23 января 2024
В эфире программа "Seeing Like" (Выпуск 27).
Краткое содержание прошлых серий: Бродский доказывает, что Кундера несправедлив к Достоевскому. В этом надо убедить аудиторию, которая симпатизирует Кундере. Несправедливость надо обличить так, чтобы самому не оказаться несправедливым.
"Кундера мельче Достоевского, его взгляд на культуру слишком ограниченный" - говорит Бродский. И одновременно Кундера - хороший литератор и мужественный человек. Кундера защищает европейскую культуру и мы ему за это благодарны. Чехословакия переживает тяжелые времена и мир ей обоснованно сочувствует. Для всех этих сюжетов "за" и "против" Бродский должен найти общее "почему". Как в бильярде, когда шары по разным краям и надо умудриться забить все.
Решающую тему игры задал Кундера: драма его собственной жизни и трагедия Чехословакии. Рассказать ее убедительнее, чем это сделал чем сам Кундера, - настоящая сверхзадача. Бродский берется за нее.
Бродский и Кундера играют одинаковыми словами "страна" и "культура", но играют, как мы помним, по разным правилам. Для Кундеры культура каждой страны отображает сущность ее народа, они совпадают по размеру и форме. У Бродского сложнее. Общества и государства создают своего рода решетки, которые упорядочивают человеческую жизнь. Культура в них не встроена, она приходит к людям из каких-то других измерений. В упорядоченном обществе, как на Западе, проще жить, но сложнее стать творцом, - и то, и другое из-за "разложенной по полочкам" повседневности.
И вот испытание: переиграть в свою пользу сюжет о Кундере, который в "темную ночь" советской оккупации остался верен европейской культуре. Разве, спрашивается, человек с такой биографией не заслужил право судить о Достоевском. "Да, но" - отвечает Бродский.
И применяет свою теорию формирующей клетки. В Чехословакии набор возможностей задан "геополитической драмой": выбор между Западом и Востоком. Такая структура, по логике Бродского, задает привычку к парным делениям: "мы - они", "Достоевский - Дидро", "чувство - рассудок" и так далее. И она же задает выбор: "или - или". Выбор может быть трудным и опасным, может требовать героизма, и Кундера заслуживает уважения за то, что его сделал. Но "загвоздка в том, что сам по себе выбор этот крайне ограничен". Достойный, но предзаданный "скудостью вариантов". Кундера молодец, но предлагает "заниженное представление о человеческом потенциале", свойственное ограниченному выбору. Его опыт важен, но не должен перечеркивать "более всеобъемлющее, более великодушное" представление о человеке. Одной фразой: Кундера хорошо, но давайте помнить, что Достоевский лучше.
Вроде логично, но в литературе убеждает не логика, а драма: насколько она захватывает, заставляет сопереживать. Кундера создал щемящий сюжет: пришла "русская ночь" и наступает конец всей западной культуры. В Центральной Европе закрываются журналы и театры, людей культуры лишили возможности творить, а без них народы остались без голоса и без сознания. В Западной Европе - культура увядает и уже мало кто помнит, почему она (была) важна. "В маленькой западной стране я испытал конец Запада. То было величественное прощание" - заключает Кундера. Занавес.
"Возвышенно и трагично" - признает Бродский. Принимает вызов и задает свою собственную тему: "прощаться с западной культурой рано".
Запад - прошел испытание "последней мировой войной", в которой должен был побороть "врага внутри себя". Западная цивилизация "нашла в себе достаточно решимости", чтобы вступить в такую борьбу. В Праге с ней тоже "рано прощаться" - хотя бы, напоминает Бродский, из-за Яна Палаха и его самосожжения в 1969 году. "Покуда человек готов принять смерть за свои идеалы, идеалы эти живы, цивилизация жива" - такому сценарию читатели готовы сочувствовать.
И наконец Бродский включает в эту драму своего оппонента Милана Кундеру. Он тоже, напоминает Бродский, вырос в "темной ночи" коммунистического режима. "Той ночью он полюбил Дени Дидро и Лоуренса Стерна" и они помогли ему пережить все трудности. И "печаль Достоевского" - такое же достояние культуры, если дает кому-то шанс оставаться свободным. Шах и мат. Занавес. Читатели растроганы.
И кто все-таки убедительнее? Не знаю. В следующем выпуске обсуждаем, почему Бродский, кажется, несправедлив к Кундере.