7. Шпион на минималках.

Вообще-то у Ким Сокджина план есть всегда. Ну просто мама с папой с детства приучили — план должен быть. Любой, даже плохой, но план. Хоть на день, хоть на год, хоть на всю оставшуюся жизнь. Да, даже если рухнет мировой валютный рынок, прилетят инопланетяне, или рак на горе свистнет. Так что план у Сокджина всегда есть. Другое дело, что в девяноста девяти процентах случаев план идёт по бороде, (то ли из-за личного долбоебизма и отсутствия жизненного опыта, а то ли потому, что жизнь как таковая штука несправедливая сама по себе), а оставшийся процент получается вроде как и нечаянно. Например, план: за пять лет универа на высшее управленческое звено отельного бизнеса поработать на практике в десяти разных отелях. Отличный же план! И стараниями преподов, которые Сокджина любят не меньше мамы с папой (Такой вежливый! Такой старательный! Такой красивый!), у него даже получается пройти практику в шести из них.

Вот на шестом планы и идут по тому самому непристойному месту.

И пускает их туда совершенно непристойная девчонка. Ладно шорты, но вот знаете, таскать при таких ногах такие шорты — это уже преступление. Но при этом ещё напялить на себя рубашку с открытыми плечами и — о ужас! — полупрозрачной вставкой на груди! Верх непристойности! А так смеяться? Да ещё с кем? С какими-то дедами, из которых песок сыпется! И как смеяться! Сокджин в жизни не слышал, чтобы девчонки так смеялись: и звонко, и заразительно, так, что несмотря на весь гнев, улыбка сама ползёт на губы, а это чудо в неприличной одежде у дверей отеля Cozy Place хочется немедленно от дедуль убрать. Ну, чтобы песок на неё не попал. В номер, например, убрать. А там...

Валить и трахать.

Гнев Сокджина от собственных мыслей выражается вполне ясным шипением и предупреждением нахальной девчонке. Ну разумеется, она из этих, непристойных, и вовсе Сокджин мысленно не считал, хватит ли у него денег купить её на вечер. Кем ещё может быть такая яркая девушка? Только ночной (дневной вообще-то, ибо время как раз перевалило за обед) бабочкой.

 А когда в следующую секунду оказывается, что она дочка хозяйки...

Он правда не знал, куда деваться от стыда. Извинялся. Клубнику таскал. А ещё следил за ней по камерам, когда она в отеле появлялась, все пытался шутками как-то напряжение развеять...

А фиг там. От него прячется, на шутки морщится, клубнику не ест. На селебрити залипает, а на нормальных парней (красивых, кстати, ему это все говорят!) ноль внимания.

Сокджин чуть заявление не подал, ещё одно полугодие в этом же отеле отработать. Да вовремя спохватился.

Ну не может же из-за одной девчонки вся распланированная будущая жизнь идти по бороде?

Сокджин обнаружил себя как-то поздно вечером напротив Cozy Place с очередным лукошком клубники в шоколаде и тяжело вздохнул. Он даже не знал, на самом деле, что Ли Бона любит. Очевидно не клубнику. И не Сокджина, это точно. Отель любит. И работать там, как ни странно, любит. И убиралась она чисто, лучше горничных. И как админ была хороша, и как хостес. Что-то было в ней такое, внутреннее, особая искра — та самая, что заставляла ловить мимолётный свет в чужих глазах. Как будто её улыбка была магнитом, притягивающим ответное тепло. Задержаться рядом с ней на секунду ради лишней шутки, неприметного внимания Ли Боны к деталям, теплоты в голосе… Что-то, что глубоко где-то в Сокджина отзывалось, дрожало, и отчего хотелось валить и трахать, и забрать Ли Бону себе насовсем.

Если бы у Ким Сокджина в планах случился какой-нибудь психоаналитик, то он непременно бы объяснил Сокджину, что случилась у него гиперфиксация. И на обалденные ногах в шортах, и на смехе, и на собственном внезапно лютом желании, крепко замешанном на стрессе от всё той же учёбы. И желание, и ревность, и блузка эта дурацкая с голыми плечами и прозрачными вставками — всё из одного источника. А как следствие — сумасшедшая вина и раскаяние, и попытка извиниться перед девушкой, хотя по факту виноват он был лишь в мимолётной грубости до того, как их представили.

Но психоаналитика ни в планах, ни рядом с Ким Сокджином не оказалась, и он тонул в вине и странной вместе с тем лёгкости и волшебстве, желая быть к Ли Боне как можно ближе.

И злился, что она его не подпускает.

— Ай, Сокджин-ааа, ну ты, блять, красавчик, и что только тут делаешь? — шептал сам себе Сокджин, пытаясь от февральского ветра по очереди спрятать пальцы в рукава парки тёмно-синего цвета.

Она же ещё даже не совершеннолетняя. Ей же днюха только через месяц или полтора. А он...

— Ай, Ким Сокджин, вот же встреча! Ты как тут оказался?

Ему только и оставалось, что изобразить радость при виде омони, подать коробку с дурацкой этой клубникой в шоколаде, да спросить, как дела у Ли Боны.

В смысле хорошо, в смысле, удрала на матч команды?

Знает он, на что она там будет пялиться у этой команды!

А в какой школе матч?

Ай, спасибо, омони, нет-нет, перекусить не хочу, я в школу, в смысле — домой!

— Чёрти что, куда только госпожа Ли смотрит? — бормотал он, перепрыгивая с ноги на ногу — туфли у него были совершенно не приспособлены для торчания на морозе. Он, в конце концов, просто с друзьями немного выпил в баре, домой уже собирался — кто его понёс в соседний район с этой дурацкой клубникой, которую уже даже друзья есть отказывались? И чего он на этом стадионе торчит?

Девчонки на противоположной стороне поля опять завизжали, и он всмотрелся в толпу фанаток пристальное, ловя знакомую короткую дублёнку Ли Боны.

Хоть бы шапку надела, уши же отморозит, дурёха! Так, а куда это они?

Охренеть, это же раздевалки! Мужские! Им же туда нельзя! В смысле туда точно нельзя? А они почему прошли, дяденька? В смысле фанатки? Так и я фанат! Ну в смысле всё равно нельзя?

Сокджин бы ещё, наверное, долго со сторожем перепирался, да только ни с того ни с сего Ли Бона с подругой выметнулись из коридора, как подорванные, и с такой скоростью учапали в сторону остановки, что Сокджин даже не успел отвернуться и лицо загородить.

Впрочем, девчонкам было определено не до него. Они заскочили в первый попавшийся автобус и испарились из поля зрения Сокджина.

Автобус, кстати, шёл в противоположную от нужной Ли Боне сторону.

Сокджин совсем уже было собрался домой — чёрт знает, что они там придумали на этот раз? Наверняка, ещё на какой-нибудь матч помчались, хлебом же не корми, дай на парней позалипать. Но беспокойство, хорошо подпитанное виной за собственный сталкинг, так и не дало сесть на автобус до дома. Он сел на тот, который шёл до дома Ли Боны.

В своём воображении, отогреваясь в тёплом автобусе, он-то, конечно, мечтал. Что приедет к отелю вот прямо вместе с ней. Или — ещё даже лучше! — чуть раньше. Мысленно Сокджин замер на остановке через дорогу от её дома, а она выходила из автобуса (одна почему-то, но на факт исчезновения Ё Нури Сокджин решил хоть в воображении проигнорировать), и их глаза встречались. Он в красках представлял, как на её лице вместо привычной вот этой вот «закатила глаза — надула губы — презрительно фыркнула» гримасы расцветает еле заметная смущённая улыбка. Как взгляд она старательно прячет, но при этом сама к нему подходит. Здоровается тихо, и на его предложение хоть до дома проводить (ну то есть перевести через дорогу по перекрёстку) соглашается почти незаметным кивком. И они идут рядом под огромным зонтом (откуда у него взялся зонт, воображение не уточняло. Может, Ё Нури трансформировалась?), а переход становился вообще каким-то бесконечным мостом в безлюдном парке, где оставался только их тихий задушевный разговор, снег и огромный зонт.

На деле же Сокджин вышел на остановке один-одинёшенек, и тут же поспешил натянуть поглубже капюшон парки и шмыгнуть вдоль забора подальше от входа. В ресторане отеля то ли корпоратив праздновали, то ли чей-то юбилей — развесёлые гости, кажется, намеревались устроить тусовку прямо на улице и требовали, чтобы «омони немедленно показала им, как можно забраться в парк!» Насколько Сокджин знал омони, та обычно этот трюк ещё как показывала! Ли Наён, бабушка Ли Боны, не раз ворчала и приговаривала, что «давно пора открыть парк, а то такое место для людей пропадает!» И открывала же, хитро приставив ящики к стене со стороны отеля. Что удивительно, за десятки вечеринок в парке и споров потом с официальными органами ни один пьяный гость умудрился не выдать полиции и прокуратуре Ли Наён, утверждая, что в парк он забрался сам.

Ну а Сокджину грозила совсем другая опасность — омони и её подружки-аджуммы, заприметив красивого парня, мигом бы затащили его вместе с ними пить. И хоть это был прекрасный шанс попасть в отель и, возможно, иметь законный повод поболтать с Ли Боной, Сокджин предпочёл его упустить, чем пить весь вечер в обществе аджумм и нун.

Вот и болтался он, как замёрзшая муха в луже, между домом Ё Нури и отелем, лихорадочно стараясь сообразить, на какой остановке девчонки выйдут. И хоть раз за вечер ему повезло — мимо него в освещённом окне автобуса мелькнули две знакомые головы (обе без шапок, ну вот же дурёхи, а! простудятся же!) Он мигом спрятался за ближайший куст, свисающий через низкий забор, и густо усыпанный снегом.

Ли Бона и Нури так долго прощались у калитки Нури, что Сокджин, который чуточку согрелся в автобусе, снова замёрз. Впрочем, не то, чтобы он это заметил, машинально переступая с ноги на ногу, и в просвет между тонкими ветками не отлипая взглядом от хохочущей Ли Боны. Желание вскочить и натянуть на её голову ну вот хотя бы шарф (он его чуть с шеи не снял), чтобы укутать от ветра и противного мокрого снега, свербело в затылке. Но только Сокджин принял решение выйти и на правах старшего разогнать их по домам, в тепло (а заодно хоть немного проводить Ли Бону), как подружки распрощались окончательно, и Ё Нури, наконец, зашла к себе в дом.

Возможно, будь здесь опытный предсказатель судеб, он сам бы Сокджина из-под кустов выпнул. Чтобы его Ли Бона увидела, и чтобы он, наконец, её проводил. И разумеется, тогда бы не случилось совсем ничего: Ким Намджун первым бы заметил злосчастный брелок на дороге и спокойно его подобрал; Чонгука бы пожурили и отпустили с миром; Чимин с Тэхёном как ни в чём не бывало пришли бы с утра на занятия, Юнги бы снова забрался в опись прокуратуры, пытаясь мучительно разгадать, куда же дедуля девал ту самую синюю шкатулку; а потом они иногда все вместе сидели бы по вечерам в углу книжного магазинчика и болтали бы, вспоминая своё криминальное приключение.

Но рядом с Сокджином никого не оказалось — и он пошёл за Ли Боной, стараясь всё ещё почему-то не показываться ей на глаза. Психотерапевт вполне мог бы объяснить Сокджину, что это всё из-за страха снова услышать отказ, но психотерапевта тоже рядом не было. И пока Ли Бона залипала в телефон (дабожежмой, ну что там можно бесконечно обсуждать, только что перед калиткой расстались же! Неужели не наговорились ещё?), он медленно шёл, прячась от неё за углом, и искренне желая, чтобы она безопасно попала домой. Чуть не кинулся на помощь, когда девушка замерла напротив трёх чёрных котов. Никак не мог понять, что она там такое выронила, за чем наклонилась — и почему убегает? Неужели котов испугалась?

Сокджин, едва Ли Бона припустила к домой, вышел из-за угла и быстрым шагом пошёл вперёд. Коты сиганули в разных направлениях, а вместо одного из них, затерявшегося в кустах неподалёку, вдруг вылезли аж пятеро парней, явно моложе Сокджина. Они о чём-то азартно спорили, размахивая руками, и у Сокджина сердце ёкнуло — он так-то не трус, но пятеро на одного? А если именно их испугалась Ли Бона? Но парни даже не посмотрели вслед убежавшей девчонке, и шли ему навстречу, о чём-то бурно переговариваясь.

Сокджин натянул поглубже капюшон — он скрадывал звуки, и он почти не слышал сквозь плотную ткань и порывы ветра, о чём говорили парни. Но в тот момент, когда он проходил мимо них, один из них, невысокий, в дорогой и неприметной одежде, вдруг отчётливо произнёс повелительным тоном:

— …завтра вечером встречаемся у Намджуна в книжном. Чтобы у меня либо была камера, либо я всё хочу знать о Ли Боне…

У Сокджина сердце ухнуло вниз. Он резко обернулся, чуть не кидаясь за ними, и откинул капюшон, чтобы услышать что-то ещё. Но парни, не оборачиваясь, ускорили шаги, снизили голоса и быстро удалились от него вниз по улице.

Он застыл на месте, пытаясь понять, о чём они вообще говорили. План в голове сложился сразу — завтра освободить вечер и как штык быть у Намджуна в книжном.

Кстати… а что за книжный и что за Намджун??

19. Острое воспаление повышенной тревожности

…намджун-хён, простите, у меня родители ругаются, ну школу нагонять же надо, а вы со мной английским не позанимаетесь? А то пропустил целую неделю из-за Диснейленда, простите, пожалуйста…

…ну что там у нас? Кстати…

…ну… Идите, мне-то что? Парк пока не мой…

…а сегодняшнее заседание суда?..

…отложили до четверга. Так что там у вас?..

…ищут в отеле, у Ли Боны дома вы тоже подняли шухер, и о нём знают тоже примерно все, кроме …

…ну…

…но папа Бон-Бон…

…йа, ты опять? Нуны!..

…но папа Ли Боны нуны…

…а ну цыц! Слушай сюда, мелочь. Если ты хоть одно телодвижение лишнее по собственной инициативе сделаешь в сторону Ли Боны, её дома, её родственников, её отеля, или её подруг в школе — я тебя лично укатаю в асфальт. Которым буду дорожки в своём особняке укладывать. Понятно?? Даже дышать в её сторону, вашумашу, не смей! Она что в школе делала?..

…будто ей дикпик прислали в личку…

…а ты откуда знаешь, когда она сильно радостная, а когда не очень?..

…я про неё вообще много знаю…

…так что — не знаю…

…и? Если видела, то она дальше что делать будет?..

Капли пота липкой тиарой обняли лоб, и воздух в комнате такой тугой и горячий, что в лёгкие проталкивается с трудом. Он и его кровь делает тугой, густой, и ужасно горячей, и та словно вырваться пытается – безумно стучит в уши, пульсирует в глазах сплошной ядовитой тьмой, в губах до болезненных жгучих трещин, стягивает металлическими обручами кости. Джин стонет, и кто-то в ответ на стон прикладывает что-то невыразимо прекрасное к горящим губам – прохладное, льющееся отрадой в воспалённый рот, смывая горечь. Он пьёт, жадно глотая, и снова проваливается в страшное, туманное забытьё.

…чужие секреты не треплет по всему району…

…а вторая очень рассеянная, в голове ветер. Сегодня подумала — завтра забыла…

…не тронем мы её!..

…ну окей-окей. А нам теперь позарез нужно попасть к ней в дом…

…для начала нужно с Ли Боны глаз не спускать — она вполне может…

…логично. С тебя главный спрос, раз ты живёшь напротив…

…авось подгадаю момент, когда всего семейства не будет. Сам отойти не смогу, но вполне могу впустить кого-то, кто обыщет…

…а то нам несдобровать. Мы попробуем с ней в какой-нибудь…

…а чё сразу я?..

…я могу…

…не можешь! Сиди и не отсвечивай…

…а кстати, у неё парень есть?..

…нету у неё никакого парня…

…а ты откуда знаешь, хён?..

…я живу напротив!..

…нет, так кто-то из нас к ней подкатывает и становится её парнем… У неё дома, самой собой разумеется…

…но я могу попробовать... А почему не вы?..

…с хули я-то? На меня Ё Нури запала!..

…вообще-то, на меня!..

…с чего на тебя, если ты враг Ли Боны?..

…вот именно поэтому!..

…йа, Нури не трогать!..

…сам Нури не трогать, ты у неё раз в полгода под настроение!..

…а Ли Бона нет?..

…она и в эгьё умеет, и вообще … тихая, спокойная, немного рассеянная и ... ну, милая…

…нет!..

…бедная Ли Бона, никому-то она не нравится…

…не надо миллион дурацких поводов придумывать. Я вас всех в общий чат добавил. Будете спамить — лично вам чё-нибудь расхреначу, терпеть не могу лишней болтологии. Только по делу…

…какой чат?..

…полиция их забрала, и мы их вернуть вряд ли можем…

«Общительная, симпатичная девушка без комплексов продаёт бетон»

Джин застонал и отшвырнул телефон на кровать. Он уже себе мозоли натёр на подушечках пальцев — так скучно было болеть дурацким воспалением. Вот, пожалуйста, до спама дошёл, ибо весь остальной интернет он уже просмотрел.

Он вздохнул и выглянул в окно. Привычный с детства зимний пейзаж — шелестящая инеистыми ветками хурма, — ни черта за время его болезни тоже не изменился. Он был готов убить Пак Богома, соседа по комнате, который, едва Джин утром не смог из-за высокой температуры встать, позвонил не в скорую, а его родителям. А те, разохавшись над заболевшим сыночком, попросту утащили его лечиться домой в родной город. И кажется, держали в заложниках, ибо все попытки Джина выбраться (ма-а-ам, я уже совсем здоровый!) неизменно приводили его обратно на второй этаж, в свою старую комнату и в кровать.

К слову, чувствовал он себя и правда паршиво. Будь с ним рядом психотерапевт, он бы точно сказал, что такие тяжёлые последствия обычной простуды могут быть и от стресса в том числе, но вместо психотерапевта рядом с Джином оказался семейный врач, который знал его вдоль и поперёк, и сказал ему ровно то же самое, да ещё велел вообще с кровати не вылезать.

Первую неделю совет оказался очень кстати, а потом организм очухался, возжаждал деятельности, и Джин полез в соцсети искать инфу о Ли Боне.

И пришёл в такой ужас, что чуть не заболел второй раз.

Тогда, когда он то ли в бреду, а то ли в реале пробрался в книжный, по-простому придавил пальцем датчик, отвечающий за сигнал у двери, и затаился между книжных полок, он лишь частично расслышал из-за фонового шума разговор на втором этаже. Но те слова, что долетали, казались всё равно очень грозными и опасными для Ли Боны. Если бы не головная боль, которую почти невозможно было терпеть, и холод без куртки, оставленной у клумбы (он побоялся, что объёмная парка будет мешать шпионажу), он бы точно влетел к этой шайке наверх и потребовал бы сдаться в полицию. Но слушая обрывки разговора, он только то потел, то замерзал, не в силах ничего сделать. Наверное, только духи предков помогли ему выбраться оттуда незамеченным, добрести до автобусной остановки, чтобы отправиться в родную общагу, потому что сам Джин к тому моменту соображал уже очень и очень слабо.

А сейчас всё, что творилось в соцсетях на страничках Ли Боны, и в блоге ёжика Ёндума, питомца её лучшей подруги, и то, что он отголосками ловил у этой шайки — это был просто шок. Там было что-то по-настоящему загадочное, страшное и … интересное.

Зачем им в дом Ли Боны? Зачем напрашиваться к ней в парни? При чём тут её папа, и как всё это связано с Ё Нури?

От безделья и неизвестности Сокджин просто изнывал. Да ещё и Богом — друг, называется! — намертво отказался кататься каждый день к дому Ли Боны, чтоб проверять, в порядке девушка или нет. Ты, сказал он, Сокджин, дурак каких поискать. В соцсетях за ней следи!

Сокджин и следил, и у него то губы немели от восторга, то сердце частило от ужаса.

Ли Бона, явно целясь в высшее общество Пусана со временем, свою страничку в Инстаграме вела идеально: три поста в день, один рилс, и одна сторис, которая непременно уходила в актуальное. Обыденная жизнь, эстетика, бизнес — вроде как и рассказ обычной школьницы о себе, но всё было тщательно распланировано, как в поддержании личного статуса, так и в ненавязчивой рекламе отеля. Даже скучновато немного. Интереснее было следить за комментариями, ибо хейтеров даже у Ли Боны хватало — в комменты то и дело прилетали не самые приятные моменты её жизни, вроде того, как Ким Тэхён делал ей кабэдон, а она затем мчалась за ним с кроссовком наперевес. Джин еле успел оба видео скачать, прежде чем она их снесла. И пересматривал сотни раз, со злостью хмурясь на злосчастные почти обнимашки, мечтая поймать этого самого Тэхёна и вздуть его как следует, а затем наслаждаясь тем, как Ли Бона метко попадает по красно рыжей шевелюре, пока тот визжит совсем по-девчачьи «Ай!».

Ладно, это было самым забавным, что он мог уловить из взаимодействия девушки с шайкой. Но были и другие, тревожащие и не дающие спокойно выздороветь. Например, пост Ли Боны о том, что иногда в её жизни будто присутствует чужой взгляд, и она не может избавиться от этого ощущения. Комментарии нетизенов под её постами, то и дело спрашивающих, как она в один день умудрилась двум будущим знаменитостям отказать в свидании. Ревнивые посты младших учениц о том, что нуне следовало бы обратить внимание на своих ровесников, а не уводить красавчиков-спортсменов из их класса в кино.

И чем ближе Сокджин был к своему выздоровлению, тем больше параноил, ибо в каждом новом посте — будь то чашка кофе на балкончике с хальмони или покупка новых перчаток — ловил мольбу о помощи.

Подтверждение тому, что шайка вьётся вокруг Ли Боны, он нашёл в милом инстаграм-блоге домашнего питомца подруги Боны, Ё Нури и её ёжика Ёндума. Там возмущений младшекурсниц было особенно много, и Сокджин сделал вывод, что в кино Ли Бона ходила с Чонгуком, хотя на фотографиях макнэ видно не было.

Судя по постам, шайка, терпя раз за разом неудачу, всё-таки позволила макнэ взять дело в свои руки. Но почему Бона согласилась? Может… может ей и правда нравятся парни помладше?

Да какое нравятся, о чём он думает? Ей семнадцать, ему пятнадцать, да она же ещё, наверное, не целовалась ни разу!

— Пошляк ты, Ким Сокджин, — недовольно пробурчал он своему отражению в потемневшем экране смартфона и сам себе влепил пощёчину. Оказалось больно. Помотав от внезапно сильного удара головой, он пробормотал покаянное:

— Надо бить добрее… себя так точно.

Особо зловещим оказалось то, что на личных страничках Чимина, Тэхёна и Чонгука ничего не было. Никаких тёмных фигур, ехидно потирающих ручки в предвкушении победы. Никаких злодейских откровений, как будто у них там была самая нормальная, стандартная, загруженная учёбой жизнь перед госэкзаменом. Зато под ними… был открыт портал в ад.

Слухи о романе Ли Боны и Тэхёна так активно обсуждались нетизенами, будто они были мировыми звёздами, не школьниками. Из доказательств их отношений была размытая фотка с кабэдоном Тэхёна, отлично снятое видео, где этот грёбаный кабэдонщик получал кедой по башке, и несколько фото с разных ракурсов с передачей сока. Вот какого чёрта она ему вообще этот разнесчастный сок вручает, виноватой, что ли, себя чувствует, мм? Так ему и надо! И вообще, судя по фоткам и мнению Джина, шипперить там можно было только злосчастный кед Ёнджуна и башку Тэхёна. Почаще бы они так встречались!

Нетизены с Джином были, кажется, категорически не согласны. А ещё их интерес подогревало то, что в «дораму» между Тэхёном и Боной вмешивали то Ёнджуна (который метил в дизайнеры и активно пользовался шумихой, ловко уходя от прямых ответов), то Чонгука (который искренне и гневно недоумевал, какого чёрта они всё это придумали, и то закрывал свои соцсети, то открывал).

В общем, Сокджина бросало то в жар, то в холод даже тогда, когда все признаки воспаления и простуды исчезли.

И едва семейный врач ему сказал, что он может вернуться к нормальной жизни (труднее всего в этом оказалось убедить маму, которая так соскучилась по сыну за время его обучения в Пусане, что ни в какую не желала с ним расставаться — пусть бы ещё месяц поболел!), как Сокджин из родного дома в Чханвоне сбежал со скоростью суперджета.

Ровно через пару часов он уже торчал напротив отеля, высматривая Ли Бону.

А в её доме явно что-то творилось. В крохотном дворике перед входными дверьми были навалены стройматериалы, дверь стояла нараспашку, и туда-сюда сновали здоровые мужики в униформе, обвешанные инструментами, как спецназ на операции — оружием. В больших окнах кухни не было видно хальмони, которая в это время обычно что-то готовила на ужин семье. И сколько Джин ни ждал, Ли Боны тоже не было, хотя по её обычному расписанию в самый обычный день она должна была уже вернуться со школы.

Может, стоило позвонить в звонок, дождаться, пока выйдет хальмони, или хоть кто-то из многочисленных родственников семьи, и прямо спросить, что, собственно, происходит? Но Сокджин, будто потеряв остатки разума, а то ли потому, что ещё сказывалось воспаление, мрачный как туча, попёрся в родную общагу: бросить вещи, узнать расписание своей учёбы (загадка загадкой, а экзамены никто не отменял), и дать по шее Пак Богому за то, что отправил его в Киджан к родителям. В автобусе он убедился, что девушка жива и здорова, и следует своему привычному расписанию — пост из отеля в обед, как Ли Бона делала всегда, был на своём месте. Во всяком случае, она была жива и здорова.

И только скрупулёзно выполнив все пункты намеченного плана, он сообразил, что следить надо вовсе не за Ли Боной. Недолго думая, он подхватил любимую парку и снова рванул в район Круглого особняка, к книжному магазину. И завис напротив, в крохотном магазинчике через дорогу, делая вид, что смертельно соскучился по дешёвому рамёну «купи и ешь».

В первый раз, когда он оказался в книжном, больной и с гудящей головой, то кинулся в первый попавшийся угол, который оказался за стеллажом аккурат под лестницей. Весь разговор со второго этажа ему было слышно почти хорошо.

А сейчас он даже не планировал подслушивать — ну, типа, разве может так повезти, чтобы эта шайка прямо удачно подгадала к его приходу, и собралась там заново, да ещё бы дала ему шанс опять подслушать? Не-не-не, такого даже в дорамах не бывает!

Но сначала в книжный подтянулся Ким Тэхён, которого Сокджин помнил довольно смутно, потом Чимин — сосед Ли Боны через дорогу, потом влетел этот мелкий Чонгук, а потом за кустами долго парковал крутую спортивную тачку Юнги и тоже упругой походкой зашёл в магазин, перевернув табличку на двери с «Открыто» на «Закрыто».

Так что Джин долго не раздумывал — такую удачу надо хватать за хвост! Проделал весь тот же фокус с бесшумным открыванием двери, попутно прихватив табличку с окна («Закрыто») и тихо уронив её на пол. К несчастью, удобный угол за стеллажом под лестницей оказался занят непролазными коробками и, пометавшись в темноте, он нашёл другой. Только слышно там было из рук вон плохо.

… ну что, господа преступники-бездельники-тунеядцы, чем порадуете?..

… а ты сам-то что сделал, мм?..

… я?.. ты с чего взял, что она знает??..

… а она на меня как накинулась… говорит … всем расскажу, что ты круглый особняк взломал!

… ты нуну к себе домой пригласил??..

… дай бог тренер узнает, мигом из команды попрут!

Шнурок на парке Джина, попавшийся ему под руку, медленно, но верно превращался в ветошь. А с другой стороны – это был всего лишь несчастный шнурок, ибо от таких нервов он бы себе или уже все ногти сгрыз, или заусенцы до крови расковырял. Спокойно нервничать Джин с детства не умел.

… достаточно умна и достаточно расчётлива … статус скандальной инфой… возможно, она хочет … весомое… ты её знаешь лучше всех… она вот как, дура?..

… соображалка у неё работает, как ни крути…

… намерена использовать запись… чтобы следили за ней, как ястребы за цыплёнком… глаз с неё не спускайте, потому что нам надо знать, когда рванёт… и забрать … всё тот же план «а»...

… уууу, хён, …

… копий наклепала...

… дело дойдёт до полиции и суда… лучше бы … ли боны не было…

… до полиции и суда?.. расследование?..

… криминальная банда теперь… сталкерство, воровство, мошенничество...

… в танцы к нему иди … верным другом … обратно не украдём!..

… это мой стич…

… как хотите, но должны меня с ней познакомить… кстати, всех касается… если представится случай, чтоб представили меня ли боне…

… а тебе-то зачем, хён?..

… потому что вы все шанс стать её парнем профукали, остался я…

… высокие стандарты?..

… как минимум привлекательный и стильный…

… хочешь произвести впечатление на девушку … в спальне…

… в чём у неё …

…дамляяяя… я живу напротив!..

… невольно встаёт … ты там разглядел …

… ещё как…

… рассказывал …

… интересно, почему?..

… потому что она живёт напротив!..

… чтоб больше никаких лишних телодвижений!..

Входная дверь прогудела противным нудным сигналом и громыхнула, закрываясь за Юнги. У Сокджина сердце стучало где-то в пятках, пребольно отдаваясь в пол. Что-что они с ней собрались сделать? Обокрасть? При чём тут спальня? Сталкерство, воровство, мошенничество? А этот, наследничек, планирует стать парнем Боны?

Да он их тут всех поперекусает ща!

Сам не особо понимая, что делает, без малейшего проблеска на план, Ким Сокджин вылез из угла, и больше не прячась, потопал к кофе-машине.

… чё он радостный-то такой?..

От неё немного странно попахивало, и вообще, диковатого вида кофе-машина была ужасно грязной и заляпанной. Удивительно, но она как-то очень аутентичненько вписывалась в книжный этого ботаника Намджуна.

… la guerre est la guerre!..

Джин вытащил бумажный стакан, изрядно запылённый, и бумкнул его на подставку…

… хён, ты чего?..

И нажал на кнопку.

… охтыж будда, Чонгук что, с расстройства отравиться решил?..

Машина забурчала так, будто была ракетой перед взлётом, а не обычной кофеваркой. Джин даже немного отодвинулся, но тут сверху послышался топот, и он задрал голову.

Что делать, если тебя застают врасплох?

Ну разумеется — первое правило администратора! — широко и дружелюбно улыбнуться.