Пятиклассника Витю Коровкина родители на всё лето отправили в деревню Прудово к бабушке Лиде. Метрах в ста от деревни, у дороги, много лет стояла одинокая сосна. И вдруг Витя заметил, что сосны нет. Упала.

В деревне у Вити было много друзей, и он спросил их о сосне. Один предполагал, что дерево упало в грозу от удара молнии, другие – что от старости. Но бабушка Лида пояснила, что не от молнии сосна упала и не от возраста, а от женских слёз. Заметив Витино удивление, она рассказала ему историю, которую когда-то слышала от своей матери.

Когда началась Великая Отечественная война, всех мужчин, кроме стариков, призвали на фронт, в Красную армию. Каждого провожали всей деревней как раз до этой сосны. Обнимались на прощание, плакали. Все понимали, что война есть война и кого-то они видят в последний раз.

В победном 1945-м в деревню с войны вернулись только двое – Филатов Борис с одной рукой и Берёзкин Архип с орденом Славы и несколькими жёлтыми и красными нашивками – знаками тяжёлых и лёгких ранений. Отец бабушки Лиды погиб в декабре 1941-го под Москвой. Это была первая похоронка, которая пришла в деревню. Бабушке Лиде тогда только три месяца исполнилось. Пошла её мама к той сосне, где с мужем последний раз виделась, – долго стояла, ствол шершавый гладила, плакала. Многие женщины потом к этой сосне приходили со своим горем.

Вспомнив рассказ своей мамы о далёких военных годах, бабушка Лида открыла сумку и, смахивая слёзы, бережно достала из неё небольшую стопку пожелтевших от времени бумажных треугольников, аккуратно завернутых в простенький синий платочек. Это были письма с фронта её отца, Витиного прадедушки Николая Коровкина.

На следующий день, когда мальчишки, как обычно, утром встретились на краю деревни у большого пруда, Витя поделился с ними бабушкиной историей. Несколько минут все сидели молча, изредка поглядывая друг на друга.

– Мой прадед тоже погиб на войне, – нарушил тишину Коля Муратов.

– И мой.

– И мой.

– Знаете что, – предложил Саша Маяков, – а давайте на месте той упавшей сосны посадим столько маленьких сосенок, сколько мужчин из нашей деревни погибло в Великую Отечественную войну.

– И возле каждой поставим табличку с фамилией героя, в честь кого эта сосна посажена.

– И девчонок попросим рядом с табличками посадить цветы.

– А на другой стороне дороги высадим кусты сирени, чтобы каждый год ко Дню Победы здесь расцветал огромный праздничный букет.

Идея всем понравилась. Её сразу же назвали «Операция «Память». Узнав у родственников и соседей обо всех жителях деревни, кто не вернулся с войны, мальчишки, как договорились, с лопатами и вёдрами вскоре собрались у упавшей сосны. Они разметили и вырыли в мягкой песчаной земле 19 ямок. Маленькие деревца принесли в вёдрах из соседнего сосняка.

Когда при золотистом свете уходящего за горизонт солнца ребята расходились по домам, их провожали, слегка покачивая ветвями, 19 юных сосенок. Табличками, кустами сирени и цветами решили вместе с девчонками заняться на следующий день.

Дома бабушка Лида отряхнула от пыли Витину рубашку, обняла и молча поцеловала его в белобрысую макушку.

Однажды зимним днём шли мы с моим другом Женькой из школы на лыжах. Не шли, бежали: мороз в тот день приударил неожиданно крепко.

Вот бежим, только лыжи поскрипывают. И вдруг неподалёку от лыжни откуда-то из гущи еловых веток видим – падает небольшой трепещущийся комочек. Пдошли мы с Женькой поближе и глазам своим не поверили: на снегу, беспомощно раскинув крылышки, лежит чуть живая желтогрудая пичужка. Присмотрелись получше – да это же синичка! Видно, не выдержала бедняжка лютого холода. А может, и голода. На сытый желудок и мороз был бы не страшен, да попробуй-ка прокормись в студённую пору! Слышали мы и раньше от взрослых, что птицы гибнут в сильные морозы. Случается, даже на лету стынут, падают замертво. А тут вот своими глазами увидели...

Взяли мы синичку в руки, стали по очереди согревать дыханием. Потом бережно упрятали её в просторную варежку. Теперь мы уже не бежали на лыжах, а, кажется, прямо летели. Надо было спасать синичку.

Дома мы осторожно вынули птичку из варежки. Я быстренько слазил на чердак за старой птичьей клеткой. Бабушка дала нам семечек и комочек сбитого коровьего масла. Когда синичка отогрелась, пришла в себя, мы посадили её в деревянную клетку с тонкими металлическими прутиками по бокам. Напили ей в стеклянную баночку воды, положили корм и принялись за уроки. Сидим, решаем

задачи, а сами всё на клетку посматриваем, за синичку переживаем. Легко понять – чуть не погибла пичуга.

Сначала птичка, словно бы в задумчивости, неподвижно сидела, забившись в угол клетки. Потом перепорхнула на прутик. А вскоре освоилась и принялась клевать угощение. Тут у нас с Женькой прямо от сердца отлегло: ожила наша подопечная!

На другой день Женька пришёл ко мне, чтобы синичку проведать. Ещё на пороге он протянул мне кусочек сала:

– Это синичке гостинец. Пусть поправляется.

Знал Женька, что синички любят сало, особенно в холодную пору они до него охочи. Им тогда легче вынести лютую стужу.

Клетку с птахой мы поставили на подоконник: любуйся деревьями да кустами под нашим окошком! И синичка любовалась. Было ей и светло, и тепло. И, наверное, от нашей заботы хорошо, потому что прошёл денёк-другой – и запела наша питомица. Не иначе как своим весёлым пересвистом нас с Женькой за спасение своей птичьей жизни благодарила.

...Весной мы выпустили синичку на свободу. Только не захотелось ей улетать от нас. Она облюбовала дуплянку*, что мы с Женькой смастерили и укрепили на дереве возле нашего дома.

– Цифли-цифли-цифли, – звонко выговаривала синичка на всю округу.

Мы решили, что в переводе с птичьего языка это означает: дружба, она и в мороз греет. По крайней мере, мы с Женькой в этом твёрдо уверены.

*Дуплянка – самодельный скворечник из обрезка бревна с выделённой сердцевиной.

Один День как-то раз проснулся сердитым и злым. Он был будний День, поэтому его разбудили очень рано, и День не выспался. Он хотел выпить чаю с баранками для бодрости и хорошего настроения, но воды в чайнике не оказалось, а баранки кончились.

– Что-то я сегодня не задался, – сказал сам себе День и пошёл за баранками в магазин.

По дороге ему встретился старичок с маленькой собачкой на поводке, а ещё большой дот, за которым на поводке бежала девочка-хозяйка.

– Здравствуйте, Виталий Иванович! – сказала старичку девочка.

Старичок приподнял шляпу и вежливо ответил:

– Добрый день!

– И вовсе я не добрый, и вовсе я сердитый, – пробурчал День и так нахмурился, что сразу заморосил дождик.

Рядом была школа. Через открытое окно было видно, как в класс вошла учительница и сказала:

– Добрый день, дети!

– А дети ответили:

– Добрый день, Вероника Максимовна!

– День остановился, посмотрелся в лужу, как в зеркало, и засомневался.

– Он зашёл в магазин, и продавщица сказала ему:

– Добрый день! Здравствуйте!

День даже оглянулся: нет ли у него за спиной ещё какого-нибудь Дня, но там никого не было.

– Да, это я! Добрый День! – сказал День, улыбнулся и купил баранки.