Буроголовые гаички на кормушке в Головкове: история
Мечение цветными кольцами позволяет распознавать птиц индивидуально даже без повторного отлова – достаточно разглядеть (увы, не всегда это удаётся с первого раза) кольца на цевке (или на обеих цевках, что ещё труднее). Благодаря этому мы можем отследить «судьбы» и «биографии» наших птиц, иногда буквально с раннего детства (некоторые птицы были окольцованы слётками) до смерти. Конечно, проследить жизнь птицы мы можем только в том случае, если она живёт в ближайших окрестностях кормушки и хотя бы иногда прилетает на неё или на несколько дополнительных кормушек, развешанных по округе. Если же птица переселяется хотя бы на пару километров от нашей «биостанции» или на пару сотен километров – в данном случае это одинаково, – мы уже ничего не можем сказать о ней, даже то, действительно ли она улетела или просто погибла.
Тем не менее, кое-что узнать всё же удаётся: многие птицы, переселившиеся на другие территории, иногда решают «тряхнуть стариной» и на короткое время показываются на наших кормушках, где и бывают зафиксированы наблюдателями. Каждая такая встреча – настоящая находка, ведь она означает, что птица до сих пор жива, просто живёт где-то не у нас. Увы, мы опять же не можем сказать, где именно она живёт: может, успела уже побывать в Польше и Болгарии, а может, просто счастливо гнездится в соседнем лесу.
Принимая во внимание все эти ограничения, следует честно признать, что предложенная ниже реконструкция пространственного поведения буроголовых гаичек – всё лишь гипотеза. Возможно, птицы вели себя совсем не так, как мы им «приписали». Тем не менее, мы предполагаем, что в случае каждой птицы нами выбран наиболее вероятный «сценарий» её жизни, и, даже при ошибках в реконструкции поведения отдельных особей, в целом нарисованная нами картина близка к реальности.
Как мы реконструировали пространственное поведение гаичек?
1. При анализе повторных регистраций сразу бросаются в глаза особи, отмечаемые практически каждый раз, когда проводятся наблюдения, иногда по многу раз за день. (Так, гаичка под номером 2 была зафиксирована 115 раз после первого отлова.) Очевидно, что эти птицы постоянно живут в окрестностях кормушки, на относительно стабильной территории в течение нескольких лет. Это либо члены размножающейся пары, либо их дети, не нашедшие места для расселения и оставшиеся на территории родителей.
2. Птицы, отловленные летом, часто однозначно определяются как слётки – очевидно, что это дети хозяев территории, на которой стоит кормушка, или ближайших к ней соседей. Если же отлов летом не проводится (увы, последние годы нам не удавалось организовать работу летом), то мы с некоторой степенью допущения принимаем, что птицы, отловленные в начале осени, – это родившиеся летом потомки местных птиц, наверное, не только ближайшей к кормушке пары, но и соседних.
3. Птиц, прибывших на кормушку в ноябре и позднее, мы считаем мигрантами, родившимися не на территории наших резидентов, а прилетевшими в ходе миграций/кочёвок (возможно, они прилетели всего-навсего из соседнего леса, но тем не менее). Вероятность того, что «наши» молодые птицы просто долгое время не попадались в ловушки, представляется очень низкой: каждый раз, когда мы работаем на подкормочной площадке, мы долгое время следим за птицами-посетителями, определяя на них кольца, и можем с уверенностью сказать, что за время выезда практически не оставляем неокольцованных птиц. (Дело облегчается тем, что неокольцованные птицы доверчиво идут в бойки и быстро попадаются.) Возможно, конечно, что птицы живут недалеко от кормушки, но на саму кормушку в начале осени не прилетают, но это также сомнительно: мы неоднократно наблюдали, как родители «приводят» на кормушку ещё слётков и подросших птенцов, и маловероятно, что взрослая пара уже активно пользуется подкормкой, а их потомство этого года «гуляет» отдельно.
4. Если птица показывается в районе кормушки редко (но всё же показывается, подтверждая, что она ещё жива), мы считаем наиболее вероятным объяснение, что она расселилась на соседнюю или дальнюю (но всё же вряд ли за тысячу километров) территорию и живёт там, изредка залетая подкормиться к нам.
5. Если птица больше не показывается, то мы, разумеется, бессильны что-либо сказать: может быть, птица погибла, может, улетела очень далеко, а может, не далеко, но к нам больше летать не хочет, – все варианты вполне вероятны.
6. Если птица зафиксирована, к примеру в декабре и в феврале, а в январе не отмечена, мы, как правило, принимаем, что в январе она тоже была в районе ближайших окрестностей кормушки, если не на самой кормушке, но по тем или иным причинам не попалась на глаза наблюдателям. Это, пожалуй, самое уязвимое допущение в наших рассуждениях: вообще-то мы наблюдаем за прилетающими птицами подолгу, и одну и ту же особь часто видим по многу раз за день, поэтому, вероятность того, что мы кого-то пропустили, довольно мала. С другой стороны, некоторые особи отмечаются всего один раз за два дня наблюдений. Кроме того, в окрестностях, в радиусе нескольких десятков–сотен метров, есть и другие кормушки, и, возможно, птица в дни наблюдений просто кормилась там, не долетая до нас (в ряде случаев нам удавалось зафиксировать такую ситуацию прямым наблюдением).
7. Летом, особенно в последние годы, мы, увы, наблюдаем мало, а птицы посещают кормушку спорадически, поэтому вероятность пропустить птицу довольно велика. (Летом 2009 и 2011 г. у нас вообще нет наблюдений.) В связи с этим мы принимаем, что особь, зафиксированная на кормушке хотя бы один раз с мая по начало сентября, и регулярно отмечавшаяся до и после, провела в окрестностях всё лето. Признаю, что это тоже слабое место нашего исследования, постараемся в будущем устранить данный недостаток.
И всё-таки, давайте побудем оптимистами и предположим, что полученных данных достаточно для анализа.
Какие результаты мы получили?
Реконструкция жизни каждой из 69 помеченных нами за 6 лет птиц в наглядной (надеюсь) форме представлена на схеме (см. файл "Генеалогия.xls" или "Генеалогия.xlsx" внизу страницы). Для облегчения её восприятия дадим некоторые пояснения:
1. Каждая особь обозначена индивидуальным номером, соответствующим её номеру в базе данных. (Поскольку база «забита» большаками, у особей, окольцованных в последнее время, номера очень большие.)
2. Кроме номера, каждая особь помечена цветом. Насыщенный цвет означает действительно зафиксированную в данном месяце встречу (иногда на довольно большом расстоянии от «центральной» кормушки). Бледный цвет – предположительное пребывание птицы вблизи или вдалеке от кормушки.
3. Хронологическая шкала разбита на времена года, каждая клеточка означает соответствующий месяц.
4. Птицы, «линии жизни» которых находятся в центре схемы и обозначены прямыми, – резиденты, особи, постоянно (как мы считаем) живущие в окрестностях кормушки.
5. Слева идут «линии жизни» птиц, покинувших родные края и переместившихся на соседние или далёкие территории. Перемещение показано отдалением линии от центра.
6. Справа (кроме №1, он просто не уместился слева) расположены птицы, прилетевшие к нам из других мест. Если птица продолжала в основном держаться далеко от подкормочной площадки, это показано её дальним расположением от центра. Если, как мы предполагаем, птица со временем стала много времени проводить у нас, её «линия жизни» приближается к центру.
7. Подчёркиванием обозначено приблизительное время предполагаемого рождения птицы в семье наших резидентов. (Прилетевшие издалека также могут быть первогодками, но «нашими детьми» не считаются.)
8. Звёздочка (*) обозначает зафиксированное участие птицы в размножении. Пока это только вождение выводка или песня. Увы, гнёзд наших птиц мы ещё не находили.
9. Обрыв «линии жизни» совсем не обязательно означает смерть птицы – он означает лишь, что с тех пор она пока больше не отмечалась.
Какие можно сделать выводы?
1. Мы ясно видим, что гаичек, постоянно живущих в окрестностях кормушки, в каждый год не более одной, от силы двух пар (возможно, кормушка иногда оказывается на границе территорий двух пар).
2. Каждый год у резидентной пары (пар) рождается несколько потомков. Обычно большая их часть проводит в окрестностях кормушки (т.е., по-видимому, на территории родителей) зиму, а потом исчезает. Некоторые – насовсем (возможно, гибнут), а другие иногда показываются, порой через много лет. Очевидно, что эти особи расселились на соседние (или дальние) территории и живут там, изредка захаживая к нам.
3. Кроме местных птиц, поздней осенью околокормушечная группировка пополняется ещё и мигрантами, прибывающими издалека (хотя степень этого «далёка» мы оценить не можем). Некоторые из них больше не показываются (погибают? летят дальше?), другие показываются изредка (т.е., видимо, живут где-то в отдалении от кормушки), а третьи становятся довольно частыми посетителями, по крайней мере в период зимовки. Очевидно, что такие особи надолго поселяются в относительной близости от подкормочной площадки. Возможно, часть детей наших резидентов, навсегда исчезающая из нашего поля зрения, не погибает, а улетает в дальние края, присоединяясь к другим локальным группировкам.
4. Таким образом, если предложенную нами реконструкцию пребывания окольцованных птиц считать в целом верной, можно утверждать, что среди буроголовых гаичек выделяются по меньшей мере два варианта пространственного поведения: 1) оседлые особи, много лет держащиеся примерно на одной территории, и 2) мигранты, в частности молодые птицы, которые покидают место рождения или место предыдущего оседлого периода жизни и перелетают на новые территории.
Среди последней группы, возможно, существуют ещё подгруппы «ближних» (на сотни метров) и «дальних» (улетающих за километры, возможно сотни километров) переселенцев, которые поселяются на постоянных территориях в других местах, и «вечных мигрантов», которые так и не обзаводятся собственными территориями. Но про это мы уже ничего определённого сказать не можем.
5. Зимой 2010–2011 гг. произошла подлинная катастрофа: хотя многие птицы дожили до января, т.е. пережили непосредственно сам ледяной дождь, к концу зимы в живых осталось только 3 из известных нам особи. Причём о выживании двух из них мы узнаем только на следующий год. К зиме 2011–12 гг. популяция чуть восстановилась, в том числе за счёт двух (предполагаемых) мигрантов, но пока её численность примерно в два раза меньше обычной зимней численности гаичек на нашей кормушке. Особенно печальна гибель двух особей (2 и 93), живших у нас с 2005-го года. Максимальный зафиксированный возраст буроголовой гаички, по В.К. Рябицеву, – 9 лет, так что наши вполне могли бы рассчитывать на установление рекорда...