* * *
В пору прискорбных известийкак мы рассудок храним?Смех на войне неуместен,впрочем, и необходим.
Прежняя жизнь – головешка,новая – дулом в упор.Как же прекрасна усмешкагибели наперекор.
Разве привыкнешь к плохому,если селяне, смеясь,танк угоняют для хохмы,не воевав отродясь.
Ночью отвоет сирена.Шутка нам совесть прижжёт,мол, завывал вожделенно,буйствовал мартовский кот.
Крик за окном заполошный...Превозмогая вину,если ты вновь улыбнёшься –мы победили войну.
14.03.2022
В пору прискорбных известийкак мы рассудок храним?Смех на войне неуместен,впрочем, и необходим.
Прежняя жизнь – головешка,новая – дулом в упор.Как же прекрасна усмешкагибели наперекор.
Разве привыкнешь к плохому,если селяне, смеясь,танк угоняют для хохмы,не воевав отродясь.
Ночью отвоет сирена.Шутка нам совесть прижжёт,мол, завывал вожделенно,буйствовал мартовский кот.
Крик за окном заполошный...Превозмогая вину,если ты вновь улыбнёшься –мы победили войну.
14.03.2022
* * *
Все войны на свете – война,одна многоглавая гидра.У гибели много калибров,но гибель в итоге одна.
Ты срубишь гнилую башку, –другая созреет к атаке,с твоей же эмблемой на стягеготовая снова к броску.
То профиль усатый с монет,то сытый анфас из экрана.Сквозь физиоморду тиранабылой проступает портрет.
Но также бессмертный геройпроявится в новом герое.И заново будет отстроенлюбимый твой край вековой.
15.03.2022
Все войны на свете – война,одна многоглавая гидра.У гибели много калибров,но гибель в итоге одна.
Ты срубишь гнилую башку, –другая созреет к атаке,с твоей же эмблемой на стягеготовая снова к броску.
То профиль усатый с монет,то сытый анфас из экрана.Сквозь физиоморду тиранабылой проступает портрет.
Но также бессмертный геройпроявится в новом герое.И заново будет отстроенлюбимый твой край вековой.
15.03.2022
* * *
Двоится свиток над Россией,в нём есть бравурный жирный шрифт,а рядом – исповедь курсивомнаивно душу тормошит.
Там спесь, нажимный наглый почерк,но только лист перевернёшь –здесь мужество сердечных строчеки чуткой совести чертёж.
У первой длани – взмах и сила.Вторая тише и честней.И даже разные чернилау этих пишущих людей.
Один – с причудами мессии,другой же – делу голова.Два почерка и две России.И летописца тоже два.
18.03.2022
Двоится свиток над Россией,в нём есть бравурный жирный шрифт,а рядом – исповедь курсивомнаивно душу тормошит.
Там спесь, нажимный наглый почерк,но только лист перевернёшь –здесь мужество сердечных строчеки чуткой совести чертёж.
У первой длани – взмах и сила.Вторая тише и честней.И даже разные чернилау этих пишущих людей.
Один – с причудами мессии,другой же – делу голова.Два почерка и две России.И летописца тоже два.
18.03.2022
Вид из окна
Гром начинается с тихого треска,будто что рубят в подлеске сыром.Фёдор Михайлович наш Достоевскийнервно по небу идёт с топором.
Гром нарастает. Заточенный грифельмолнию пишет, усилив напор.Лодку играючи сносит на рифыимени Эдгара Аллана По.
Прав ты, не прав ты, но абсурдонавты,бравые лемминги примут на грудьтонны воды из пучины Лавкрафта,чтобы поглубже в неё занырнуть.
Сорваны петли и взвинчены ставки.Воздух глотая измученным ртом,к плахе щекой прижимается Кафка.Молча в окошко глядит Овертон.
2021
Гром начинается с тихого треска,будто что рубят в подлеске сыром.Фёдор Михайлович наш Достоевскийнервно по небу идёт с топором.
Гром нарастает. Заточенный грифельмолнию пишет, усилив напор.Лодку играючи сносит на рифыимени Эдгара Аллана По.
Прав ты, не прав ты, но абсурдонавты,бравые лемминги примут на грудьтонны воды из пучины Лавкрафта,чтобы поглубже в неё занырнуть.
Сорваны петли и взвинчены ставки.Воздух глотая измученным ртом,к плахе щекой прижимается Кафка.Молча в окошко глядит Овертон.
2021
Сад
То ли взят в перекрестие, то ли распят,и в прицеле мелькают багровые сны.Все дороги ведут в нерасстрелянный сад,где могилы не вырыты, но учтены.
Там калитка – ровесница казней и смут,а за ней, на развалинах света,утро песен заветных и новый приют.И вокруг невесомые груши цветутна прогнувшихся ветках.
2014
То ли взят в перекрестие, то ли распят,и в прицеле мелькают багровые сны.Все дороги ведут в нерасстрелянный сад,где могилы не вырыты, но учтены.
Там калитка – ровесница казней и смут,а за ней, на развалинах света,утро песен заветных и новый приют.И вокруг невесомые груши цветутна прогнувшихся ветках.
2014
Емеля
Лесным спокойствием спасён,жил простодушный дед Емелябез телефона и емейла,зато и не один – с гусём.
А вдалеке шаталась Русьза полосой лесоповала,опять державная шаталась,но в ус не дули дед и гусь.
Смолистой высоты вдохнуть –и не поверится, мол, где-тогусей пускают на котлеты,людей пускают на войну.
Там жизнь печальна и строга,по-новой – оторопь ГУЛАГа,а здесь – покой, речная влага,здесь – благостное га-га-га.
Емеля спал, устав от войн,и думал, мол, смешная птицавсё громче – не угомонится;боится, глупая, чего?
Безумие ломилось в сон,всеобщая беда сквозилав буколике – и в острых вилаху заколоченных око́н.
2019
Лесным спокойствием спасён,жил простодушный дед Емелябез телефона и емейла,зато и не один – с гусём.
А вдалеке шаталась Русьза полосой лесоповала,опять державная шаталась,но в ус не дули дед и гусь.
Смолистой высоты вдохнуть –и не поверится, мол, где-тогусей пускают на котлеты,людей пускают на войну.
Там жизнь печальна и строга,по-новой – оторопь ГУЛАГа,а здесь – покой, речная влага,здесь – благостное га-га-га.
Емеля спал, устав от войн,и думал, мол, смешная птицавсё громче – не угомонится;боится, глупая, чего?
Безумие ломилось в сон,всеобщая беда сквозилав буколике – и в острых вилаху заколоченных око́н.
2019
* * *
Вся боль – от первого лица.Точней, от первых.В свинцовом небе разлита,осев на нервах.
В твоей высокой башне крен,и кость слоновьяколонн и благородных стеномыта кровью.
Как убежать за рубежи?Где строить башни?В каком краю не стыдно жить?В каком не страшно?
30.03.2022
Вся боль – от первого лица.Точней, от первых.В свинцовом небе разлита,осев на нервах.
В твоей высокой башне крен,и кость слоновьяколонн и благородных стеномыта кровью.
Как убежать за рубежи?Где строить башни?В каком краю не стыдно жить?В каком не страшно?
30.03.2022
* * *
Ты, оглушённый братской бойней,замаранный виной чужой,был ужасом и гневом болен.Теперь казалось – прокажёнвесь род от Чехова, Толстого,Державина, Карамзина,и что сначала – нет, не Слово,а первородная вина.
Зато не каялся убийцаи шёл в осиротелый домотнюдь не книжкой поживиться,не акварельным полотном.Сердечность в нём, как лёд, застыла.Он методично сеял смерть –детей расстреливал в затылок,стесняясь им в глаза смотреть.
Вокруг тебя, щетинясь шерстью,толпа подбадривала бой,а кроме пошлого имперстване знала гордости другой.Прощай, немытая эскадрапропагандистов и дурил,как русский классик – эскападой,но от души – им говорил.
Нет, не строители темницы,а узники в застенках там,к тебе взывали Солженицыни Гумилёв, и Мандельштам.Хоть кайся за грехи соседа,хоть отменяй родную речь,стихи – от кровной одиссеи –тебя сумели уберечь.
Твой крик, твой шёпот – это глина.Захочешь – вылепишь сосуд,в котором сохранится Глинка;и Фет, и Тютчев оживут.Вдали, где нет ни слёз, ни смеха,где отголоском – боль и стыд,твой деликатный доктор Чеховс тобой беззвучно говорит.
09.04.2022
Ты, оглушённый братской бойней,замаранный виной чужой,был ужасом и гневом болен.Теперь казалось – прокажёнвесь род от Чехова, Толстого,Державина, Карамзина,и что сначала – нет, не Слово,а первородная вина.
Зато не каялся убийцаи шёл в осиротелый домотнюдь не книжкой поживиться,не акварельным полотном.Сердечность в нём, как лёд, застыла.Он методично сеял смерть –детей расстреливал в затылок,стесняясь им в глаза смотреть.
Вокруг тебя, щетинясь шерстью,толпа подбадривала бой,а кроме пошлого имперстване знала гордости другой.Прощай, немытая эскадрапропагандистов и дурил,как русский классик – эскападой,но от души – им говорил.
Нет, не строители темницы,а узники в застенках там,к тебе взывали Солженицыни Гумилёв, и Мандельштам.Хоть кайся за грехи соседа,хоть отменяй родную речь,стихи – от кровной одиссеи –тебя сумели уберечь.
Твой крик, твой шёпот – это глина.Захочешь – вылепишь сосуд,в котором сохранится Глинка;и Фет, и Тютчев оживут.Вдали, где нет ни слёз, ни смеха,где отголоском – боль и стыд,твой деликатный доктор Чеховс тобой беззвучно говорит.
09.04.2022
z
Звёздное небо над головами.Стынет внутри автозак.Ловко сложилась, как оригами,совесть – в холопский zигзаг.
Новой фигуркой брошена в тетрис,в чуждый тебе букворяд,где и другие – метр по-над метром –плотно и смирно лежат.
Свёрнут калачик, плод колыбельный,не узнаёт алфавит,видит со дна, что в оставленном небесвет нестерпимо горит.
2022.04.26
Звёздное небо над головами.Стынет внутри автозак.Ловко сложилась, как оригами,совесть – в холопский zигзаг.
Новой фигуркой брошена в тетрис,в чуждый тебе букворяд,где и другие – метр по-над метром –плотно и смирно лежат.
Свёрнут калачик, плод колыбельный,не узнаёт алфавит,видит со дна, что в оставленном небесвет нестерпимо горит.
2022.04.26
* * *
Спелёнутые в шоколад,я ел суфле и мармеладсо вкусом сливы.Казалось в сладости счастливой,что нет войныи смертинет.Самой веснызвучал ответв десерте –той непреложной и глубиннойвесны, что крепче пуповины.А на коробке от конфетя прочитал: "Ми з України".
Рига, 2022.09.28.
Спелёнутые в шоколад,я ел суфле и мармеладсо вкусом сливы.Казалось в сладости счастливой,что нет войныи смертинет.Самой веснызвучал ответв десерте –той непреложной и глубиннойвесны, что крепче пуповины.А на коробке от конфетя прочитал: "Ми з України".
Рига, 2022.09.28.