Лев театральный

Интерес к спектаклям театра имени Руставели у свердловского зрителя огромен. Благодаря им мы познакомились с новой, непривычной для нас эстетикой сцены. Социалистический реализм требует глубокого анализа идей произведения, открытой партийности, правды изображения жизни, предоставляя вместе с тем художнику широкий простор для выбора форм и средств художественного творчества. В справедливости такого подхода и убеждают спектакли Тбилисского театра.

Мы привыкли к тому, что режиссера артист на сцене от начала до конца проживает жизнь своего героя. Чем глубже созданный им образ, тем больше верим и мы в правдивость действия. Но, согласимся, что при этом зритель ни на минуту не забывает, что он - в театре, а перед ним актеры, он никогда не примет то, что происходит на сцене, за подлинную действительность. Именно это и учитывал замечательный реформатор театра Бертольдт Брехт - немецкий писатель и режиссер. Театр имени Руставели многое берет от Брехта, но не следует ему механически, а вносит в его творческие приемы свое, оригинальное, идущее от народных традиций грузинского национального театра.

Возьмем в качестве примера спектакль «Роль для начинающей актрисы» по пьесе Т. Чиладзе. Сюжет ее достаточно традиционен. Все, казалось бы, хорошо складывается у молодой актрисы. Ано, свой путь в театре она начинает с роли Офелии, ее любит жених Зурико, она молода, красива, талантлива. Но и в театре, и жизни Ано сталкивается с равнодушием, предательством, трусостью, клеветой, завистью… Легко ранимая, незащищенная девушка не выдерживает, уходит не только из театра, но и из жизни. Главный режиссер театра Р. Стуруа ведет разговор не только на о судьбе актрисы, он размышляет о жизни, об отношениях людей, о равнодушии, которое подчас губительнее подлости. Как же достигает этого театр? Думается, именно этот спектакль дает хорошую возможность хотя бы краешком проникнуть в его творческую лабораторию.

Споры о спектакле, как мне представляется, во многом проистекают из-за недостаточного проникновения в его очень непростую стилистику. Подчас недоумение некоторых зрителей вызывает то, что артист остается на сцене даже в тех эпизодах, в которых он не участвует; более того – он вступает в контакт с другими персонажами, которые его как бы не замечают. Действие спектакля одновременно разворачивается в нескольких планах, режиссер пластично лепит группы, которые действуют (часто не имея авторского текста) в разных концах сцены, казалось бы, независимо друг от друга. На деле же их партии сливаются в единый многоголосный хор. В спектакль вводятся персонажи «от театра», имеющие чрезвычайно важное значение для понимания происходящего на сцене. Что это? Режиссерское стремление к оригинальности!  Отнюдь нет.

Как часто наши мысли далеки от окружающего: в воображении мы с теми, о ком думаем, кто нам дорог. Одновременно мы сами живем в мыслях других людей. Как показать это на сцене? Так Ано незримо присутствует к дому режиссера Уча, которого она полюбила.

Ведь и говорят там в эту минуту о ней. Неотступно мысленно оказывается с Ано и Уча стареющая Гертруда: ведь девочка может вытеснить ее из жизни любимого человека. Этот художественный прием постоянно используется в спектаклях Р. Стуруа. Он раскрывает невидимые нити, «подтекст» поступков героев, придает действию объемность.

Стуруа постоянно прибегает к символу, яркой сценической метафоре. Вспомним начало спектакля – его исполнители идут гуськом, взявшись за руки, точно слепые на картине Питера Брейгеля. Какой точный эпиграф! Ведь и в жизни мы нередко бываем слепыми, не замечая страданий нашего товарища! Через весь спектакль проходят два клоуна-иллюзиониста. В пьесе упоминается, что Ано и Уча были в цирке, могли видеть их на арене. Иллюзионист способен «отрезать» человеку голову. Ведь и в жизни мы часто говорим о «потерявших голову» людях… Да и определенные ситуации жизни мы считаем «цирковыми» («цирк, да и только!»). отнюдь не поручусь за верность трактовки метафор Р. Стуруа. Но, может быть, в том-то и задача режиссера, чтобы разбудить мысль зрителя, заставить каждого не просто смотреть на сцену, а мыслить вместе с ним, сопереживать героям спектакля! Мне хотелось только показать реалистическую жизненность условности спектакля. Его хочется смотреть еще и еще раз, и, ручаюсь, мы найдем что-то новое для себя, глубже проникнем в замысел постановщика.

Есть ли при этом у Р. Стуруа издержки? Очевидно, есть. Мы не всегда успеваем сосредоточить свое внимание на одном художественном символе, как его сменяет другой. Но даже если такие издержки и имеются, они не отрицают главного – глубоких размышлений о жизни, о людях, огромного эмоционального воздействия спектакля.

Всего этого, конечно, не было бы, если бы не замечательная работа всего актерского коллектива. Задачи, которые режиссер ставит перед артистом, чрезвычайно сложны: ему приходится то сразу активно включаться в действие, то на время выключаться. Но у Стуруа в отличие от Бректа актер не выходит из образа, а дает возможность своему герою как бы посмотреть на себя со стороны. Таким искусством «самоустранения» превосходно владеют артисты театра. Р. Стуруа убирает со сцены все лишнее, предельно упрощает сценографию, оставляя актера наедине со зрителем, предельно веря в мастерство артиста и в воображение зрителя.

Артисты театра удивительно артистичны. вспомним хотя бы мать Ано: она непрерывно позирует, неестественно, словно в танце, движутся ее руки. Достаточно, даже не слыша перевода, только смотреть на нее, чтобы понять фальшивость, неестественность поведения этой женщины, ее неспособность проявить человеческое участие даже в судьбе собственной дочери.

Меня могут упрекать за то, что не называю фамилий исполнителей. Делаю это не случайно: нас в данном случае интересует сам метод сценического поведения актера.

У Стуруа нет случайной мизансцены, введенной ради внешнего эффекта: все они строго продуманы, взвешены, отобраны. Вместе с тем я бы не стал обвинять режиссера в рационалистической сухости. Напротив, его спектакли предельно эмоциональны, режиссер стремится воздействовать на разум зрителя через его чувства.

Особую роль играет в спектакле музыка. Сначала мы не понимаем, зачем нужны на сцене музыканты – скрипач, арфистка. Но постепенно мысль режиссера становится ясной. В спектакле как бы два музыкальных ряда: магнитофон, сопровождающий действие, и музыка, которая звучит в душе героев, раскрывая те нюансы их чувств, которые нельзя выразить словами.

Действует в спектаклях Стуруа и цвет. Гамма белого, красного и черного, в которой решена «Роль для начинающей актрисы», имеет как эмоциональное, так и смысловое значение: чистота, подлость, равнодушие раскрываются и цветом. Так все компоненты сливаются в одно целое – образ спектакля, подчиняются главному – его идее, «сверхзадаче» (по терминологии К.С. Станиславского).

Сейчас много пишут о влиянии кино и телевидения на современный театр. Но Стуруа делает акцент на их различии, убеждая нас в том, что любой прогресс телевидения не ликвидирует потребности в дальнейшем существовании и развитии искусства театра, подобно тому, как магнитофонная запись не заменит общения с живым человеком. Вот какие мысли рождаются после спектакля, вот почему он оказался намного масштабнее событийной фабулы пьесы. В нем та «жизнь человеческого духа», без которой нет подлинного искусства.

Однако, как бы ни был интересен спектакль, он не мог, конечно, преодолеть определенную схематичность, драматургии, заданность сюжетов, схематичность ряда характеров. Может быть, именно поэтому творческая стилистика театра здесь выходит на передний план и более выпусков бросается в глаза, чем в других работах.

Талантливый коллектив грузинских актеров, возглавляемый Р.Стуруа, еще раз прекрасно показал, какие поиски не безграничные возможности содержит древнее искусство Театра. Меняются эпохи, поколения, само общество вместе с ними меняется и Театр, оставаясь неизменно юным и новым!

Л. Коган 

доктор философских наук

Было это в 60-е годы. Жарким летом из Москвы в Новосибирск на поезде ехал Цирк Дурова. И вот незадача: около Красноуфимска скончался престарелый слон. Циркачи избавились от трупа на станции Свердловск-Сортировочный и поехали дальше. Директор вокзала позвонил директору Свердловского цирка с требованием предать тело земле.

Надо сказать, что случилось это в выходной день. И звонок застал директора Свердловского цирка Николая Слаутина за распитием коньяка в компании с создателем экономического факультета УрГУ Валентином Михайловичем Готлобером. Положив трубку, директор цирка обречено спросил преподавателя: «Как ты думаешь, в Свердловске есть кладбище слонов?» И тут Валентин Михайлович сделала историческое заявление: «За три бутылки коньяка я возьму на себя слона; тем более, что нам не помешает бесплатное чучело в музей биофака». «Даю четыре!» - сказал директор цирка. На том и порешали.

Так началась операция под кодовым названием «Бесплатный слон»

Сначала позвонили в Танковое училище, чтобы попросить танковую платформу для доставки слона от станции до университета. Платформу пообещали дать через два дня. За это время слон начал слегка... пахнуть. Приехала СЭС и «выкатила» УрГУ штраф (который был вычтен из зарплаты ректора).

Через два дня слон был доставлен на задний двор университета на ул. Куйбышева. Там он стал пахнуть ещё сильнее, чем вызвал звонки возмущённых жителей окрестных домов в соответствующие инстанции. Штрафы повторились. Стало очевидно, что несвежий слон уже не годится для чучела. Тогда решили сделать из него скелет. Как именно - никто не знал. Попытались отправить ректору МГУ академику Петровскому телеграмму: «Вышлите атлас слона». Но бдительные работники почты телеграмму не приняли, узрев в ней некий шифр.

Тогда из Москвы вызвали специалиста по слонам, который затребовал номер «люкс» в гостинице и двойные командировочные.

Для отделения костей от мяса, тушу слона сварили в огромном чане для асфальта, который приобрели почему-то на деньги Исторического факультета. Высушенные кости перенесли в музейную комнату. Пока переносили, пропало 7 костей. В университете вывесили объявление: «Уважаемые студенты, ценятся только слоновьи бивни. Верните, пожалуйста, кости». Ночью вернули три.

Недостающие «мощи» заказали на свердловском Протезном заводе. Воодушевлённые "Первым в истории советского протезирования заказом науки" заводчане обязались сдать протезы досрочно. Однако «заказ науки» был выполнен только через месяц. Всё это время московский специалист жил в «люксе» с двойными командировочными.

В конце концов, скелет слона был собран. Подсчитав затраты на штрафы, чан, московского специалиста и т.д., участники истории поняли, что этих денег хватило бы на то, чтобы снарядить экспедицию в Африку, изловить слона и привезти в УрГУ! Доказательство реальности этой истории, а именно - тот самый скелет слона, можно увидеть в музее кафедры зоологии УрГУ.

P.S. Эта история была сохранена для потомков доктором философских наук, профессором Львом Наумовичем Коганом.