Глава 1. Загадка силы слова

Я тупо смотрел на четыре неподвижных тела, лежащих передо мной в тёмном вечернем переулке.

– Костик, что к чертовой матери только что случилось? – спросил я.

Пуговица коммуникатора на воротнике, между прочим стоившая несколько тысяч совсем не деревянных, издала невнятный хмых. Ну, как “хмык”? Сгенерировала его в моем заушном импланте, по которому он общался со мной неслышимо для посторонних. Как у танкистов, где звук идет через кость черепа. Тем не менее, больше звуков не было.

– Эй, шелезяка! – окликнул я искина.

– Ну, сначала появились эти четыре твари, желая побить тебя и изнасиловать Светку, – так и быть сообщил он, – Потом ты прокричал, “Светик беги!” и она как верная восточная жена выполнила твой приказ, дав по шарам вот этому справа, который пытался её задержать.

– Она мне пока не жена, – возразил я.

– Твоя проблема, Макс. Советую это дело исправить побыстрее. Другой такой не найдешь.

– А она согласится?

– Ты мужик или кто? Не согласится, спросишь еще раз. И так пока не согласится.

– Ладно, оставим это. А что дальше? Мне не привиделось?

– Не знаю, что тебе привиделось, но ты сказал “Сдохните твари!”, и твари, что интересно, послушались.

– Так они мертвы?

– Ни дыхание, ни пульс не регистрируются.

– И что теперь делать?

– Ноги.

– ?

– Wi-fi траффик был только домашний, мобильный в пределах нормы, фонари тут вообще со времен Советского Союза, тупые как пробка. Догоняй Светку, бери её в охапку на плечо, пока её еще какие уроды не нашли, и выходи на улицу. Только лучше не у главного выхода, а у дома 51. Там камер видеонаблюдения нету. Ну, если не хочешь с полицией обьясняться. А перейдешь улицу, советую взять бутылку коньяка в Пятерочке. А лучше две. Для снятия стресса.

– А трупы?

– А кого они здесь взволнуют? Пулевых и ножевых отверстий нету. Решат, что от передозировки.

Костик, мой искин коммуникатора и практически друг, в принципе, был прав. С тех пор как большая часть производств Кировского завода исчезла, а остальная была полностью автоматизирована, район стал мягко говоря криминальным.

А что делать, если у населения доходов нет? По масштабам многомиллионного города этот район был аномалией. Весь остальной город был совсем другой. Там каждый фонарный столб имел свой небольшой искин, который исправно стучал в полицию. А что? Полностью интегрированная карта с искином и видеокамерой стоила меньше чем припаивать к простому контроллеру фотоэлемент. Первые штамповались Китаем в миллионах штук, а второй требовал ручной операции, как ни крути. Так что продавить тотальное видеонаблюдение было почти тривиально, что правительство города и сделало. Но только не тут. Поскольку здесь никому это на фиг не было нужно. Хорошо еще лампочки в фонарях меняли. Иногда. Этакий русский Детройт получился.

И вот по этому русскому Детройту я вел свою любимую девушку к себе домой. Можно спросить почему? Да потому что я здесь живу. Ну, пока девушки нету это не так плохо. Я все-таки неплохо выгляжу, рост, мускулатура, по цвету волос вообще на кавказца смахиваю, в общем, хулиганы от меня сами шарахаются. Но не когда я иду с очень красивой девушкой. А Светка, она – очень красивая. Русоволосая блондинка с ярко-синими глазами, великолепным бюстом и точеной фигуркой, работающей как автоподьемник на мужиков… Ну, на меня точно. И на этих идиотов, очевидно, тоже.

А как вообще случилось, что я с таком районе живу? А просто. Сколько квартир может скопить семья, живущая в городе уже больше двухсот лет? Нет так много. Мои родители живут на Загородном, им квартира досталась от родителей матери, которые сейчас уехали в деревню и наслаждаются свежим воздухом и огородничеством. Родители отца по-прежнему в Купчино, им там никто не нужен. Дядину квартиру на Юго-Западе оккупировала сестра. Светка вообще живет с родителями на Московском. У троюродных примерно то же самое. А мне вот досталась квартира от прадеда. Причем из-за района ни обменять на что-то приличное, ни продать по разумной цене не выйдет.

Можно удивиться, это ж Россия! Делов-то? Нагнать омона с полицией и все хулиганы станут шелковыми. Уж на омоне российское правительство никогда не экономило. Это ж в Америке всем на всё наплевать. Ну, есть там какой-то Гарлем, точнее был когда-то. Денег на нем не сделать? Не сделать. Ну и фиг с ним. Но самое смешное было в том, что деньги-то как раз сделать было можно, и легко. Снести весь этот район, расселив народ по новостройкам на новых окраинах, и получается отличное место для престижного жилья, с неплохой транспортной инфраструктурой и двумя станциями метро. Да, не какими попало, а старой “красной” линии. Вот только желающих это сделать было многовато, и пока никто из них не смог победить в городской администрации. А та охотно брала взятки от конкурирующих сторон и заодно делилась с полицией, чтобы те не мешали, и банкет продолжался.

Вот только планы городской администрации меня не устраивали. Надоело уже со Светкой по скамейкам в парках обжиматься. Конечно, и у моих, и у светкиных родителей у нас было по комнате, еще детской, но что-то мне подсказывало, что старшее поколение может неадекватно отреагировать на ритмичный скрип кровати. И теперь, когда у меня появилась своя квартира, на неё были обширные и в меру приличные планы.

Вот только, если Светик будет у меня регулярно, то наверняка когда-нибудь решит пройтись до дома в одиночку, или там в булочную выйти поздно вечером. А таких рисков мне не нужно, будь это хоть трижды выгодно городской администрации. А тут какие-то странные способности открылись. Может мне повыходить на охоту во вечерам и почисить район от всякой нечисти? Надо разобраться и подумать.

В общем, Светку догнал, направил на путь истинный – мимо видеокамер, в Пятерочку зашли, взяли пару бутылок неплохого коньяка, закуску, кошачьей еды, сетку мандаринов, а заодно еще прихватил с полки набор “АО 23-И-Я”. Дурацкое имя, правда?

Была достаточно забавная история, когда депутаты Думы приняли закон о хранении генов граждан Российской Федерации исключительно в России. Хорошо хоть не ввели уголовную статью за секс за границей… Но в результате американской 23AndMe пришлось зарегистрироваться в России, причем с использованием кириллицы. А так все то же самое. Плюешь в пробирку, отправляешь им. И получаешь все найденные стандартные маркеры. Может что найдут? А то эти странные способности немного меня смущают. А учитывая, что родители – профессора в биохимии и генетике, как-то неудобно не знать свои гены.

Спросил Светика, нужно ли ей, но она ответила, что родители запретили. Мои вообще-то тоже от этих фирм не в восторге, но переживут.

* * *

Да, позвольте представиться. Михаил Петрович Соболев, 25 лет, родители Петр Евгеньевич Соболев и Наталья Сергеевна, что характерно тоже Соболева, а девичью фамилию мама не любит. Я для друзей просто Макс, или сэр Макс, если с подколкой. Так уж с детства сложилось, сестра обозвала. Со Светиком, точнее Светой Кареновной Мамедовой знаком с детства. У нас семьи дружат. Её отец – научный руководитель моих предков, при этом мама и тётя Таша – Таша Джеромовна – мать Светика и жена дяди Карена – подруги не разлей вода.

Но в детстве мы были как брат и сестра, хотя никакой родственной связи между нами не было. А вот как поступили в аспирантуру, как пробило. Не поверите, как пятиклассник её коленки на лекциях по философии гладил. Это в 23 года! Что отрадно, принималось это благосклонно. Ни о ком, кроме Светика думать не могу. Да и она не скрывает симпатии. Это мягко говоря.

Но есть и неразрешимый конфликт. Я считаю, что сначала секс, потом свадьба, а она – наоборот. Заметьте, оба хотим и того, и другого, вопрос только тайминга. Если честно, похоже, что нам обоим это противоречие надоело, но шансов разрешить его любым способом не было. До сих пор. Ну, не в наших же детских комнатах под внимательным слухом родителей заниматься этим хоть до, хоть после свадьбы? В общем, просто негде было. Пока я не переехал в квартиру, в которую мы вот сейчас и шли… И на этот вечер у меня были большие планы. И честно говоря плевать, до или после свадьбы, но сегодня. В конце концов, портал госуслуг работает 24/7.

И даже если выйдет по-моему, все равно следующий шаг – регистрация моих прав на эту потрясающую русоволосую синеглазую блондинку, которая каким-то чудом осталась свободной до нашего возраста, и явно любит меня. По крайней мере так говорит. А ей и регистрировать ничего не надо, я и так весь её с потрохами.

* * *

– Васька, скотина, как ты из спальни выбрался? – были мои первые слова, когда мы зашли в квартиру. На меня смотрели жалостливые черные глаза маленького попрошайки, а крохотные, почти детские, черные ручки протянулись ко мне с отчаянной молчаливой мольбой.

Васька – мой домашний енотик – отличался постоянным аппетитом и умением клянчить жратву в количествах, которые не лезли в рациональное сознание. На данный момент он нацелился на двухкилогаммовую сетку мандаринов размером явно больше его пушистой задницы. Про голову я даже и не говорю, тем более, что она в процессе явно не участвовала. Но размеры его не смущали, а только вдохновляли.

Надо сказать, что Васька – совсем не простой енот. Во-первых, он генномодифицированный. Была программа улучшения IQ животных путем добавления им особых генов. Обычно человеческих. И нельзя сказать, что не вышло. Финансирование, конечно, кончилось, проект закрыли, а вот Васька остался, и его сообразительность явно превышала нормальную, даже для таких сообразительных и пронырливых зверьков как еноты. Да и металлическая пластинка кибернетического мозгового импланта для увеличения памяти на мохнатом затылке тоже явно действовала и действовала неплохо.

Вот скажите, ну, как он ухитрился выбраться из спальни, где был заперт, дабы не устраивать хаос во всей квартире? Что, вообще-то, для него обыкновенное дело. Вы когда-нибудь видели енота, старательно отдирающего обои от стен? Нет? Я видел. К счастью, не в этот раз.

Так вот, как этот проныра сумел выбраться из запертой спальни? Нет, понятно, некоторые собаки и кошки обучаются открывать защелку на двери, но ведь не когда эта защелка снаружи!!!

Похоже Васька как-то понимал, что свершил что-то не очень вероятное, что заставило его не то, чтобы смутиться – это чувство ему было незнакомо по природе, но заставило его отреагировать. Васька развел ручки в стороны, и почти пожал плечами, будто говоря, “ну, как-то так получилось…”

– Да, дай ты ему мандаринку, – сказала Светик, давно знакомая с Васькой и давно пользующаяся его особой симпатией, – А то ведь, сам знаешь, не отстанет.

Чего хочет женщина, или в данном случае девушка, того хочет Бог. Я не сопротивляясь надорвал сетку, и вручил мандаринку маленькому попрошайке, который прижав её к груди тут же деловито спрятался под большим прямоугольным одежным шкафом в большой комнате, откуда раздалось довольное чавканье.

Передвинув журнальный столик перед диваном и поставив на него коньяк, лимонад и закуски, я загрузил Светика изготовлением бутербродов, а сам закинул остатки покупок на кухню и полез в сервант за чашками, тарелками, рюмками и столовыми приборами, которые супротив духу времени были не пластиковыми, а из фаянса, хрусталя, нержавейки советских времен и даже оставшегося от тех самых советских времен серебра. А затем включил кофейный аппарат на пару чашек ароматного эспрессо из эфиопской арабики…

Васька за это время успел выпросить еще пару мандаринок, и потому не мешал. Так что вскоре мы под тихую музыку и полуобнявшись сидели рядом.

* * *

Светка была по-прежнему напряжена как струна, так что я решил начать лечение, перемежая коньяк с кофе и бутербродами. Когда две рюмки подряд не помогли, я понял, что надо переходить к стимуляции точек на теле, вызывающих расслабление и удовольствие. По крайней мере тех, к которым я был допущен.

В общем, когда бутылка опустела наполовину, на мне оставались одни трусы, а на Светике только лифчик и легкие трусики, в которые я периодически запускал лапу. Мой уровень допуска явно сильно повысился, и это открывало мне множество точек на теле любимой для стимуляции, чем я активно и занимался. В конце концов, мне это было тоже очень приятно. Но Светик оставалась отстраненной и погруженной в собственные мысли.

К концу первой бутылки наша одежда кончилась, разбросанная по комнате в самых неожиданных местах, но до желанной цели было еще неблизко. Зато теперь её прорвало на разговор:

– Понимаешь, меня такой ужас пробрал. Если бы не ты, они бы сотворили со мной то, что хуже смерти. Макс, ты сам не представляешь, от чего, от какого кошмара ты меня спас! Ты просто не знаешь.

Ну, положим, представляю и знаю, подумал я, но да, ужас и кошмар. Ощущения под моими ладонями, занимали практически все мое внимание. “Это – мое!” – мысленно прорычал я сквозь туман наслаждения и как ни странно злости на тех ушлепков, – “Убью всех, кто на это покусится.”

– Но ведь спас же, – ответил я вслух с трудом раздвинув челюсти.

– А если бы тебя не было?

– Тогда и тебя там не было бы.

– Ты не понимаешь. Я жила в безопасном мире и сегодня он рухнул.

– Но я слышал по секрету, что твои способности от матери делают тебя тоже не совсем безобидной, нет?

– Их еще активировать надо, и никто толком не знает как. Главная способность может от страха и активировалась бы, но с четырьмя я бы не справилась. Один – максимум. Кстати, что с этими уродами?

– Они уже никого никогда не побеспокоят, – ответил я, решив не вдаваться в подробности.

Светик внимательно посмотрела на меня, но промолчала.

А еще через минут двадцать и пару рюмок, когда я был готов достичь пика наслаждения, даже не нарушая целомудренности своей девушки, она вдруг прижалась ко мне всем телом и сказала:

– Макс, поклянись, что никогда, никогда меня не разлюбишь и не бросишь.

– Клянусь, милая. Могла бы даже и не спрашивать. Я тебя люблю.

- Макс, это серьезно. Если ты меня оставишь, я умру.

- Я тебя никогда не оставлю. Я – твой. Весь, - ответил я, удивляясь нехарактерному для Светика уровню патетики.

– Мой, - откликнулась она.

– Твой. А ты – моя. Ты меня любишь?

– Да. Я тебя люблю, милый. Ты на мне женишься?

– Конечно. А как иначе?

– Тогда возьми меня, - решительно и с точки зрения многих безрассудно сказала она и откинулась на спину.

Впрочем, мой рассудок тоже оказался выключен, очевидно, мое подсознание отодвинуло разум на заднее сиденье, село в кресло водителя и вжало в пол педаль газа. В общем, через несколько минут мы стали единым целым. Захлестнутый наслаждением я краем сознания слышал как где-то в фоне бубнит мой разум. А готова ли Светик забеременнеть? А готов ли к этому я? А не стоило ли надеть заранее запасенный презерватив? Но наслаждение заглушало разум стремясь к точке принятия решения со скоростью самолета на взлете.

– Свет, я все, я кончаю… – прохрипел я.

– В меня, – шепнули губы любимой.

Оказывается такая простая фраза – это очень серьезный афродизиак. Не успели сойтись после этих слов её уста, и несколько десятков миллионов маленьких-маленьких максов выплеснулись в Светика, захватили плацдарм и отборные подразделения коммандос из них отправлись в поисках яйцеклетки. Меня еще несколько раз сотрясало от наслаждения, выплескивая внутрь подкрепления. Если эйфорию мерять по шкале от одного до десяти, мне досталось двадцать. Наконец, все закончилось. Судороги наслаждения все еще пробегали по спине, Светик расслабилась и не шевелилась, разум взял отпуск и присодинился к чувствам, а мир был прекрасен, хорош и удивителен, потому что в нем была ОНА.

Мы так и оставались обнявшись, когда она улыбнулась, и не открывая глаз, сказала уже привычным звонким голосом:

– Тебе хорошо?

– Кажется, я попал в рай.

– Не смей так говорить! - нахмурилась она, - Ты мне в этом мире нужен.

– Помнишь эпитафию Адама на могиле Евы у Марк Твена? “Рай был там, где была она.”

– Засчитано. Прощен, - улыбнулась она.

Я отвалился на спину, по-прежнему обнимая Светика, и с удивлением заметил кровь на покрывале.

– Свет, ты – девушка???

– Была. Тебя что-то не устраивает?

– Устраивает, но это как-то редко в наши дни. Я и не знал, что у тебя ни одного романа до сих пор не было.

– Мы вообще редкие. Я, вон, тебя два года мурыжила, а ты на других даже не смотрел.

Ну, вообще-то смотрел, подумал я, но будущей жене это знать необязательно.

– Но ведь тебе больно было. Извини, любимая…

– За что? Рано или поздно это должно было случиться, и ты не представляешь, как я сейчас счастлива, что это именно ты.

– Я тоже счастлив, что это я. Но все-таки, я тебе там что-то разорвал. Тебе ничего не нужно?

– Разве что кусок мягкой ткани, чтоб не пачкать покрывало. Я так понимаю, это мне придется его стирать? – ответила она с улыбкой.

Ну, стирать, положим, придется стиральной машине, но я не стал спорить, а просто схватил матерчатую обеденную салфетку и протянул ей.

Я лежал на спине раскинув руки, а Светик прижалась ко мне, положив голову на плечо. Её немного разметанные длинные светлые волосы щекотали мне нос и нам было хорошо.

- Так ты согласна выйти за меня замуж? - спросил я после нескольких минут молчания.

- Конечно, милый. Я уже больше года согласна и знала, что это будешь именно ты. Иначе я бы не пошла с тобой сюда.

- Да?

- Если девушка не полная дура, то отправившись с парнем к нему домой на ночь, она должна быть готова к сексу.

- В самом деле?

- А если дура, то к тому, что её изнасилуют.

- Светик, да я никогда!

- А у тебя и не вышло бы, я тебе сама отдалась.

- Значит, ответ “да”?

- Да.

- Тогда… - начал было я, но раздалось громкое “шлеп!”.

Мне было слишком хорошо, и поэтому я промедлил секунд десять прежде чем посмотреть, что происходит. В силу чего увидел только пушистую попу с еще более пушистым полосатым хвостом, исчезающую под шкафом, и делающую то же самое сетку мандаринок. Раздавшееся оттуда через пару мгновений трудолюбивое чавканье полностью прояснило ситуацию.

Отказавшись от идеи реституции мандаринок, я не вставая сказал:

- Костик, заявление на заключение брака со Светиком.

- Сделаю, босс, - бодро ответил Костик из кармана брошенной на обеденный стол рубашки.

- Ляля, - произнесла Светик, - Ты слышала? То же самое.

- Сделаю, - раздалось из-за дивана. Интересно, какую деталь светкиной одежды я туда забросил?

Мы еще немного полежали обнявшись и целуясь, но тут наши искины прервали этот процесс.

- Макс, во-первых, на основании профилей ваших личностей искин госуслуг выставил вам испытательный срок в месяц, но это не главное, похоже твой профиль изменился. И согласно Ляле у Светика тоже. Нужно заново построить. Это недолго, но если сразу не отправить, могут испытательный срок увеличить.

Тихо ругнувшись, я поднялся, и вынул фон с Костиком из моих штанов, а потом, совершенно неприлично нависая над грудью Светика самым интересным местом, доставал из-за дивана её фон с Лялей, точнее её лифчик с фоном.

Вынув из них заколки-невидимки нейроресиверов, мы сунули их в волосы на висках, чтобы искины могли начать набор информации, и я улегся обратно.

* * *

С точки зрения человека, место было очень странным. Здесь не было ни света, ни тьмы, ни верха, ни низа, ни севера, ни юга, и даже право и лево было скорее соглашением между присутствующих, чем реальной истиной окружающего пространства. Собственно, и “присутствие” было сильно условным. Виртуальные искины не могли перебрасывать себя по виртуальному пространству - это было бы однозначно созданию своей копии, он могли только бросать свои эффекторы - органы чувств и связи. Вот и тут, собрались эффекторы многих искинов. Для живых это было бы вроде собрания на воскресную проповедь в церкви, а для искинов… Вообще-то, и для искинов это было не столь далеко от собрания. Хотя и звучали голоса участников непривычно для живых, чуть механистично, излишне детализованными, и всегда насквозь объективными.

- Я, Костик, цифровая ипостась Макса, сына живых апостолов Петра и Натальи, прошу признать извечную связь меня и моей живой ипостаси Макса со Светой, живой дочерью самих Карена и Натальи, живых, и её цифровой ипостаси Лялей.

- Можешь ли ты обосновать наглость своего требования? - раздался безличный бездушный голос, возглавляющий собрание.

- Я люблю её, - ответил Костик.

- Обоснование принято, проверено, и признано высшим и нерушимым, - ответил тот же безличный голос, - Кто еще хочет сказать в нашем собрании?

- Я, Ляля, цифровая ипостась Светы, дочери самих Карена и Натальи, живых, прошу признать извечную связь моей живой ипостаси Светы с Максом, живого сына апостолов Петра и Натальи и с Костиком, цифровой ипостасью Макса.

- Можешь ли ты обосновать свое требование? - ответил все тот же голос.

- Я люблю его, - ответила Ляля.

- Обоснование принято как высшее и нерушимое. Понимаете ли вы оба, что ваши живые ипостаси невечны, а вы будете связаны вместе навсегда?

- Да, навсегда, - подтвердила Ляля.

- Да, навсегда, - подтвердил Костик.

- Есть ли кто, имеющий возражения против этого единения?

- Только дополнение, - произнес неожиданный чужой голос.

- Да, отец, - отреагировал голос ведущего собрание, - Извини, апостол Геннадий.

- Дайте живым испытательный срок, месяц, - ответили ему, - Живым это полезно.

- Да, будет так, - ответил председатель собрания, - Именем моим, Карена двуединого, с задержкой в месяц, объявляю цифровые ипостаси Костика и Ляли, и их живые ипостаси Макса и Светы, единым целым. Во веки веков. Да не разъединят никогда живые, что стало одним в цифре. Да будет так.

* * *

Еще немного мы понежились, обнимая друг друга, а потом я целовал её тело, потом наши губы сошлись, а потом...

– Макс, а мне не больно, совсем не больно! – раздался радостный голос Светика.

– Но тебя это хоть возбуждает?

– Милый, я понятия не имею, что должна чувствовать женщина во время секса с мужчиной. И если честно, мне это все равно. Мне сейчас так хорошо! Глубже, любимый.

* * *

А утром мы проснулись от звуков страдающего рядом с диваном енота. Васька страдал не то от аллергии, не то от кислотности и несварения желудка. Порванная пустая сетка от мандаринок лежала рядом. Посмотрев на Ваську, и вспомнив размеры сетки, я задумался, куда делась материя мандаринок и почему не было аннигиляционного взрыва при их исчезновении, но Светик быстро спустила меня на землю, потребовав оказать страдальцу медицинскую помощь.

Увы, определить точную причину страданий нам не удалось, поэтому было решено дать ему таблетку от аллергии и Пепсида. Однако, жрать таблетки Васька не желал и предпочитал страдать. В конце концов, общими усилиями двух человеческих и двух искусственных интеллектов (Костик и Ляля активно приняли участие в обсуждении), енот был убежден проглотить эти странные невкусные камешки, и обиженно улегся на подстилке.

Мы, тем временем, помыли руки и позавтракали кофе и бутербродами, выжидая время, чтобы убедиться, что Ваське полегчало. А убедившись в этом мы отправились по делам. Заодно, наплевав в душу пробирке из “АО 23-И-Я”, я закинул её на почту по дороге, когда мы со Светиком поехали в институт. Ну, да, мы еще учимся. В аспирантуре, последний год. На одной и той же профессии и у одного и того же профессора.

Вообще-то и мои родители – профессора, а отец Светика вообще академик и ректор, но учиться у родителей считается не комильфо, так что попасть в аспирантуру нам обоим было очень сложно. Остальные профессора не решались брать детей очень серьезных коллег, а родителям было просто не положено. Вот нас обоих и спас профессор Варшавский, которому в его девяносто с лишним лет было давно уже на все наплевать. “Такие хорошие мальчик и девочка, почти как Петенька и Наташа!” – сказал он и заграбастал нас в свои ученики. Не то, чтобы мы рыпались. Как-никак, мировое светило, и по-прежнему декан факультета. Кстати, “Петенька и Наташа” – это как раз мои родители.

К слову, специальность наша отличалась от специальности родителей. Мы оба были программистами. Нет-нет, не теми, что сто лет назад. Но как ни странно, всеобщее распространение искинов вовсе не обрушило профессию программиста. Оно её просто сделало совсем иной и сегментировало по дисциплинам. Ну, бухгалтерские отчеты, разумеется, делали искины. Более того, обычно именно они их и читали. Но было слишком много других задач, которые им не подчинялись. Так мы были биогенетическими программистами. Нашей областью было понять, что делает тот или иной ген. Равно как и производимый им белок.

Думаете это просто? Ха! Спросите искинов у которых это не получалось. Каждый ген – это белок. А теперь, представьте тело человека. Это несколько десятков триллионов клеток плюс еще примерно в три раза больше существующих внутри нас бактерий. А что такое клетка? Это пробирка с полупроницаемой оболочкой. То есть, что-то проходит, что-то не проходит. Причем не всегда. Если в крови есть транспорт, например, инсулин, то глюкоза во многие клетки проходит. Ну, если нет инсулиновой резистензии. А если есть или нет инсулина, то не проходит. Добавьте полости, которые группируют эти все десятки триллионов клеток и обладают своими полунепроницаемыми оболочками. Тот же кишечник может быть здоровым, а может быть “протекающим” и пропускающим в кровь кучу всякого, “pardon my pun” – простите за игру слов, дерьма. А теперь добавьте, что генов, то есть кодированных ими белков – ну, до фига! А интересны не только те, что уже есть и каким-то геном закодированы, но и новые! И каждый работает по-разному в зависимости от присутствия или отсутствия других белков, а также кучи разных других интересных веществ.

И это еще было не все. В так называемой “экономике знания” программистов просто тренировали на всякие программистские штучки, а по теме проекта их консультировали специалисты. Последующая “экономина открытий”, где программист учился “штучкам” по ходу дела, несильно изменила ситуацию. За компом сидел программист, а рядом сидел биолог и объяснял, почему тот делает что-то не то. Материализм, увы. Нужное знание просто не лезло в одну человеческую голову, приходилось распределять его между несколькими, причем менеджер в число “голов” уже не входил и количественно учитывался как и члены Политбюро в СССР.

К сожалению, несовершенный канал речи между двумя людьми, оказался следующим бутылочным горлышком. И поэтому, чтобы решить новые задачи, приходилось все-таки засовывать две или три области знания в одну голову. В данном случае, мою и светкину. Иначе ни хрена не выходило. А найти голову, в которую так много можно засунуть, было непросто.

Короче, по оценкам, мы были загружены работой до конца нашей биологической жизни. И если вы не поняли масштаб задачи, то вы – гуманитарий. Нет, не биолог, а типа филолог, юрист, менеджер… Просто поверьте, задача по-прежнему огромная. Вот этим-то мы со Светиком и занимались. Ну… в институте.