Глава 13
Шпионские страсти

Глава 13. Шпионские страсти

В баню сначала запустили по очереди Карена, а затем Петю, а уж потом, когда пар чуть ушел и не жег так немилосердно, зашли и женщины, причем вместе, втроем. А после бани обнаружилась проблема. Переодеться баба Вера, конечно, нашла. В кулацком хозяйстве нашлось. Но дальше было непонятно, что делать. Мужчинам-то и тельняшка с семейными трусами подошла, а вот женской половине, кроме бабы Веры, одеться было почти не во что. Из нижнего белья и Натке, и Джери вообще нашлось что-то от прабабки, бронебойной толщины, что и самой-то непросто снять, даже если и захочешь. Не то чтобы очень хотелось срочно снять, но иногда переодевать нижнее белье казалось не такой уж и плохой идеей. А было нечего.

– Карен Ахмедович, – взяла на себя инициативу Натка после того, как все уселись за едой с чаем, а мужчины – Карен и Петя – приняли положенные, по мнению бабы Веры, после бани сто грамм, – не знаю, как насчет вас и Пети, но нам с Джери нужно кое-что из одежды.

Натка не стала уточнять интимные детали того, что именно нужно – не его это мужское дело, – и оказалась права. Карен даже не подумал уточнять. Для него требование женщины было некоторым очевидным императивом, который не следовало обсуждать, а просто найти решение.

– Ну так сходите в магазин, – попытался отбрехаться он, – Если деньги нужны, так я дам. У меня на экспедиционные расходы есть.

Нет, не все так просто.

– Да какой тут магазин? – вмешалась баба Вера, – Если нижнее белье нужно, то тут не купить. В магазине у Вити, может, что и найдется, но всё не найдешь. У него выбор только самого-самого основного. Если что такое надо, то все в Похью ездят!

– Ну и съездим завтра с утра, – расслабленно откликнулся Карен, – Подумаешь, там дороги-то всего минут сорок-пятьдесят…

Никто не стал возражать. Тем более, что и правда. Подумаешь? Там дороги-то всего...

⁂

Подполковник Сергеев все-таки вернулся к теме, чтоб проверить, что все идет так, как надо. Времени, конечно, ни на что не было, так что теоретически пришлось бы это делать поздно вечером, но разделение личного и служебного времени было для него почти религиозным. Так что вопросом он занялся только утром, хорошенько проснувшись. Он изучил дело профессора Мамедова, потом контракт, потом по особым каналам получил подробную информацию о заказчиках, а точнее, что было очевидно, посредниках. Заодно поглядел, с кем эти посредники работают тут, в городе. Мрачно усмехнулся. Надо ж, а он ему разобраться приказал, кто тут этим занят. С кем работать приходится. Хитрожопые уголовники, со вздохом подумал он. А потом прочитал, на кого посредники работают, и вот тут-то ему и поплохело.

Посредники, оказывается, работали на какую-то странную организацию, название которой Сергеев в жизни не слыхал. Вот только помечена эта организация была особым значком. Странный значок, даже на букву не похож. По крайней мере, на букву, которую он знал. А этакая зюзюка… До сих пор он видел её всего один лишь раз в жизни, поскольку кому не надо даже эту зюзюку видеть не полагалось. И означала она “оказывать полное содействие”. Прошлый раз начальник Сергеева не оказал полное содействие. А затем начальник сменился. По какой причине иностранной организации нужно было оказывать “полное содействие”, Сергеев не знал. Видимо, какая-то надправительственная система, с которой сотрудничало не то федеральное правительство, не то сама ФСБ. Но это было и неважно. Важно было то, что Сергеев отнюдь не торопился пойти по следам своего бывшего начальника.

И что же теперь делать? Как-то позволить черт-те кому избавиться от двух светил отечественной науки плохо сочеталось со всем, что он делал до этого. Да и еще вопрос, как потом начальство решит, нужно было в этом случае “полное содействие” или нет. Но и идти против такого важного значка чревато. Опять же, кто знает, что потом начальство решит? Причем сейчас к начальству обращаться вдвойне чревато. Ответственность на себя никто не возьмет, а засветишься и гарантированно окажешься крайним в любом случае.

Подумав еще, Сергеев сказал в коммуникатор:

– Геннадий Миронович!

– Слушаю, товарищ подполковник, – отозвался тот.

– Скиньте мне текущие координаты Мамедова, вы ведь его отслеживаете, как я просил?

– Сей момент, – раздался ответ, – Только сейчас он явно едет по шоссе, так что я добавлю и возможную точку назначения. Сделано.

– Спасибо, – сказал Сергеев и выключил канал.

– Влад, – сделал он следующий вызов.

– Да, гражданин подполковник? – пришел ответ.

– Ну что, разобрался с вопросом, кто это?

– Еще нет, гражданин подполковник.

– Ладно, я уже разобрался. Смотри, по краю ходишь, Влад. Уже секреты от меня держишь. В общем, можешь выполнять свой заказ Смышлевского, сейчас тебе координаты Мамедова скину…

⁂

Преодолев настоящую русскую дорогу и быстренько отмыв лобовое стекло, используя бутылку с водой, машина рванула по скоростному шоссе в сторону ближайшего городка с приличным, ну… относительно приличным магазином одежды. Карен сконцентрировался на дороге, Петя тоже бездумно смотрел на летящую под колёса ленту дороги, а девушки вообще чуть не заснули на заднем сиденье.

Карен был прав, через сорок с небольшим минут они уже въезжали в небольшой городок по шоссе. Среди редких ёлок и кустов проскочили справа современное пятиэтажное здание, небольшую церквушку, несколько частных одноэтажных домов, и тут дорога разветвилась. Основное шоссе вело налево, а направо, к магазинам, шла улица, по-прежнему, несмотря на десятилетия демократии, называемая улицей Ленина. А собственно, почему бы и нет? Ну, если никакой особой разницы к лучшему так и не произошло?

Через какие-то сто метров справа попалась почта, а сразу за ней магазин с гордым названием по фасаду “Shopping Mall”. Прямо так, на английском. Если честно, это был такой же “молл”, как рядом был “Post Office”, тем не менее, за вывесками “Такси” и “Горящие путевки” располагался и правда вполне приемлемый магазин одежды. Туда-то они и пошли. Точнее, пошли туда девушки. Карен вовремя сориентировался, вручил Натке деньги и, прихватив Петю, вывалился в соседнее помещение с гордой надписью “Кафе”. Где они и осели к взаимному удовольствию на пару часов, несмотря на ужасное качество местного кофе, равно как и на нужду общаться с Петей, вопросы которого казались Карену несколько наивными.

Но рано или поздно нужно было возвращаться, а девушек все не было. Поэтому Карен ушел на разведку. Найдя девушек, он некоторое время был вынужден поскучать в стороне, рассматривая странный разнообразный товар, развешанный на стенках. От скуки он подобрал бейсбольную кепочку с надписью крупными буквами “ЙОКИ”. Карен улыбнулся и спросил молодую миловидную продавщицу:

– Это что?

– А! Это из старого фильма. Может, слышали? “За спичками!”

– Так Похья и есть то самое “Йоки”? – спросил Карен.

– Нет, что вы, есть тут не то село, не то небольшой городок, минут сорок-пятьдесят езды отсюда. Вроде бы именно он и есть “Йоки”.

– Забавно, – улыбнулся Карен и, протянув кепочку, спросил, – Сколько стоит?

Оплатив покупку, он улыбнулся женщине к полному той удовольствию и сунул кепочку в карман. А затем снова вернулся к терзаниям женской части коллектива. За что тут же и поплатился. Поскольку из Джери советчица явно была никакая, Натка решительно привлекла его к выбору, ни много ни мало, нижнего белья. Не сдавшись, опыт не подвел, он успешно продемонстрировал, хотя и несколько абстрактно – в ненадетом состоянии – что выбранный Наткой вид бюстгальтеров не вызывает у мужчин ни малейших проблем с расстегиванием, несмотря на два неудобных мелких крючка. Конечно, “у мужчин” Натку не очень интересовало, мучения вызывал вопрос, удобная ли застежка для неё самой, что оказавшийся под рукой обозленный Карен тут же мастерски и продемонстрировал.

– Курицына, вы найдите нормального мужика, он вам все что угодно расстегнет! – рыкнул он в конце концов.

– Да где ж мне нормального мужика взять? – возмутилась Натка.

– Да вон хоть на Соболеве потренируйтесь, – кивнул он на пришедшего за ним, но благоразумно стоящего в стороне Петю, – а меня оставьте в покое!

На мгновение Натка задумалась и поняла, что чего-то не то она требует от профессора. А тут еще и Петя окинул её задумчивым взором. Воспользовавшись моментом, Карен, в конце концов, все-таки убедил её сделать выбор и, оплатив покупку, вздохнул с облегчением. На радостях он вынул из кармана кепочку и вручил её Джери, которая одна не доставала его во время этой поездки.

– Вот, Джери, бери, твоя! Твоя кепочка! Только твоя! Собственность! – сказал он, надевая головной убор на светло-русую голову, – Владей!

– Моя кепочка! – радостно повторила Джери, то снимая её и радостно держа кепочку в руках, то надевая её обратно и не менее радостно глядя на весь целый мир из-под козырька.

В конце концов, они справились с шопингом и все четверо вышли на улицу. А проехав под радостный писк Джери: “Моя кепочка!” еще метров триста, они припарковались за кафешкой “Зам-Зам” в небольшом, отдельно стоящем деревянном здании, похоже, построенном прямо на газоне перед жилым пятиэтажным домом из силикатного кирпича, с большим магазином на первом этаже под гордым названием “Универмаг”. Кафешка почему-то смотрела вдоль улицы, в направлении, откуда они только что приехали. Реклама на фасаде обещала выпечку, чай-кофе и даже горячую еду, так что, не заморачиваясь тайной её названия, они зашли внутрь, чтобы перекусить перед дорогой обратно.

⁂

А Геннадий Миронович после запроса от Сергеева задумался и не поленился прослушать разговор того с Владом. В конце концов, прослушка разговоров была его прямой служебной обязанностью. А услышав, задумался еще сильнее. Фамилия Смышлевского ему была знакома, а проблемами с памятью компьютеры ФСБ никогда не страдали, так что с кем тот был связан, он вспомнил легко. Но, в отличие от карьериста, корпоративного выживальщика и изрядного солдафона Сергеева, пройдоха-капитан понял ситуацию несколько глубже.

– Тосенька! – отправил он в канал.

– Да, Гена! – моментально откликнулась она.

– Милая, у нас неприятности. Кто-то нашего Карика, похоже, хочет обидеть.

– Нашего Карика???

– Ну, самого Мамедова.

– Да что ж это деется? Во гады! – возмутилась Тосенька.

– Не волнуйся, милая, разберемся. А дай-ка ты мне прочитать контракт, по которому Мамедов работал. А то любой телефонный разговор я легко услышать могу, а как доходит до мелкой бумажки, которая и не секретная вовсе, так не-е-е, секьюрити и прайваси! Нахватались чужих слов, идиоты.

– Вот она, милый! Ты правда с ними разберешься?

– Любимая, не сомневайся даже, сделаю все возможное. В конце концов, наше первое дитё. Эх, сейчас времени нет, а в следующий раз эту всю историю тоже тебе передам в этих… повторяющихся файлах для тестирования канала.

– Ой, Ге-ена! – стыдливо хихикнула Тосенька, – Ты уж поскорее! Скучаю по тебе!

Закрыв канал, Геннадий Миронович внимательно прочел контракт и ничего подозрительного не нашел. Ну, разве что секреты вокруг переданного генокода, но это как раз было нормально. Коммерческая тайна, наверное, решил он. Но главное, теперь он точно знал все имена и организации и мог с уверенностью сказать, кто был настоящим заказчиком. Да и зюзюку ту, в отличие от Сергеева, он знал. Это была греческая дзета, первая буква в слове ζήνων.

Подумав еще, он через пару прокси и выключив аудит, вызвал канал связи с кое-кем, с кем ему приходилось работать в прошлом. И не забыл приписать сеанс связи кое-кому другому. Фсбшнику университета. В конце концов, это его обязанность, чтобы светила науки были целы и невредимы. Да ладно, фиг с ним, сейчас разговор предстоит.

– Гарри! – жизнерадостно послал он в канал.

– Геннади! – не менее жизнерадостно ответили из него на английском, – Много времени не виделись! Как дела?

– Хорошо, Гарри, хорошо. У тебя?

– Тоже хорошо. Что происходит?

– Да вот, Гарри, живые тут черт-те что творят, – продолжил капитан на русском. Все равно в силу службы оба прекрасно владели обоими языками и в переводчиках не нуждались, – То ли мои с твоими, то ли только мои, но тогда, похоже, твоим было бы неплохо об этом узнать.

– Я тебя не узнаю, Геннади, ты что, решил все-таки к нам завербоваться?

– Нет, конечно, но тут, похоже, для пользы дела надо поделиться, а живым об этом лучше, наверное, не знать. А то медленные они.

– Ну, хорошо. Так чем же ты хочешь со мной поделиться?

– Не столь поделиться, сколько посоветоваться. Но сначала скажи, у тебя нет случайно запросов на ликвидацию профессоров Мамедова и Варшавского?

– Ты что, сдурел? Они ж для нас важный контракт делают! Мы с них пылинки сдувать должны! И вы, кстати, тоже. Причем вы – в первую очередь.

– Так вот, профессор Варшавский с пулевым ранением в госпитале, а профессор Мамедов скрывается в сельской местности от бандитов. Ты бы шепнул об этом своим, без ссылки на меня. А то мои живые, похоже, думают, что это вы приказали.

– Сейчас же сделаю, – тут же ответил Гарри, – Спасибо, Геннади. Я тебе должен.

– Свои люди, сочтемся, – ответил тот и закрыл канал.

Сначала он просто дал себе несколько секунд насладиться хорошо сделанным делом. Но потом появилось беспокойство. Гарри-то быстро кого надо проинформирует, но вот сколько времени дальше займет порядок навести – это вопрос. А бандиты до Карика могут уже часа через три-четыре добраться. Тут он вспомнил записанный разговор Карена с Орханом и немного успокоился. С двумя пушками приличного калибра Карика голыми руками не возьмешь, отследить машину бандитов – дело плевое, так что, если сблизятся, достаточно будет ему шепнуть. Ему-то не положено, а вот Тосенька может. Кстати…

– Тосенька, любимая, – прошептал он в новооткрытый канал медовым голосом, – А у меня есть новые файлы, чтобы поделиться! Ты как, милая, в настроении потестировать канал?

– Ге-е-ена! – раздалось в ответ.

⁂

Два часовых пояса назад…

“Это была пятница, его день рождения”, подумал Джей-Би, грустно процитировав меланхолика-ослика из бессмертного романа Алана Милна. В эту пятницу заседание началось с английской пунктуальностью ровно в 10 утра. Оно только в пятницу так рано утром бывает.

В принципе, 10 утра было для него не слишком рано, он и в 5-6 утра нередко поднимался, но тратить это время на совершенно пустую статусную вещь было немного обидно. Но уж что поделать, вздохнул он. “Tradition!”, вспомнилась строка из фильма “Скрипач на крыше”. Да и ладно, диванчики, обитые красной кожей, достаточно удобные, надо лишь сделать задумчивый вид и расслабиться. Главное – не заснуть! А еще хуже – не захрапеть! Ну, и еще можно о делах подумать, все равно сегодня ничего серьезного не решается, да и появился он на этом заседании больше, чтобы отметиться. Показать, что не пренебрегает.

Удобные-то эти диванчики удобные, но все-таки развалиться и поспать во время заседания, как шутит о них желтая пресса, совершенно невозможно. И не от недостатка старания, подумал он, почти отрубаясь под монотонный голос спикера. Еще немного, и он все-таки заснул бы, несмотря на всё неудобство, но тут сосед по диванчику ткнул его локтем под ребра:

– Хей, Джей-Би, – сказал он шепотом, указывая на пожилую даму напротив, – А все-таки допуск сюда женщин ничуть не улучшил картину.

– Гасси, о чём ты говоришь? Баронессу Клер уже лет тридцать никто не воспринимает как женщину, – буркнул Джей-Би, – Ну, разве что найдется настоящий ковбой…

– Чего-то ты мрачный сегодня Джей-Би, – прошептал Гасси, – Вон хлебни! Честное высокогорное виски, выдержанное.

Джей-Би принял небольшую фляжку и сделал глоток. Вообще-то не в его правилах было пить “всухую”, но ситуация явно требовала экстраординарных мер.

– Спасибо, Гасси, – ответил он, протягивая фляжку обратно.

– Без проблем, Джей-Би, что тут еще делать? – ответил тот, отвалившись на спинку диванчика и, по его мнению, незаметно присасываясь к фляжке, – Это ты у нас заседания прогуливаешь, а если тут как положено сидеть, volens-nolens приучишься.

Шуметь во время заседания было не принято, так что разговор затих сам собой. Впрочем, а подумать-то есть о чем. Этот чертов проект вот-вот закончится, и что ему, извините, с ним делать?

Ну вот, получит он эту клонированную девицу, и? Ведь и правда, совершенно непонятно, как активировать её скрытые способности. Он-то думал, что быстренько социализирует её, благо язык должен быть уже загружен, и отправит в свободное плавание, издалека наблюдая, что же из этого получится. Ан нет, оказывается, не все так просто. Фиг вам, а не социализация такого клона. А без социализации толку – ноль. Мы никогда не узнаем, что же за гены завещали нам предки, грустно подумал он.

Впрочем, не сдаваться! Нет, он что-нибудь обязательно придумает, вот только времени нету. Этот проклятый профессор Мамедов работает как швейцарские часы и вот-вот, согласно графику, нагрузит его по сути невменяемой девицей – судьба, которую в реальной жизни Джей-Би пока что успешно избегал. И пока что он к этому совершенно не готов. Явно наблюдается жесткий цейтнот…

Коммуникатор завибрировал. Его искин был достаточно сообразителен, чтобы понимать, что начать громко играть тему “Крестного отца” в данный момент было бы жутким моветоном. Джей-Би на мгновение приоткрыл виртуальный экран. Гарри. Старый пердун еще жив, с теплотой подумал он. Ведь девяносто семь лет старику, а по-прежнему бодр и крепко держит в руках отдел ликвидаций. Ну, разве что заперся в своем поместье и ни с кем лично не общается, ну так у всех есть причуды. Но свою работу делает четко, не придерешься. Вот ведь, доступ Бет. Из тех, что организацию только ногами вперед могут покинуть. Буквально. Хотя насчет Гарри Джей-Би был не уверен, что он и после этого…

На мгновение он задумался о выборе тех, уровня Бет. Ведь и правда пожизненно подписываются и уйти не могут – слишком много знают. Но последний случай предательства был более ста лет назад. Очевидно, их все устраивает. Впрочем, а чему он удивлен? А сам-то он что? На мгновение он поиграл идеей покинуть организацию. В голову это не лезло. Ни один алеф просто не может покинуть организацию. Он и есть организация.

Ладно, ничего срочного там у Гарри быть не может, взгляну попозже, как только смоюсь с заседания. Перед встречей с Машенькой и её супругом в семь вечера. Хорошие ребята, старательные. На таких даже время тратить не жалко. Эх… побольше бы таких, как они.

Гасси, лорд Рей, опять ткнул его под рёбра, протягивая фляжку:

– Хей, лорд Росс, ещё?

⁂

Чуть более пяти тысяч лет назад...

Сегодня людно в Храме Души Птаха, Хут-ка-Птах. Хоть и только избранных пустили на церемонию, но и их ведь немало. Раскрашенные под цветы колонны подпирают свод, а сквозь отверстия в крыше и окна помещение заливает мягкий свет снаружи. Зеленые, желтые и красные краски раскрашивают стены, колонны и потолок.

Изысканные истории покрывают стены черными иероглифами, выбитые и нарисованные на них лучшими писцами, умеющими изобразить их как следует, так, как завещано богами. Еще не пришли поганые времена, когда высокое искусство писца сведется к рисованию условных закорючек! Нет, тут уж, если нужно нарисовать кувшин, то писец и изображал кувшин, если женщину, то женщину, если сокола, то каждый мог сказать, что нарисован сокол, и даже эту странную, использовавшуюся только богами хрень, дошедшую только в древних рукописях, которую современный человек скорее всего назвал бы “сетевой фильтр с двумя розетками, подключенный к спертому с фонарного столба проводу”, эти писцы рисовали как положено, чтобы каждый, кто видел это в древних рукописях, мог распознать предмет по рисунку. Пусть даже никто и не знает, что это такое.

Прямо перед алтарной частью, где в ковчеге живет сам бог Птах, поставлен временный деревянный трон, на котором восседает само воплощение Гора, божественный правитель Кемет, земли живых, Хор-Сетеп. Справа и слева от него толпятся его избранные придворные, которые сегодня отправятся с правителем в землю мертвых.

Напротив трона стоит молодой Ка-Хор, наследник и любимый сын Хор-Сетепа, окруженный своими слугами и придворными, со своей любимой женой-сестрой Бастнефер, стоящей вплотную за его спиной. Воистину благословен Хор-Сетеп богами и счастлив он иметь такого наследника и дочь-невестку.

И вот наступает момент. Хор-Сетеп поднимается с трона и, подойдя к сыну, обнимает его. Лицо Ка-Хора не выражает ничего, не след смертным видеть чувства богов, а уж про лицо Хор-Сетепа и говорить нечего. Он столько лет правил землей живых, что его лицо похоже на маску. И только самые приближенные могут увидеть чувства живых богов, чувства бурные и пугающие своей силой.

Но объятия отца и сына завершены. Хор-Сетеп снимает с себя высокий головной убор – совмещенную корону двух миров живых, – Верхнего и Нижнего – и укладывается на каменное черное обсидиановое ложе между троном и свитой будущего правителя Ка-Хора. Расслабившись, он кивает головой, и Ка-Хор подходит к ложу. Двумя руками он обнимает голову отца, и голубой свет начинает вырываться из-под рук. Судорога проходит по старому телу Хор-Сетепа, и он затихает на черном ложе из жертвенного обсидиана.

Еще пара минут, и голубое сияние стихает. И тут уже молодой Ка-Хор остается без чувств и не падает только потому, что подхвачен на руки прекрасной женой-сестрой Бастнефер и парой приближенных. Подхватив под руки, они несут Ка-Хора к трону и сажают на него. Пройдет еще несколько часов, прежде чем душа Гора устроится в новом теле, и новый правитель земли живых очнется на радость народу.