Глава 6
Я – кошка?

Глава 6. Я – кошка?

Нострик вопросительно задрал хвост и с блеском в зеленых заинтересованных глазах решительно направился к Джери.

⁂

На два часовых пояса позже…

Молодая женщина лет двадцати пяти в белом лабораторном халате сидела в небольшом кабинете на двух человек за экраном компьютера. Хозяина второго стола не было на месте, поэтому никто не отвлекал ее от работы. А судя по хорошо использованному дивану, хозяева кабинета любили отвлекаться. Что и понятно, за вторым столом сидел ее муж, с которым они делили не только семейные и личные, но и научные интересы. Собственно, так и познакомились. Но сейчас его тут не было, что давало время поработать без малейших отвлекающих факторов. Пусть даже и очень приятных. Мягкие лампы освещали комнату неярким бежевым цветом, а перед плоским экраном в голограмме летали цепочки сложных биохимических символов, которые она движением указательного пальца решительно сортировала в несколько кучек.

– Орли, подсвети маркеры династии Тимуридов, – сказал она в пространство. Искин ее компьютера был назван в честь археолога Орли Гольдвассер, которая была ее кумиром еще со студенческих времен.

– Исполняю, – раздался женский голос, и висящие в воздухе голубые и зеленые последовательности стали расцвечиваться небольшими красными фрагментами.

Женщина сконцентрировалась на красных участках. Их было немного, но они были важны. По крайней мере, в данный момент. И, главное, создавалось ощущение, что их значительно больше в кучке в правом верхнем углу. Это может означать что-то существенное? Или только кажется?

– Вам пришло письмо от дяди, – сообщила Орли.

Молодая женщина с сожалением взглянула на запутанный узор формул перед ней и вздохнула.

– Не убирай формулы, спроецируй поверх.

– Сделано, – сказала Орли, и впереди формул появился текст на русском.

“Здравствуй, дорогая Машенька,

Пишу тебе, что моя поездка к вам может сорваться. Помнишь тот проект, где ты помогла нам уточнить историю предоставленного нам генокода? Так вот, результат у нас сбежал в буквальном смысле этого слова. И если все будет хорошо, я буду занят исправлением этой глупейшей ситуации”

На этом письмо неожиданно обрывалось. Ни подписи, ни привета, даже фраза до конца не кончена. Уж точку в конце искин, записывающий письмо под диктовку, точно поставил бы. Маша, она же Мария Александровна и племянница Карена, потерла лоб над переносицей и задумалась. Потянулась было к сережке мобильника, чтобы позвонить. Дядю Карена она искренне любила и уважала и, если честно, была с ним более откровенна, чем с родителями. И вообще, что-то тут было явно не так. С другой стороны, вон у нее Тимуриды буквально в воздухе висят, а если он дома, опять языками зацепимся на час. Да и что там может случиться? Но спросить стоит. Она вздохнула и продиктовала:

“Здравствуй, дядя Карик,

Твое письмо оборвалось на самом интересном месте. Пожалуйста, сообщи, все ли в порядке.

Очень беспокоюсь,

Маша”

– Орли, отправь этот ответ и перейди обратно к генам образца e-351.

Пространство перед монитором опять заполнилось цепочками биохимическими символов.

⁂

В комнату приоткрылась дверь, и в нее вошла… КОШКА! Джери, сжавшись в комочек, тесно прижалась к Таше. Кошка, черная как ночь, уставилась на Джери гипнотическим зеленым взглядом и решительно направилась к ней. Джери взвизгнула и обхватила Ташу руками, боясь пошевелиться.

– Петя, возьми Нострика, видишь, Джери его боится.

“Петя” – это альфу так зовут, сообразила Джери сквозь панику, когда тот и правда подхватил кошку на руки. Какой он смелый! Вон кошка даже не сопротивляется. Это ж надо. Джери никогда не встречала альф, которые бы не боялись кошек!

Но при этом Петя боится какого-то “профессора”. Может, он все-таки бета? Да не, как он может быть бета, если он даже кошки не боится? Но ведь боится профессора. Почему? О! – озарила ее догадка. А может, профессор — это кошка? Не, не просто кошка. Кошек Петя не боится. Кошка-альфа! Кот???

⁂

Кот Нострадамус:

Парень подхватил Нострика на полдороге, и тот безвольно повис у него на руках. Нет, если мужику пришла в голову мысль взять его на руки, сопротивляться бесполезно. Разве что можно начать выдираться изо всех сил с истошным мявом, но тогда, как только отпустят, придется удирать. Так что Нострик философски принял неумелые поглаживания, размышляя, надо ли уже выдираться или еще потерпеть, и, немного парализованный этой неопределенностью, ничего делать не стал. В конце концов, на руках у парня плохо не было. Просто не было так хорошо, как он хотел.

Впрочем, ситуация начала резко изменяться к лучшему. Для начала хозяйка отобрала его у парня, уложила на грудь и плечо и стала привычно ласково наглаживать, что-то говоря остальным в комнате. Это было хорошо. Нострик любил хозяйку, и ему нравилось, когда та его гладила, равно как и тепло ее тела и дыхания.

А потом она протянула его незнакомке, и та начала его робко поглаживать. Вообще-то Нострик не любил такие неуверенные поглаживания, но от незнакомки, хотя она и выглядела взрослой, исходила такая нерешительность маленького котенка, который даже не знает, как тыкнуться мордочкой в блюдечко с молоком… Так что Нострик одобрительно замурлыкал и даже одобряюще лизнул поглаживающую руку — нечто неслыханное для него. Поглаживания становились все интенсивнее. Очевидно, глупыш-котенок понял одобрение.

После некоторого времени Нострику это надоело, и он слегка, как останавливают заигравшихся котят, куснул руку, давая знать, что пора бы и прекратить….

⁂

Люди обычно плохо понимают невербальные сигналы. По крайней мере, сознательно. А вот для Джери сигналы Нострика были ясны и прозрачны. Во-первых, он не воспринимал ее как еду или добычу! Во-вторых, ему нравились ее поглаживания. А в-третьих, что самое невероятное, под конец он куснул ее не для боли, а так, как останавливают заигравшихся детенышей. Но только СВОИХ детенышей. Он — кошка! И он считает ее своим детенышем???

Если бы Джери обладала самосознанием в предыдущей жизни, может, она и пришла бы к какой сложной философской теории наград за хорошее поведение, реинкарнаций в зависимости от кармы и прочих странных факторов. И к тому, что ее хорошее поведение в прошлой жизни – успешные гонки по лабиринтам в форме мыши — привело к вознаграждению в новой реинкарнации. И это даже не было бы религиозным бредом, в общем-то, если честно взглянуть на факты, именно так и случилось. Вот только Джери никогда раньше не задумывалась, кто же она. Поэтому теперь для нее все было куда прямолинейнее. Он — кошка. Он считает ее своим детенышем. Как это может быть?

А может, она — тоже кошка? Ну, или хотя бы котенок?

Она — кошка???

⁂

Пятнадцать минут назад…

Карен проводил взглядом закрывающуюся за Василием дверь. Задумавшись, посидел, смотря сквозь стакан, и как есть, недопитым поставил его на стол. Добиться того, чтобы собутыльник считал, что ты с ним пьешь, и при этом потреблять на порядок меньше спиртного, было немалым искусством, но Карен им давно овладел. Правда, с Василием “на порядок” все равно было изрядно.

Карен поднялся и проверил, что дверь в лабораторию захлопнулась и никто без ключа не войдет. Потом он вернулся к столу, все-таки допил то, что осталось в его стакане, запил лимонадом из пластиковой бутылки, протер посуду полотенцем и поставил ее на место. Увы, раковины, чтобы помыть стаканы, в лаборатории не было. Впрочем, посуду и так периодически моют. Да и, подумаешь, стакан от водки неотмытый. Где та зараза, что на нем может удержаться?

В любом случае, Карена волновали другие вопросы. Он хотел бы чувствовать уверенность Варшавского, но, увы, внутренний голос просто кричал, что проблем не избежать. Естественная страсть любого мужика неожиданно получила подкрепление от внутреннего голоса, и законопослушность Карена, которая, как ни странно, была достаточно сильна, тем не менее, тихо сидела в траншее, не решаясь даже отстреливаться в ответ.

Некоторое время Карен сидел, судя по виду, просто мрачно задумавшись. Затем он решительно вздохнул, тронул пальцем телефон и сказал:

– Орхан!

Раздались длинные гудки. Потом они прекратились, и голос с сильным кавказским акцентом сказал:

– Алло, Карен, дорогой, это ты?

– Да, я это, я, дорогой. Орхан, рад тебя слышать!

– А уж как я рад. Давно не виделись.

– Ну уж, как же, давно! Скажешь только! Уже забыл, как на твоем дне рождения недавно веселились?

– Ай, хорошо было, правда!

– Правда, родной, хорошо! Хороший день рождения был. До сих пор вспоминаю. А ты еще всех, кто остался из нашего класса, пригласил!

– Да, я тоже вспоминаю. А как Марек напился и к стриптизерше приставал, помнишь! – в трубке раздался смешок.

– Помню, помню, Орхан, мы потом долго над ним посмеивались.

– Да, Карен, хорошо отпраздновали. С друзьями. А друзьям, сам знаешь, ничего не жалко.

– Друзья – это святое!

– Карен, дорогой, извини, но ты в такое время звонишь! Что-то случилось?

– Орхан, друг, извини, я и правда с просьбой.

– Говори, конечно. В лепешку расшибусь, но помогу.

– Не телефонный разговор, извини, но, если кратко, ты не мог бы мне помочь ствол купить? С запасным магазином и патронами? Причем не мелочевку, а разумного калибра. А лучше два?

В разговоре настала пауза.

– Карен, – наконец раздался голос в трубке, который стал куда менее слащавым и куда более деловым, – Ты во что влип? Я, конечно, могу, но…. И что конкретно тебе надо?

Ну, да. “Друг промолчит про труп, брат поможет его закопать,” – вспомнилась Карену американская поговорка.

– Во что влип – это не по телефону, Орхан, дорогой, заеду – расскажу. А что надо… Что-то компактное желательно. Не мелкое, но не калаш, чтоб в карман лезло хоть как-то. И разумного калибра. Не мелкашку, что-то посолиднее… – Карен задумался, – Из полицейского, скажем.

– Ладно, Карен, понял, что тебе нужно. Сделаю, как другу. По дружбе, могу по четыреста баксов за штуку. Хорошие машинки, надежные. Дешевле, извини, нету, то есть есть, но барахло. Другу такое продать не могу. Да и патроны тоже денег стоят. С двумя магазинами на каждый и парой сотен патронов. Если ты не решил начать войну, хватит. Помнишь наш склад, где у нас с тобой студентами первый гешефт был? Я запакую. Если меня не будет, кто-нибудь обязательно будет знать. Возьмет деньги, даст тебе пакет. Если сейчас денег нет — потом отдашь. А если буду на месте — ты мне рассказ должен! Впрочем, ты мне его в любом случае должен!

– Спасибо, Орхан! Спасибо, родной! Конечно, расскажу! – сказал Карен, – Завтра же заберу. Спасибо, выручил! Должен буду!

– Друзья всегда друг другу должны. Я тебе сейчас помог, ты мне потом поможешь. Это жизнь! До встречи, дорогой!

– До встречи, Орхан! – откликнулся Карен и дал отбой.

С кем-нибудь другим последняя фраза его бы напрягла, но Орхан и правда был из тех его друзей, кому он и так никогда не сказал бы “нет”. Знать бы еще, чем он хоть теоретически мог бы помочь очень успешному бизнесмену и, если честно, не только бизнесмену…

Карен подошел к стоящему в углу сейфу, вставил ключ, набрал комбинацию и открыл его. На верхней полке лежало несколько пачек денег. Он отсчитал восемьсот долларов, засунул их в конверт и убрал во внутренний карман. Потом подумал, взял толстую пачку рублей, спрятав их там же. Кто знает, когда пригодится?

А затем он запер сейф, убрал в лаборатории свет, кроме дежурного, и прилег на спрятавшийся за большим шкафом диванчик, на котором сотрудники, как и сам Карен, нередко давали себе возможность подремать минут двадцать-тридцать между делами.

⁂

Тем временем идея выкрасть из лаборатории материалы по Джери закрепилась в мозгу Пети. А когда идея попадает в мужской мозг… Ну, вы уже знаете.

Она, эта самая идея, устроившись в Петиной голове, уже подвинула поудобнее сиденье водителя, нашла, как включать фары и дворники, вставила ключ зажигания и запустила двигатель и теперь откинулась на сиденье и, по-пижонски надев офигенно-выглядящие-темные-очки, уже была готова со всей дури вжать педаль газа.

– Так я пошел? – спросил Петя.

Не-е…! Не так быстро! Это так не работает! Получив подтверждение, что “свой мужчина” действительно собирается снимать с неба Луну и звезды, женский мозг в ответ обычно наконец-то включает здравомыслие.

– Погодь, а что, если Карен Ахмедович тебя поймает? Страшно даже подумать, что будет. Он же и правда из университета выгонит. Да и мне мало не покажется.

Увы, в равной мере справедливо и то, что со здравомыслием женский мозг обычно опаздывает. Идея, обустроившаяся в Петином мозгу, уверенно улыбнулась, поправила на носу отлично выглядящие темные очки, приняла вызов и ответила Петиным голосом:

– Я балаклаву надену и темные очки. И никто меня не узнает.

Вы можете спросить, почему Натка тут же не выскочила из родного дома с криком ужаса, лишь бы убежать от явно ментально не очень здорового человека с очень странными идеями. Но надо понимать, что скорость ответа обычно ограничивает способность понять то, на что дается ответ. Особенно если это трудно понять. В данном случае, идиотичность Петиного заявления привела к тому, что Натка отреагировала на его фразу как гугл, по ключевым словам:

– Темные очки? Балаклава? Откуда у тебя балаклава?

– В рюкзаке еще с зимы лежит. Все руки не доходят выкинуть. Я, когда покупал, перепутал, думал, обычная шапочка. Вообще-то, эта дырка зимой здорово мешает, дует в нее, но не покупать же новую шапку. А темные очки я в спортзале надеваю, чтобы девочкам нравиться.

Натка, все еще шокированная поступившей информацией, но до которой все-таки начала доходить фантасмагоричность ситуации, попыталась было открыть рот, но тут же его закрыла. Сработала женская склонность не спорить с теми, кто занимается всякой чушью. Особенно с сумасшедшими, что с её точки зрения выглядело уже не столь маловероятной гипотезой.

Вам может показаться странной Петина откровенность. Но все дело в том, что отвечал на самом деле не Петя, а Петино подсознание. Оно уже занесло Натку в категорию “моих женщин, которых надо слушаться”, и без разговоров выдало вслепую все, что нашло в памяти. Оно могло рулить, поскольку Петино сознание в это время было занято куда более серьезным вопросом. А именно: КАК НАДЕТЬ БАЛАКЛАВУ?

Нет, правда, можно натянуть ее до плеч, как все делают, но тогда будешь выглядеть, как исламский террорист. Или как какой придурок, который кидает в полицию коктейли Молотова. Выглядеть придурком, равно как и исламским террористом, Петя, разумеется, не хотел.

А вот если надеть балаклаву, оставив открытым подбородок, то будешь выглядеть, как благородный венецианский аристократ, на которых Петя насмотрелся в игре Assassin's Creed. Решено! Подбородок он оставит открытым!

Идея в Петином мозгу еще раз поправила такие-красивые-темные-очки, улыбнулась себе и со всей дури вдавила в пол педаль газа.

– Ну, я побежал, – сказал Петя, подхватывая свой рюкзачок и исчезая из квартиры.

⁂

И снова две часовых зоны позже…

– Джей-Би! Давно тебя не видел!

– Привет, Гасси! (К бармену.) Скотч, пожалуйста! Да уж, трудно выбраться. Дела, Гасси, дела. Вот и не удается заскочить в клуб. (Вздох.)

– Ну уж, дела! Хей, Джей-Би, как твой проект “Русская принцесса” продвигается?

– Хорошо, Гасси, хорошо. Скоро должны доставить.

– Так это же замечательно. И что дальше?

– Ну, Гасси, тут некоторая проблема. Я еще не знаю.

– Как это, Джей-Би?

– Ну, ты же знаешь, у нее какие-то странные гены. Причем часть из них повторяет наши. А часть — полностью новая.

– Ну, да!

– Ну… мы ж не случайно выводим себя от египетской принцессы Скоты, мы даже её генетические маркеры нашли. И вдруг находим какую-то древнерусскую девку, у которой этих маркеров еще больше, да еще и с запасом. Ок, ок, не девку, принцессу. Голубых кровей и все такое этакое. Но все-таки??? Что за на фиг? Это что, я — русский?

– Ну да, Джей-Би, должен сказать, что это звучит неудачно.

– Между прочим, тебя тоже касается.

– Правда. Так чего ты с ней хочешь сделать? Наделать маленьких египетских принцев?

– Нет, Гасси. Сначала только понять, что эти дополнительные гены делают. А то вдруг это гены королевского чистильщика сортиров. Ну и для чего мне нужны такие “принцы”?

– Ну, посадишь их править Россией. Может, наконец, у них туалеты начнут работать.

– Это не смешно, Гасси. И я не настолько часто бываю в России, чтобы меня волновали их туалеты. Сначала я должен понять, что эти гены делают. Но у меня нет ни малейшей идеи, как их активировать. Сам же знаешь, большая часть наших генов пассивна. Наши лучшие специалисты могут лишь сказать, какие белки они создают и для чего эти белки могут пригодиться. Могут, понимаешь, Гасси, могут! А могут и нет! А как они работают, совершенно невозможно понять, пока не увидишь.

– Ну и в чем проблема, Джей-Би?

– Проблема в том, Гасси, что пока эти гены не активированы, мы не узнаем, что они делают, но они не активируются, пока не нужны. Скажем, если ее просто кормить и одевать, мы так и не поймем, что они делают. Помести ее в золотую клетку, в бордель, на необитаемый остров — все это будет совершенно бесполезно. Гены может активировать только случайность, а для этого она должна испытывать разнообразные воздействия внешней среды. Разнообразные, Гасси! Разнообразные — вот в чем ключ! А как сделать разнообразные воздействия в контролируемой среде??? Это просто невозможно, если она не станет нормальным членом общества. А мы еще не умеем социализировать андроидов так, чтобы они жили среди людей. Без этого гены просто не активируются.

– Так в чем проблема? Наделай ей этих египетских принцев и раздай по приемным семьям. А потом следи, что у них вылезет. Потомство-то точно будет органичным, верно?

– Ну да… ты прав. Будет. Этакие гарри поттеры. И ждать еще несколько десятилетий? У нас, извини, еще нет долголетия наших предков.

– Да. И правда проблема, Джей-Би. Кто бы тебе андроида социализировал?

– И не говори, Гасси...

⁂

Отмахавшись от вахтера удостоверением санитара, Петя заскочил в дежурку.

– Я на минутку, – бросил он Степе, одному из своих коллег, в данный момент оказавшемуся на дежурстве, – Мне только портфель из лаборатории забрать. Забыл я его там, когда прошлый раз прибирался.

Затем он схватил ключ от лаборатории с доски и нырнул в безлюдные пространства корпуса факультета. Дежурное освещение еле-еле освещало коридоры, оставляя темные тихие стороны и углы, в которых подсознание, как в DOOM'е или, там, “Вие” Гоголя, тут же рисовало всякую затаившуюся нечисть. Датчики движения, включавшие свет всюду, куда ступал Петя, только ухудшали ситуацию, создавая ощущение, что кто-то большой и всевидящий внимательно следит за ним, равно как и усугубляя таинственные и вызывающие бегущий по позвоночнику холодок тени в углах.

Петя понял, что настало время надевать темные очки и балаклаву, и нырнул для этого в пустую аудиторию, где освещение еще контролировалось вручную. Не включая свет, он принялся за дело.

После пары фальстартов в почти полной темноте — сначала очки не надевались поверх балаклавы, скрывшей уши, потом загнутый вверх низ балаклавы начал закрывать очки, что в и так почти полной темноте делало навигацию затруднительной, – Петя все-таки справился с аксессуарами.

Из аудитории уже вышел не Петя. Это был бесстрашный Джеймс Бонд, агент 007 из компьютерного шутера “007 Legends”, готовый выкрасть секреты недружественного государства и ваще всех остальных врагов. Уже ничего не боясь, в балаклаве поверх черных очков, в полутемном пустом коридоре университета суперагент 007 решительно пошел к лаборатории.

Тихо, стараясь не наделать шума, он открыл ключом дверь и проник внутрь. Осмотрелся вокруг. Дежурное освещение давало не так много света, особенно через черные очки. Если честно, вообще ничего не было видно. Но снять их не позволял закрученный в сознании сценарий. Тем не менее, он все-таки увидел толстую папку на столе Мамедова, но разобрать, была ли она зеленой или какого другого цвета, было совершенно невозможно. Стараясь не споткнуться о невидимый в темноте (поверх черных очков) кабель, Петя сделал шаг вперед…

– Здравствуйте, Соболев! – раздался под скрип пружин спокойный голос с диванчика, спрятанного за большим лабораторным шкафом, – Вам не кажется, что нам с вами надо поговорить?

Профессор Карен Ахмедович Мамедов вышел из-за шкафа. Увидев своего студента, он на мгновение застыл в удивлении. Спокойствие явно его временно оставило, и он с изумлением уставился на Петю:

– Что это у вас на голове, Соболев? Снимите это убожество!