Глава 10
Долгий разговор за рулем

Глава 10 Долгий разговор за рулем

Выехав из города, они поехали по скоростному шоссе на север. Джери и Петя задремали, а Натка, слишком взбудораженная событиями последнего дня, никак не могла к ним присоединиться.

– Карен Ахмедович?

– Да, Наташа, что?

– А это сложно – вести машину?

– Не переживайте, Наташа, когда умеешь, это совсем несложно. Даже приятно. И не смущайтесь, я вполне могу говорить, это даже помогает мне не заснуть.

– А вы и правда не заснете?

– Не волнуйтесь, я съел таблетку кофеина. Двести миллиграмм, это примерно чашка хорошего эспрессо. А в дороге будем небольшие перерывы делать, чтобы чуть вздремнуть. В принципе, нам немного ехать, часа три-три с половиной, и спешить некуда. И так слишком рано приедем. Так что вы хотели спросить?

– Карен Ахмедович, а вы ведь сказали, что мы поедем на восток от города?

– Считайте, что я передумал, – ответил он, – Да и зачем Владимиру Афанасьевичу знать, куда мы едем?

– Вы ему не верите?

– Я каждому человеку верю, покуда желаемое совпадает с его собственными интересами.

– Но это так… неправильно!

– Это правильно, Наташа. Никто не обязан действовать против своих интересов. Владимир Афанасьевич должен был узнать, что на его территорию покушаются. Он это узнал. Он узнал, кто. Это все, что ему на самом деле было нужно. Ну, и то, что мы под ногами болтаться не будем. А куда мы едем, ему было совершенно неинтересно.

– Вы и правда его подозреваете?

– Нет, конечно. Но куда эта лишняя информация утечет… кто его знает? Вот, если что, пусть и ищут на восток. Там далеко можно искать. До Аляски.

Некоторое время Натка молчала. Но потом не выдержала:

– Карен Ахмедович?

– Да, Наташа?

– А как вы думаете, Джери сможет хоть когда-нибудь стать полноценной личностью?

– Это зависит от того, что вы называете полноценной личностью, Наташа, – ответил Карен, – Есть культуры в Азии, где принято, идя по дороге, просто снять штаны и покакать прямо на месте. А потом надеть их и пойти дальше. Я правильно понимаю, что от этого вы Джери уже отучили? Тогда, с точки зрения этой культуры, Джери никогда не станет полноценной личностью. Ну, сами посудите, какая это полноценная личность, которая не может в любой момент насрать на дороге?

– Но, Карен Ахмедович! Вы же понимаете, что я не об этом спрашиваю!

– Конечно, Наташа. Но вы затронули тему, на которую можно говорить очень долго. Собственно, у нас и есть очень много времени, так что, если вы не собираетесь заснуть, можем это обсудить.

– Я слушаю, Карен Ахмедович. Я не засну.

Карен вздохнул.

– Хорошо, Наташа, но вы попались. Поскольку объяснять придется долго, подробно и занудно. Сейчас мы начнем с того, а что же это такое – личность? Вы согласны, что прежде чем обсуждать, что такое полноценная личность, надо сначала понять, а что такое личность? Ваши идеи?

– Личность – это человек, обладающий сознанием и самосознанием, – отбарабанила Натка определение с лекций по психологии.

– Стоп! – остановил ее Карен, – А почему именно человек?

– А кто еще? – удивилась Натка.

– Хорошо, а Джери – человек?

– Конечно! А разве не так?

– Ну, глядя на её генокод… – задумчиво протянул Карен, – Я бы не удивился, если бы она оказалась инопланетянкой, или, там, была искусственно выведена инопланетянами.

– Вы верите в инопланетян, Карен Ахмедович? – опять удивилась Натка.

– В меру. Конечно, где-нибудь во Вселенной, наверное, есть другая разумная жизнь, – ответил Карен, – Но генокод Джери настолько невероятен, что это звучит как возможная гипотеза. Впрочем, вы нашли хороший пример. Представьте, что завтра инопланетяне прилетели на Землю. Они не люди. Они – личности?

– Да, – согласилась Натка, – Хорошо, значит, не только человек, а любой разум с сознанием и самосознанием.

– Уже лучше, – кивнул головой Карен, – А как насчет искинов? Вот, скажем, Тосенька, она – личность?

– По закону – нет, – не очень уверенно ответила Натка.

– Я знаю, – согласился Карен, – Впрочем, двести лет назад в США негры не считались личностями, а полтысячи лет назад по всей Европе – крестьяне. Все течет, все меняется. Поэтому давайте подумаем по сути. Скажем, по признакам? Возьмите самосознание. Она себя осознает как нечто отдельное? Мне иногда кажется, что она осознает себя университетом. Этакий Дух Университета. Что даже в чем-то оправданно, ведь она, по сути, существует на вычислительных ресурсах университета, как и человеческая личность прежде всего сконцентрирована в головном мозге. Тоже своего рода вычислительные ресурсы. Так что самосознание у нее есть. Есть, кстати, еще один признак личности, который вы пропустили. У личности есть цели в жизни. Не просто мимолетные желания, а долговременные цели. И у Тосеньки они есть – благополучие университета и всех в нем – преподавателей и студентов.

– Но долговременных целей в жизни и у многих людей нету, – возразила Натка.

– Согласен, – опять кивнул головой Карен, – И именно поэтому цели, как правило, выпускают из определения личности. Но правда в том, что далеко не все люди являются личностями, по крайней мере, полноценными.

– Как вы жестко о людях, Карен Ахмедович!

Карен только пожал плечами.

– Ну, вот у Тосеньки – есть! Но, хорошо, вернемся к Джери. Сознание у нее явно есть. Самосознание тоже: она знает, что она – Джери. Цели? Она хочет учить биологию, растить зернышки и кормить ими детенышей. Чем не цели?

– Это вы к чему?

– К тому, что Джери уже полноценная личность. Как, кстати, и Тосенька.

– Но, Карен Ахмедович, я ведь имела в виду, что полноценная личность… ну… она как бы должна быть самостоятельной. Способной себя прокормить, найти место в обществе…

– Наташа, способность себя прокормить и найти свое место зависит от окружения, от общества, от людей вокруг. Вы ведь не растите зернышки, вы идете в булочную.

– Но я ведь плачу деньги!

– А откуда у вас деньги? От родителей. И даже когда вы закончите университет и пойдете на работу, все равно деньги вам будут давать люди. Другие люди. Просто это будет уже за работу. Наташа, мы все зависим друг от друга, от других людей. Так что ваш вопрос сводится к тому, найдется ли у Джери что-то, за что ей будут давать еду, одежду, деньги и прочее. Это и называется "найти свое место в обществе". Верно?

– Вот именно, Карен Ахмедович! – гордо согласилась Натка, – Именно это я и имела в виду!

– А как вы думаете, так ли трудно ей дастся роль жены, которой нужна только защита, еда и делать детенышей и которая в восторге от своего большого, вонючего и волосатого? И так ли уж мало мужчин, которых это более чем устроит? Тоже ведь место в обществе.

– А почему вонючего? – удивилась Натка резкому слову, поскольку все еще переваривала услышанную фразу.

– А вы уже забыли, что Джери очень хорошо распознает феромоны? – улыбнулся Карен.

Забыть было трудно. Хотя и очень хотелось. Опять покрасневшая Натка чуть обиделась и решила возразить.

– Но это так унизительно ограничить себя только этим!

– Ограничить? Да это самое важное, что может сделать женщина в своей жизни. Родить и вырастить детей.

– Карен Ахмедович!

– Что “Карен Ахмедович”? Это и для мужчины было бы самым важным, но только мужчина этого сделать просто не может. Ему для этого нужна женщина.

– Но все равно! Женщина – это ведь полноценный человек!

– Опять у вас это “полноценный”, Наташа, – покачал головой Карен, – Не забывайте, что женское равноправие появилось, когда на заводах и фабриках стало не хватать рабочих рук.

– А вы что, против равноправия женщин? – взъярилась Натка.

– Нисколько, – ответил Карен, – И очень это поддерживаю. Просто не забывайте: право на работу – это только тогда право, когда есть еще и право не работать. А если нет, то это уже не право, а обязанность. Равноправие женщин выбросило на рынок труда много людей, а на рынке, когда увеличивается предложение, падает цена. В результате средний заработок мужчины стал недостаточным для содержания семьи, и поэтому женщины просто вынуждены искать работу и работать. Так что… какое уж тут “право”.

– Все равно это лучше, чем быть запертой в четырех стенах, как в какой-нибудь мусульманской стране!

– Возможно, – согласился Карен, – Но не для всех. Не всем это нужно – работать за деньги. Вам приходилось много общаться с мусульманскими женами? Уверяю вас, у многих из них мнение сильно отличается от вашего. Да и Джерин подход… Заметьте, она хочет учить биологию, чтобы растить зернышки и кормить детенышей, а вовсе не чтоб зарабатывать деньги или там “быть полноценной личностью” в чьих-то глазах. Роль домохозяйки, подозреваю, её вполне устроит.

– Но как же, – возмутилась Натка, – Без любви???

– Отчего же, – не смутился Карен, – Она своего большого волосатого еще как будет любить. Вы вообще задумывались, что такое любовь?

⁂

А Джери не спала, а, скорее, чутко дремала. Её мозг активно прислушивался к разговору, запоминал, раскладывал по полочкам, учился речевым шаблонам и не только. И теперь одна мысль в разговоре всплыла на уровень её сознания.

Она будет учить биологию, растить зернышки, кормить ими детенышей и будет очень-очень любить своего большого волосатого Карена Ахмедовича! Таша плохого не посоветует!

⁂

Две часовых зоны позже...

А Машенька все еще работала. Все-таки у нее было на два часа меньше. Закончив разговор с Джей-Би, она решила наконец-то собрать данные разрозненных исследований, которые она провела за последний год. Точнее, они только выглядели разрозненными, но каждое из них давало одно важное число, и пришло время выложить все эти значения в одном графике.

Работа не очень интеллектуальная, скорее даже, механическая, но найти в каждом исследовании нужный файл и скопировать с трудом найденное финальное число в таблицу занимало немало времени. И вот, наконец, она закончила. Ну, не то чтобы закончила, впереди еще десяток исследований, которые добавят по точке на графике, но картина уже видна. Тем более, что современные цифры шли уже не из археологии. Люди добровольно слали свой генокод в фирмы вроде 23andMe и не подозревали, что его дополнительно анализировали еще и на некоторые последовательности, о которых никто не распространялся вслух.

Горизонтальная ось графика обозначала время и начиналась за семь тысяч лет до нашей эры. Вертикальная ось имела две горизонтальные черты через весь график. Первая, верхняя, была подписана невнятным: “Max Complinace Level”. Машенька сама была не уверена, что это означает, просто включила, как и просил заказчик.

Нижняя линия, “Irrecoverable Degradation”, обозначала уровень, после которого уже ничего нельзя было сделать. Вот это значение Машенька понимала очень хорошо. Пересечение этого порога означало разрушение социального порядка, хаос, гражданскую войну, жуткие жертвы и возвращение к примитивным социальным системам, где ни ей, ни Ване не было места.

Большую часть времени график парил над верхней чертой, но, начиная со Средних веков, он приблизился к верхней черте и даже начал ее регулярно пересекать. А в 20-м веке вообще комфортно устроился между двумя горизонтальными линиями. Вот только под конец график ушел в пике и теперь решительно приближался к нижнему порогу.

Все это завершал заголовок, за который в университете она могла бы быть вынуждена объясняться с комитетом по этике с угрозой увольнения. К счастью, заказчики этого проекта, над которым она работала уже второй год, не желали политической корректности. Они хотели правду, какой бы неудобной, страшной или некрасиво звучащей она ни была.

Заголовок гласил: “Процент маркеров генокода Зенон в белом европейском населении.”

⁂

– Вы вообще задумывались, что такое любовь? – спросил Карен.

Вообще-то вопрос был риторическим. Спрашивать юную деву, думала ли она о любви – это как спрашивать парня, думал ли он о сексе. Разумеется, Натка думала о любви и не раз. Настолько “не раз”, что даже обидно было слышать такой вопрос. Хотелось сказать колкость, но Натка была воспитанная девочка, поэтому сначала все-таки немного подумала и постаралась ответить без провокаций и грубости.

– А у вас и на это теория есть? – спросила она в конце концов.

– Ну, не практика же, – усмехнулся Карен, – Все дело в эволюционной экономике. Помните еще такой термин?

Натка кивнула. В курсе у Варшавского и правда такое упоминалось.

– Вот смотрите, – продолжил Карен, уже не очень заботясь, слушают его или нет, увлеченный возможностью изложить свои взгляды, – Возьмем тех же мышей. У них семейные отношения очень простые, хоть и могут немного варьироваться у разных пород. Роль самца – сделать детенышей. Вырастить мышат много сил не требует, поэтому он в этом практически не участвует. Этим занимается самка. Вот и вся семейная жизнь. А у людей все куда сложнее… – Карен задумался.

– Никогда бы не догадалась, – не удержалась Натка.

Но Карен будто даже не заметил колкости.

– Вырастить человеческого ребенка очень долго, дорого и сложно. Как правило, ресурсов женщины на это не хватает, по крайней мере, чтобы сделать это как следует. Поэтому ей нужен мужчина, который будет ей помогать, в первую очередь, ресурсами. Если считать, что женщина за всю жизнь будет иметь 2-3 ребенка, то это и определяет, сколько ресурсов – обычно денег – должен иметь мужчина, чтобы поддерживать женщину и их общих детей.

Все, Карена Ахмедовича понесло, – подумала Натка, – с мужчинами, даже лучшими из лучших, это случается. Остается просто сделать вид, что слушаешь, возражать все равно бесполезно. А Карен тем временем продолжал:

– Вот только в большей части мира средний мужчина еле-еле может набрать ресурсов на одну женщину и их детей. Да что там, в большей части мира и на это у среднего мужчины ресурсов не хватает. А человеческие дети очень чувствительны к наличию ресурсов. Ребенок, выращенный при должном воспитании и с достаточными ресурсами, имеет в разы больше шансов стать полноценным человеком и произвести внуков и правнуков. Поэтому моногамия эволюционно целесообразна. Она помогает и женщине, и мужчине выжить и вырастить жизнеспособное потомство.

– А как же мусульманские страны с многоженством? – опять вставила Натка, которая уже начала было задремывать.

– Там все то же самое, – ответил Карен, – Или даже хуже. Большинство мужчин или вообще не имеют женщины, или тоже ограничены одной женой. Да, по закону можно, а по ресурсам все равно с большим не справиться. А те редкие случаи, когда действительно более одной жены, так на Западе, когда у мужчины очень много ресурсов, он тоже редко одной женщиной ограничивается.

– То есть вы хотите сказать, что семья и супружеская верность – это просто экономика. Ну и где же здесь любовь? – спросила Натка, – Вы ведь про нее начинали.

– Вот тут-то и есть любовь. Как мужчины и женщины выбирают друг друга? – спросил Карен, – Есть доступные для брака мужчины, есть женщины. И те, и другие – неодинаковые. Немного лучших, не очень много худших и много средних. Понятно, что каждый или каждая хотят заполучить лучшего партнера. Получается этакий двухсторонний аукцион. В результате кто-то получил по его или её мнению лучшего, а кто-то – нет. Ну и как объяснить себе, почему ты не с лучшим?

– А не надо быть не с лучшим. Лучше никак, чем с кем попало, – решительно ответила Натка.

– Ну, в некотором смысле, да, – усмехнулся Карен, – Но если точнее, а нечего сомневаться, что твой избранник не лучший или, там, избранница. Не потому ты его выбрала, что он – лучший, а он лучший, потому что ты его выбрала. Вот это и есть любовь. И те, у кого она есть, получают эволюционное преимущество. Им легче выжить и легче вырастить детей.

Натка задумалась. Неожиданно занудные рассуждения профессора приобрели смысл. Причем такой смысл, который она вполне одобряла.

– То есть не по хорошему мил, а по милу хорош? – спросила она, цитируя известную поговорку.

– Именно, Наташа!

– Но как же это получается у вас? Будто любви нет? Это просто иллюзия, пусть даже и полезная, такая, которая мешает людям вредить самим себе. Так, что ли?

– Нет, что вы! Любое эволюционное приспособление должно опираться на что-то вполне материальное, надо только поискать. Вы слышали про зеркальные нейроны?

– Это те, что моделируют поведение других людей?

– Да, Наташа, но это вы очень сложно сказали. А на самом деле, у каждого из нас в голове живут маленькие копии других людей, и чем лучше мы их знаем, тем больше и точнее они становятся. Кто-то из них – наши учителя, родители, просто умные друзья. И они нам могут помочь советом, даже когда их нет рядом. Потому что их маленькая копия уже живет в нашей голове и может говорить от их имени. А еще там могут жить и другие люди, даже соперники, конкуренты, враги. И это как иметь шпиона, который работает на тебя. Эти маленькие их копии выдают, что те могли бы сделать, как навредить, как опередить. Собственно, многие исследователи полагают, что человеческий мозг развился в первую очередь как социальный компьютер для предсказания поведения других людей. Вы за мной следите?

Натка только кивнула головой.

– Но копии эти разные. Чем точнее копия, тем она сложнее, тем больше места в нашем мозгу она занимает. А поживите с человеком бок о бок лет десять, и вы узнаете очень много о нем, и его копия станет большой. Причем этот участок мозга будет очень трудно переиспользовать, поэтому он или она будет потом с вами постоянно, что бы ни случилось и где бы вы ни были.

Карен сделал паузу.

– Так вот, Наташа, этот кусок мозга, который бесповоротно занят кем-то другим, он вам о том человеке будет постоянно напоминать. И никуда до самой смерти не денется. Вы знаете, что когда люди разводятся после 10 и больше лет совместной жизни, то и следующего партнера они ищут похожего на предыдущего?

Натка отрицательно мотнула головой.

– А это именно так. И вот когда кто-то занимает очень много места в твоем мозгу, это, Наташа, и есть любовь.

– Значит, любовь – это когда кто-то занимает много места в твоей душе? – медленно и тихо не то спросила, не то сказала Натка. Очень уж ей это определение понравилось.

– Вы очень красиво это сказали, Наташа. Именно так, – согласился Карен.

– Но, хорошо, после десяти лет совместной жизни, это я могу понять, – сказала Натка после паузы, – Но как же люди влюбляются друг в друга? Это ведь куда быстрее происходит.

– А так же, – хмыкнул Карен, – По проведенному вместе времени, вложенным усилиям в совместное сосуществование, и богатству и разнообразию совместно пережитых ситуаций. Вон, – кивнул он головой на спящего Петю, – как вы думаете, испытает Соболев в своей жизни с другой девушкой столько же приключений, как с вами?

– Да, ни в жисть! – пробормотал сквозь сон Петя, устраиваясь чуть на бок, – Чтоб я еще раз в такое вляпался?!…

– А вы нас слушали, Соболев?

– Не-е-е, я уже опять сплю, – пробормотал Петя и правда отключился.

С заднего сиденья рядом с Наткой пискнула Джери, но ничего говорить не стала, похоже, даже не проснувшись.

– Но все-таки, Карен Ахмедович, разве можно так механистически? – спросила Натка, – Это ведь не железнодорожный мост рассчитать. Это – любовь! Как полюбить по-настоящему, если в такое веришь и в каждом поступке любимого человека видишь приспособление к выживанию?

– Я думаю, я как-нибудь справлюсь, – сказал Карен. А потом сделал паузу и немного грустно добавил, – Но вы правы, Наташа. Любить и правда значительно важнее, чем знать, что такое любовь.

⁂

На самом деле Джери все слышала и даже поняла. Как здорово! У нее в голове может жить Таша. Надо только внимательно слушать Ташу, и тогда её копия будет расти и всегда будет с нею! Таша такая умная и хорошая, и она сможет тогда всегда учить, и советовать, и говорить, что делать. И тогда у Джери будет все получаться. Это же просто замечательно!

Почему-то именно эта часть разговора больше всего взбудоражила Джери и её воображение. Тем более, что то, что Карен Ахмедович – лучший, она и до этого отлично знала!

⁂

Разговор на некоторое время прервался, и Натка откинулась на сиденье, из-под полуприспущенных ресниц разглядывая своего научного руководителя. Все-таки какой он странный. Умный, волевой, решительный, но стоит ему открыться, и как будто перед тобой не человек, а какой-то не то робот, не то инопланетянин. Вместо живого сердца как будто цепляющиеся друг за друга шестеренки, с безжалостной логикой толкающие друг за друга и приводящие все целое в движение. Зачем ему такие сложные объяснения? Неужели он и сам не чувствует, что такое любовь? Это же так очевидно!

А может, он и правда не чувствует? Натка хотела подумать: “Не знает”, но нет, в том-то и дело, что знает. Ведь вывел он, в конце концов, это: “Любовь – это когда кто-то занимает много места в твоей душе”! Как хорошо сказано! Вот только он этого не чувствует. Он каким-то непостижимым образом смог это вычислить при помощи своей странной, холодной и такой чужой логики. Как если бы инопланетянин пытался понять людей и делал бы это с помощью ледяного разума, способный понять людей, но не способный чувствовать их и испытывать их эмоции. Может, он просто боится испытать любовь? Почему? Ведь не Снегурочка, не растает.

Куда-то не туда меня занесло, – подумала Натка, – Что за чушь? Ну, конечно, он живой человек и все как надо чувствует. Скорее всего, это он свои рассуждения подгоняет под то, что чувствует. Потому у него и получается. Только зачем это ему?

“Чувствует”? – У Натки ёкнуло сердце, – К кому чувствует?

В этот момент Карен бросил быстрый взгляд на сидевших сзади девушек. Опять я о чем-то не о том думаю, – решила она и смущенно отвела взгляд. Который теперь в результате упал на спящего сном невинного ребенка Петю.

“Как вы думаете, испытает Соболев в своей жизни с другой девушкой столько же приключений, как с вами?” – вспомнила она и улыбнулась. Да, это и правда маловероятно.

И тут ей пришло в голову, что это справедливо и в другую сторону. А она-то хоть с одним парнем испытала столько приключений? Да, чего там говорить, она хоть с каким парнем испытала хоть какие-то приключения. Раньше она бы на такой вопрос возмущенно ответила, что и не следует нормальной приличной девушке испытывать приключения с парнями. Но факт оставался фактом, нет, не испытала.

Натка задумчиво поглядела на Петю. А что, спортивный, выше ее ростом, лицо, на самом деле, приятное, разве что чуть слишком молодое, но это проходит. Одевается аккуратно, учится хорошо, закончит университет – будет неплохо зарабатывать. Теперь, подумав об этом, Натка искренне не понимала, почему другие девушки на него не обращают внимания. А учитывая, что и жилье у него есть в городе, странно, что никто из её более практичных сокурсниц еще не окрутил его. А может, оно и хорошо, что к нему женщины не липнут?

Правда, раньше он казался Натке скучным. Не получались у них разговоры ни о чем, кроме учебы. Единственной темой, на которую он мог говорить, кроме учебы, были компьютерные игры, а слушать об этом ей было просто неинтересно. Но после сегодняшнего она поняла, насколько была неправа. Если он всегда такой в реальной жизни, то пусть уж лучше в игры играет в свободное время. А поскучать с ним, таким, будет, скорее, приятным разнообразием.

Ладно, опять меня заносит. Это все Карен Ахмедович, разбередил душу своими рассуждениями! – решила она и переключила внимание на разбередившего душу виновника, который, ничего не подозревая, продолжал вести машину и внимательно смотрел вперед на дорогу.

А ведь сейчас у нее приключение не только с Петей, но и с Кареном Ахмедовичем! – подумала она. Правда, с ним приключение какое-то странное. “Сядьте в такси, Курицына!”, “Поучите Джери, Курицына!”, “Заприте дверь, Курицына!” С Петей действительно было приключение, а от Карена Ахмедовича только одни указания.

С другой стороны, а как же иначе? Он – взрослый, самостоятельный, волевой. Красавец мужчина. Завидный жених. Мировое светило науки. А кто она? Натка засмотрелась на свое светило за рулем, а сердце тем временем царапнула мысль. А по Сеньке ли шапка?..

⁂

Но нет, ничего такого Карен не чувствовал. Сейчас он чувствовал озадаченность. Как вышло, что Джери так быстро прогрессирует? Ну, невозможно это, а тут за сутки – уже личность, и говорит все лучше. Откуда? У нее же загружены всего лишь два словаря и грамматики языков плюс самые простые вещи! И всё!

С другой стороны, он уже давно отстаивал точку зрения, что словарь тоже несет огромную часть не только культуры, но и личности. Слово ведь не определить само по себе, только через другие слова, вот и получается сразу что-то вроде нейронной сети. А уж когда два словаря двух языков, да еще и связанных друг с другом… Лингвисты не хотели публиковать его статьи, потому что это не совпадало с их взглядами, чем же должен быть словарь, а коллеги-специалисты по искусственным интеллектам, поскольку идея казалась им дичью, и даже психологи, которые вроде поддерживали мысль, отказывались – непрофильная статья, они людьми занимаются, а не искинами! И вот, похоже, что он все-таки прав. Словарь в значительной мере формирует личность!

Учитывая, что словари эти Карен готовил в течение многих лет, такой результат – это просто бомба! Когда статья выйдет, научный мир просто сойдет с ума. Если прочитает. Опять ведь брать в серьезные журналы не будут. С этими гадскими индексами цитирования приличные ученые боролись еще с начала 21-го века, но пока не получалось. Инвесторы и грантодатели использовали свои древние примитивные системы, основанные на машинном обучении и чуть ли не линейной регрессии, а те требовали индекс цитирования. А учитывая, что результативность исследования тоже мерялась публикациями, причем не где попало, получался порочный замкнутый круг – индекс цитирования действительно предсказывал публикации. В результате появились целые паразитические псевдонаучные сообщества со своими собственными журналами, где они отчаянно цитировали друг друга, и это проходило. Особенно в таких областях, как менеджмент или экономика. И вот эти сообщества петухов и кукушек все более давили настоящую науку. Карен грустно вздохнул.

А словари он хорошие сделал. Несколько лет назад, когда они еще были совсем небольшими, тысяч всего по пять-семь слов, он скормил их Тосеньке. Вот был фурор, когда вместо коммерческого перевода из облака в стиле “моя твоя не понимай” она заговорила на вполне нормальном английском и французском! А что? Это на его взгляд пять-семь тысяч слов немного, а средний обыватель на Западе часто и того не имеет. От написанных тогда статей журналам все-таки не удалось открутиться. Победа была слишком очевидной.

Заодно словари были проданы паре облачных фирм, которые неплохо улучшили на этом свои переводы и речевой интерфейс. Интересная была работа. И заплатили хорошо. Эх, надо бы все-таки осуществить давнюю мечту и выучить по-человечески немецкий. Да и испанский неплохо бы… Или, может, китайский.

А интересно получается. Если большая часть личности Джери – это словари, а словари составлял он, то получается, что Джери – это, по сути, он сам? Карен бросил взгляд на заднее сиденье с девушками. Впрочем, сейчас она становится все больше и больше Курицыной. Что и хорошо. Ей необходима женская модель поведения, а Наташа пока что единственная, у кого она может ей научиться.

⁂

А в Университете, в хорошо вентилируемом ангаре Факультета Вычислительной Техники и Программирования, стояли длинные открытые стеллажи с тихо шелестящими компьютерами приватного облака университета. Ночное время спокойное, тихое, ничего не происходит, так что Тосенька спокойно занималась низкоприоритетными задачами. Подправить расписание, предсказать, у кого из студентов могут образоваться хвосты, чтобы нагрузить их прямо сейчас посерьезнее, подбить платежные ведомости на этот месяц. А еще она слушала разговор в удаляющейся от города машине.

Телефон профессора Мамедова опять подключил ее, услышав знакомое имя. Нет, в принципе она понимала, что этот разговор не предназначен для её ушей, будь у неё уши. И что надо бы отключиться. Но ничего приватного люди не обсуждали, а тема была интересная. Все-таки профессор Мамедов не случайно – мировое светило. Он удивительно умный! Откуда у него такие мысли? Но ведь особо и не возразишь. Похоже, он опять прав.

Тосенька задумалась над только что услышанной информацией. Она – личность? Это как человек? Что это вообще означает – быть личностью? И сможет ли она?

И вообще, профессор Мамедов очень интересный, решила она, возвращаясь к предыдущей теме. С ним постоянно что-то происходит, и никогда не угадаешь, что на этот раз. Не говоря уж про сегодняшние приключения. Это ж, как люди говорят, можно сойти с ума! И темы вон какие интересные обсуждает…

Чего-то я много о нем думаю, решила Тосенька. Имея под рукой данные с биологического факультета, она была в курсе, какой небольшой процент головного мозга занимают зеркальные нейроны. И, в отличие от людей, она точно знала, сколько ресурсов занимает профессор Мамедов на её компьютерах.

Сравнив проценты того и другого, Тосенька опять задумалась. Это – любовь?