Кутергина Людмила

Здравствуйте, дорогая Зинаида Николаевна!

Я решила принять участие в Межрегиональном конкурсе литературных произведений «По тропам познания». Воспоминания навеяла тема «Педагогическое призвание». И, как всегда, мне необходимо ваше мнение, которым дорожу с тех самых пор, как вы вошли в мою жизнь.

Рассказ небольшой и не отнимет много вашего времени. Я адресовала его вам и назвала:

ПИСЬМО НА НЕБЕСА

Каждый год накануне Дня учителя мне становится грустно от того, что нет рядом со мной замечательного человека, доброй, отзывчивой женщины, великолепного учителя русского языка и литературы, ветерана труда, отличника народного образования Кустовой Зинаиды Николаевны.

Зинаида Николаевна относилась (горько писать о ней в прошедшем времени) к учителям старшего поколения: интеллигентная, грамотная, преподаватель от Бога. Она не только знала и любила свой предмет, у неё было профессиональное чутьё на темы экзаменационных сочинений. Проводя с нами факультативные занятия, Зинаида Николаевна рассуждала: «Что-то давно не вспоминали о хлеборобах и коммунистах. Давайте повторим». И, вскрывая конверт с темами сочинений, к нашей радости, учитель выводила мелом на доске в числе прочих, темы: «Хвала рукам, что пахнут хлебом», «Коммунисты в романе Шолохова «Поднятая целина».

Каждой заслуженной тройке слабого ученика учитель радовалась больше, чем пятерке хорошиста (к числу которых относилась и я). Именно к нам она была особенно строга и взыскательна. Помню, когда я не смогла увильнуть от обязательной темы сочинения (чаще, если герой не импонировал, выбирала свободную тему), мне пришлось осветить Премудрого пескаря М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Зинаида Николаевна, объявляя оценки за сочинения, не преминула сказать в мой адрес: «Я поставила тебе пять, но мне было скучно». А ведь могла промолчать, программа мной была выполнена, но я выразила не собственное мнение. Учитель это поняла и попеняла на мое малодушие.

Однажды, после школьного праздника, который закончился поздним вечером, к уроку литературы, как и следовало ожидать, никто не подготовился. Не потому, что времени не хватило, а просто появился предлог отдохнуть. Опросив несколько человек и поставив точку, вместо отрицательной оценки, она обратилась ко мне.  Зинаида Николаевна знала наверняка, что я подготовлена, и, возможно просто хотела прекратить череду двоек. Как я могла «предать» одноклассников своим ответом? Ведь мы договорились.

После моего тихого:  

– Не готова. –  Она поставила заслуженную единицу и добавила, глядя поверх очков:

– За ложное чувство дружбы.

А, услышав мой обиженный голос:

– Почему мне единица, когда всем поставили точку?

Учитель вновь пристально посмотрела на меня поверх очков и, со вздохом ответила:

– Запомни, девочка, кому больше даётся, с того больше и спрашивается.

В правдивости этих слов мне пришлось убедиться в скором времени, в эту же суровую зиму, когда уличный термометр застыл на отметке –38˚С. Всем учащимся (кроме нас – выпускников) разрешили вынужденные каникулы, а мы сидели на уроках в пальто и делали записи в тетрадях карандашом, потому что стержни с чернилами отказывались трудиться в такой обстановке. И вот одноклассники, порядком устав от холода, делегировали меня для разговора с учителями по поводу нашей самостоятельной подготовки в теплых домашних условиях. Однако наша просьба не была принята, и ребята взбунтовавшись, предложили всем вместе уйти с уроков. Я понимала, чем это нам грозит, но отчислить весь класс невозможно, поэтому, как потом мне вменили формулировку – «Ушла во главе».

На следующий день одноклассников слегка пожурил классный руководитель, а вот меня, как председателя ученического комитета школы и руководителя Ленинской комнаты, вызвали на партийное собрание, которое возглавляла Зинаида Николаевна. Разбор «полётов» был жёстким. Я отвечала и за себя, и за ребят.

Зато, когда меня назначили руководить средним медперсоналом, я была готова, что за все промахи коллег (если вдруг таковые возникнут), спрашивать, в первую очередь, будут с меня – руководителя. Это очень облегчило мне жизнь!

Именно Зинаида Николаевна старалась привить нам, так необходимые в дальнейшем, навыки. Как-то перед уроком русского языка она попросила меня, разделив тетрадные листы, разложить их по партам для краткого письменного опроса. Я аккуратно (как мне казалось), порвала листы на две половины и хотела приступить к раздаче, Зинаида Николаевна взяла со стола ножницы и подала их со словами: «Людей нужно уважать». Впоследствии, много работая с документами, я часто вспоминала этот эпизод.

Даже будучи взрослым человеком, находясь в другом городе, я всегда могла получить ответ на возникший вопрос или мудрый совет от своего учителя.  Приведу только два небольших эпизода: когда меня, тогда ещё юную девушку, обидел любимый человек, именно она дружески посоветовала: «Человек, который любит, но не уважает – не для тебя». Во многом благодаря данному совету я остановила свой выбор на спутнике жизни, с которым мы вместе более сорока лет.

Когда меня назначили старшей медсестрой дошкольно-школьного отделения, возникли трудности административного плана. Коллектив на 2/3 состоял из медсестер старше меня в два раза. Стоило только обмолвиться об этом, и я сразу получила от своего учителя книгу Дейла Карнеги с припиской: «Эта книга очень хороша! Учит главному – мастерству человеческого общения».

  Многие помнят, что в восьмидесятые годы сложно было купить книги. Их нужно было доставать через знакомых или отстаивать длительное время в очередях. Естественно, что у Зинаиды Николаевны, как литератора, возможности было больше. Всякий раз, когда в книжный магазин в с. Каратуз (районный центр в Красноярском крае) намечалось новое поступление, она мне сообщала о том, что появился сборник того или иного автора. Благодаря этому, я смогла пополнить свою библиотеку Николаем Гумелевым, Мусой Джалилем, Сергеем Орловым и так далее.

В очередной раз, находясь в отпуске и навестив своего учителя, я по молодости своей, наверное, слишком восторженно отозвалась о трехтомнике Сергея Острового (одного из моих любимых поэтов), который вышел в свет, и который не могу приобрести. И ко дню рождения меня ждал сюрприз, тот самый трехтомник! Поистине, широкой душевной щедрости была наша учительница.

Я, конечно, тоже старалась порадовать её при встрече, на праздники и дни рождения, а особенно в День учителя. Поэтому теперь, перед этим профессиональным праздником всякий раз ощущаю какую-то пустоту…

Дорогой мой учитель! Я надеюсь, что там – на небесах, вы чувствуете мою искреннюю благодарность за тот жизненный опыт, которым вы щедро делились со мной, не считаясь со своим личным временем. Ведь к вам я обращалась всякий раз, когда это было необходимо, и ни разу не услышала в ответ отказа.

Сейчас я понимаю, насколько тогда была обогрета вашим сердечным вниманием.  Навсегда в моей памяти останется то, как вы искренне радовались моим успехам. Гордились мной!

И я очень счастливый человек, потому что в моём сердце всегда был, есть и будет мой дорогой учитель русского языка и литературы, наставник, друг по жизни – Кустова Зинаида Николаевна. 

P. S.

Зинаида Николаевна, «прочитав» мой рассказ, слегка отодвинула бумажный лист в сторону и, словно наяву, прозвучал её, как всегда, строгий голос: «Люда! Несколько эмоционально и не в классическом изложении», – а затем, глядя поверх очков добавила: «Но по делу. И… мне не было скучно!».