Семичева Галина
Строчки по воспоминаниям моим и родных.
В зеркале автографа
Памяти Владимира Ивановича Николаева
"Когда вы сталкиваетесь с чем-то непонятным, спросите себя:
«В чем дело?». Приглядитесь к непонятному явлению.
Оно может привести вас к великому открытию".
Наступающая весна, кажется, готова лить слёзы, только бы как-то сместить с трона постаревшую и одряхлевшую зиму, выпускающую по ночам своих защитников – ветер и мороз, чтобы как можно на дольше сохранили её место пребывания.
Пасмурно. От края и до края висит серо-чёрный потолок неба. И потому совсем не влечёт на улицу.
Решаю вновь виртуально пообщаться с интересными людьми, которых ранее знала, а их творчество влекло и привлекает поныне.
Сегодня это Николаев Владимир Иванович, на мой взгляд совершенно уникальная личность в Северске.
Основатель музея Сергея Есенина в Центральной городской библиотеке, который на многие годы стал прекрасной площадкой для встреч и мероприятий северского литературно-поэтического объединения «Гармония».
Именно здесь получила от Владимира Ивановича в дар его изумительный труд, посвящённый исследованиям творчества Сергея Есенина, основанный на материалах встреч Владимира Ивановича с родными и близкими людьми поэта.
Свою книгу Владимир Иванович Николаев назвал «Вы всё конечно, помните».
Вновь с волнением открываю книгу и под верхней обложкой читаю автограф:
«Томскому городскому литературному музею с пожеланиями установленных поэтических отношений между нашими музеями.
Владимир Николаев.
12 ноября 2009 года.
Северск»
Прочитав, задумалась, почему Владимир Иванович написал томскому музею, а не северскому?
Пробую анализировать и прихожу к выводу, что Владимир Иванович – основатель первого за Уралом музея Есенина в Томске, а северское отделение он считал его полноправной составной частью. Поэтому и написал не «северскому», а «томскому» музею…
Радостно, что наш город удостоился чести быть причастным к исследованиям Владимира Николаева.
Что мне увиделось в зеркале автографа книги «Вы всё, конечно, помните»?
Несмотря на мелкий шрифт, текст читается очень легко. Его кругленькие и аккуратно выведенные буковки создают приятное полотно, не заставляющее читателя вглядываться и расшифровывать написанное.
Предполагаю, что Владимир Иванович был в школе хорошим и очень старательным учеником.
Перечитывая страницу за страницей, оцениваю, какое огромное усилие надо было приложить автору книги, чтобы в своё время на свои кровно заработанные деньги, используя личный отпуск пускаться на поиски людей, знавших Сергея Есенина. И совсем неважно, родных, близких людей или его друзей и почитателей поэзии.
Много лет отдал Владимир Иванович этому делу и ни разу не пожалел, что занялся таким исследованием, опираясь на собранные документы о жизни и творчестве Сергея Есенина, и достиг определённых успехов.
Неслучайно он вошёл в российское общество любителей, почитателей и исследователей есенинского наследия.
Теперь мы, северчане, гордимся не только именем Владимира Ивановича Николаева, но и его трудами.
Листая страницы его уникальной книги, купаясь за столом в весенних солнечных лучах, разливающихся золотистым морем по квартире, получаю огромную дозу сладкого удовлетворения.
Очень хорошо помню, что, овладев этой замечательной книгой Владимира Ивановича Николаева, я на несколько лет сделала её настольной.
Исследования, проведённые автором, очень пригодились в совершенствовании стихотворного творчества.
Владимир Иванович показал, каким образом великий Есенин достигал невероятной лиричности своих стихов. Он доступно и понятно изобразил в графиках и диаграммах красоту, полноту и притягательность есенинского языка.
С наработками исследователя не плохо бы познакомиться не только начинающим, но и зрелым авторам.
Творчество Сергея Есенина – это и божий дар, и наблюдательность, и талант, и его широкая душа, вбирающая в себя красоты родной земли, умение и желание использовать тонкость и неповторимость богатейшего русского языка.
Владимир Иванович подтвердил мои мысли в том, что Сергей Есенин – поэтическая глыба и не любить его творчество – нельзя!
***
Еду. Тихо. Слышны звоны
Под копытом на снегу.
Только серые вороны
Расшумелись на лугу.
Заколдован невидимкой,
Дремлет лес под сказку сна.
Словно белою косынкой
Повязалася сосна.
Понагнулась, как старушка,
Оперлася на клюку,
А под самою макушкой
Долбит дятел на суку.
Скачет конь, простору много.
Валит снег и стелет шаль.
Бесконечная дорога
Убегает лентой вдаль.
Автор: С. А. Есенин
Анюта
По воспоминаниям детства
Тревожно, горестно, печаль,
Ещё одной войны свидетель.
Прошли года, и очень жаль,
Что Русь – опять за мир в ответе!
Галина Семичева
В войну семье Соколовских, чтобы выжить, пришлось поделиться надвое. Мать с тремя младшими детьми осталась в деревне, а отец-инвалид, непригодный для призыва на фронт, со старшей дочерью, семилетней Анюткой отправился в соседнюю деревню в зерносовхоз на заработки. Вселились они с дочкой в пустующий домишко на окраине села.
Иван работал с темна и до темна. Уходил на целый день, оставляя маленькую дочь одну дома. За работу ему давали одну пайку хлеба, которую приходилось делить на двоих. Огорода мужчина не имел, скота во дворе тоже. Некому за всем этим ухаживать. Бывало, что отец не возвращался домой по несколько дней, и Анюте становилось совсем плохо. Нестерпимое чувство голода заставляло её думать о том, как и где, раздобыть какой-нибудь еды.
Рядом с хатой протекала небольшая речушка. В сенях девочка обнаружила самодельную удочку и частенько, накопав червей, отправлялась на речку удить рыбу. Ловила и с берега, и заходила в воду, молилась, чтобы какая-нибудь рыбёшка клюнула. Любой улов тут же использовался для приготовления еды. Аня разводила костерок, насаживала рыбёшку на прутик и зажаривала. Голод на время отступал. Тогда она ходила по берегу, по полянам и собирала съедобные травы, о которых девочка узнавала от добрых соседок.
Деревенские ребятишки сторонились пришлой девочки-замарашки. На ней всегда одно и то же платьице коричневого цвета в мелкий белый горошек и босые ноги. А в коротких волосёнках столько вшей, что они падали на плечи, ползали по одежде и лицу. Мыться приходилось очень редко. Престарелый отец не всегда находил общий язык с односельчанами из-за сварливого характера. Это, видимо, послужило причиной тому, что и его, и девочку соседи неохотно приглашали помыться в бане. К тому же для Анюты в дряхлом домишке в чужой деревне не было сменной одежды. Вместо бани, мылась кое-как Анюта в мелководной речушке.
От не ухоженности, малого внимания со стороны выпивающего отца, у Анюты появились вши. Детвора жестоко дразнила её, отгоняла от себя, боясь нацеплять насекомых.
Однажды, летом, натерпевшись обид, Анюта, не выдержав издёвок, схватила двух девочек и стукнула их друг о дружку лбами. И откуда столько у неё силы взялось? Ответных ударов не последовало. Разбирательств назавтра тоже не было. Ни отец, которому она рассказала о своей схватке, ни родители девчонок не учинили разборок. Иван не наказал дочку, посчитав её поступок справедливым.
Порою, набегавшись, намаявшись за день в поисках еды, девочка валилась с ног и засыпала на полу, набросив на себя, что попадало под руки из одежды. Кровати нет. Русская печь летом не топилась. Утром, проснувшись, девочка наблюдала в страхе, как от неё расползаются во все стороны по щелям змеи. Однажды она, не выдержав, пожаловалась отцу, рассказав об этом. На что папа, улыбнувшись, ответил:
- Дочка, ты их не бойся. Они тебя полюбили, вот и приползают ночью к тебе погреться. Это ужи. Они не ядовитые. Их бояться не надо. Они не кусаются.
- Правда, не кусаются? И с ними можно играть? – Удивлённо спросила Анюта.
- Можно. Но днём они уползают искать пищу. Им играть некогда. А вот ночью придут к тебе в гости. Только ты их не бойся и не пугайся.
Не удивительно, что в избушке появлялись змеи. В ней до заселения в неё Анюты с отцом, давным-давно никто не жил, не белил стены и не мыл полы. И вот теперь, иногда Аня брала старое ржавое ведро, приносила воды из речки, намачивала в нём пучок травы и пыталась мыть неровный полусгнивший пол. Трава выскальзывала из маленьких ручек девочки и оставалась лежать на досках. Тогда Анюта, сделав веник из полыни, выметала её на улицу.
Трудности на каждом шагу преследовали маленькую хозяюшку ветхого домишка на краю деревни.
Подарок бабушки Аксиньи
Тяжёлая жизнь в военные годы рано сформировала в Таисии личность, целеустремлённую с настойчивым и требовательным характером. Уже в двенадцать лет она среди детей во многом лидерствовала. Отличница в учёбе, мастер верховой езды на лошади, великая труженица вызывала у детской толпы сначала неприязнь, а потом и зависть.
В школе избрали девочку бригадиром Тимуровской команды. А тимуровское движение в стране, (названное в честь Тимура Гайдара), стало повсеместно очень популярным. Дети помогали престарелым и немощным людям по двору или дому, заботились о чистоте деревни, о зелёных насаждениях и о многом другом.
- Нюся, ты со своей группой сегодня после школы пойдёшь к бабе-Соне. Слегла она. Надо навести порядок во дворе. – Утвердительно сказала Тася.
- А ты, Паша, с ребятами пойдешь к старикам Алексеевым. Надо им помочь сложить дрова в поленницу - обратилась она к одному из членов тимуровской команд,
Тася говорила так, что никто из ребят не смел ей перечить. Да и перечить никто не думал. Закончилась война. А горюшка и бед оставалось ещё много. И слова «не пойду или не хочу» могли восприниматься как нежелание помочь в восстановлении хозяйства. Успевать нужно было везде. И Тася успевала: хорошо училась, работала на зерносушилке, помогала дома по хозяйству…
Бабушка Аксинья, глядя, как дети-подростки и односельчане страдали из-за отсутствия обуви и возможности её приобрести, старалась в летнюю пору многих обеспечить лаптями. Плести их она умела лучше всех. Вот только лыко заготовить не могла. Немощь не давала. И желающие ходить в лаптях, всё-таки какая-никакая обувь на ногах летом, приносили бабушке лыко, а она старательно плела лапти и лапоточки. Никакой платы за свою работу Аксинья не требовала и не просила, но заказавшие летнюю обувь, лапти, приносили ей подарки в виде нескольких яиц, испечённых картофельных пирожков или кружки парного молока.
У Таисии появились лапти после того, как она со своими тимуровцами у бабушки Аксиньи прополола грядки в огороде. В знак благодарности за помощь Аксинья сплела босоногим детям по лапоточкам из лозы, вскоре заготовленной ими же.
Однажды, придя домой с лаптями, призадумалась о том, как сделать так, чтобы лапти носились дольше. Назавтра после школы девочка рванула в лес за берестой. А дома выкроила ножом по размеру лаптей из неё подошвы. Суровыми толстыми (льняными) нитками и большой цыганской иглою пришила с огромным трудом подошвы к лаптям. Мать, увидев девочку за работой, спросила:
- Ты что тут делаешь, Тася? – Спросила, улыбаясь, мама.
- Лаптям подошву пришиваю.
- Так ведь есть у них подошва. – Продолжала мама.
- Есть-то, есть, но она же быстро сотрётся. А мне надо, чтобы лапти долго носились. Вот теперь будут носиться до-о-о-лго. Береста кре-е-е-пкая.
- Доченька, да ты молодец у меня. Хорошо придумала, - сказала мама и погладила Тасю по головке за сообразительность.
Похвала мамы для девочки стала не столько похвалой, как похвалой, сколько тем моментом, когда она почувствовала себя взрослой и самостоятельной.
Девочке очень хотелось похвалиться подошвами, которые она старательно пришила к новым лаптям. Выйдя в них из дома на улицу, радостная Тася побежала к бабушке Аксинье, в дом, напротив.
- Бабушка Аксинья, бабушка Аксинья, посмотри, что я придумала! - Девочка подняла ногу, и бабушка увидела бело-жёлтую берестяную подошву, которую так старательно пришила Тася к своим лаптям. - Теперь долго будут носиться. Вот.
- Какая ты молодец, Тасенька, сообразительная. Носи на здоровье.
Весёлая и радостная Тася в новеньких лаптях побежала на улицу, где её с нетерпением ждали друзья.
Детский дом (вне оценки жюри)
Молодая учительница неоднократно приходила в семью Сергеевых и указывала отцу на плохое содержание старшей дочери. Ни одежды, ни обуви, ни нормальной еды, ни для родителей, ни для детей давно не было. Но, что поделать, если – война, если глава семейства – инвалид первой группы…
Катерине надо было ходить в школу, но одеться-то не во что. А учитель настаивал на обучении девочки.
- Ваша дочь очень способная. Она должна учиться.
Тогда отец раздобыл где-то шерсти и начал катать для Кати валенки. Она прекрасно запомнила момент, когда один валенок был готов, надевала его, то на одну, то на другую ногу, прыгала, бегала и долго кружилась от радости по хате. А вот другой валенок появился только весной.
Неожиданно в конце учебного года учительница вновь посетила семью Сергеевых. Разговаривала с отцом очень строго, обещая, что если ничего не изменится в воспитании дочери, то добьётся, чтобы девочку отправили в детский дом. Объясняя, что там ей будет лучше, чем в семье. Катя, услышавшая разговор учительницы с отцом, испугалась того, что её могут отправить в детский дом, спрятавшись за печью, тихонько надела телогрейку, повязала платок, обула валенки и пустилась, что есть духу, бежать в соседнюю деревню к бабушке.
День выдался тёплым и солнечным. Девочка неслась по дороге, боясь оглянуться. Слово «детский дом» неотступно следовало за нею. Казалось, что вот-вот кто-то схватит её за подол и вернёт назад к отцу, а учительница потом увезёт далеко, в тот злой и страшный «детский дом».
Измученная и голодная Катя уже подходила к деревне, как вдруг рядом с ней остановилась лошадь. Мужчина заговорил:
- Эй, девочка, ты куда идёшь?
- Я – к бабушке, откликнулась Катя.
От усталости, голосок еле-еле был слышен.
- А откуда?
- Из деревни…
- Давай-ка забирайся на сани. «Поехали», —сочувственно произнёс мужчина.
Катя заняла место на санях рядом с незнакомым дяденькой, и они въехали в деревню вдвоём. У своего дома мужчина спросил девочку:
- А тебе куда, красавица? Где твоя бабушка живёт?
- Там. Далеко. – Махнула Катя рукой в сторону кладбища.
- Ну, беги к бабушке, беги, - произнёс мужчина, помогая девочке выбраться из саней. Беги, деточка, беги.
Катя бодренько побежала к дому бабушки Агафьи.
Отец тем временем, не обнаружив дочку дома, не дождавшись её ни вечером, ни утром отправился на поиски, почти не сомневаясь, что Катерина ушла к бабушке в соседнюю деревню.
Вскоре отец и дочь возвращались в старую хату. Мартовская дорога раскисла от солнечных лучей, и отцу пришлось нести дочку-беглянку на плечах. И снова продолжилась невыносимо тяжёлая жизнь семьи в покосившейся избе. Но Катю это не расстраивало. Ведь страшный и злой «детский дом», так напугавший её, навсегда ушёл из жизни.