Согласно теории перевода, для перевода любого текста нужно
1) знать язык-источник,
2) владеть языком-приёмником,
3) разбираться в теме.
(Это, конечно, азы, но повторить их необходимо, дабы избежать дискуссий об утверждениях вроде «если по переводу видна грамматическая структура оригинала, то это хороший перевод, а если не видна, то плохой». Подобные утверждения — вне филологии.)
Достаточно ли этого для перевода религиозных текстов или требуется что-то ещё?
На мой взгляд, добавляются два момента:
4) совпадение/несовпадение духовного вектора (то есть исповедует ли переводчик ту религию, священный текст которой он переводит),
5) отношение к тексту.
Фактор 4 лежит вне плоскости техники перевода (то есть о том, влияет ли он на производимый переводчиком текст, а если да, то как, можно спорить бесконечно). Фактор 5, напротив, имеет к переводу самое прямое отношение.
Перевод И. Крачковского (это, в общем, не перевод, а подстрочник, который автор использовал в процессе преподавания и к публикации не предназначал, но тенденция ссылаться на текст Крачковского как на перевод устоялась) и перевод Б. Шидфар — иллюстрация внеконфессиональной позиции: Коран — это текст, возникший в VII в. на Аравийском полуострове, его природа переводчика не интересует, контекст арабской поэзии тех времён важен, а толкования исламских комментаторов (тафсиры) — нет. Переводы В. Пороховой, М.-Н. Османова, Э. Кулиева — иллюстрация конфессиональной позиции: Коран — это Слово Бога, верно понять его можно только по Его милости, не учитывать тафсиров нельзя. Перевод Г. Саблукова — иллюстрация антиконфессиональной позиции: Коран — не Божье Писание, а лишь «законодательная книга мохаммеданского вероучения», перевод должен показать «вторичность» Корана по отношению к Библии. Следствия из различия в позициях проявляются на всех уровнях — от лексических (например, если в языке طهارة означает ‘чистота’, так и переводить или брать шариатское значение ‘ритуальное омовение’?) до выбора формы текста.
И тут возникает два вопроса.
1. Какая позиция приемлема для читателя?
2. Какая позиция продуктивнее?
Ответ на первый вопрос представляется очевидным: для верующего читателя приемлема только позиция «внутри конфессии», для неверующего большой разницы нет.
Второй вопрос однозначного ответа, мне кажется, не имеет. Вроде бы (согласно фактору 4) верующий переводчик должен выдать лучший текст, однако мусульманка (инша-Аллах) Иман Валерия Порохова, пытаясь передать форму Корана, со своим белым разностопным ямбом попала пальцем в небо, а проф. Бетси Шидфар сотворила, в общем-то, шедевр. Правда, шедевр этот — чисто языковой, и практически никто из мусульман его не читает, а лучшим переводом признан перевод Эльмира Кулиева, в котором переводчик от передачи формы принципиально отказался.
Так что, пожалуй, вывод таков: Танах для читателей-иудеев, Библию для читателей-христиан, Коран для читателей-мусульман должен переводить верующий. А в научных целях лучше делать критические издания: с вариантами одной и той же фразы, с толкованиям внутриконфессиональных экзегетов и светских учёных и т. д. Форма такого издания опробована комментированным изданием перевода А. аль-Манси и С. Афифи (М.: Сауримо, 2002), в котором хотя и не даётся вариантов перевода конкретного аята, но комментарии представляют собой сводный тафсир, составленный из полудюжины современных толкований.