В «Докладе о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2005 год» [54], подготовленном согласно Программе развития ООН (ПРООН), показано, что интеллектуальный капитал, определяющий конкурентоспособность экономической системы, становится основой инновационного развития современного общества. Очередной доклад за 2006−2007гг. посвящён созданию институциональных основ конкурентоспособной рыночной экономики и переходу к устойчивому социальному развитию всех слоёв населения и регионов России.

Успехи общества во многом связаны с культурными основами, социальной зрелостью общества и моделью управления, которые присущи народу. Успешность той или иной страны в плане экономического и социального развития часто диктуется набором моральных установок и определенных поведенческих схем, которые складывались веками. Основу этого поведения составляет то, что Юнг называл «коллективным бессознательным» или то, что принято сегодня именовать архетипом этноса [93].

Исходя из выше сказанного, чудо процветания возникает после столетий формирования соответствующего архетипа народа. Возможно, в России проявление институционных реформ произойдёт за меньшее время. Однако успех возможен только в случае внедрения удачной модели социального взаимодействия, обновлённого лидерства, которое ускорит течение социального времени.

Стиль создаёт личность, команда единомышленников, их лидерское поведение, которое находит суть, смысл и возвращают надежду на процветание. Тем самым в обществе складывается определённая концепция лидерства. Обновляемой России нужно и обновлённое лидерство — это новая и качественно иная концепция управления на основе сближения позиций ведомого и ведущего, динамичной трансформации социальных ролей с целью реализации креативных задач управления [71]. При этом обновлённое лидерство распространяется на каждого современного человека и является связующим элементом современного общества, мерилом его зрелости.

Влияние институциональной среды на устойчивое развитие и лидерство будем рассматривать в рамках двух концепций: концепции рационального выбора [2] и нового институционализма. «Отличительной особенностью теории рационального выбора в социологии является то, что в ней используется посылка о рациональности индивидов, при этом посылка о совершенном рынке заменяется понятием социальной структуры…, которая придаёт действиям индивидов системный эффект» [77, с.161]. Такой подход отвечает задачам работы.

Один из современных представителей нового институционализма, Янфей Ши, автор книги «Экономика научного познания», выделил несколько видов норм: дистрибутивные правила — правила распределения ресурсов; конституциональные правила — парадигмы познания и структуры власти; и объединяющие правила — механизмы создания научного порядка. Конституциональные нормы устанавливаются механизмом коллективного выбора, при их помощи затем выбираются не институциональные. Конституциональные нормы могут представлять собой, во-первых, выбор, сделанный под воздействием правил, и, во-вторых, выбор самих правил человеком» [20].

Можно согласиться с предпосылками исследования, которые предложил Ши в своей концепции науки, и распространить их на обновлённое лидерство для современных инновационных российских корпораций. Во-первых, люди способны принимать решения; во-вторых, их решения в основном рациональны, то есть ориентированы на максимизацию удовлетворения их индивидуальных предпочтений; в-третьих, их решения несвободны, имея психологические и институциональные ограничения (что оставляет пространство для срабатывания привычек, рутинных действий и социальных норм); в-четвертых, социальные институты возникают из комбинаций бесчисленных соглашений, гарантируя эффективность этих институтов единственным нормативным критерием, возможным с индивидуалистической точки зрения: консенсусом [20].

Существенным моментом теории рационального выбора является несовпадение социального оптимума и социального равновесия, которое может быть достигнуто в результате коллективных действий системы распределённого (всеобщего) лидерства, не ущемляющих интересов других представителей общества.

В ситуации социальной нестабильности роль лидерства объективно возрастает, поскольку возникают новые проблемы, не поддающиеся никаким известным способам решения. На это обращают внимание Рональд Хайфец и Марти Лински: «Новые проблемы не могут быть решены посредством использования силы, авторитета, профессиональных знаний. Они не могут быть решены «сверху» [4, с.13]. Решения должны прийти «снизу», из сплава знаний и идей. Особенно это характерно для современных инновационных корпораций.

Когда изменяются структуры, функции и связи различных политических и экономических систем, обновлённое лидерство должно обеспечивать самоорганизацию социального пространства, способствовать консенсусу в группе, корпорации, обществе.

В период трансформации традиционного экономического развития в инновационное необходимо изменение социально-правовых норм. Академик Заславская так представляет социальный механизм изменения общественных практик в рамках целевого реформирования:».. 1) целевая реформаторская деятельность властных структур изменяет административно-правовые нормы, регулирующие базовые институты общества; 2) социально продвинутые и обеспеченные необходимыми ресурсами слои общества используют новые правила и возможности для инновационно-предпринимательской деятельности, в том числе для создания новых экономических и политических структур; 3) изменение правового пространства и возникновение новых структур меняют условия жизнедеятельности непосредственно непричастных к инновационной деятельности массовых слоёв общества; 4) представители этих слоёв ищут и апробируют новые модели поведения, чтобы приспособиться к новым условиям, сохранить и повысить свой статус; 5) способы их адаптационного поведения подвергаются своего рода естественному отбору… Таким образом, поведенческие стратегии, избираемые разными группами населения, оказывают едва ли не решающее влияние на развитие трансформационных процессов» [66,с.509]. Понятно, что нас, прежде всего, интересует, насколько благоприятны условия для лидерства, направленного на создание новых социальных и экономических структур, поддерживающих инновационное развитие.

Как отмечают известные российские учёные, в посткоммунистической России происходит сращивание власти и собственности. Например, Т.И.Заславская пишет, что «…в 1989—1990 годы в СССР назревала демократическая революция, направленная против власти номенклатуры, но она в силу разных причин не состоялась, и революционный подъем сменился реформами „сверху“ в интересах номенклатуры» [66, с.94]. В этих условиях не образовалось не только распределённое лидерство для корпораций, но более того, были разрушены ранее существовавшие лидерские цепочки прежних хозяйственных структур, в частности в науке и культуре, они объективно потеряли своё влияние и ресурсы. В.В.Радаев отмечает, что современные российские корпорации для получения конкурентных преимуществ и ослабления контроля включает в свои деловые сети представителей органов государственной власти и силовых структур [109,с.172]. А.Н.Олейник изучает уровень доверия и тип власти, рассматривая их как критерии сравнения разных институциональных сред. Постсоветским рыночным отношениям присущи чрезвычайно низкий уровень доверия и политико-экономический тип власти [15,с.17].

Итак, доверие рассматривается как основополагающая предпосылка для обновлённого лидерства. Другим условием успешного лидерства выступает ответственность, готовность лидера взять её на себя. Также необходимы свобода и, в частности, свобода слова, возможность высказывать, отстаивать свою точку зрения. И, наконец, важнейшим условием является наличие устойчивых источников ресурсов, как для обеспечения необходимого качества жизни, так и для внедрения инноваций.