Альбрехт К.И. Тайны Кремля. 1942

АЛЬБРЕХТ К.И. ТАЙНЫ КРЕМЛЯ. То же, с некоторыми отличиями: АЛЬБРЕХТ К.И. ВЛАСТЬ СТАЛИНА. [1941]

(Начало). // За Родину. Псков, 1942. №1, 10 сентября, с. 4

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА.

[Братья трудящиеся, пришедшие к нам с Востока!]

В жизни Советского Союза [В вашей жизни в Советском Союзе] имя Сталина имело большое значение. Ведь, Сталин стоял во главе коммунистической партии и возглавлял в действительности Коммунистический Интернационал. Он руководил работой Совета Народных Комиссаров. В его руках лежала жизнь и смерть почти двухсот миллионов человек. Сотрудники Сталина называли его «великим».

[Вы будете теперь читать эту брошюру о Сталине, о людях, которые его окружали, с которыми он вместе работал. Но большинство из вас, вероятно, никогда не видело его своими глазами, хотя его и показывали вам на парадах на Красной площади, на всесоюзных съездах советов, да на конференциях и съездах компартии. Зато каждый из вас видел его несчетное число раз на портретах и на экране кинематографа. Но никогда никто из вас не беседовал с ним лично и не принадлежал к числу его близких сотрудников.]

Я, пишущий эти строки, за три года из десяти, проведенных мною в СССР, а именно за 1929, 1930 и 1931, видел его очень часто в непосредственной близости и очень часто ловил его взгляд, испытующе устремленный на меня. Тогда, с осени 1928 года до осени 1931 я был руководителем секции ЦКК-РКИ СССР, которой было подчинено все лесное хозяйство и древообрабатывающая и древоперерабатывающая промышленность. Я имел доступ в Кремль, в ЦК компартии. В качестве представителя ЦКК-РКИ я принимал участие во многих заседаниях Совнаркома, СТО, ЦК партии, Президиума ЦКК и т. д., где я имел возможность узнать и самого Сталина и его ближайших сотрудников.

[Все те годы до моего назначения в Москву я, незначительный инженер-лесовод, работал среди вас в провинции и жил так, как жили вы и многие миллионы советских граждан.

Я преклонялся перед работоспособностью Сталина и его сотрудников в партии и в госаппарате. Я верил, как вы, вероятно, и до сегодняшнего дня еще верите, что если что и не выходило, то виноват был не Сталин, а кто-нибудь из его сотрудников или служащих. Я был твердо убежден, что Сталин большой идеалист, неустрашимый революционер и социалист, который хорошо сознает свои обязанности. То же самое думал и я о его сотрудниках, которых знал лично].

Во время моей работы в ЦКК-РКИ мне, немецкому коммунисту, как начальнику отдела, представилась возможность заглянуть непосредственно за кулисы Кремля и поближе познакомиться с работой, которую выполняли Сталин и его окружение. Сердце мое наполнилось ужасом и отвращением. Здесь предо мной стоял не тот великий социалист Сталин, которого советская печать и партийная пропаганда увенчали ореолом славы и героизма, а настоящий Сталин без маски: я видел отвратительного деспота, ужаснейшего тирана и несчастного труса. [Я увидел, что Сталин не может творить, вообще ничего не может делать, что он только дилетант и выскочка.]

Только тогда я узнал, что Сталин не был ни в коем случае большим теоретиком коммунизма, что все его речи, все якобы им написанные книги, вышли не из под его пера, а были разработаны и составлены огромным штатом служащих и сотрудников центральных органов партии и государства, особенно же так называемыми «учеными» из Института Маркса-Энгельса. Я увидел, что все мы, принимавшие Сталина за великого мыслителя и крупного философа, глубоко заблуждались. Сталин появился перед моими глазами таким, каким он был в действительности: тщеславный болтун, карьерист высшего сорта, демагог в самом скверном смысле слова, человек, охваченный необузданной манией величия, человек, который для своей славы, для сохранения и укрепления своей власти пожертвует, не задумавшись, не только своими близкими сотрудниками, не только порабощенными им народами России, но и всеми народами земного шара.

[Тогда я, немецкий коммунист, к моему безграничному ужасу убедился, что он не задумываясь посылал немецких рабочих на баррикады для борьбы против «германской буржуазии» и холодно усмехался, когда тысячи из них погибали с возгласом «да здравствует Москва».

В это время он, язвительно смеясь, заключал союзы с этим самым «капиталистическим» правительством Германии. И этим он достигал своей цели! Путем крупных забастовок и демонстраций он выжимал у германских промышленников выгодные договора, которые способствовали также укреплению его власти в СССР. Но тысячи германских рабочих-коммунистов должны были расплачиваться за эти договоры долголетним сиденьем в тюрьме или в концентрационном лагере.

Когда 30-го января 1933 года Германская национал-социалистическая рабочая партия взяла судьбы германского народа в свои руки, Сталин был первым, кто признал новое германское правительство и заключил с ним крупные торговые договоры. Но за многие месяцы до прихода наци к власти и долгие годы после этого он, втихомолку, через аппарат Коминтерна, требовал от германских коммунистов, чтобы они делали покушения на жизнь вождей новой Германии, занимались саботажем и шпионажем,— короче сказать делали все то, за что сотни ослепленных людей могли поплатиться долголетним тюремным заключением или же своей жизнью.

Сталина весь этот ужас не трогал. Для него не существовало ничего, кроме желанья расширить как можно больше границы своей власти. Он не хотел ничего, кроме того, чтобы сделать себя божеством для всего мира. Рядом с собой он не терпел никаких других богов. Всех тех, кто осмеливался говорить партийной массе или народам Совсоюза правду о положении в стране, он не задумываясь смешивал с грязью, бросал в тюрьмы или же отправлял на тот свет.]

Такими же, как Сталин были большею частью все те, кто находились в его окружении, все эти Кагановичи, Ворошиловы, Молотовы, Ждановы, Шкирятовы, Берии и другие. Никогда в моей жизни я не видел таких лизоблюдов, такого собачьего пресмыкания, как в сталинском окружении.

А вы, трудящиеся Советского Союза, ничего об этом не знали. Большая часть вас верила в Сталина, потому что это твердили вам изо дня в день так долго, пока эта мысль не запечатлелась у вас в мозгу, пока от вас не ушло последнее сомненье.

Теперь к вам обращается, с вами говорит ваш немецкий товарищ по работе, Карл Альбрехт, который так же, как и вы, долгие годы верил в чистоту и идеализм Сталина и его приспешников. Верил до тех пор, пока в совместной работе со Сталиным и его подручными не испытал на себе то, что пришлось уже пережить другим. Верил до тех пор, покуда трезвая действительность не заставила увидеть нечто другое.

[Прочтите внимательно эти строки. Поверьте мне, что мое самое заповедное желание заключается в том, чтобы сказать вам полную правду о том, кто такой Сталин, как он живет и какое несчастье принес он вам и всем народам вашей страны.

Я хочу только одного, чтобы прочитав эту брошюру, вы рассказали ее содержание своим товарищам, объяснили бы им то, что теперь сами узнали. Этим вы окажете большую услугу и вашим товарищам, и вашей родине, потому что, рано или поздно, вы вернетесь в ваше отечество.

Здесь, у нас в Германии, вы уже наверное убедились, что хотя бы то, что Сталин говорил вам о жизни германских рабочих, совершенно не соответствует правде. Так как лгал он вам в этом вопросе, так лгал он вам и во всем остальном. Сталин не подумал о том, что в один прекрасный день, как это случилось теперь благодаря войне, сотни тысяч советских граждан попадут в Германию, где они своими собственными глазами увидят, и своими ушами услышат и сами смогут составить себе картину того, как живет в действительности немецкий народ.

Ваша задача заключается теперь в том, чтобы внимательно смотреть и слушать и самим сделать соответствующие выводы. Вы должны впитать в себя правду и рассказать ее своим товарищам по лагерю, а потом, когда вы вернетесь домой, расскзать ее вашим близким, вашей семье, вашим друзьям, вашим товарищам по работе, всем, кого вы встретите в деревне и городе. А к этой правде не забудьте прибавить и правду о Сталине и его окружении.]

К.И. Альбрехт.

[Берлин. Август 1941 г.]

КОНЕЧНАЯ ЦЕЛЬ — МИРОВОЙ СССР.

Все направления и все ведущие личности большевизма, как „правые", так и „левые" , как Сталин, так и Троцкий — совершенно единодушны в вопросе об основах и целях большевизма, следовательно, и о политике Советского Союза.

Все они думают, что единство народа путем примирения всех его слоев невозможно, и что поэтому власть должна принадлежать одному из классов, как бы незначителен он ни был. В данном случае, как они полагают, носителем власти должен быть пролетариат, осуществляющий свою власть путем диктатуры под руководством большевиков.

Далее они думают, что примирение внутренних противоречий и прекращение борьбы интересов якобы невозможно. Поэтому должна вестись беспощадная классовая борьба, вплоть до физического уничтожения всех слоев населения, которые противятся этой односторонней пролетарской диктатуре.

Далее, они думают, что в одной стране, хотя бы и в такой богатой и независимой от других стран, как СССР, они не смогут надолго сохранить свою власть, поэтому и сталинский лозунг построения „социализма в одной стране" обозначает только один этап, а не конечную цель, что Сталин достаточно часто и недвусмысленно говорил. Конечная цель всех большевиков без всякого различия заключается в мировой революции, разложении всех народов и государств и создание большевистской мировой советской республики.

Ленин предсказал, а Сталин, Троцкий и все остальные большевики повторяют за ним, что путь к этой конечной цели ведет через новую огромную мировую войну. Подготовкой к этой мировой войне служит, как пропагандная и организационная работа Коминтерна, так и дипломатическая деятельность Литвинова, и, в первую очередь, вооружение красной армии.

На основе этой общей сущности и общей целеустремленности между различными направлениями в большевистской партии, между „правыми" и „левыми", и между отдельными вожаками идет борьба только из-за методов и тактики действия, а также и за установление и закрепление собственной власти и личного влияния. Борьба за коллективизацию деревни, за создание сверхиндустрии, за химическую обработку сырья и т. д., — все это только вопросы тактики, результаты же для всех должны быть одинаковы: новая мировая война и мировая революция.

Поведение отдельных лиц или групп в борьбе за выбор тактических приемов, само собой разумеется, определялось исключительно факторами личного характера.

В этой борьбе Сталин сумел натравливать разные группы и отдельные личности друг на друга и таким путем укрепил свою власть.

У нас, в головке партии и руководящих кругах Коминтерна, были люди различного происхождения и различного социального прошлого и поэтому различие мнений о методах партийной политики и построения советского государства и, в особенности о путях проведения мировой революции, было неизбежно.

ПРАВАЯ ОППОЗИЦИЯ.

Рыков, а вместе с ним вышедший из крестьян Калинин, так же, как Чубарь и Петровский, Скрыпник и целый ряд лиц, которые или происходили из крестьян или имели с ними в прошлом деловые связи, — требовали, как это указано выше, только установления „нового порядка в сельском хозяйстве", заключающегося во введении принудительного государственного контроля над продукцией сельского хозяйства. Однако, они были категорически против всяческих попыток лишения крестьян личной инициативы—этой первейшей и лучшей творческой силы. Они боролись против все громче раздававшихся требований левого крыла партии о коллективизации деревни.

Эта группа была побеждена. Рыков должен был уступить место Молотову; а с ним вместе пали жертвой левого крыла все его единомышленники, как только Сталин стал на сторону левой оппозиции. Почти все руководители этой партии или должны были перейти на другую работу или они были исключены из партии, как „правые оппозиционеры"; те же из них, кто не отрекся от своих взглядов, были сосланы.

(1-е продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №2, 11 сентября, с. 4

Но Сталину и этого было мало. Когда затребованная „левыми" и проведенная им самим коллективизация дала плохие результаты, козлами отпущения были сделаны как раз противники этой преступной политики в отношении крестьян. Их обвинили в саботаже сталинских директив и в умышленно убыточном ведении хозяйства.

Теперь, по приказу Сталина, большинство из них осуждено в открытых или закрытых заседаниях суда и расстреляно, как „лакеи крупных землевладельцев и подкупленные агенты капиталистических государств".

Только хитрый Калинин смог удержаться еще и поныне. Он ждет своего часа, который, как он надеется, должен наступить рано или поздно в государстве, преобладающая часть населения которого — крестьяне.

ГРУППА ПРОФИНТЕРНА.

Второй крупной и влиятельной группой партийных вождей, которая придерживалась курса, противоположного сталинскому направлению, была группа Томского, долголетнего председателя ВЦСПС и всемогущего генерального секретаря „Профинтерна" — красного интернационала профсоюзов.

Томский хотел во что бы то ни стало достичь возможно тесного сотрудничества с Амстердамским профинтерном. Он понял, что рабочие СССР никогда не смогут завоевать себе лучших условий жизни и работы, если на руководителей партии и правительства, упрямо держащихся за власть, не будет произведено соответствующее давление извне. Он надеялся, что это давление будет исходить только от амстердамского профинтерна.

Тяготение Томского к Амстердаму имело и другие основания. Он надеялся, при посредстве им же созданного союза, найти пособников и защитников Советского Союза в лице руководителей Амстердамского интернационала, занимавших правительственные посты или стоявших во Франции, в Бельгии, Англии и в других странах, во главе влиятельных политических партий.

Томский считался при этом и с тем, что при тесном сотрудничестве с иностранными профсоюзами, влияние руководителей советских профсоюзов, а вместе с тем и его собственное, должно было бы усилиться. Он надеялся, что можно было бы избежать осуществления того или иного сталинского распоряжения при его, Томского, заявлениях в Политбюро, что они произведут плохое впечатление за границей.

Сталин, прекрасно осведомленный об интригах своего противника, конечно, разгадал эти мечты Томского. Он постарался своевременно расстроить эти планы, использовать их, при случае, в будущем как средство к достижению определенной цели, и с помощью своего противника, расчистить для своих собственных планов дальнейший путь.

На заседании Политбюро, когда должен был разрешиться этот вопрос, Сталин заявил, что, по его мнению, следовать проектам Томского и его друзей еще несвоевременно. Он утверждал, что если теперь дело дойдет до слияния обоих интернационалов, то будет очень трудно противодействовать „растлевающему влиянию руководителей Амстердамского интернационала на Профинтерн".

Таким образом, планы Томского разлетелись в прах, натолкнувшись на упорное сопротивление Сталина. Томский кончил „самоубийством" , как раз в тот момент, когда агенты ГПУ хотели свезти его на Лубянку для „допроса".

Рыков и Томский представляли тогда правое крыло партии, на противоположном этому крылу полюсе сидел Лев Троцкий.

ТРОЦКИЙ ПРОТИВ СТАЛИНА.

Сам Троцкий называл членов возглавляемого им левого крыла „истинными ленинцами".

Когда Лев Троцкий, единственный из вождей оппозиции тогда еще избегнувший расправы ГПУ, в своих речах и письменных трудах называл Сталина и его Политбюро единственными виновниками неудач большевизма в государственной и хозяйственной стройке и в мировой политике, вследствие их якобы антиленинской партийной и государственной установки, он ссылался прежде всего на неблагоприятные отзывы Ленина о Сталине. Известно, что Ленин хорошо знал властолюбивый, злобный и насильнический характер Сталина, и в своем последнем письме партии, в так называемом „завещании Ленина", указал на его беспощадность и грубость по отношению к своим партийным товарищам, и считал его опасным для столь необходимого партийного единства.

Это личное мнение Ленина было без сомнения верно и диктовалось тревогой за судьбы большевизма. Так же понятно, что Троцкий постоянно приводит эту характеристику.

Однако, тот, кто внимательно наблюдал эту борьбу между Сталиным и Троцким, и читал защитительные и обвинительные писания апостола „перманентной революции" изумится, когда придет к выводу, что вся эта борьба Троцкого, проводимая им в изгнании против Сталина, ограничивалась, в сущности, тем, что, ссылаясь на Ленина, он старался как можно ярче размалевать зверства Сталина в отношении старых большевиков.

В то же время этой борьбе не хватало действительно подробной дельной критики сталинского курса, как не хватало и мужества признаться, что Сталин не виноват в несчастьи народов Советского Союза, а что вся система большевизма, основанная на непримиримой классовой борьбе, является преступлением против человечества.

Поэтому для каждого честного социалиста особенно актуальным и важным является следующий вопрос:

Была ли бы деятельность Компартии успешней, если бы Троцкий был генеральным секретарем вместо Сталина?

ЛЕНИН О ТРОЦКОМ.

Однако, старым партийцам известно, как беспощадно расправлялся Лев Троцкий со своими сотрудниками, когда он еще был особоуполномоченным партии и комиссаром армии и флота. Сталин открыто обвинял Троцкого в том, что в годы гражданской войны он приказал без всякого соблюдения формальностей, расстрелять многих большевиков, отказавшихся исполнять его приказания. Троцкий не смог опровергнуть это обвинение.

В своей книге — „Истинное положение в России" — Троцкий сам открыто признается что будучи чрезвычайным комиссаром по военным делам, он часто поступал очень круто и без малейшего промедления для того, чтобы внушить к себе необходимое уважение и добиться подчинения.

В большевистской фракции Всероссийского совета профсоюзов 12 января 1920 года сам Ленин говорил о деятельности Троцкого, как „главкома", следующее:

„Если мы победили Деникина и Колчака, то только потому, что дисциплина в наших войсках была выше, чем в армиях любой капиталистической страны. Тов. Троцкий ввел смертную казнь и мы его одобрили за это. Он это сделал под известным давлением и при помощи коммунистов".

При аресте Троцкого ОГПУ 17-го января 1928 г. между прочим был найден чистый лист бумаги, на котором внизу рукой Ленина была написана следующая резолюция:

„Товарищи! Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело. В. Ульянов-Ленин. ".

Троцкий объяснил, что Ленин одобрил этим заранее все его действия, даже тогда, когда дело идет о расстрелах коммунистов. Таким образом, Троцкий пользовался, хотя и с согласия Ленина, тем же средством, которым Сталин пользуется теперь с таким успехом: смертная казнь, чтобы заставить своих противников навеки замолчать.

Сталин строит свой „социализм" на горах трупов уморенных голодом и расстрелянных крестьян и рабочих.

Троцкий обеспечил победу своей большевистской военной диктатуры тем, что приказывал истреблять артиллерийским огнем население целых городов и деревень, которое ему сопротивлялось, и расстреливать своих сотрудников, которые осмеливались его критиковать.

Такие отношения заложены в самой сущности большевизма, в самой сущности марксистской классовой борьбы, без различия, кто бы ни был представителем „диктатуры пролетариата".

Троцкий видит главное преступление Сталина в том, что он, допустив „в госаппарат чиновников, инженеров и прочий мелкобуржуазный элемент исполнять правительственную власть", затем самым создал главнейшую причину катастрофического провала большевизма.

При этом Троцкий забывает одно, что не он сам, как другие подлинно гениальные полководцы, составляли планы, по которым войска Юденича, Деникина, Врангеля и т. д. были разбиты, но что такие же „мелко-буржуазные элементы" — офицеры и техники, специалисты военного дела, преподали ему, совершенно невежественному „стратегу", элементарные понятия военного искусства и за него выполняли его „решения".

Ни единого сражения, ни единой битвы не выиграл Троцкий благодаря собственному стратегическому соображению или своей личной храбрости. Он сидел в 15-ти верстах от фронта в своем бронированном вагоне, подальше от стрельбы и пугал револьвером своих сотрудников, в то время, как многие старые, бывшие царские офицеры за него сражались и погибали. Одни предоставили себя в распоряжение „главкома" Троцкого, думая, что тем исполняют свой долг перед Россией. Другие были карьеристы типа Тухачевского.

Разве не помог коммунистам выиграть гражданскую войну бывший царский полковник Каменев, старый генштабист, который был правою рукою Троцкого и который вместе с царским штабс-капитаном Тухачевским и многими другими высшими царскими офицерами отдал себя в распоряжение Ц. К. партии?

Разве не эти опытные люди и специалисты перестроили красную армию и модернизировали ее? А кто те люди, которые помогали вначале Ленину и Троцкому, а потом Сталину в создании нового государства, в проектировании и строительстве промышленности?

Ни Рыков, ни Ленин, ни Бухарин, ни Зиновьев, ни Троцкий — никто из них не мог пустить вновь в ход лишенные их руководителей промышленные предприятия, спланировать новые отрасли производства или рационализировать сельское хозяйство.

И Ленин, и Сталин, и Троцкий и все прочие — все они могли только подготовить падение царского государства, разрушить всю царскую хозяйственную систему, руководить разрушительными действиями, — но создать что-либо никто из них не мог.

Никогда из рядов старой большевистской гвардии не вышло ни одного человека,— кроме одаренного Пятакова, который, как „буржуазно-капиталистический агент", был расстрелян в 1937 году, — который мог бы, благодаря своим собственным созидательным способностям, продуктивно работать в области восстановления народного хозяйства, в промышленности или в сельском хозяйстве.

Все они должны были привлекать к работе „мелкобуржуазных" интеллигентов — инженеров, мастеров, офицеров и хозяйственников, чтобы восстановить все то, что они в пылу бессмысленной жажды уничтожения разрушили сами до основания.

Троцкий не имеет права упрекать Сталина в привлечении „мелкобуржуазной" вспомогательной силы, так как он сам ею пользовался все время, пока он активно работал в СССР.

Оба, и Сталин, и Троцкий, несмотря на то, что этот „мелкобуржуазный элемент" делал для них всю практическую работу, всегда преследовали и уничтожали его, — Троцкий „по законам военного времени", — Сталин в бесчисленных „вредительских процессах" .

(2-ое продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №3, 12 сентября, с. 4.

Оба, и Сталин, и Троцкий, приписывают себе все, что только есть в СССР практически ощутимого. Их-де гений вдохновлял рабочих и интеллигентов. Как бездушные автоматы должны работники умственного и физического труда исполнять свою работу под вечным гнетом террора. Таково желание их обоих. Страшная катастрофа Советского Союза не является результатом доброй или злой воли Сталина или Троцкого, но исключительно — следствием, преисполненной ненависти, классовой борьбы, которая невольно, в полном соответствии со своей сущностью, должна неизбежно вести к деспотии какой-либо господствующей шайки, к деспотии, которая душит всякое свободное проявление человеческого духа и воли, которая убивает всякое сознание ответственности, и этим делает невозможной какую бы то ни было здоровую созидательную работу.

Сталин и Троцкий ни в чем не могут упрекнуть друг друга.

Троцкий требовал коллективизации деревни, — Сталин ее провел в жизнь и уничтожил миллионы крестьян.

Троцкий требовал сверх-индустриализации, — Сталин ее выполнил — неорганизованно, сумбурно, беспощадно, за счет здоровья и человеческого достоинства советских рабочих.

Троцкий требовал: привлечь рабочих к управлению государственным аппаратом. Сталин выдвигает Стахановых и Изотовых в высшие органы большевистской партии и советского государства. Но это только жалкие статисты его власти, которые завтра же, как только они посмеют выразить собственное мнение, пойдут в тюрьмы и к стенке, как сотни и тысячи их предшественников.

Невозможно перечислить все оппозиционные течения, которые ненавидят Сталина.

Троцкий прав в одном, а именно, когда он говорит о том, что большинство партийцев и руководящих лиц в городе и в деревне при торжественных случаях тысячу раз клянутся в верности „Октябрю", т. е. Сталину, тогда, как в душе проклинают и Сталина, и партию и своих вождей. Только страх смерти заставляет их лицемерить и скрывать свои истинные помыслы.

Ибо Сталин и ГПУ не дремлют.

СТАЛИН ЛИКВИДИРУЕТ ОППОЗИЦИЮ.

Поэтому невозможно вызвать организованным путем взрыв ненависти, тлеющей в миллионах душ в городах и деревне.

Я точно припоминаю некоторые подробности одной такой попытки, которые я слышал от моих друзей.

Была осень 1927 года. В Сокольническом парке под Москвой должно было произойти первое большое собрание левой оппозиции.

Позднее все больше укреплялось подозрение, что сам Сталин приказал ГПУ его подготовить. Он хотел спровоцировать главарей партийной оппозиции, чтобы, наконец, иметь законное основание для карательных мер. Прежде всего он хотел узнать, кто именно работает против него, чтобы потом действовать наверняка.

С другой стороны Сталин знал, что он может узнать только от своих врагов, какие он сделал до сих пор ошибки, какие меры нужно ему принять, чтобы укрепить свою власть и как выбить из рук оппозиции ее оружие.

Как бы то ни было, организовало ли ГПУ само это собрание или нет, — во всяком случае оно отправило на это первое большое выступление оппозиции своих сексотов.

На этом первом собрании присутствовало человек 300. Заговорщики собрались около полуночи на заранее условленном скрытом месте, — на старательно выбранной лесной поляне.

Так как организаторами этого собрания были старые долголетние партийцы, которые привыкли к конспиративной работе еще в царское время, то ими были приняты выработанные еще до 1917 года строжайшие меры предосторожности. Тройная цепь вооруженных особо тщательно подобранных людей окружала место сбора. Пройти эти цепи можно было только зная особый пароль.

Заговорщики группами в 5—10 человек собирались к заранее каждой из них назначенному сборному пункту. Каждая группа имела своего руководителя, который только один знал и место сбора и пароль. Людям, несшим охрану в цепях, был отдан строгий приказ уничтожать каждого, кто попытался бы проникнуть на место собрания, помимо групп, в одиночку.

Главари оппозиции, в том числе Зиновьев и Каменев, окруженные особым отрядом телохранителей, прибыли на собрание в самую последнюю минуту. Они сразу же произнесли свои речи и скрылись немедленно в темноте ранее, чем участники собрания успели рассеяться.

Участниками этого первого большого собрания были тщательно подобранные сторонники блока Троцкого—Зиновьева, организационно охваченные в производственных районах и окружных группах. Они занимали большие посты в важнейших промышленных центрах. Большинство из них знало друг друга уже много лет.

И все-таки, в ту же ночь, прежде чем успело разойтись собрание, не только ГПУ, но и сам Сталин знали до мельчайших подробностей все, что было на нем сказано.

Однако, ни Сталин, ни ГПУ не подавали и виду, что им все известно. Они хотели, чтобы оппозиция осталась уверенной в своей безопасности и чтобы дело развивалось под их наблюдением.

Сталин не хотел иметь скрытых врагов, поэтому он покровительствовал оппозиции и дал ей возможность отпраздновать ее первые успехи. Он знал, что теперь в каждый момент он может напасть. Как раз осенью 1927 года ему это было особенно важно.

Само собой разумеется, что ГПУ тогда, при случае, вело атаку открыто. В этом году я лично пережил следующий случай.

В то время я много вращался в советских хозяйственных кругах и, между прочим, часто виделся с Иваном Павловичем Поповым. Это был один из ближайших сотрудников Феликса Дзержинского, который в эти годы совмещал в своем лице должности главы ГПУ и руководителя Высшего Совета Народного Хозяйства. Попов часто приглашал меня на вечера, когда у него бывали гости. Он окончил институт „Красной профессуры" и считался одним из самых способных молодых хозяйственников партии. Одновременно он был одним из активнейших оппозиционеров, что мне тогда, однако, не было еще известно. Как раз в те годы деятельность оппозиции заходила так далеко, что, например, отдельные ее группы, группа Троцкого, Зиновьева и Каменева имели даже свои собственные подпольные газеты, которые регулярно и в большом количестве, распространялись, главным образом студентами, между рабочими и партийными массами больших городов. Материалы для нападок на Сталинскую партийную и экономическую политику доставляли оппозиционно-настроенные старые члены ЦК партии, которые тогда еще занимали руководящие посты в партии или в государственном аппарате. Эти заклятые враги Сталина использовали каждый документ. Даже самые секретные решения Политбюро представлялись оппозиционерам для их нелегального опубликования. Таким путем был сообщен партийной массе целый ряд тяжело компрометирующих Сталина секретных документов.

К руководителям этой нелегальной прессы принадлежал, как я потом узнал, и Попов.

Как-то вечером я сидел на квартире Попова с другими гостями в оживленной дружеской беседе. Мы разделились на несколько мелких групп, играли в шахматы, или читали последние заграничные газетные известия и обсуждали последние партийные и государственные события.

Попов долго беседовал вполголоса с каким-то молодым партийцем, и наконец, увел его для секретного разговора в отдельную комнату.

Обычно при встречах в квартире Попова не представлялись друг другу. Ограничивались лишь самыми необходимыми формальностями. Так, было нередко, что один из собеседников не знал имени другого. Попов был профессиональным революционером и при царском режиме был сослан на несколько лет в Сибирь. Поэтому в нелегальной деятельности он имел большой опыт.

Конечно, он знал всех своих гостей по их настоящим именам.

Как я узнал впоследствии, вожди оппозиции использовали такие встречи для того, чтобы в разговорах с более молодыми интеллигентными товарищами войти в непосредственное соприкосновение с кругами различных профессий деревни и города. Они говорили о своих политических взглядах, вызывали собеседников на откровенность и таким путем получали довольно точное представление о том, на что может рассчитывать в массах их политическое течение. Попов и прочие средние деятели оппозиции заботились заранее о том, чтобы приглашались товарищи, которым можно было бы вполне доверять и которые по своему умственному развитию могли бы принимать участие в политических разговорах.

(3-е продолжение).// За Родину. Псков, 1942. №4, 13 сентября, с. 4.

Таким образом можно было рассчитывать встретить у Попова интересных людей из всевозможных правительственных, партийных и профессиональных организаций, из школ и университетов и даже людей из самого близкого окружения высших руководителей государства и партии.

Как-то вечером мы были увлечены разговором, как вдруг дверь распахнулась, в комнату вбежала родственница Попова, охранявшая вход в квартиру, и воскликнула:

„Внимание! идет ГПУ!"

Я заметил, как Попов взял у совершенно побледневшего молодого человека, сидевшего против него, какую-то бумагу и сунул ее под свою толстовку. Через несколько мгновений в коридоре послышались торопливые шаги. Дверь снова распахнулась и раздался голос:

„Руки вверх!"

В двери стояло несколько чекистов с направленными на нас револьверами. Всех обыскали. Обысканных отводили в соседнюю комнату. Среди нас находилась жена Попова с грудным младенцем на руках. Мы должны были предъявить свои документы. Один из чекистов передавал по телефону наши имена в ГПУ.

Между тем чекисты перешли к тщательному обыску всей квартиры. Так как в кабинете Попова находилась библиотека в несколько тысяч томов, то обыск затянулся, пока все эти книги не были пересмотрены по страницам.

Попов был видимо возбужден и нервничал Я наблюдал за тем, как он пробовал заставить исчезнуть документ, скрытый под его блузой. Каким-то чудом он один не был обыскан О результате обыска по телефону было сообщено в ГПУ. Несколько времени спустя раздался телефонный звонок. ГПУ передавало имена тех, кого можно отпустить домой, а также и тех, кто должен быть арестован. Среди последних был и Попов Он попросил разрешения попрощаться с женой, что и было ему разрешено. Обнимая жену, он сумел передать ей незаметно документ. Когда вслед за этим ребенок которого Попова держала на руках стал кричать, ей было разрешено вынести его покормить в соседнюю комнату.

Особенно глубоко потрясли меня слова Попова, которые он кинул нам страстным, возбужденным голосом, когда его уводили:

„Когда-то меня, за мои социалистические убеждения, отправили по приказу царя на пять лет в Сибирь. Теперь мы почествованы тем же по приказу Сталина, за свои социалистические убеждения, и опять должны пойти по той же дороге".

Позже я узнал от Поповой, что этот спрятанный ею документ представлял собою список активных оппозиционеров. Имея его в руках, Сталин мог бы одним ударом уничтожить целый ряд самых опасных своих врагов.

Это переживание в квартире Попова я никогда не смогу забыть.

Позднее Попов был расстрелян ГПУ.

Этот случай является типичным для тех лет.

Сталин тогда уже начал борьбу со старыми профессиональными революционерами, которые никак не хотели ему подчиняться, так как, работая долгие годы с Лениным, они организовали компартию. Он старался удалить их с занимаемых ими до сего времени влиятельных постов в партии, в профессиональных организациях и в управленческом аппарате. На их места он сажал преданных себе честолюбивых карьеристов, которые безвольно ему подчинялись, и не могли стать для него опасными.

Таким образом, во главе партийного контроля стал преданный друг Сталина грузин Орджоникидзе; хитрый интриган Шкирятов вместе с Сольцем, Ярославским и Ройзенманом стали во главе партийного суда. Вследствие этого два самых главных партийных органа, которых боялись все партийцы до членов Политбюро включительно, оказались в руках самых верных приверженцев Сталина.

Смещение шло дальше, вплоть до самой верхушки Коминтерна.

Сталин сознавал, что только через новых людей сможет он укрепить свою власть над партией, а через нее и над всем Союзом.

Пока такие люди, как Рыков, Бухарин, Зиновьев, Каменев, Томский и другие оставались на своих постах в правительстве и партии и, таким образом, находились в непосредственной связи с партийной массой,— Сталин не мог привести в исполнение свои планы.

С другой стороны у оппозиции не было единства. Кроме двух главных групп —„правой" и „левой", которые вели между собою борьбу, внутри их существовало еще много различных кружков и группировок. После смерти Ленина, Сталин систематически натравливал одну группу оппозиции на другую. Никогда бы ему не удалось свалить Троцкого, а потом, по очереди, Рыкова, Бухарина, Томского, Зиновьева, Каменева и всех прочих когда-то руководящих партийцев, если бы ему не удалось при помощи „правых" съесть Троцкого, а при помощи троцкистов ликвидировать Бухарина, Рыкова, Томского. Это соперничество обоих оппозиционных групп облегчило Сталину путь к власти.

Сталин был всегда „смеющимся третьим". Ему всегда удавалось получить большинство голосов при производимых им в партии перегруппировках личного состава тем, что он шел навстречу то „правой", то „левой" и в незначительных политических вопросах поддерживал то ту, то другую. Каждый раз то „правые", то „левые" думали, что Сталин приспособляется к их требованиям и в будущем пойдет с ними. Надеясь на это, они помогали ему в уничтожении своих конкурентов.

Каждая ликвидация какого-нибудь важного партийца означала одновременно автоматическое удаление в центре и в провинции сотен тысяч его приверженцев, обвиненных в принадлежности к оппозиции. Борьба Сталина с его врагами в головке партии большей частью кончалась беспощадной „генеральной чисткой партии" от всех „ненадежных", недовольных Сталинским управлением элементов.

К концу 1930 года перегруппировка сил внутри партии и аппарата, так тщательно втихомолку проведенная Сталиным, подвинулась настолько вперед, что он смог нанести сокрушительные удары самым высшим вождям оппозиции. Своей ловко проведенной, малозаметной работой помог он своим приверженцам в городе и в деревне пробраться на ответственные посты. При этом он. заботился о том, чтобы сторонники оппозиции навсегда потеряли свои посты. Тогда его удары обрушились на тех вождей оппозиции, которые внутри партии уже не имели влиятельных приверженцев. Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Смилга, Томский и прочие бывшие партийные тузы уже давно стали „генералами без армии".

Слишком поздно, в конце 1930 и в начале 1931 года поняли вожди оппозиции свои ошибки: вместо общей борьбы против Сталина они ослабляли себя взаимной мелочной травлей и подсиживанием.

В начале 1932 года пришли они впервые к решению объединить свои силы для того, чтобы противопоставить Сталину единый фронт.

С этого момента в разных местах Советского Союза начались многочисленные нелегальные собрания.

И в этот раз допустил Сталин развитие этой оппозиционной деятельности до известного предела. Он надеялся таким образом обнаружить скрытые оппозиционные силы, и в особенности, в собственном своем окружении.

Начиная с тридцать второго года, Сталин стал уговаривать своих наиболее опасных противников: Смирнова, Рыкова, Бухарина, Зиновьева и других, занять руководящие посты в советском хозяйстве. Он говорил каждому из них, что благодаря своей энергии, способностям и популярности в партии только он один в состоянии поднять отстающие части хозяйства на должную высоту. Частью из простого тщеславия или из желания играть роль, частью, быть может, надеясь путем руководящей работы в хозяйстве вновь добраться до былой власти, многие из бывших вождей партии пошли на эту удочку, не подозревая, что их ставят на посты в тех областях хозяйства, где уже ничего нельзя сделать, ничем нельзя помочь.

Сталин добился своей цели: в тяжелой атмосфере хозяйственной жизни Советского Союза перед партийной общественностью его противники показали себя ничего не умеющими делать бездельниками.

Такой путь прошел Смирнов — некогда всемогущий генеральный секретарь партии. Сперва он был назначен комиссаром сельского, затем лесного хозяйства. Работа его на этих обоих постах окончилась полным провалом, ибо ни на одном, ни на другом поприще Смирнов не имел специальных познаний. Та же судьба постигла и Рыкова в его разваливающемся Наркомпочтеле, Бухарина — в тяжелой и Зиновьева — в легкой промышленности и т. д.

Таким образом, Сталин усмирил одних из своих бывших соперников, других сместил с их руководящих постов, а для оставшихся партийных вождей создал обстановку неуверенности и боязни.

Таково было положение дел, когда он занялся генеральной чисткой. Он отдал распоряжение обоим исполнительным органам СССР — ГПУ и Наркомюсту — принять драконовские меры в отношении рассеянных по всей стране и втихомолку выявленных сторонников оппозиции.

(4-е продолжение).// За Родину. Псков, 1942. №5, 15 сентября, с. 4.

При этом бесконечное число неповинных, ничего не подозревающих людей стало жертвой ложных доносов, сделанных в порядке сведения личных счетов. В соответствии с секретной линией, принятой центральным руководством ГПУ и Наркомюста по личному распоряжению Сталина, предъявляемые обвинения сводились в большинстве случаев к антигосударственной деятельности, дискредитации власти, контр-революции, шпионажу, саботажу и т. п.

После ликвидации вождей оппозиции и их приверженцев Сталину казалось, что он окончательно закрепил власть за собой. Но он забыл о тех тысячах маленьких Сталиных, которые имели свои претензии на награбленную с их помощью добычу и тоже, подобно ему, тянулись к власти. Ему пришлось убедиться в том, что его собственные ставленники, верой, и правдой служившие ему, пока они еще ничего не значили в политическом отношении, получив в свои руки власть, выявили свои истинные намерения и требовали себе все большего влияния.

Таким образом, Сталин пришел к круговороту непрекращающегося уничтожения тех самых „предателей и врагов народа", которых он сам, за несколько месяцев до этого, осыпал почестями и величал их своими вернейшими помощниками и советниками.

И эта постоянная смена лиц, эти вечные взлеты и падения действительных или только предполагаемых „друзей" и „врагов" Сталина разыгрывались не только в центре, на верхах партии и правительства, но также и в хозяйстве, и в провинции, в мельчайших колхозах, районных комитетах партии, в местных фабричных и профсоюзных организациях. Каждый знал и знает, что свое влияние и свою власть ему удастся сохранить и удержать только в том случае, если он сможет ликвидировать своего предшественника или возможного преемника. Внутренняя связь партии нарушена. Идеалов больше не существует. Все решает только эгоизм и неразборчивость в средствах каждого в отдельности. До интересов государства никому никакого дела больше нет ...

Так пришел Сталин к власти. Он держится на ее вершине, одновременно ликвидируя не только своих противников и врагов, но и своих вернейших слуг, как только их влияние и популярность начинают простираться слишком далеко, а их власть становится слишком опасной.

КТО ПОДДЕРЖИВАЕТ СТАЛИНА.

Несмотря на то, что посаженные им работники день и ночь дрожат за свою карьеру, за свою свободу, за свою жизнь, все же они остаются ему верными, потому что конец его власти означал бы конец всей системы, и тем самым — конец их собственного существования. Таким образом, ГПУ и бюрократия — вот тот фундамент, на котором держится сталинская власть.

Эти многие десятки тысяч партийных, профсоюзных и государственных чиновников, совместно с работниками НКВД, обеспечивают Сталину его неограниченную власть и делают возможным его террор и его абсолютную диктатуру. Приводя в исполнение волю Сталина, они приводят в исполнение свои собственные желания, потому что то, чего желает Сталин, — желают и они сами: власти, славы, почести, привилегии...

Некоторые из них привязаны к Сталину и преданы ему на жизнь и на смерть. К ним нужно прибавить то огромное количество карьеристов и эгоистов, которые в исполнении сталинской воли видят только все большее расширение своих полномочий: инженеры, радующиеся своим гигантам, техники и хозяйственные диктаторы, получающие все время повышение в чинах, офицеры и комиссары красной армии, наконец те, в чьих руках лежала жизнь и смерть миллионов, ответственные работники НКВД, живущие надеждой на то, что с помощью Сталина они не только удержат свою чудовищную власть, но в ближайшем будущем распространят ее на весь остальной мир. В противниках Сталина все они видят опасность, которая угрожает им самим, в падении Сталина — свое собственное падение.

Они прекрасно знают, что им, после падения их повелителя, ни от его наследников-оппозиционеров, ни от какой бы то ни было новой политической системы никакой пощады ждать не приходится, не говоря уже о сохранении за собой постов и привилегий. Они знают, чем шире были их полномочия при Сталине, чем выше их командные посты, тем безжалостнее будет месть других, тем глубже их падение.

Поэтому, и только поэтому, власть Сталина действительно и фактически безгранична. Поэтому, и только поэтому он может распоряжаться огромной армией слепо преданных ему исполнителей в правительстве, в партии, в профсоюзах и в армии, а в особенности во всемогущем ГПУ. И поэтому, единственно поэтому, обречены заранее на полную неудачу все отдельные попытки и попытки целых групп, подняться против Сталина, и стремиться к его свержению. Сталин сумел, как никто другой до него, подстегнуть самые низменные инстинкты человека, жажду власти, неверность и гнуснейший карьеризм, и создать из них почву для своей диктатуры и власти.

НАВСТРЕЧУ НЕИЗБЕЖНОЙ КАТАСТРОФЕ.

Страх, дикий страх перед завтрашним днем — вот атмосфера жизни ста семидесяти миллионов. Каждый, будь то высший партийный или правительственный работник, будь то простой красноармеец или генерал, будь высоко стоящий чекист или председатель какого-нибудь затерянного колхоза, — все они трепещут в страхе перед предательством, которое их окружает, их подстерегает, несет им смерть. На хищных зверей похожи эти люди, изо дня в день перерывающие свое собственное окружение в поисках личных врагов, завистников, доносчиков, чтобы быть быстрее, чтобы скорее нанести удар, чем его успеют нанести их настоящие или только предполагаемые враги.

Эта атмосфера лжи и двуличия, фарисейства и доносов в такой же степени творение Сталина, как и вся эта армия работников, которую он вызвал к жизни и на которой держится вся его власть. В этом тайна мнимого величия Сталина, тайна его безграничной власти.

А народ? — Народ молчит.

По своей профессии я соприкасался с самыми широкими массами. И везде мне приходилось устанавливать одно и то же:

Тяжко трудящийся народ глубоко пропитан ненавистью к советской власти. Он рассматривает советское правительство как некую чуждую, деспотическую власть, эксплуатирующую народы СССР и приведшую их к страшному обнищанию.

В эти долгие десять лет мне приходилось разговаривать с тысячами рабочих и крестьян и с бесчисленными представителями, как старой, так и новой интеллигенции: все они без единого исключения, выражали только одно желание: свержения советского режима и установления нового порядка.

Сталину и его попутчикам за эти долгие десять лет его деспотии так и не удалось снискать любви и того уважения, на которое должно было рассчитывать „социалистическое" правительство, как первый результат принятия им власти, — ни среди рабочих, которые горячо его ненавидят и никогда не считали его „своим", ни тем более среди крестьян, которые проклинают его, как своего могильщика.

Никто не верит больше даже и самым ловким и хитроумным пропагандным сводкам о „достижениях социалистического строительства" в СССР, ни „закабалению" и „печальной рабской жизни" пролетариата во всем остальном мире. Народ уже давным давно раскусил весь этот обман и ложь советской пропаганды.

На этом огромном и богатейшем пространстве, содержащем все сокровища, которые нужны человеку для того, чтобы работать и быть счастливым, в течение более двух десятков лет с увлечением, с энтузиазмом и самопожертвованием 175 миллионов человек работали так, как они не работали никогда. Они были готовы верить, доверять тому, что впервые в истории человечества осуществляется идея „социалистического рая".

Вера и доверие потонули в море крови, предательства и лжи. Надежда на счастливое будущее умерла.

Сегодня уже нет мирного выхода из этой войны всех против всех. Повернуть обратно Сталин уже не в состоянии. Он может двигаться только вперед, навстречу неотвратимой катастрофе.

Эта катастрофа теперь наступила.

Падение советского режима будет страшное и потребует от народов СССР еще больших кровавых и материальных жертв, чем они понесли за последние двадцать лет.

(5-ое продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №6, 16 сентября, с. 4.

Виноват ли Сталин во всех этих кровавых оргиях ГПУ? Если хочешь добросовестно ответить на этот вопрос, нужно лишь просмотреть его жизненный путь.

КТО ТАКОЙ СТАЛИН?

Нельзя ответить на вопрос о политических целях и существе человека, который эксплуатирует огромную страну и держит ее многочисленные народы в ужасающем рабстве, не познакомившись с его жизнью.

В своем партийном билете, выданном ему компартией Советского Союза, он называет себя профессиональным революционером. Ничего не может быть неправильней и опасней, как идеализация или прославление такого революционера-профессионала.

Правда, мы знаем, что во времена тяжелого угнетения народов всегда появлялись революционеры, сражавшиеся за право и свободу. В более поздние времена такими революционерами были борцы за национальное освобождение. Из их числа можно можно в качестве примера привести итальянского борца за свободу Гарибальди, тирольца Андреаса Гофера и, нам фронтовикам, особенно близкого Альберта Шлагетера, этого храброго сына Шварцвальда.

Все они сражались за освобождение их от порабощения. Они пали смертью храбрых, преисполненные священной любовью к своему народу, как борцы, решившие сражаться до последнего за свои убеждения. Мы все знаем, что этими людьми руководил только священный огонь любви к своему народу, когда они становились во главе восстаний против насилья и чужеземного господства.

Их цель была ясна: освобождение родины, вольный труд. За это жертвовали они своей жизнью, день за днем, час за часом.

Но они не были профессиональными революционерами в сталинском смысле. Больше того, они оставили свою профессию, свою работу, свои семьи, всю свою личную жизнь для того, чтобы на более или менее продолжительное время отдать себя всецело своим священным задачам. Они поступали совершенно иначе, чем профессиональные революционеры сталинского образца Бела Кун, Гейнц Нейман и многие другие. У этих не было никакой профессии. Они не научились честному труду и не имели никакого намерения вернуться когда-либо на такую работу в ряды своих собратьев. Всю свою жизнь они оставались абсолютно ничего не создавшими разрушителями, подлинными профессиональными революционерами.

Какова же была жизнь Сталина? Только тогда можно объективно и правильно оценить внутреннее содержание человека, если знаешь его жизнь в те годы, когда его поступки вызывались только его внутренними побуждениями, являющимися следствием свойств его характера.

Ни к кому это так не подходит, как к таинственной личности Сталина, маску с которого сорвал Адольф Гитлер. Под этой маской оказался величайший деспот всех времен и народов.

Для всех, кто знал Сталина раньше, его теперешние поступки являются только следствием его характера. Эти же черты свойственны многочисленным профессиональным революционерам, которые сумели во времена марксистских классовых боев стать во главе масс для того, чтобы тогда под флагом так называемой диктатуры дать простор опасным антинародным свойствам своего характера. Бела Кун в Венгрии, Гейнц Нейман в Германии, Димитров в Болгарии, Сталин, Дзержинский, Ягода, Ежов, Мехлис, и, в последнее время Берия в несчастном Советском Союзе, давшие безудержный простор всем своим преступным наклонностям и бесновавшиеся на несчастье своего собственного народа и всего человечества.

У них всех только одна цель: власть, неограниченная власть над своими собратьями, господство над бесчисленными миллионами людей, какой бы ценой это ни было достигнуто, хотя бы это стоило свободы и счастья их народов.

Это последовательный результат преступной жажды власти, желания властвовать, которое все эти профессиональные революционеры наблюдают и стараются побороть у других и которое, наконец, охватывает и их, жертвой которого они становятся в конце концов, когда начинают истреблять друг друга. Сталин выдержал прекрасно до сих пор всю эту борьбу за власть, эту погоню за единодержавное господство в большевистской деспотии. Он обладает упорством горца, хитростью мужика, жестокой безжалостностью большевистского заговорщика,борющегося с ранних лет своей жизни за единовластие. Сталин родился в 1879 году в маленьком кавказском городке Гори, в семье сапожника грузина Джугашвили. Свое детство мальчик провел в родном городе, едва насчитывавшем 10.000 жителей. До четырнадцатилетнего возраста он учился в духовном училище. Затем он поступил в православную духовную семинарию и готовился стать священником, Скромная жизнь за монастырской стеной ему мало подходила. Он искал знакомства с теми тайными кружками, члены которых изучали и обсуждали ученье Бакунина, Маркса и других революционеров.

Джугашвили сделался скоро пламенным последователем этого нового ученья и стал членом тайного марксистского кружка в семинарии.

В 1897 году Джугашвили познакомился с видным членом тифлисской социал-демократической партий, который посвятил молодого кандидата в тайную жизнь революционных кругов Кавказа. Этим покровителем Джугашвили был Енукидзе, ставший впоследствии генеральным секретарем национальных меньшинств в ВЦИК'е.

Енукидзе, старый грузинский борец за свободу, познакомил Джугашвили со своими друзьями, снабдил его запрещенной литературой, воодушевил революционной идеей и раздувал его ненависть против царизма, угнетавшего грузинский народ.

Отличительным свойством характера Сталина является то, что и этого человека, которому он был всем обязан, он снял в 1933 году с занимаемого им поста, сослал на смертельно опасную работу в свинцовые рудники Байкала и, когда смерть не пришла так скоро, как Сталин думал, он приказал в 1937 году убить его в подвалах ГПУ.

Работа марксистского кружка семинарии не могла остаться надолго тайной для духовного начальства Джугашвили. Произведенное в один прекрасный день следствие обнаружило так много обличительного материала, что дальнейшее пребывание Сталина в семинарии стало невозможным. Он был исключен. Тотчас же он поспешил туда, где он нашел своих новых друзей. Как и они, он посвятил себя делу распространения марксистского ученья о классовой борьбе. Таким образом, восемнадцатилетний Джугашвили стал профессиональным революционером. Он пошел применять на деле ученье Бакунина, тезисы Маркса и Энгельса. С 1898 по 1901 год он работал пропагандистом в Тифлисе. Еще в 1900 году он стал членом кавказского комитета Российской социал-демократической партии и, таким образом, перенял на себя роль партийного вождя. Тогда ему только исполнился 21 год. В том же году он познакомился с только вернувшимся из сибирской ссылки другом Ленина Курнатковским, который посвятил его в так называемый марксизм Ленина. Джугашвили тотчас же примкнул к этому новому толкованию марксистских тезисов и сделался верным последователем и поклонником Ленина.

Ленин тогда уже требовал перенесения пропаганды марксистской классовой борьбы в рабочие массы, организацию массовых революционных демонстраций и забастовок, а также и проведение террористических актов против государства и предпринимателей. Джугашвили, которому только что стукнул 21 год, умудрился еще в 1900 г. подстрекнуть рабочих тифлисской кожевенной фабрики, железнодорожных мастерских и других предприятий прекратить свою работу. В то время Енукидзе и Калинин были его ближайшими боевыми товарищами и доверенными.

Когда 1-го мая 1901 года огромные толпы возбужденных рабочих последовали призыву тифлисского профессионального революционера Джугашвили и в первый раз приняли участие в майских демонстрациях, среди рабочих прокатилась волна арестов. Но вожаки сумели замести следы. Сталину тоже удалось скрыться от сыщиков.

С этого дня Иосифа Джугашвили не стало. Он перешел на спасительное нелегальное положение и жил до февраля 1917 года под разными вымышленными именами, как-то Коба, Давид, Ничерадзе, Чичиков, Иванович, Сталин.

Сталин шел своей дорогой. Сначала перебрался он в Батум, так как в Тифлисе у него уже горела почва под ногами. С этим начались несчастья для батумских рабочих. Весной 1902 года забастовали рабочие крупных предприятий. Снова начались многочисленные аресты, профессиональный революционер бросил многих, рабочих в тюрьму. Но в этот раз он и сам попался. Его арестовали и до конца 1903 года он сидел в тюрьме.

Летом 1903 года сначала в Брюсселе, а потом в Лондоне состоялся 2-ой съезд Российской социал-демократической партии. В партии произошел открытый раскол. Приверженцы радикального направления, требовавшие ожесточенной классовой борьбы и террора, без всякого учета интересов и судеб рабочего класса, стали с этого времени называть себя большевиками.

Сталин узнал об этих событиях, сидя в тюрьме. Он тотчас же примкнул к Ленину. Вскоре после этого ему удался, как он сам это говорил, его первый побег из тюрьмы. Тогда такой побег был невероятной смелостью. Он привел тифлисских друзей Сталина не только к удивлению, но и в смущение. Это смущение все возрастало, когда Сталин, называвший себя тогда Коба, в ближайшие годы смог не больше и не меньше как пять раз удрать из сибирской ссылки. И все это в то время, когда жандармерия беспощадно прибегала к оружию, когда она только замечала хоть малейшие признаки попытки к бегству! Смутное подозрение против Сталина, что он агент — провокатор охранки и работает рука об руку с царской полицией, было все же скоро подавлено. Об всех этих догадках я слышал от Енукидзе уже много лет спустя.

В 1904-1906 г.г. Сталин подвизался в качестве члена закавказского комитета большевиков. Он был одним из руководителей партии.

(6-ое продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №7, 17 сентября, с. 6.

Но странно то, что он не принимал участия в революции 1905 года. В конце этого 1905 года он встретился впервые с Лениным в Таммерфорсе (Финляндия). Там велись важные для большевиков переговоры, так как тяжелые неудачи революционного движения 1905 года сказались в быстром уменьшении числа членов партии. Партийные кассы были пусты, а пропаганда классовой борьбы требовала средств.

В 1907 году Ленин жаловался Максиму Горькому на абсолютную пустоту кассы. Все попытки добыть необходимые средства не имели никакого успеха. Партийное руководство поручило тогда будущему большевистскому наркоминделу Красину изготовить в Берлине фальшивые банкноты рублевого достоинства. Так как там не нашли подходящего специалиста для такой работы, то и эта попытка потерпела неудачу. Потом делались попытки женить молодых коммунистов на старых, но богатых вдовах, для того, чтобы заполучить их деньги на классовую борьбу. Из этого тоже ничего не вышло.

Тогда большевистская головка решилась на «экспроприации», т. е. на вооруженные грабежи. Церковные и правительственные кассы сделались предметом кровавых нападений. Грабеж следовал за грабежом. Ленин требовал от этих большевистских «экспроприаторов» планомерной организации своих преступлений. По его приказу были образованы специальные группы, которые забрали в свои руки руководство этими «операциями». Они должны были заботиться о том, чтобы была использована малейшая возможность таких грабежей и, самое главное, следить за тем, чтобы если не все, то хотя бы большая часть награбленных денег, действительно поступала в центральную кассу партийной организации, которой управлял Ленин, живший тогда в Швейцарии. Летом 1907 года должно было быть предпринято одно большое дело. Ленин наметил для этого честолюбивого Сталина, который тотчас же, не раздумывая, принял на себя преступное поручение. В этот раз готовилось ограбление тифлисского государственного банка. Через своих доверенных Сталин узнал, что 13-го июня 1907 года из Петербурга прибудет новый денежный транспорт, предназначенный для тифлисской конторы государственного банка. Подготовка к нападению проводилась им в строжайшей тайне.

Около 10 часов утра сообщил Сталин своим подручным, что через несколько минут по определенной улице проедет карета с деньгами. Заговорщики отправились тотчас же по своим местам. Один из них, пролезший за некоторое время до того к князю Сумбатову, дворец которого находился в той улице, по которой обычно проезжал денежный транспорт, провел Сталина на крышу дома. Когда карета с деньгами проезжала мимо дворца, Сталин бросил первую бомбу. Это послужило сигналом. Другие заговорщики находились на улице. Они бросили свои бомбы в казачий патруль, сопровождавший карету. Люди и лошади корчились в крови. Один и преступников, Тер-Петросьян, переодетый в форму русского офицера, скрылся с деньгами. Было похищено 341.000 рублей в купюрах пятисотрублевого достоинства. Преступники не были пойманы.

Пятьдесят человек, среди них женщины и дети, которые в это время проходили по улице, стали жертвами этого преступления. Окровавленные мертвые или тяжелораненые лежали они на Эриванской улице. Сопровождавшие денежный транспорт кассир, бухгалтер и два банковских чиновника были убиты.

Сталин позаботился о том, чтобы спрятать добычу на месте преступления до тех пор, пока не уляжется возбуждение. Он приказал Тер-Петросьяну, служившему в тифлисской обсерватории, зашить деньги в обивку дивана, стоявшего в кабинете директора. Конечно, ни одному человеку на свете и не пришло в голову их там искать.

Только в начале 1908 года, в Париже, были застигнуты на месте преступления будущий наркоминдел Литвинов и член партии Шемахов, пытавшиеся разменять несколько пятисотрублевок, которые были захвачены во время тифлисской экспроприации. После этого жестокого, так ловко проведенного преступления, Сталин счел нужным исчезнуть на некоторое время из Тифлиса. Он переселился в Батум и продолжал оттуда вести свою разлагающую работу. В последующие годы его несколько раз ссылали в отдаленные места северной России и в Сибирь. В это время он появлялся совершенно неожиданно среди своих товарищей каждый раз как-раз тогда, когда они считали это появление абсолютно невозможным. Как удавались эти странные побеги никогда нельзя было узнать. Сталин никогда ничего об этом не говорил.

В 1911 году он переселился в Петербург, где он работал для большевистской газеты, выходящей за границей. В 1912 году Ленин наградил его. Он был выбран членом ЦК партии большевиков и поставлен во главе русского бюро центрального комитета. Это был первый этап пути Сталина к власти. Вскоре после этого он был снова арестован и сослан в Сибирь. К месту ссылки он приехал совершенно без всяких средств.

Живущий в том же месте в ссылке будущий секретарь компартии России, ставший потом наркомом сельского хозяйства, Смирнов дружески принял Сталина и самоотверженно заботился о нем. И в данном случае характерно для Сталина то, что в конце 1937 года и этому человеку он пустил пулю в затылок, отблагодарив его этим за все.

В 1912 году Сталин снова приехал в Петербург. Здесь он работал в газете «Правда» в качестве редактора. В конце этого года он встретился с Лениным в Кракове. Затем он вернулся в Петербург, но уже весною следующего года, как он сам говорил, он был внезапно арестован. Впоследствии он утверждал, что эти 4 года, вплоть до марта 1917 года, он провел в ссылке в Туруханском краю. Верно ли это, был ли он там в действительности, этого никто не знал, кроме молчаливого Сталина. Его партийные враги неоднократно поднимали вопрос, где находился Сталин в течение этих лет, во время войны. Почему ему в этот раз не удалось прислать своим друзьям хотя бы маленькую весточку о себе, в то время, как раньше, при более трудных условиях, ему якобы удалось пять раз бежать из ссылки в Сибири и северной России? И по сей день все эти вопросы остались без ответа.

Вскоре после февральской революции 1917 года Сталин вернулся откуда-то, якобы из ссылки, в Петербург. Он тотчас же был восстановлен в своих правах, как член ЦК, и до октябрьского переворота руководил редакционной работой газеты «Правда».

В партийном центре, состоявшем из Ленина, Сталина, Свердлова, Дзержинского, Бубнова и Урицкого, который руководил октябрьским восстанием, Сталин требовал крайних мер. В то время, как большинство требовало более обдуманных, хотя бы и несколько замедленных действий, Сталин требовал немедленного вооруженного выступления для того, чтобы захватить инициативу в свои руки. Ленин был с ним вполне согласен. Недовольство нерешительными действиями буржуазного правительства росло. В октябре 1917 года большевикам удалось захватить власть при первой же попытке, так как они не встретили почти никакого сопротивления. Таким путем пришли большевики к власти.

После октябрьского переворота Сталин занимал сначала пост народного комиссара по делам национальностей. Уже здесь проявилась глубокая, двойственность его характера. Как несколько лет тому назад бывший семинарист стал фанатичным борцом против божественной идеи, и вообще, против всякой религии, так и теперь он, грузин по рождению, предал национальную освободительную борьбу своего собственного народа. Но этого ему было еще мало! Он стремился к другой деятельности. Он с завистью смотрел на Троцкого, стоявшего тогда во главе красных войск. Он добился того, что стал рядом с Троцким в качестве военного комиссара. Таким путем подобрался Сталин к своему самому опасному противнику. Они ненавидели друг друга с первой встречи. Сталин гадил Троцкому, где только и когда только было можно. К тем временам и относится начало тесной дружбы Сталина с Ворошиловым, работавшим вместе со Сталиным против Троцкого.

Еще во время гражданской войны Сталин был первым, кто ввел ужасы Чеки в ряды красных войск. Он приказал уничтожать без всяких рассуждений всех бывших офицеров царской армии и специалистов, которые предоставив себя "в распоряжение Троцкого, отдали свои силы и знания большевизму. Их опыт и знания были ему совершенно безразличны. Он видел в них только классовых врагов.

Такими темными путями Сталин интриговал дальше. Он стремился к власти! Он хотел быть /преемником Ленина. Благодаря своей хитрости ему удалось еще при жизни Ленина стать генеральным секретарем коммунистической партии. Несколько раз пытались его противники снять его с работы. В конце концов сам Ленин стоял за то, чтобы Сталин был снят с поста генерального секретаря ЦК, так как он сам тоже имел возможность неоднократно убедиться в подлости характера Сталина. Ленин был болен. Вскоре после посещения его Сталиным, третий удар прекратил его жизнь. Ленин ушел. Сталин добился власти. Находившиеся в окружении Ленина всегда утверждали, что Сталин его отравил! Это было началом пути Сталина к вершине власти, добившись которой этот неограниченный деспот 17 лет терроризирует и угнетает сотни миллионов людей.

(7-е продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №8, 18 сентября, с. 4.

Повело бы слишком далеко описывать все подробности и все интриги, которые пускал в ход Сталин в течение этих лет для того, чтобы ловко натравив друг на друга различные течения в партии, а так же и отдельных партийных товарищей, потом уничтожить их одного за другим. Не только его бывшие противники и бесчисленное количество рабочих, крестьян и интеллигенции советского народа пали его жертвой. Своих собственных друзей и бывших соратников убирал он выстрелом из-за угла или же ликвидировал после постыдных процессов.

Вот это и есть жизнь Сталина! Это и есть дорога к вершине власти!

Все эти подробности сообщил мне в свое время бывший секретарь окружного комитета социал-демократической партии в Тифлисе, мой долголетний друг Енукидзе, который после непрерывной 38-летней плодотворной работы для дела большевизма, 16-го декабря 1937 г. предательским выстрелом в затылок был лишен жизни только за то, что он, грузин по происхождению, не хотел предать национальные интересы своего народа, как это сделал Сталин.

ЛЮДИ СТАЛИНСКОГО ОКРУЖЕНИЯ.

Над всей огромной массой советских работников, ГПУ, партии, профсоюзов и правительства, на которой держится власть Сталина, находится тоненький слой людей, которые — долго-ли, коротко-ли — стоят во главе советского режима. Я познакомился со многими из этих высших сановников большевизма.

КАГАНОВИЧ, НАПЕРСНИК СТАЛИНА.

Л.М. Каганович, который на каждом заседании Политбюро, Совнаркома или СТО, в которых я также принимал участие, сидит рядом со Сталиным, единственный из присутствующих, который разговаривает с ним незадолго до голосования. Очевидно, он делится с ним своим мнением.

Поведение Лазаря Моисеевича Кагановича совершенно противоположно замкнутости и сдержанности Сталина.

Он приблизительно одного роста со своим повелителем и наставником и всем своим видом выдает типичного, самодовольного твердо знающего себе цену интеллигентного жида. Его большие темно-серые глаза испытующе перебегают с одного собеседника на другого. Чувствуется, что этот человек, высокий и широкий лоб которого указывает на недюжинный ум, старается угадать самые сокровенные мысли собеседника. Каганович умеет постановкой вопросов выведать чужое мнение и взгляды, не выдав ни единым словом своих собственных.

Тогда как Сталин никогда не вступает в дебаты, Каганович своими замечаниями умеет направить враждебные группировки одна на другую и заставить самых скрытых и осторожных противников выдать совершенно невольно свои сокровенные истинные мнения. От многих видных членов президиума Коминтерна, как например, от расстрелянного впоследствии быв. заместителя председателя — Бухарина, от польских и немецких делегатов Коминтерна, от Клары Цеткиной, также и от многих прежних членов ВКП(б) — Енукидзе, Розенгольца, Радека и др. я слышал твердое мнение о том, что Каганович является истинным автором всех речей и высказываний Сталина на всяких съездах Коминтерна, партии и Профинтерна.

Кроме того, все книги и брошюры, выходящие под именем Сталина, подготовляются мощным аппаратом ЦК и подчиненных ему институтов (Инст. Маркса-Энгельса, Инст. по исследованию Запада). Все, что в самых широких партийных кругах считается продуктом Сталинской умственной работы, на самом деле — труд десятков «профессиональных марксистов», занятых исключительно изучением и изготовлением марксистской литературы.

Внешне Каганович очень прост. Единственная роскошь, от которой он не хочет отказаться, — это шикарный темносиний лимузин Роллс-Ройс, который находится только в его, распоряжении и на котором он совершает чаще Сталина поездки в окрестности Москвы.

Кагановича, пожалуй, еще больше боятся, чем Сталина. Народ, как и партия, особенно ненавидят его деспотическую жестокость. Несмотря на его внешнее спокойствие, в его поведении можно заметить какое-то внутреннее беспокойство, нервность. Повидимому, он чувствует себя в своем положении не особенно хорошо. Он всегда боится за свою жизнь. Он знает, что большинство партии, все население СССР, а особенно все члены Политбюро и ЦК злобно его ненавидят. Как я слыхал от многих находящихся в более тесном со ним общении партийцев, никогда нельзя быть уверенным в том, что он не отречется от только что данного согласия сразу, как только узнает, что оно может вызвать неудовольствие, или неблагосклонную критику. Специалисты в руководимых им наркоматах ненавидят Кагановича за то, что он, несмотря ни на какие заслуги, беспощадно снимает их с работы и даже заставляет их уничтожать если только сочтет это целесообразным при данной обстановке.

Многие ответственные работники руководимых им наркоматов были по его приказу арестованы ГПУ, и или расстреляны, или сосланы на долгие срок в концлагеря, когда он заметил, что между русскими спецами, как партийными, так и беспартийными, выявилась сильная оппозиция еврейскому засилию. Как секретарь ЦК партии он был главной силой, которая в последние годы насадила жидов на самые влиятельные посты в правительстве, в партии, в профсоюзах и в Коминтерне. В партии стали говорить о «династии Кагановичей». И имели на то право. Своих четырех братьев он посалил на самые ответственные посты.

КТО ТАКОЙ ВОРОШИЛОВ?

Ворошилов, который на заседаниях Политбюро всегда садится рядом с Кагановичем, не производил впечатления твердо уверенного в себе рабочего, достигшего своими заслугами высокого положения в правительстве, а скорее впечатление самого типичного выскочки, который робко старается не навлечь на себя гнев своих покровителей. Ворошилов крепок и коренаст. Его одежда всегда бросалась в глаза: узкие бриджи, великолепно сидящий мундир красного командира с далеко видимыми знаками отличия. В противоположность Сталину и Кагановичу его грудь украшена многими орденами. Я часто видел, что в хозяйственных вопросах Ворошилов не имел вообще своего мнения и осторожно подавал свой голос только под самый конец заседания.

Вообще он никогда не принимал участия в часто возникавших дискуссиях и никогда не задавал вопросов, довольствуясь тем, что при выносе решения присоединялся к большинству.

Я знаю от целого ряда известных старых русских партийцев, что в действительности Ворошилов не имеет вообще никакого своего мнения и только старается всегда присоединиться к той группе, которая воплощает на 99% мощь своей партии. Поэтому о нем никак нельзя сказать, убежденный ли он сторонник Сталина и Кагановича. Гораздо правильнее, назвать его таким отъявленным карьеристом, который одобряет все, и присоединяется ко всему, что укрепляет его положение и не дискредитирует в его глазах руководящих партийных товарищей. Полное безумие ждать от Ворошилова, что он якобы противник Сталина и будто бы он захватит власть в свои руки, подобно тому, как сделал это Наполеон во время. французской революции. Ворошилов никогда не осмелится интриговать против Сталина и Кагановича. Каждого из своих ближайших сотрудников и друзей, он сбросит с поста, даже сам на них донесет, если только увидит в этом для себя выгоду. Его низость особенно ярко выявилась при расстреле его заместителя Тухачевского и других видных генералов красной армии.

КАЛИНИН.

Подобными же чертами обладает и Калинин, который на всех заседаниях неизменно садился в непосредственной близости от Сталина и Кагановича. Калинин — лукав, хитер и пронырлив. Свойства эти он принес в свою партийную карьеру из своей прежней крестьянской жизни. Калинин совершенно безвольное орудие в руках Сталина и Кагановича. Его деятельность заключается только в официальном представительстве Советского Союза. Он никогда еще не высказывал собственных мыслей или идей. Одно время Калинин был очень популярен среди крестьянства. Но эта популярность уже давно потонула в лютой ненависти, — с тех пор, как он сам подписал декрет о коллективизации крестьянства и прикрыл своим именем ссылку «середняков» и «кулаков».

Я ближе познакомился с Калининым, бывая часто на вечерах у дружески относившегося ко мне Борисова, в прошлом простого московского рабочего, а позже крупного хозяйственника, который когда-то ходил вместе с Калининым в сельскую школу и считался его старым закадычным другом. Калинин и его друг, впоследствии им же подло преданный, грузин и старый борец за свободу, Енукидзе, часто бывали на квартире Борисова и у других старых коммунистов. Обычно во время дружеской беседы говорилось о настроении в партии, в Союзе, на производстве и так далее. Калинин и Енукидзе на своем автомобиле обыкновенно привозили из Кремлевской кухни какие-нибудь особо лакомые блюда, а остальные товарищи приносили много водки, так любимой всеми без исключения старыми большевиками. Она обычно развязывала языки. Я видел, что и у старой лисы Калинина были свои заботы.

(8-ое продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №9, 19 сентября, с. 4.

На зтих пирушках я понял, что Калинин, как личность, абсолютно ничего не значил. Он был трусливо озабочен лишь тем, чтобы нигде не запнуться, не нажить себе врагов и исполнять возложенные на него обязанности главы Советского Союза так, чтобы не вызвать какого-либо недовольства. Старый, малорослый, всегда ухмыляющийся Михаил Иванович Калинин не имел никогда никакого политического значения и не играл и не будет играть руководящей роли ни в истории компартии ни в Советском Союзе.

ЕНУКИДЗЕ — ОБМАНУТЫЙ БОРЕЦ ЗА СВОБОДУ.

Полной противоположностью Калинину был его друг Енукидзе, сознательный, умный, обладающий сильной волей грузин. Енукидзе стоял за трезвую критику и за хорошие дельные предложения. Он страдал, как он мне часто говорил, при виде ужасных результатов большевистской политики. В прошлом он был известным вождем старых русских социал-демократов. Он рассказывал мне, что с малолетства боролся за полную политическую и хозяйственную свободу национальных меньшинств и, думая облегчить борьбу за свободу своего народа, примкнул к большевикам, как и многие другие борцы за освобождение народностей старой России, потому что поверил ленинским лозунгам о национальных меньшинствах.

Трагедия Енукидзе заключалась в том, что он, будучи когда-то секретарем социал-демократической партии города Тифлиса, принял в ее ряды 16-летнего, сбежавшего от строгостей духовной семинарии Джугашвили-Сталина и своим доброжелательным отношением подготовил ему дорогу для восхождения к власти. Енукидзе был единственным членом ЦК и президиума ЦКК партии, который осмеливался в заседаниях Политбюро открыто выступать против мнения Сталина, если был убежден, что тот неправ. После падения Троцкого, Зиновьева и Каменева он пробовал со всей энергией бороться с возрастающим влиянием Сталина в партии.

Енукидзе был типичным пламенным грузинским борцом за свободу. Для него большевизм был только средством для достижения цели, путем и исходным пунктом для освобождения и самостоятельности грузинского народа. Енукидзе не только очень умный, но и остроумный, всегда изумлял всех своими резкими выступлениями и оппозицией решениям Политбюро или президиума ЦКК, когда бывал убежден в их вредоносности. Он был ожесточеннейшим противником сталинской политики в деревне и всегда боролся против коллективизации.

Енукидзе страшно ненавидел Кагановича и боролся с ним всюду, где только было возможно. Его честная откровенность и смелые выступления облегчили интригану Кагановичу возможность возбудить острое противоречие между ним и Сталиным особенно в вопросах политики и в отношении национальных меньшинств. Дело дошло до все более обостряющихся стычек между Сталиным и Енукидзе. Енукидзе был бесспорно одним из немногих действительно популярных вождей партии, которому даже и беспартийные массы оказывали большое доверие. Я знаю, что многим несчастным, просившим о защите, он помогал в последнюю минуту, и не оставлял без помощи их родных. Как руководитель «Совета национальных меньшинств Советского Союза» он прилагал очень много усилий в деле отстаивания интересов всех народов СССР в ЦК партии и в совправительстве и боролся против постоянных попыток их угнетения. В 1933 году, совершенно неожиданно для советской общественности, Енукидзе был внезапно смещен. Секретным распоряжением ГПУ должны были быть убраны в 24 часа все его портреты, до тех пор висевшие во всех присутственных местах СССР рядом с портретами Сталина и Ленина и прочих вождей. Енукидзе, незапятнанный борец и рыцарь, был замаран, оклеветан Сталиным самым низким образом и сослан на долгие годы. Но и каторжные работы на сибирском оловянном руднике не могли сломить крепкого здоровья и железной воли этого сильного человека. Он не подчинился. Тогда Сталин прибег к последним мерам: в декабре 1937 года в секретном заседании ГПУ этому смелому борцу за свободу, вместе с Пятаковым и несколькими другими старыми партийцами без объяснения причин был вынесен смертный приговор, который был приведен в исполнение в тот же день.

Так Сталин отблагодарил этого старого, честного борца, отдавшего борьбе за свободу 33 года своей жизни, за то, что тот открыл ему дорогу к власти.

ОРДЖОНИКИДЗЕ — САМЫЙ СИЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК В ПОЛИТБЮРО.

Одной из значительнейших личностей сталинского политбюро был Серго Орджоникидзе.

Он был тоже грузин. После того, как он был долгое время председателем Кавказского областного комитета партии, на партийном съезде 1928 года, по предложению Сталина, он был избран председателем ЦКК РКИ. При помощи местного ГПУ Орджоникидзе уничтожил на Кавказе всех личных врагов Сталина, в благодарность за что он и был вознагражден этим высоким назначением. Он тоже принадлежал к тем, которые на всех заседаниях Политбюро, ЦК партии и ЦКК группировались вокруг Сталина.

(9-ое продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №10, 20 сентября, с. 4.

С Серго Орджоникидзе я дружно работал в продолжении 3-х лет, когда он руководил одной из 18-ти секций ЦКК РКИ, а именно секцией лесного хозяйства и механической и химической переработки и обработки дерева. Это был типичный кавказец высокого роста, с взлохмаченными темными бровями и волосами, с большим крючковатым носом, тонкими губами, продолговатым лицом, с черными, остро-глядящими глазами. С первого взгляда было видно, что он принадлежит к тем сильным людям, которые ни перед чем не останавливаются для достижения своей цели. Он был очень падок на лесть и похвалы и любил, когда его ближайшие сотрудники и друзья называли его «товарищем Серго». Это была его партийная кличка во времена нелегального существования партии. Благодаря его тесной и интимной дружбе со Сталиным, руководимая им ЦКК РКИ в 1928—1931 г. г. стала сильнейшим исполнительным органом партии и самым могущественным народным комиссариатом в государстве.

Как для тех, кто знал Орджоникидзе, так и для всей советской общественности, смерть его в стенах самого Кремля явилась полной неожиданностью. Это одна из тех тайн вокруг Сталина, которая, может быть, никогда и не будет разгадана.

ЖИВОДЕР МИКОЯН. ИСТРЕБИТЕЛЬ РОССИЙСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА.

Вместе с Серго Орджоникидзе и Лазарем Кагановичем самым влиятельным человеком в Политбюро был армянин Микоян. Этот стопроцентный сторонник Сталина и поныне принадлежит к самому тесному кругу друзей деспота.

Стройный, с твердым очертанием рта, с большим горбатым носом, тонким кавказским лицом с миндалевидными глазами, Микоян уже давно состоит членом Совета Народных комиссаров. В течение ряда лет он был народным комиссаром продовольствия. Невероятное положение в этой области хозяйства СССР всем достаточно хорошо известно. Тогда как, с одной стороны, рабочие и горожане терпят невообразимый недостаток в предметах самого необходимого питания, как, например, хлеб, мясо, овощи, молоко, — с другой стороны — в микояновских магазинах и распределителях эти крайне необходимые продукты гниют и массами уничтожаются. Это характерные черты микояновских «заслуг» в деле «организации социалистического питания».

Это был Микоян, кто не только от времени до времени, но постоянно посылал карательные отряды ЧТН в восстающие деревни с приказом бомбовозам уничтожать крестьянские семьи, как только те брались за оружие, чтобы отстоять каплю молока и тем отдалить от них угрозу голодной смерти.

Лицо Микояна не выдавало никакого волнения даже тогда, когда в президиуме ЦКК заговорили о потрясающих событиях катастрофического голода 1929-1930 годов. У этого человека не было сердца. Его не трогали ни страдания, ни смерть миллионов мужчин, женщин и детей, которые по милости его беспощадных продзаготовок умирали мучительной голодной смертью. Микоян принадлежит к числу людей без всякой совести. Его карьера для него выше всего. Он готов пожертвовать своим отцом и матерью, предать своих детей, лишь бы непоколебимо сохранять свое положение «друга Сталина». Когда 22-го марта 1938 года Зеленский, руководивший работой Центросоюза и распределением продуктов, изложил перед Революционным трибуналом всю безвыходность положения с заготовкой и распределением продуктов, было ясно, что во всем виноват прежде всего Микоян. Но Микояна никто не тронул и не тронет, пока у власти находится Сталин.

ГЛАВНЫЙ ИНКВИЗИТОР ШКИРЯТОВ.

Одна из самых мрачных фигур в окружении Сталина это главный инквизитор компартии Шкирятов. По внешности и по поведению он очень похож на кровопийцу и истребителя русской интеллигенции Крыленко. Он принадлежал к той темной клике, которая, прячась за Сталина, в течение 21 года организовала один «показательный процесс» за другим, одно убийство из-за угла за другим, одну полосу массовых расстрелов за другой. Шкирятов долголетний член президиума ЦКК, всегда принадлежал и принадлежит к тесному кругу ближайших сотрудников Сталина. В течение ряда лет он был главным судьей и обвинителем всех руководителей партийной оппозиции. Его «почетная» обязанность заключается в уличении и обвинении неудобных Сталину лиц в антипартийной и противоправительственной деятельности, привлечения их к партийному суду, а после их удаления из партии, в передаче их в руки ГПУ для ликвидации. Зиновьев, Каменев, Троцкий, Бухарин, Рыков, Пятаков, Енукидзе и с ними многие сотни старых ответственных партработников обязаны своим падением и смертью темной работе Шкирятова. Но он, как и все сталинское окружение, когда наступит конец Сталина, будет готов предать своего повелителя и наставника и содействовать его падению.

ПОВЕЛИТЕЛИ ГПУ.

Чека, ГПУ, НКВД — это только измененные названия одной и той же неменяющейся организации, — организации бесчеловечнейшего террора, который когда-либо существовал в истории человечества.

Во главе тысяч своих «сотрудников» и палачей в городе и деревне — стояли и стоят несколько человек, имена которых теперь и навсегда останутся символом террора: это Дзержинский, Менжинский, Ягода, Ежов и Берия.

ДЗЕРЖИНСКИЙ.

Феликс Дзержинский, так же, как и его заместитель Менжинский, происходил из старого польского дворянского рода. Это был дьявол в образе человека. Я познакомился с ним еще в 1925 году, когда он был на вершине власти. Его сухое лицо выдавало грубого насильника. Это был величайший массовый убийца всех времен. Если его преемники и отправляли на тот свет массы людей, то его жертв нужно считать миллионами. «Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией», изобретенная садистическим умом и воплощенная в жизнь Дзержинским, с 1917 по 1924 год в деревне и в городе уничтожала все некоммунистическое и все то, что осталось от прежних правящих классов.

Дзержинский умер так, как и должен был умереть такой убийца. Я слышал в кремлевских кругах от самых верных и осведомленных людей, что Дзержинского как-то утром нашли мертвым в его рабочем кабинете. Он сидел за своим письменным столом, с искаженным от ужаса лицом, наклонив вперед голову. В его спине торчал финский нож. Перед ним лежала замаранная кровью бумажка, на которой было написано: «Предателю — его награда».

Смерть Дзержинского была полной неожиданностью для всех. Это был упорный, скрытый и опасный враг человечества, для своих друзей — опасный друг. Много позже говорили о том, что Дзержинский был близок к Троцкому и будто бы долго работал вместе с ним над проектом низложения Сталина. Но как только Дзержинский своим проницательным умом понял, что будущее принадлежит все-таки Сталину, он немедленно открыто перешел на сторону победителя. Он занимался и дальше своим кровавым ремеслом, но теперь уже против недавних соумышленников. Он стал предателем собственных друзей и единомышленников. Они с ним рассчитались.

Причина этой смерти была скрыта. Только немногие узнали о подробностях этого ужасного конца.

Я знаю от Клары Цеткин, что сын Дзержинского, в ужасе отшатнулся от компартии, категорически отказался быть комсомольцем и всеми силами стремился за границу. Он исчез.

(10-ое продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №11, 22 сентября, с. 4.

Этот человек еще в своей юности, в царское время принимал участие в террористических актах. Тогда он проповедовал и проводил «индивидуальный террор», против которого он впоследствии так фанатично боролся, заменив его массовым убийством. Он пал жертвой этого «индивидуального террора» . Его смерть последовала от того, что он готовил миллионам: от предательства и убийства из-за угла.

Я познакомился с Феликсом Дзержинским, когда был переведен в лесную секцию ВСНХ для рационализации лесного хозяйства. Его всегда сопровождали чекисты, которые следовали за ним по пятам. Он был очень труслив и страдал манией преследования. Сталин поручил Дзержинскому руководство всей промышленностью СССР, так как по его мнению пассивное сопротивление враждебных советам русских специалистов могло быть сломлено только «испытанными» методами классовой борьбы, выработанными этим повелителем Чека. Поэтому Дзержинский объединял в своем лице две должности, председателя Чека-ГПУ и руководителя ВСНХ СССР. Я знаю, что руководящие хозяйственники партии считали его полным ничтожеством. Только положение главы ГПУ делало его неприкосновенным. Непосредственно перед его смертью между ним и его заместителем — специалистом Пятаковым, произошел в Политбюро горячий спор. Пятаков ставил ему в вину безнадежное состояние советского хозяйства, так как его бессмысленный и беспощадный террор частью уничтожил, частью так запугал нужнейших спецов, что они искали малейшей возможности уйти с хозяйственной и технической работы.

На следующую же ночь Феликс Дзержинский окончил свое существование.

Его наследником стал профессиональный польский революционер — Менжинский.

МЕНЖИНСКИЙ.

Менжинского я видел только несколько раз, когда он приходил на заседания Совнаркома, в сопровождении двух ответственных работников ГПУ, одинаково с ним одетых в белые чекистские рубашки. Он садился за большой стол, за которым сидели обычно все наркомы, имевшие право голоса представители комиссариатов, ЦК партии и профсоюзов. Если Дзержинский производил впечатление упрямого фанатика, то Менжинский производил впечатление тяжело больного, отравленного долгим употреблением кокаина. Землистый цвет лица, желтые яблоки мутных глаз, подергивающиеся мускулы лица, устремленный в одну точку тупой взгляд — вот характерные приметы этого повелители ГПУ, который, как это было всем известно, в течение долгих лет лично расстреливал арестованных. Менжинский поднимал руку при голосовании тогда, когда один из сопровождающих его говорил, что он теперь это должен сделать. Когда, после заседания, его адъютанты брали его под руки и выводили из зала, делалось ясным, что это действительно только развалина, живой труп в буквальном смысле этого слова. Его заместитель и преемник Гершель Ягода, в марте 1938 года, на процессе 22-х наркомов и завнаркомов откровенно заявил перед трибуналом, что он предложил кремлевскому врачу Левину отравить своего столь «непродуктивного» предшественника. Хотя большая часть показаний перед этим ужасным судилищем не содержит и капельки правды, однако, учитывая все прочие преступления Ягоды, на этот раз можно поверить, что он сказал правду, что это убийство лежит на его совести.

Так и умер массовый убийца Менжинский, как и его предшественник, насильственной смертью от руки своих друзей.

ЯГОДА.

Ему наследовал Ягода, жидок из приказчиков. В противоположность Дзержинскому и Менжинскому, он был элегантен и держался уверенно.

Он верил в верность дружбы Сталина и надеялся навсегда сохранить свою власть, принесшую сотнями тысяч людей горе и смерть. Это был Ягода, который создал из ГПУ государство в государстве. Одно время он был всемогущ, был могущественнее, чем сам его начальник и покровитель Сталин.

(11-ое продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №12, 23 сентября, с. 4.

Однако убийство Ягодой Кирова открыло глаза Сталину. Он понял, что Ягода беспощадно расправится и с ним, если только это войдет в его планы. И Сталин поступил умнее, чем сверх-хитрый жидок. Он напал быстро и неожиданно. Ягода пал, пал при помощи собственных друзей, после того, как на мартовском процессе 1938 года в Москве, он признался перед всем светом в том, что он и есть именно то чудовище, которое уничтожало население целых городов и одним росчерком пера превращало большие села в пустыни. Так кончил и Ягода, как и оба его предшественника: при посредстве наемного палача его бывшие друзья пустили ему пулю в затылок.

ЕЖОВ.

Говоря об окружении Сталина, нельзя не упомянуть о Ежове. Он был начальником отдела личного состава ЦК партии. Поэтому я имел довольно часто с ним дела. Он был мал ростом и незаметен. Лазарь Каганович, тогда еще восходящее светило, считавший Ежова вполне подходящим человеком для беспощадного проведения своей юдофильской политики, выдвинул его, сделав своей правой рукой. Каганович был настолько умен, что назначил на этот пост русского карьериста, который не остановится ни перед какою подлостью, лишь бы угодить своему покровителю. Многочисленные назначения евреев-коммунистов на руководящие посты в партии и в правительстве были непосредственным делом рук Ежова, который таким образом все больше и больше подлаживался к своему покровителю.

Ежов, как и Сталин, с которого он брал пример, долгие годы сумел делать вид скромного, прилежного партработника, довольного всем, что поручает ему партия.Лишь попав на место всемогущего повелителя ГПУ и НКВД и заменив на этом посту жида Ягоду, который Кагановичу казался черезчур сильным, а Сталину черезчур опасным, — Ежов показал себя в своем настоящем виде. Он сбросил маску и очень скоро завоевал себе еще более влиятельное положение, чем когда-либо его имел Ягода. В конце концов он стал в непосредственную близость к Сталину. Он принадлежал к той клике, которая тогда уже боролась за наследство Сталина, и сразу же постарался устранить из ближайшего окружения Сталина всех, стоящих ему на дороге, несмотря на то, что это были те, которые только что помогли ему сесть на это место.

Как Сталин без всякой пощады убирал всех своих прежних друзей и соратников, когда они переставали быть ему нужными, так и Ежов совершенно сознательно старался как можно скорее убрать всех тех, кто был членом Политбюро и ближайших сотрудников Сталина еще тогда, когда сам Ежов был маленьким служащим в ЦК партии. Наконец, он стал опасным даже самому Кагановичу. Однако, можно было предвидеть, что ему никогда не удастся доконать своего покровителя. Ибо Каганович в глазах Сталина значит гораздо больше, чем Ежов: за Кагановичем стоит вся сила русского и, вместе с тем и мирового еврейства, тогда как Ежов стал сильным по милости только самого Сталина. Он был, как и многие из его предшественников — «генералом без армии», что и выявилось при его падении. Генерал, который, несмотря на его кровавый уничтожающий поход 1937—1938 годов, все же смог уничтожить всех критиков Сталина.

Ежов пошел тем же путем, как и Ягода и его предшественники. Совершенно безразлично, выплывет ли он еще в качестве шахматной фигуры на каком-нибудь «показательном» процессе, покончил ли он свою постыдную жизнь «самоубийством», или же его прикончили в одном из подвалов на Лубянке, — он пошел той дорогой, которая суждена всем этим палачам: рукой такого же палача, как он сам, он был отправлен на тот свет.

Теперь его место занимает Берия.

БЕРИЯ.

Кто такой Берия?

Он вышел из рядов тех чекистов, которых за их беспощадную жестокость к их обезоруженным жертвам, за страшную грубость и любовь к интригам ненавидят буквально все, кто так или иначе соприкасался с ними. Уже в 1921 году Берия стоял во главе Чеки в Грузии. Он был исполнителем не только распоряжений, но даже и мельчайших желаний тогда всемогущего Серго Орджоникидзе.

Все те, чье исчезновение было в интересах политических целей Сталина и Орджоникидзе на Кавказе, устранялись тихо и незаметно.

В благодарность за свою «ценную» помощь Берия был сделан преемником Ежова и поставлен во главе НКВД.

(12-ое продолжение).// За Родину. Псков, 1942. №13, 24 сентября, с. 6.

Берия хитер и скрытен, по жестокости он далеко опередил всех своих предшественников. Он так ловко ведет свои дела, что Сталин никогда не сможет узнать, интригует ли он против «отца народов».

Никто не ненавидит Берия так, как его ближайшие сотрудники. Все они страшно боятся злобного интригана, который не имеет собственных политических убеждений, но который, как кусающаяся цепная собака набрасывается и рвет всех тех, на кого его натравливает его повелитель.

В 1924 году Берия подавил с непревзойденной жестокостью восстание грузинского народа против советов и воздвиг себе этим на вечные времена памятник отвратительного массового убийцы.

Десятки персидских и афганистанских купцов, попав в руки жестокого Берии, поплатились жизнью только за то, что они отказались стать, по желанию Берии, предателями своей родины и наемными шпиками НКВД на Ближнем Востоке. Берия запустил свои лапы и за границы Советского Союза. Будучи в течение долгих лет руководителем ГПУ на Кавказе, он стоял во главе шпионажа СССР на Ближнем Востоке. И за эту работу Берия получил глубокую признательность Сталина и Политбюро.

Теперь Берия, в качестве всемогущего генерального комиссара государственной безопасности и народного комиссара внутренних дел, стоит во главе НКВД и государственного административного аппарата. В то же время он является одним из пяти членов Совета национальной обороны. Красная армия должна быть благодарна ему за то, что не только полки, но и целые дивизии посылаются на верную смерть. Берия добился того, что в красной армии была проведена «чистка», в результате которой большая часть старых командиров и политруков была заменена ставленниками Берии. Этот массовый убийца заявляет, что эту новую «чистку» армии от «неблагонадежных» элементов он проведет так, что чистка 1937 года, бывшая тогда делом рук Мехлиса, будет казаться детской игрой. Тогда же, как известно из сообщений хорошо информированных кругов, близких к французскому генеральному штабу, жертвой чистки сделались свыше 30.000 командиров красной армии.

Это и есть Берия! Он сдержит свое слово! Хотя бы при этом развалился весь фронт! Сталин приказал, и Берия, его цепной пес, спущен с цепи. Он дословно выполнит приказ кровопийцы Сталина.

ВТОРЫЕ РОЛИ В ПАРТИИ СТАЛИНА.

У Серго Орджоникидзе были три заместителя: Яковлев, Розенгольц и Павлуновский. Они были заместителями наркома РКИ и вместе с тем заместителями председателя ЦКК. Каждый из них руководил работой ряда секций, которые вместе представляли собою целую отрасль народного хозяйства.

Яковлев, которому было тогда лет под сорок, управлял всеми секциями, контролировавшими и инспектировавшими сельское и лесное хозяйство, горное дело и обслуживающие их промышленные предприятия. Одновременно, по особому поручению партии, как член ЦК, он наблюдал за финхозяйством и аграрной политикой.

Розенгольцу были подведомственны все вопросы, связанные с созданием тяжелой промышленности, торговли и путей сообщения.

Павлуновский отвечал за все касающиеся создания военной промышленности и скорейшего вооружения красной армии.

Яковлев вышел из рядов профессиональных журналистов: он был разумен и знал чего хотел; благодаря своей холеной наружности он выгодно выделялся из общей массы на всех заседаниях Политбюро и высшего правительственного аппарата. Яковлев трезво смотрел на советские хозяйство. Приблизительно через полгода после моего назначения в ЦКК РКИ он был назначен наркомом сельского хозяйства СССР. На его место в ЦКК РКИ был назначен Акулов, которому тогда было около 35 лет.

До революции Акулов был студентом и провел несколько лет в сибирской ссылке. Он имел хорошее научно-техническое образование. Всеми силами он старался отменять бессмысленные распоряжения подчиненных его контролю комиссариатов. Однако его старания были тщетны. Он пережил то же, что и я: всякие попытки одиночных людей предотвратить хозяйственную катастрофу — всегда бесплодны. Неудержимо ступает вперед судьба по тому закону, по которому и большевики пришли к власти.

Полной противоположностью спокойному и скромному Акулову был Розенгольц, еврей лет сорока, идущий всегда напролом. В течение нескольких лет он был послом в Англии и представителем СССР на заграничных экономических конгрессах. Его знания дипломатических приемов СССР и мирового хозяйства помогли ему расширить экономические связи с капиталистическими странами. Бесконечное число беспорядочно работавших, особенно на экспорт за границу, советских торговых предприятий в один год были приведены им в порядок и сведены в одну общую организацию.

Розенгольцу, как руководителю контроля РКК-РКИ над советским экспортом, был подчинен и вывоз леса. В связи с этим он был долгое время моим непосредственным начальником. Розенгольц вел энергичную борьбу в партии с разбазариванием советских товаров за границей по бросовым ценам. Только позднее, по твердому приказу самого Сталина, он, как наркомвнешторг, с большими оговорками, допустил переполнение мировых рынков советским лесом по пониженным ценам. Во время большой «чистки» весной 1938 года Розенгольц был расстрелян.

Его преемником был Антипов. Как и Акулов, он был честным идеалистом и знающим работником. И он, как и все люди его калибра, пал жертвой системы, которая сокрушает всех тех, кто пробует противостоять року.

Павлуновского — третьего заместителя Орджоникидзе, начальника военной инспекции, в противоположность Акулову и Антипову ненавидели все. Сразу же после перехода власти к большевикам этот бывший царский штабной офицер перебежал в их лагерь. Это был такой же грубый карьерист и нестесняющийся ничем деспот, как и Крыленко и многие другие перебежчики из царской армии и жандармерии.

Павлуновскому было лет 45, когда я был переведен в ЦКК РКИ. Его словно вырубленное из дерева лицо, острые злые глаза с первого взгляда выдавали в нем беспощадного кровопийцу. Он был очень дружен с Гамарником и Якиром. Так как ЦКК имела неограниченную власть над всеми партийцами, а Павлуновский демонстративно враждебно относился ко всякой интеллигенции, а особенно к дореволюционной, заседания президиума ЦКК РКИ под его председательством были особенно опасны.

(13-ое продолжение). // За Родину. Псков, 1942. №14, 25 сентября, с. 4.

Тогда как Яковлев, Акулов, Розенгольц, а очень часто и сам Орджоникидзе, ограничивались предупреждениями горе-хозяйственникам и спецам, виновным в очередном провале, — Павлуновский требовал немедленного их смещения и даже ареста. Было очевидно, что он пробует замаскировать свое непролетарское происхождение и свою бывшую принадлежность к царской армии этим преследованием интеллигенции. Несомненно он стремился, при помощи Гамарника, к тому, чтобы занять место Тухачевского, первого заместителя Ворошилова, а может быть просто на просто заменить собою и последнего. У меня с Павлуновским было много горячих столкновений, особенно потому, что он был великим ненавистником немцев. Он считал своим долгом при каждом удобном случае проявлять эту ненависть в моем присутствии. Я убежден, что большая часть вины за то, что ГПУ позже так строго наложило на меня свою руку, падает на Павлуновского.

С другими членами и кандидатами Политбюро — Куйбышевым, Межлауком, Рудзутаком, Молотовым, Кировым и т. д. мне приходилось редко иметь дело. У меня создалось впечатление, что все они беспрекословно сохраняли верность Сталину и выполняли все, что тот от них требовал.

Кроме этих, особенно активных членов Политбюро, президиума ЦКК и ЦК партии, был еще целый ряд лиц, которые не так ярко выступали на поверхности большевистской общественности, но зато играли еще более опасную роль в интригах высших партийных кругов. При этом я думаю больше всего о Мехлисе, Пятницком, Андрееве, Ильине, а особенно о Крыленко, преступная физиономия которого должна отталкивать каждого. К этой же категории принадлежали и лукавый, ненавидящий все человечество жид Ройзенман и его заместитель Захар Беленький, — эти опаснейшие крупнейшие работники советской внутренней и внешней секретной службы. Они были непревзойденными изобретателями самых тонких хитростей при фабрикации обвинений против оппозиционеров и при розысках «врагов Сталина». Все эти члены ЦК и ЦКК играли незаметную и скрытую, но весьма важную роль в высших судебных инстанциях партии и правительства. Вместе с ГПУ это были движущие силы проведения сталинского террора. Все они держались друг за друга, как за соломинку и образовывали верную Сталину аудиторию на всех заседаниях Политбюро, Совнаркома и СТО. С чертовской злобой старались они создать такие законы и распоряжения, которые вели ко все большему порабощению и эксплуатации народов СССР и к тому, чтобы окончательно обезличить ум и волю отдельных идеалистов в партии.

К этой отвратительной группе в головке партии принадлежали еще маленькие и большие партийные тираны и директора-хозяйственники из местных комитетов партии в больших городах республик и в автономных областях, как Жданов в Ленинградской области, Бергаминов в Архангельской области, Комаров в Северной области и т. д., которые тогда только принимали участие в заседаниях Политбюро, СТО и Совнаркома, когда дело касалось их областей. Реже присутствовали на этих заседаниях партийные теоретики: Бухарин, Радек и проч. Их деятельность ограничивалась, главным образом, закулисной работой.

Для характеристики «идеалистической» установки высших партийных и правительственных кругов, лучше всего, пожалуй, указать на то, что, когда московский рабочий не мог купить для себя и для своей семьи ни кусочка мяса, не говоря уже о молоке для детей, все участники заседаний в Кремле, в прилегающих непосредственно к залу заседаний роскошных помещениях, могли получить самые утонченные блюда и лакомства. В перерывах или даже во время самих заседаний каждый мог брать с богато убранных столов по собственному выбору все те кушанья, которые для рабочего были совершенно недоступны и которых он никогда не видел. Каюсь в том, что я, как и все ответработники, которые сравнительно редко участвовали в этих заседаниях, не пропускал такого удобного случая, чтобы не попробовать всего того, чего в СССР в другом месте невозможно было достать ни при каких обстоятельствах. К тому же, какой бы то ни было протест против такого обычая был бы абсолютно безрезультатен.

(Окончание). // За Родину. Псков, 1942. №15, 26 сентября, с. 4.

Зал заседаний Совнаркома и СТО был гораздо лучше обставлен, чем зал заседаний Политбюро. Он находился в одном из новых центральных зданий Кремля, в котором Калинин, Молотов, Енукидзе и другие партийные шишки имеют свои служебные кабинеты. В самом зале заседаний стоял ряд столов, в виде буквы Т, покрытых зеленым сукном. Во главе стола сидел председатель Совнаркома Молотов, наследник Рыкова, рядом — заместители и секретари; далее за верхним столом сидели наркомы, их заместители и докладчики от разных наркоматов. Справа у стены, под балдахином, на особом возвышении стояло рабочее кресло Ленина. На эти заседания двух высших органов СССР — Совнаркома и СТО — допускались, в противоположность Политбюро, и беспартийные, авторитетные в хозяйственных вопросах ученые, спецы и хозяйственники. Но их присутствие было только декорацией, так как никакого влияния на решения правительства они не имели. Эти заседания предназначены лишь для «советской общественности». Почти по всем важным вопросам решения составляются заранее на заседаниях Политбюро. Часто еще во время заседания соответствующий нарком или его заместитель изъявляли в письменной форме свое согласие с каким-либо проектом и этим исключалась необходимость выносить его на обсуждение собрания. Молотов или другой председательствующий просто заявляли, что по данному вопросу уже имеется большинство голосов и что обсуждение или голосование излишни.

В 1933 году ЦКК партии была отделена от РКИ. Функции ЦКК были оставлены контрольной «комиссии партии»; а вместо РКИ при СНК была создана «Комиссия советского контроля». Это изменение означало ограничение полномочий членов этих контрольных органов.

Эта решительная мера вытекала из того, что с октября 1931 года по приказу Сталина почти все наркомы были смещены со своих постов и заменены начальниками секций ЦКК-РКИ и их заместителями. При этом Орджоникидзе принял пост наркомтяжпрома, а один из братьев Лазаря Кагановича — Михаил Каганович, — был сделан сначала заместителем наркомтяжпрома, затем наркомом оборонной промышленности и в конце концов наркомом авиационной промышленности. Все прочие руководящие члены ЦКК РКИ приняли соответствующие их специальности наркоматы. Зная насколько может быть опасен неожиданный контроль ЦКК РКИ именно для них, ведущих совхозяйство, они «позаботились» до своего перемещения о том, чтобы ослабить ими же созданные позиции ЦКК РКИ, чтобы тем возможно обезопасить себя от предстоящих нападок своих же преемников. Сидя на новых постах, они не хотели для себя участи свергнутых ими же своих предшественников.

Из моего долголетнего опыта работы в высших правительственных органах, я знаю, что во всех важных делах достаточно одного могучего слова Сталина, чтобы всякое постановление наркомата было принято или отвергнуто и, или целиком, или частью лишено своей силы.

После смерти Кирова и Орджоникидзе и падения прежних сотрудников Сталина и дельных голов — Рыкова, Бухарина, Пятакова, Розенгольца, Гринько и многих других, которые имели собственное мнение, диктатура Сталина стала абсолютно неограниченной. Никто не осмеливается ему противоречить, так как никто не хочет рисковать своей головой.