ФИРМЕННЫЙ БРОСОК ЯНИСА КРУМИНЬША
Вова завязал шнурки белых китайских кед, взял под мышку большой резиновый мяч, помучился c тяжелым висячим замком, ворочая ключом, как вчера учил папа, и запрыгал по четырем деревянным ступенькам вниз, во двор.
Читать и писать он умел совсем немного, в школу пока не ходил - годá не вышли, - поэтому сильно удивился, когда накануне вечером отец большими буквами написал КЕДЫ, чтобы научить правильному слову: ребята во дворе говорили «кеты», и хорошими считались китайские «Два мяча» или «Две монеты», различавшиеся по выпуклому изображению этих предметов на белой круглой резиновой нашлепке на брезентовом боку. Эта нашлепка должна была приходиться как раз на «чашечку», но, видно, китайская мерка отличалась от нашей, и две монетки висели пониже и чуть позади выпирающей косточки…
На первом же прыжке ключ выбрался из детской ладошки и упал, но не потерялся: трава вокруг крыльца не росла, как и почти везде во дворе, и никелированный ключ ярко поблескивал на темно-серой, плотной как асфальт, земле.
Соскочив с крыльца, Вова присел на корточки, чтобы взять беглеца, но на блестящей трубочке уже хозяйничал муравей, привстав на среднюю пару ног и, глядя с горки-ключа по сторонам, воинственно шевелил в воздухе усами и передней парой конечностей, играя мускулами. Ключ упал на муравьиную дорожку, уходившую под крыльцо, и еще два шестиногих собрата остановились у свалившегося с неба препятствия, двигая усами-руками-ногами и, видно, обсуждая, обходить ли вокруг или корячиться наверх по скользкой холодной поверхности…
Вова осторожно поднял ключ кончиками пальцев, разглядывая грозного бойца, а тот уже грозил ему двумя передними кулаками, ворочая бронированной головой и, похоже, яростно ругаясь, но Вова ничего не слышал: наверное, по слабости звука из-за малого муравьиного размера, решил мальчик.
Пришлось спихнуть противника ногтем мизинца и спрятать ключ в карман коротких штанишек, а муравей, стукнувшись о землю рыцарскими доспехами, резво побежал строчкой-зигзагом, то и дело замирая на долю секунды, чтобы вздохнуть в полглотка и опять стартовать, торопясь под крыльцо – доложить начальнику о выигранном поединке: тропинку-то он от прилетевшего мусора очистил…
… Когда стучишь мячом о землю, отрабатывая «ведение», на плотной утрамбованной площадке остается пощечина-бублик от шлепка резины: мелкие песчинки разметаются на края и в центр этого колечка… Когда ладошкой встречаешь упругий резиновый шар, толкая его назад, вниз – к земле, после нескольких скачков-ударов-толчков туда-сюда мяч и рука сливаются в одно целое: мяч – часть руки, рука – часть мяча… потом мячик потихоньку пытается выбраться из-под ладони, пробуя отскочить левее-правее, выше-ниже… С пятой попытки удалось правой рукой достичь заветных пятидесяти ударов, а вот левой пришлось повозиться: левая слушалась не так хорошо (какая-то она оказалась менее покладистая и сноровистая), пришлось успокоиться пока на тридцати… Теперь нужно попробовать менять руки через один отскок: правой, левой, правой, левой… правой…левой… Вот это легко получилось! Пора побросать мяч в кольцо – прибитый к торцовой стенке деревянного сарая велосипедный обод от колеса «Школьника».
… Шестиклассник-второгодник Серега Башлуев вечерами устраивал турниры, которые сам же и выигрывал. Соревнований было три. Самое простое по правилам – пять бросков со «штрафного», после каждого круга вылетал меньше всех попавший, пока не оставался один «чемпион». Вторая игра, «в дурака», требовала броска без промаха с той же точки, с которой попал – если, конечно, получалось, - бросавший до тебя. Каждый промах после чужого попадания добавлял букву: Д, У и так далее. Набрав все пять, а также получив «шестой фол» за следующую неудачу, неудачник оказывался «дураком с точкой», что и фиксировало проигрыш… В третьей игре первый бросок делался со «штрафного», потом мяч нужно было поймать сразу после первого отскока от земли, бросить второй раз, снова поймать, но уже не дав ему упасть на землю, и бросать третий раз. За попадания полагалось три-два-одно очко соответственно, всего шесть. Игра шла до «двадцати одного»…
Во все эти игры конкурентов у Сереги не было: остальные трое ребят во дворе были моложе – и щуплый чернявый Ленька - Дохлый, и пухлый белобрысый Мишка - Жиртрест, и маленький Вовка, до школы кличку пока не получивший, - и только когда наезжали в гости к бабушке Домаше Женька с Сашкой, Сереге приходилось туго: братья были его ровесниками и мячик бросали неплохо… Но тогда его выручали - своя площадка, свой мячик, свой двор…
Но вчера ни Женьки, ни Сашки не было: они приезжали с родителями по выходным, да и то не всегда, и Серега опять отметелил двух младшеклассников и одного дошкольника во все три игры…
Вове от груди бросать было тяжело: мяч плохо слушался и летел криво, ударяясь то в левый, то в правый полуобод кольца. Издалека он вообще до кольца не добрасывал: силенок не хватало, от груди нужно бросать без замаха, кистями, а маленькие руки были пока слабоваты.
… А вчера поздно вечером Вова вместе с отцом смотрел спортивную передачу на экране недавно купленного телевизора «Заря» («Форточка в мир, - смеялся отец, - для окна маловат»).
Играла наша баскетбольная сборная. Вове запомнились двое: самый маленький, шустрый и въедливый, летавший по площадке («Как будто дустом посыпали», - вспомнил Вова страдания соседской кошки, накануне прошедшей жестокий курс лечения от блох и прочей заразы), и самый большой («Центровой, два метра восемнадцать», - сказал отец), не спеша семенивший от одного кольца к другому вслед за поворотом флюгера игры. Запомнились звучными сказочными именами Арменак Алачачян и Янис Круминьш (не хуже доктора Гаспара Арнери из только прочитанных Вовой «Трех толстяков»), противоположными размерами и перевернутыми номерами – «шесть» и «девять».
На фоне мелькания «шестого», комаром простегивавшего все мыслимые направления, стремительно реагируя на перемещения мяча, «девятый» неуклонно, твердо и весомо двигался к цели без лишней суеты, зато солидно, основательно, уверенно, этаким доисторическим ящером, которого мальчик видел на картинке: полусогнутые в коленях ноги, небольшой наклон массивного туловища, длинное лицо, тяжелые скулы…
Что Вову поразило особенно, так это штрафные броски «центрового». Он замирал перед белой линией, потом подгибал ноги в коленях, малость приседая и подаваясь вперед, еще круче каменел уже и так невозмутимым лицом, от чего приоткрывался рот. Стиснув резиновый шар двумя здоровенными ладонями, легонько шевелил локтями, вроде бы кому-то протягивая мяч, а тот освобождался из растопыренных ладоней и летел в дырявую авоську кольца… Янис Круминьш выбрасывал мяч СНИЗУ! ОТ КОЛЕН!!
«Что же у него, тоже сил не хватает?» - подумал мальчик….
… Сегодня Вове нужно было потренироваться, пока остальные ребята мучились в школе, и он принялся швырять мяч двумя руками от колен со штрафной линии, приноравливая силу броска и подкрутки к расстоянию до цели.
Довольно быстро он начал попадать три-четыре раза из каждых пяти, что было просто мечтой по сравнению с обычным единственным попаданием… Ну, изредка, двумя…
… После обеда, когда собралась вся компания, Серега сразу набрал три из пяти, Ленька с Мишкой – по одному, и Вовка, волнуясь, бросил первый раз снизу – и не попал, хотя мяч пошел ровно на кольцо, но немного выше, и, отскочив от стенки, присел на переднюю, ближнюю к играющим, часть обода, уже свесил ножки в кольцо, но, подумав, все-таки соскочил на землю с внешней стороны…
- Ты чего из-под юбки кидаешь, как девка, - засмеялся хилый (про таких говорили «глисты заели») Ленька.
- Пусть бросает, он маленький, - внушительно сказал Серега, покровительственно опекавший Вову в дворовых играх, и шестеривший перед старшими Ленька умолк.
Вова, успокоившись, четко положил в цель три следующих броска…
- За чиру не заступай! – сбил ему прицел Ленька, и Вовка сорвал пятую попытку, не добросив мяч до обода.
Наблюдавшие за его бросками ребята притихли, и только после этого промаха Мишка сказал:
- Случайно…
Во второй серии Вовка опять добыл три очка, снова повторив результат Сереги. В финале потерявший уверенность Башлуев смог забросить только два мяча, после чего Вова сделал четыре броска-близнеца, сгибая колени и выбрасывая мячи, закручивая их сверху на себя большим, указательным и средним пальцами обеих рук так ловко, что они падали от щита в кольцо, не задевая обода, чисто…
- Играем еще, - строго сказал Серега, первый раз проигравший в такой компании, да еще кому – самому маленькому…
Снова Вовка с Серегой легко прошли два круга, а финал пришлось перебрасывать: сначала оба попали по два раза, Вовка, как чемпион, бросал первым, но испугался возможности опять выиграть, а Серега загубил первых два броска и еле-еле дотянул до счета 2:2. Зато потом Вовка опять попал четыре из пяти, после чего Серега опять промахнулся два раза подряд, и дальше можно было не продолжать…
Ленька ухмылялся в сторону, довольный, как всякая дворовая «шестерка», что унизили проигрышем старшего, «основного». Мишка, оба раза вылетевший в самом начале, сказал:
- Хорош из-под юбки бросать, не по правилам.
И посмотрел на Серегу, ожидая решения, а тот молчал.
- Янис Круминьш так бросает, - сказал Вовка.
- Кто-кто? – насмешливо спросил Ленька.
- Янис Круминьш, за сборную играет…
- Ладно, давай в «дурака», - сказал Серега, и ребята поняли, что он свое поражение признал…
В «дурака» Серега выиграл. Вовкины броски снизу с подкруткой годились для штрафных, как и для других бросков прямо против стенки – «щита», сбоку же от кольца нужно было использовать какой-то другой вариант, и Вовка стал бросать в стенку сарая под углом: так, чтобы мячик попадал выше кольца, а потом отскакивал в «корзину». Но эти броски еще не были «отработаны», хотя общая уверенность после двух побед проявилась и здесь, и ему удалось три раза попасть и с угла. В результате он финишировал вторым, проиграв только Сереге, получив «точку» после его броска крюком из-под кольца…
… Похоже, эта победа отчасти примирила Серегу с двумя неожиданными поражениями, потому что, когда Ленька и Мишка ушли по домам, он сказал Вовке: «Завтра в высоту будем прыгать… Научу перекидному… Как Брумель прыгает».
… Около года назад, когда модно было подводить надуманные итоги уходящего века, в маленькой тщеславной прибалтийской республике Яниса Круминьша признали лучшим национальным баскетболистом двадцатого столетия. У женщин лучшей объявили Ульяну Семенову, хотя, пока электроны эфира ползли по проводам, я успел подумать, что назовут Смилдзиню: из сугубо местечковых побуждений, - тем приятнее было ошибиться, уловив, как вместе с электронами до организма докатилась сладкая умиротворенная волна справедливости…
Эту прибалтийскую новость я ненароком услышал по радио, и два слова – Янис Круминьш – включили поисковый фонарик, пошарили вверх-вниз-взад-вперед по давно не хоженым – в пыли, паутине, мышино-голубином помете и прочем мусоре, - углам чердака прошлого… папа Карло открыл заветную дверцу… Вию подняли веки… и я увидел, как-будто в лупу, маленький дворик, кривой боярышник, дождевую бочку на камнях-подпорках, канадские клены с лягушачьими лапками листьев, большую липу, два деревянных домика и сарай, увидел, чего уже нет и никогда не будет, - но что сохранила хваткая детская память маленького мальчика Вовы, с черным резиновым мячом стоявшего тогда на деревянном темно-красном крыльце…
Комментарии можно оставить в блоге.