АННА ИЛЬНИЦКАЯ

Анна Анатольевна Ильницкая родилась в Москве, в Большом Афанасьевском переулке на Старом Арбате. Жена писателя Юрия Кувалдина. Мать художника Александра Трифонова. Директор издательства МХТ им. А. П. Чехова. Окончила Московский полиграфический институт. Работала в Главной редакции театральной литературы «Союзтеатра». Из множества изданных ею книг следует выделить издания, связанные со 100-летием Художественного театра, основное из которых - двухтомное издание «Московский Художественный театр. Сто лет» (в 2008 году к 110-летию МХТ был выпущен третий том - «Московский Художественный театр. 100+»), а также - книгу «Станиславский репетирует», три выпуска «Режиссёрского театра», четырёхтомную летопись И. Н. Виноградской «Жизнь и творчество К. С. Станиславского», 9-й том Собрания сочинений К. С. Станиславского.

Анна Ильницкая и Олег Табаков 2 ноября 2009

Анна Ильницкая и Константин Хабенский 2 ноября 2009

Анна Ильницкая у бюста Константина Станиславского 2 ноября 2009

Анна Ильницкая 2007

Анна Ильницкая 2009

Анна Ильницкая и Александр Трифонов 2006

Анна Ильницкая и Наталья Молчанова 2008

Анна Ильницкая на выставке сына художника Александра Трифонова в галерее А3 2007

Анна Ильницкая (справа) с Анаит Оганесян, крайний справа в очках Александр Викорук

Анна Ильницкая на выставке Александра Трифонова в Галерее на Солянке 2009

Анна Ильницкая, Александр Трифонов, Наталья Молчанова 2006

Юрий Кувалдин, Николай Недбайло, Анна Ильницкая (жена Юрия Кувалдина) на персональной

выставке Николая Недбайло в театре Ленком 10 ноября 1988 года

Виктор Гвоздицкий (1952-2005)

«Сюжет Ани Ильницкой»

(Об Анне Ильницкой)

Анна Анатольевна Ильницкая - человек Театра. А точнее - МХАТа. Это я понимаю не только умом, но и актерской сутью. Служа в Художественном, я всегда ощущал там ее присутствие. Оно было заметно, слышно. Человек она громкий, пафосный, блестяще-подвижный и потому - разнообразно-необходимый. При этом все свои таланты Ильницкая щедро, не задумываясь и бескорыстно дарит МХАТу. Это бесспорно.

Наша же с Анной Анатольевной, Аней встреча произошла на совсем иной почве, за пределами Художественного - театра с традициями, «кармического», единственного...

...Была весна. Начинались новые времена, что-то закрывалось, открывалось, шумело, взрывалось... Но еще выходили книги - совсем не глянцевые и совсем не про «медийных людей»... И почему-то не в Питере, а в Москве, в издательстве «Союзтеатр» вышла книга Елены Владимировны Юнгер «Все это было...». Я присутствовал при этом историческом моменте. Даже участвовал. И видел радость, тревогу и переживания Автора - последней царственной особы петербургской сцены. Елену Владимировну Юнгер в книге интересовало все: бумага, оформление, корректор, редакторы... Главное же, конечно, - стиль и вкус издателей. Тексты Юнгер, которые вошли в книгу, на мой взгляд, поразительны по простоте, остроумию и драматизму.

К весенним дням 1990 года книга была собрана. Тогда еще не давний москвич, я волновался вместе с Еленой Владимировной - в книге было мое послесловие.

...Таинственные мгновения! Самые первые, когда видишь свои слова - набранные, напечатанные на хорошей бумаге в настоящей книге... Премьера... Ужин, посвященный Событию. Лидия Петровна Сухаревская, Сергей Борисович Коковкин, Борис Александрович Львов-Анохин, актер таировской труппы Игорь Алексеевич Смысловский... Все было бесконечно весело, красиво и по-петербургски широко... Царили Юнгер и Сухаревская, была восхитительная пикировка акимовских премьерш, звучали остроты тонкие, изящные и почти грубые... Все говорили о книге, но больше о тех, чьи портреты в ней возникали... Но вот Елена Владимировна остановила на мгновение поток воспоминаний и стала говорить об Ане Ильницкой, работавшей в то время в «Союзтеатре», о том, что она сделала для книги, о ее вкусе, сумасшедшей любви к театру, об ее невероятной душевной щедрости. Этот великолепный монолог поражал искренностью - тем более что Анны Анатольевны в тот вечер с нами не было. Было нечто более важное, чем ее присутствие: Дело, Любовь к Театру, Книга... и - скромность издательского работника.

Таким образом, я побывал тогда на нескольких премьерах сразу: на премьере книги Королевы питерской сцены, на собственной скромной премьере (в послесловие я вложил всю мою нежность к Юнгер, нежность, не остывающую с годами) и на премьере Анны Ильницкой, которая услышала, поняла, помогла. Услышала эхо той вечно недосягаемой Культуры... ускользающего театра!

С самой же Анной Анатольевной на темы, касающиеся Театра, можно говорить часами; причем среди этих тем есть и высокие и обыденные... Она бурлит! Восхищается, ужасается, активно вмешивается... Когда беседа идет на территории МХАТа, театра подвижного, засасывающего, выбрасывающего... а по существу - не меняющегося во все времена! Так вот: когда с Ильницкой общаешься во МХАТе, ловишь себя на том, что рефреном в нашем диалоге твердишь: «Аня! Тише... Успокойся. Стены любят и слышат!» Реакции - никакой! Боль, Любовь, Звук и Клекот... В такой монолог (не в реплики!) ее может повергнуть только Художественный театр - главная любовь ее жизни, подсознательная память.

Впрочем, память Ильницкой совсем не только подсознательная, а еще и вполне конкретная, плотная, осязаемая, живая. В своем рассказе она раскроет - из каких же кирпичиков построено это изысканное здание, полное страстей, знания и нежности; расскажет, кто кому кто, кто ей родня, а кто - просто кумиры... Гильдии, фамилии и имена, ученые и почетные звания, самая лучшая русская водка, МХАТ!.. Мираж! История! Сюжет! История удивительно живая, история, которую можно рассчитать по рукопожатиям — от поставщика двора Его Императорского Величества, потомственного почетного гражданина (бывшего крепостного!) Петра Арсеньевича Смирнова, через прелестного Керубино из мхатовской «Женитьбы Фигаро» - Александра Михайловича Комиссарова до... Анечки Ильницкой и нас - ее знакомых и друзей.

Я очень люблю Театр, может быть еще и потому, что в лучшие мгновения Судьба дарит мне театральные СЮЖЕТЫ.

Вот, к примеру, сюжет Анны Ильницкой.

Как я попала в Московский Художественный театр? Я здесь родилась. Дело в том, что я отношусь к фамилии, имеющей к Художественному театру самое непосредственное отношение. Главный водочник России Петр Арсеньевич Смирнов и его жена Наталья Александровна Тараканова имели дочь Марию Петровну Смирнову, которая дважды была замужем. В первый раз - за Петром Алексеевичем Расторгуевым, купцом, чаеторговцем, лошадником и очень азартным человеком. От этого брака, у них было трое детей, среди них Вера Петровна - моя будущая бабушка. Вторым мужем Марии Петровны стал Михаил Герасимович Комиссаров - надворный советник, помещик. От этого брака у Марии Петровны было еще пятеро детей, и по настоянию Михаила Герасимовича все ее дети от обоих браков получили фамилию Комиссаровы. И вся эта огромная семья дружно проживала в собственном доме по Сивцеву Вражку, 24. Дом этот на многие годы стал гостеприимным, теплым, родным для артистов Художественного театра, он упоминается во всех театральных мемуарах, связанных с историей МХТ, потому что Комиссаров был одним из самых главных «карасей» - так называли купцов, очень по-доброму расположенных к актерскому братству. Они принимали их у себя, кормили, поили, широко гуляли и были уже настолько родными друг другу, что не разбирали - кто кого из них развлекает...

Михаил Герасимович Комиссаров — юрист, член ЦК партии кадетов, депутат 1-й Государственной думы, был одним из пайщиков-вкладчиков МХТ и членом правления. После революции Михаил Герасимович был дважды арестован и освобожден по ходатайству и под поручительство Владимира Ивановича Немировича-Данченко, Константина Сергеевича Станиславского и Ивана Михайловича Москвина. В 1918 году Михаил Герасимович был принят на работу в театр как управляющий делами, а потом стал секретарем правления. До конца жизни в 1929 году Комиссаров служил в театре.

Дом Комиссаровых оставался родным домом для актеров театра и до конца жизни Марии Петровны. А после ее смерти традиции хлебосольного русского дома до конца уже своей жизни поддерживала моя бабушка Вера Петровна Комиссарова, хотя прежних материальных возможностей уже не было, но она не унывала, и привычка часто встречаться за дружеским столом сохранялась и в самые голодные и тяжелые годы.

Два сына Михаила Герасимовича, братья бабушки - Сергей Михайлович и Александр Михайлович, были профессиональными актерами. Сергей Михайлович с молодости играл в труппе МХТ, потом во время голода 20-х годов с качаловской труппой был за границей, после отъезда этой труппы остался в пражской труппе у Германовой, вернулся, стал кочевать по провинциальным театрам России: Омск, Иваново, Кинешма, Ростов-на-Дону, пока не осел в труппе Волковского театра в Ярославле, где до ухода на пенсию был одним из ведущих актеров. Александр Михайлович Комиссаров - для меня дядя Шура - был учеником школы Второй студии МХТ. Он состоял в труппе театра с 1925 года и до конца жизни в 75-м году. Был профессором Школы-студии, народным артистом РСФСР, очень любимым и популярным актером. В театре у него были знаменитые роли: Керубино («Женитьба Фигаро»), Натаниэль Винкель («Пиквикский клуб»), Дамис («Тартюф»), Кэйрлесс («Школа злословия»), Буланов («Лес»), Петрищев («Плоды просвещения»), Бобчинский («Ревизор»). В легендарном фильме Г. Александрова «Цирк» он сыграл Скамейкина - роль, прославившую его на всю страну.

Меня воспитывали бабушка и дед, поэтому вся моя жизнь с самого раннего детства была связана со МХАТом. Я помню компании актеров, после спектаклей собирающихся у нас, в гостеприимном и веселом доме. Помню самых дорогих для бабушки — Ивана Михайловича Москвина, Аллу Константиновну Тарасову, Василия Ивановича Качалова, Николая Ивановича Дорохина, Иосифа Моисеевича Раевского, Федора Николаевича Михальского — для меня дядя Федя, на чьих коленях я выросла, он же Филя из «Театрального романа» М. Булгакова, главный администратор, а в последние годы жизни - директор музея МХЛТ. Знаменитая фигура, легендарная для Москвы. Все стены в квартире бабушки и дедушки были увешаны портретами, фотографиями артистов МХАТ с дарственными надписями. С бабушкой я бывала в гостях у Л.В.Москвиной, Е.В. Гельцер - знаменитой балерины, у В. И. Качалова.

В голодные 1946-47 годы летом я жила в доме отдыха МХАТ «Пестово» и там впервые увидела невероятно красивых, молодых, тоненьких Киру Головко, Маргариту Юрьеву, Олега Ефремова, Петю Чернова и других. Мы дружили с сыном Хмелева, дочерью Яншина. И Алеша Бартошевич там жил, и мы его даже побивали иногда - он был толстенький такой, неповоротливый. Короче говоря, компания была веселая и замечательная. Там все жили сплоченным коллективом. Мы были бесхозные дети, но с нами ставили какие-то спектакли, нами пытались руководить, и это было безумно интересно. Я помню, как приезжала туда Ляля Черная - знаменитая цыганка, примадонна театра «Ромэн», зажигался костер на обрыве над водохранилищем и Ляля танцевала, а мы, дети, болтались около огня до ночи. Не помню уж, чьей женой она была в тот момент и к кому приезжала - к дочке Михаила Михайловича или к хмелевскому сыну, который жил там с нянькой в это же время... Эти ночи у костра были совершенно великолепны, я до сих пор вижу перед глазами эту картину.

Вообще детство было яркое и незабываемое. Когда меня некуда было деть, бабушка приводила меня в театр, запихивала в темный зал на репетицию, и я там тихонько сидела, болтая ногами, и «Кремлевские куранты» я смотрела столько раз, что, наверное, и сейчас могла бы бросать реплики из этого спектакля. Я помню самых чудесных, фантастических, легендарных «Трех сестер» в постановке Немировича-Данченко. Я бывала на всех премьерах МХАТа, до 50-х годов просто жила в нем, а потом я от этого театра немного отошла, полюбила театр Вахтангова... Но все мои корни - здесь.

«Последние», 2007