Автор статьи с начала 1975 года работал в составе хоздоговорной темы "Чайка", был ответственным исполнителем, ведущим автором тома "Охрана природы" (Кемерово, 1976). В конце 1977 года отстранен от работ по теме. В 1978 году уехал из города.
Наша газета предложила ему высказать свое мнение о ситуации сложившейся вокруг Крапивинского водохранилища.
Самый большой в мире…
Сэкономим место на газетной полосе, откажемся от тягомотного предисловия, где пришлось бы рассказать о роли водохранилищ в жизни нашего общества и природы, роли двоякой, напоминающей дары данайские. Пришлось бы упомянуть и о сплетении сложнейших эколого-технологических проблем, с которым пытается справиться Кузбасс, напоминая тем самым Лаокоона - наследие времен когда строить безотходно не умели, расчет шел на дни, а дни были горячими: годы тридцатые, предгрозовые, затем война и изматывающее восстановление разрушенного, когда об охране природы думали в последнюю очередь, если думали вообще, а художники и писатели не мыслили индустриальный пейзаж без дымящей трубы и терриконов.
Странно, но в печати практически не прозвучал вопрос: А зачем все это нужно? Зачем накапливать 11 кубических километров воды, платить сотни миллионов рублей, рисковать экологическим здоровьем региона и его жителей, затапливать пойменные сельскохозяйственные угодья, ценность которых день ото дня возрастает, пускать на дно мощные торфяники, источник органических удобрений, без которых задыхается сельское хозяйство? Почему деньги не направлены на строительство очистных сооружений на промышленных предприятиях городов Новокузнецка, Кемерово, Томска и других пользователей (если можно так выразиться) реки?
В прессе обсуждались вопросы техники дела - кто, как, когда будет выполнять то или иное мероприятие: вырубать леса в ложе водохранилища, вывозить древесину, сжигать остатки; гарантируется ли чистота поступающей в водохранилище воды; не зацветет ли вода, не пострадают ли рыбные ресурсы? Этих вопросов можно задать столько, сколько найдется желающих писать на эту тему.
Поставим вопрос иначе: что вынуждало идти на строительство водохранилища?
Причина первая. Томь решительно обмелела. Стали острее и выше пики паводков, ниже меженный уровень реки. Возросло количество взвесей - следствие разрушительной деятельности реки в ее русле. Это вполне логичное явление - река реагирует на рубки лесов в верховьях, на осушение болот, на распашку всего левобережья, на работу драг и молевой лесосплав, уродующие дно и берега реки и ее притоков.
Причина вторая. Растет загрязнение реки. Явление тоже вполне закономерное. До тех пор, пока пользователи (имеются в виду все предприятия загрязняющие своими стоками и осадками бассейн Томи) не станут отвечать за свою деятельность экономически, вплоть до банкротства и прекращения хозяйственной деятельности, пока ведомства будут решать только свои технологические проблемы без учета того, что делает сосед, иногда буквально за забором - загрязнение Томи и ее бассейна остановить не удастся. Нет принципиальных ограничений созданию экологически чистых технологий, а есть масса преград, среди которых некомпетентность, инерция мышления, вульгарно понимаемая экономия средств, местничество и волюнтаризм.
Причина третья и главная. Преодолевать коренные явления, следствиями которых являются обмеление и загрязнение Томи, долго и сложно. Более того, для этого пришлось бы признать наличие бесхозяйственности, близорукости руководства предприятий-природопользователей и отраслей, которым они подведомственны. Пришлось бы найти механизм позволяющий сделать рентабельным только экологически чистое производство, в котором дорогостоящие отходы основной деятельности либо используются в сопутствующих производствах, либо в товарной форме реализуются другим производителям. Пришлось бы дать Советам народных депутатов, единственному полновластному хозяину административной территории, реальную власть, реальные права и, что еще важнее, средства - от правовых, до финансовых, складывающихся из отчислений в бюджет Совета рентных платежей предприятий-природопользователей и штрафов за нарушение природоохранного законодательства. Но это уже был бы революционный шаг, необходимость которого реально осознается только сейчас, в ходе коренной перестройки.
Израсходовать четверть миллиарда по статье "Охрана природы" было престижнее и проще и для Минводхоза РСФСР, чья репутация была уже изрядно подмочена, и для области, всеми силами стремившейся решить сложный клубок проблем самыми срочными и эффективными средствами. Как уже отмечалось в областной печати, отсутствие гласности, независимой и компетентной экологической (и экономической!) экспертизы сильно подвело область в принятии решения о строительстве Крапивинского гидроузла.
Аргументацией, изложенной проектировщиками в ТЭО начала 70-х годов, служило также и то,что строительство позволяет сэкономить более 200 миллионов рублей, поскольку именно в этой сумме выражается разность между стоимостью полного оснащения городов-загрязнителей очистными сооружениям и стоимостью гидроузла. У меня нет под рукой ТЭО, это документ для служебного пользования, местами секретный, но, на память, в 1974 году смета на гидроузел с водохранилищем определялась в сумме 270 млн. рублей (надо полагать она давно превышена), а стоимость очистных сооружений в пределах 500-600 млн. рублей. Авторы проекта были уверены, что водохранилище, в расчете на заполнение в 1980 году, позволит выиграть время на более основательное проведение мероприятий по перевооружению природопользователей более совершенными технологиями, на строительство технологически продвинутых очистных установок и прочего. Преимуществом водохранилища считалось и то, что создавался прекрасный водный путь для грузов и пассажирского сообщения, а также улучшалось мелиоративное состояние зона (что ни как не сочеталось с формированием значительной зоны подтопления и специфического микроклимата). Были и другие резоны, которые более или менее удачно пристегиваются к любому проекту любого водохранилища для обоснования его далеко идущих положительных свойств. Но при этом каким-то странным образом из аргументации исчезали поправки на суровую реальность фактов.
А факты таковы.
В основе, очищенная от липучей природоохранной фразеологии, идея водохранилища на Томи изумительно проста. Города Кемерово и Томск загрязняют реку до невыносимого состояния. Воды в реке недостаточно чтобы загрязнение смыть. Следовательно необходимо построить гигантский резервуар, который содержал бы запас воды. Идея не нова и большая часть населения мира уже знакома с ней на практике. Да, совершенно верно - это ватерклозет, но только самый большой в мире. Объемом в 11 кубических километров. Дерни за веревочку и... Томь чиста. И не только чиста, но и готова к новому употреблению. Именно так, поскольку создание водохранилища, по мнению проектировщиков, позволяло на 20% поднять промышленный потенциал г. Кемерово, при существующем уровне очистки стоков и выбросов.
Но это идея. А факт в данном случае столь же прост, сколь проста идея ватерклозета. Загрязнение исчезнув здесь, появляется в другом месте. А именно - в Оби. Дальше - в Ледовитом, самом холодном океане планеты, где все процессы, обуславливающие самоочищение, идут черезвычайно медленно, а биота предельно стенобионтна, или, по-русски говоря, от ветерка дохнет.
Этот факт ставит затею с созданием гидроузла в ряд паллиативов находящихся далеко в стороне от магистрального направления, на котором может быть найдено решение проблемы. Здравый смысл подсказывает: сколько ни заметай мусор под диван, рано или поздно придется его выгрести. Равно было бы безумием исхитряться перекидывать мусор на балкон соседа. Почему же не считается безумием идея спроваживать ядовитые стоки "к соседу"?
Выходит, что Крапивинское водохранилище это гигантский апофеоз порочной идеи разбавления стоков, торжество затратной психологии и коллективное признание в неумении изменить сложившуюся эколого-экономическую ситуацию коренным, принципиальным образом. На затраченные средства можно было реально снизить опасность загрязнения в несколько раз, употребив их на совершенствование технологических схем, строительство фильтров и пр. И, главное, в этом случае можно было реально позаботиться о реке. Здесь содержится факт номер два, самый важный, ибо ее оскудение есть следствие беспощадной эксплуатации верховий, начиная с драгирования русел, распашки водоохранных зон мелких речек и ручьев, осушения верховых болот, питающих Томь и ее притоки и кончая сплошной рубкой 150-200 летних кедрачей с молевым сплавом древесины. Я прилагаю в качестве иллюстрации две фотографии, сделанные в одной из экспедиций сотрудниками нашей "Чайки" - эти "виды" знакомы всем, кто поднимался по реке.
Я далек от мысли винить инженеров Казгидропроекта и Гидропроекта им. С.Я.Жука в преступном намерении. Я вижу лишь обычный, да, к несчастью обычный и привычный пример линейного мышления в условиях ведомственности и секретности. Основная функция секретности тут - удержание на приличном расстоянии от проекта и его авторов тех, кто в первую очередь заинтересован в результатах проектирования и строительства - жителей области и г. Кемерово.
Инженерное сооружение может быть прекрасно, функционально, изящно по решению технической задачи, но не выдерживать никакой критики с экологических, географических и социальных позиций. Мы имеем такой случай. Миллионы рублей израсходованы Казгидропроектом на создание ТЭО, если не ошибаюсь - более семи миллионов - из них на разработку первого нашего тома "Охрана природа" (Кемерово,1976) затрачено менее 100 тысяч рублей, из которых лишь около 30% составляла заработная плата. Предоставлю читателю арифметическое упражнение на предмет выяснения какой процент средств был адресован исследователям, т.е. какой удельный вес, по мнению авторов гидроузла, имела наша тематика.
Задача хоздоговорной темы, получившей имя "Чайка", была достаточно сложна: на первом этапе исследований оценить в общем идею создания такого мощного сооружения как Краливинское водохранилище, на втором - изучить важнейшие следствия заполнения водохранилища и его динамику в продолжительном временном срезе (до 2000 года) сначала теоретически, модельно, а затем и в натуре, создав на водохранилище стационарную сеть для разнообразных наблюдений - от гидрохимических, эколого-биологических, до ландшафтных и экономических (включая исследования по формированию рациональной систем природопользования на базе водохранилища, с привлечением приграничных хозяйств).
А началось все с того, что в 1975 году по договору с институтом Казгидропроект Кемеровский университет получил 18 тысяч рублей на развертывание хоздоговорной темы "Чайка". В том же году, по дополнительному соглашению, было получено еще 30 тысяч рублей. Было проведено экспедиционное обследование зоны, собрана и обработана литература, ведомственные материалы, изучено ТЭО подготовленное Казгидропроектом. На этой основе был составлен план научно-исследовательских работ на пять лет - 1976-1980 годы (Кемерово,1976). С июня 1976 года Кемеровски университет заключил договор с дирекцией строящегося Крапивинского гидроузла на 45 тыс. рублей, а затем вступил в действие пятилетний план.
Кроме обширных биологических и экологических исследований план предусматривал методологические и организационно-экономические работы посвященные месту и роли водохранилища в регионе, а также, как намечалось, поиску альтернатив его созданию и средств, позволяющих смягчить последствия его образования.
Внимательный взгляд на карту среднего течения Томи выделяет две характерные особенности: прихотливость ее течения - река образует глубокие меандры имея слева равнинные участки, сплошь превращенные в поля и луга, а справа отроги Кузнецкого Алатау - хребет Салтымаковский как раз делит пополам будущее водохранилище; и, во-вторых, большое число притоков - от Нижней, Средней и Верхней Терси, мощного Тайдона и до мельчайших, но стабильных по стоку рек и ручьев, в основном с правого борта долины реки, с гор и предгорий.
Эта особенность реки подсказызает и альтернативу крупному водохранилищу (если уж остро и срочно необходимы резервы стока), которая была предложена нами для обсуждения. Предлагалось рассмотреть создание более десяти небольших по объему водохранилищ на горных реках, впадающих в Томь, а также использование биологических средств регулирования стока Томи, от лесовосстановлеиия до расселения бобров в местах их бывших поселений. Расчет был на способность бобров эффективно регулировать (растягивая период весеннего и осеннего паводков) сток небольших рек и ручьев.
Но обсуждение не состоялось. Идея использования многочисленных малых притоков реки для создания каскадов и отдельных водохранилищ в общем объеме достаточных для регулирования стока (пополнения меженного периода и компенсации осенне-зимнего понижения уровня воды) была отвергнута с порога. Основной аргумент - водохранилище запланировано, ни каких переделок быть не может. Да и дороже это,чем одна плотина.
Поскольку создание водохранилища признавалось неизбежным, мы предложили рассмотреть сложную, многоэтапную систему его использования, начиная с отсечения мелководий, с использованием их для подводного луговодства. Одновременно это давало возможность значительной очистки и осветления воды, в основном на левобережье, подвергающемся интенсивному воздействию сельскохозяйственного производства, с сопутствующими ей химическими веществами, отходами животноводства и смываемой с полей почвой. Завершить комплекс работ должны были рекомендации по использованию водохранилища для рекреационной деятельности: развитие охотничьего хозяйства и спортивного рыболовства, водного туризма и т.п.
Особое внимание предполагалось уделить динамике загрязнения водоема. Характерная особенность водохранилищ вообще - снижение скорости течения, в случае Крапивинского водохранилища в 12-30 раз, определяет наряду с температурным режимом, наличием растительности, фильтрации и др. факторов самоочистительную способность реки в целом. Для Томи, все русло которой представляет собой гигантскую фильтрационную систему (гравийное ложе, наносы, илы, растительность) переполненную накопленными за предыдущие года химическими отходами и продуктами их распада, включая тяжелые металлы (до 300 ПДК по свинцу - данные 1975 года), замедление течения особенно опасно. Мы не представляем себе даже приблизительно количеств накопленных в русле реки отравляющих веществ, а исследования в этом направлении так и небыли проведены, хотя и планировались.
Неизвестно, как скажутся на качестве воды выходы в зону затопления месторождений киновари (сульфида ртути), бедные для промышленной разработки, но при затоплении способные отдать в воду неизвестное количество опасных окислов. Насколько мне известно этот воспрос, поднятый в свое время сотрудниками "Чайки", остался без изучения.
Следует упомянуть и актуальную на сегодняшний день проблему технической надежности сложных технических систем. Выше по течению Томи расположены предприятия Новокузнецка, где уже не раз случались аварии разной степени опасности. Можно ли сегодня со стопроцентной надежностью гарантировать, что в водохранилище не попадут, скажем, несколько сот тонн серной кислоты или, что гораздо страшнее, смытые половодьем отстои очистных сооружений? Такие аварии бывали и в нашей стране, и за рубежом.
Уникальной особенностью водохранилища является сезонная динамика его уровня: в связи с его задачами подпорный уровень должен колебаться в пределах 22 метров. Как справиться с этой проблемой?
В безморозный период зона осушки будет представлять собой илистую полосу полностью перекрывающую доступ к воде, а зимой - ледяные обрывы, торосы и скаты с перепадом высот до 22 метров. Наивно думать,что жителей окрестных поселков устроит такая ловушка. Возникает сложность и с транспортным освоением водохранилища: как же использовать столь нестабильную артерию, где берега могут отодвигаться в разгар навигации на добрые сто метров от пристани? Пять метров падения уровня воды, достаточно частое явление, если судить по проекту, приведет при крутизне берега 1:100 к отступлению воды на 500 метров! Полкилометра илистой жижи до пристани - статочное ли дело?
Да и проблема заиливания, которую гидростроители практически не берут в расчет, далеко не так проста, как может показаться. Ведь мы имее дело с горной рекой автивно работающей в своем русле, с оголенными эрозионнопасными берегами, верховьями и притоками, поставляющими в русло смытые ливнями и орошением верхние слои почвы. И процессы эти только активизируются, что сводит на нет 30-50 летнюю гарантию гидростроителей. Нужны были реальные измерения твердого стока и контроль в масштабах всего водосбора водохранилища.
Все эти планы, частично освещенные в печати - в основном в университетской газете "Путь в науку" - изложенные на семинарах и в обоснованиях научной работы остались нереализованными. Теперь, спустя десятилетие, можно не гадать - почему: они с самого начала шли вразрез как с планами "Казгидропроекта" на получение "удобного" и "гладкого" отчета, так и с настроением руководства университета на спокойное течение хозтемы, без крутых поворотов, стремнин и заторов.
Ведь с самого начала под сомнение была поставлена сама идея решения проблем Кемеровской области и реки Томи в целом таким экстравагантным образом - созданием самого большого в мире сливного бачка!
Показательна ситуация сложившаяся по поводу торфяников, попадающих в зону затопления водохранилища. В январе 1976 года нами была направлена докладная записка в Облисполком, где подробно, на основе проверенных расчетов, излагались причины по которым оставление торфа было опасно - как с гидростроительной, так и с эколого-экономической и санитарной точки зрения. Предлагалось выбрать торф и использовать его в качестве основы для компостов в смеси с навозом и другими отходами животноводства для обогащения пахотных земель. Как и следовало ожидать исполком переадресовал записку в Казгидропроект. Следствием было... прекращение финансирования хозтемы институтом Казгидропроект. Понадобилось обращение автора статьи непосредственно в ГКНТ, Минводхоз РСФСР, Минвуз РСФСР и в Гидропроект им. С.Я.Жука, чтобы Казгидропроект восстановил финансирование и расширил его в соответствии с нашими предложениями (Обоснование плана НИР на 1977- 1980 года, Кемерово, 1976) хотя и в значительно урезанном виде.
Тогда и пришлось нам выслушать от научно-технического совета Казгидропроекта удивительный упрек: "Если бы мы знали,что вы затеете против нас войну, станете диверсантами, мы бы не договаривались с вами. И разве об этом шла речь? Нам нужен был документ с рекомендациями в биологическом плане, а вы...!" Не гарантирую дословность передачи, но смысл сохранен полностью, за некоторыми понятными смягчениями. Проектировщики рассчитывали на "бумажку", в обмен на кругленькую сумму - это позволяло закрыть брешь в ТЭО.
Осталось досказать немного. Казгидропроект нашел единомышленников в университете: проректор по научной работе и декан биологического факультета смотрели на нашу работу косо, а в группе начались конфликты. В.П.Паршиков, ставший научным руководителем после смерти профессора Василия Николаевича Скалона, вдохновителя комплексного подхода к изучению проблем антропогенного вмешательства в природные системы, исключил из работы группы все "неудобные" вопросы, сконцентрировав исследования в тех направлениях, которые не вызывали раздражения наших "финансистов" и университета. Завершив работу над отчетом 1976 года я ушел на преподавательскую работу, а затем, в 1978 году уехал из города.
Вместо заключения.
Крапивинское водохранилище не уникум. Оно закономерное следствие узко инженерного подхода к природе и к тем системам, которые образуются в результате нашего взаимодействия с нею. Мы думаем что эти системы живут по нашим законам, а они подчиняются законам природы.
Крапивинское водохранилище - символ бессилия линейной логики рассуждающей в категориях "да" и "нет", "черное" и "белое". Некритический подход к рассмотрению химерических конструктов, порожденных такой логикой, требует покрова тайны, защиты от "непосвященных", кулуарности и круговой поруки. И если бы дело ограничивалось только водохранилищами!
Наконец, Крапивинское водохранилище свидетельство того, как легко истратить миллиард на феерический проект, но как трудно выбить рубль на серую, повседневную, трудную работу: например, по лесовосстановлению…
05.07.87
Ашхабад
Опубликовано в газете «Кузбасс» в 1987 году. Позднее статья была перепечатана в «Советской России».