Эта работа - фактически небольшой обзор сделанный специально для Съезда сведущих людей, организованного во Владивостоке (2001 год).
Эти материалы еще висят в Сети.
Смешно сказать - практически все, что обобщено в этой статье, написано до 1998 года, но актуально и сегодня, хотя прошло более 10 лет.
Обсуждаются принципиально важные, на взгляд автора, аспекты влияния рыночной реформы в России на региональную политику и стратегию природопользования. На нескольких проблемах, характерных для Южной Сибири и Алтайского края автор показывает, что идея рынка (конкуренция в условиях ограниченных ресурсов) не противоречит идее эффективного и экологоприемлемого развития.
Фундаментальная задача России - в кратчайшее время повысить эффективность использования материальных и энергетических ресурсов, обеспечить экономический рост - может быть достигнута только в условиях рыночной экономики, когда вступят в действие ее важнейшие рычаги: конкуренция и отбор наиболее эффективных.
Задача дня сегодняшнего: приватизация экономической сферы и переход к приватизации природных ресурсов. Эти принципиальные сдвиги должны осуществляться синхронно, чтобы экономический рост шел адекватно способности общества регулировать действия субъектов природопользования. Задача сложная как в политическом, так и в правовом смысле – недостаточно знаний о том, какие действия адекватны сегодняшней ситуации, существует серьезная оппозиция в обществе и в среде лиц, принимающих решения, нужно учесть опыт и ошибки других стран.
Задача стоит и в научном аспекте: перед нами стоит уникальная, еще никем не решенная проблема придания правового и экономического статуса важнейшему фактору выживания вида Homo Sapiens на нашей планете: качеству окружающей среды, важнейшим критерием которого является структурная и биологическая сложность (разнообразие) биосферы.
Речь идет о том, что ответственность за состояние ресурсов должна быть возложена на тех, кто их использует, а за государством должны остаться функции мониторинга (скрининга) окружающей среды и контроля природопользования. Частный пользователь должен вполне зависеть от собственных действий и полностью за них отвечать как в экономическом, так и правовом аспекте. Но для этого права собственника должны быть жестко защищены. “Мало дает частная собственность, которую можно конфисковать, какими бы благими целями это не оправдывалось”.[1]
Эта задача не может быть решена “в лоб”: как любой ресурс экологическое качество среды, начинает цениться только тогда, когда осознается потребность в нем (полезность) и возникает цена, способная конкурировать с ценами других ресурсов (полезностей). Необходимы адекватные изменения в обществе, а для их инициации и поддержания необходимы изменения в системе образования, высшей школы, новые исследования и опережающие правовые решения.
Отсюда: вопросы поддержки экологической науки, образования и права выходят на первый план среди государственного спектра задач.
В экономической науке стран, основанных на рыночной экономике, проблема полезности и роли конкуренции и рынка, при переключении с ресурса на ресурс по мере их исчерпания, далеко не нова и восходит к Адаму Смиту и Джону А. Гобсону, Карлу Менгеру и Фридриху фон Визеру. В новейшее время, но уже применительно к проблемам жизнеобеспечения человечества, этот вопрос неоднократно поднимался такими авторитетами как Василий Леонтьев и Ян Тинберген и сейчас интенсивно разрабатывается в рамках “экономики окружающей среды” и синонимичных ей направлений. В России преемственность правовой и экономической научной мысли была резко прервана в начале века и вплоть до конца восьмидесятых годов вопрос о рыночной оценке природных ресурсов имеющих непроизводственную полезность не ставился вообще.
Более того, враждебное отношение господствующей части авторитетных ученых, особенно старшего поколения советской экономической школы, к собственности на землю и связанным с ней аспектам экономической теории до настоящего времени служит мощным тормозом эволюции нашей экономической науки и залогом ее решительного отставания от происходящих в стране событий.
Такое отставание смертельно опасно. Фактически оно обрекает нас на бездумное и безвольное повторение трагических ошибок Пыльной чаши и Амазонии, поскольку полагаться на пресловутое “общественное экологическое сознание” мы не можем. Слишком велик тот временной лаг, который лежит между осознанием катастрофичности феномена “безумного пахаря” и началом действий по его обузданию и обучению.
Преобразования политического и экономического плана, переживаемые Россией, не могли не сказаться на политике в области природопользования. Тенденции, наблюдаемые нами, противоречивы и разнообразны, но могут быть генерализованы следующим образом:
· растет и будет только увеличиваться правовая и экономическая самостоятельность хозяйствующих субъектов (субъектов природопользования) и, параллельно, будет расти степень их ответственности за свои действия;
· снижается и будет снижаться роль государства в регулировании экономических процессов “из единого центра”; бюджетные расходы федерального центра на эти цели будут относительно снижаться, расходы субъектов федерации - относительно возрастать до пределов, диктуемых политической и экономической целесообразностью;
· растет и будет расти впредь роль регионов (субъектов Российской Федерации) в управлении ресурсным потенциалом России. На региональном уровне будет формироваться наибольшая масса (по аналогии с законодательством стран с федеративным устройством - до 9/10 всего объема) законодательных актов, регулирующих отношения по природопользованию;
· роль федерального центра будет смещаться в сторону формирования, задания и поддержания принципиальных ограничений, общих стандартов, критериев и требований, отражающих точку зрения Законодателя и Правительства на эффективную государственную стратегию и политику страны, выраженных прежде всего в правовой (нормативной) форме (в рамках “права окружающей среды”, под которым мы будем понимать совокупность правовых актов обеспечивающих стратегические интересы населения в обеспечении полноценной и разнообразной среды жизни);
· на регионы ляжет основная часть расходов по регулированию природопользования и затраты, связанные с решением оперативных вопросов природоохранного плана. Федеральный центр и финансовые институты резервного характера разных форм собственности (например, страховые компании и фонды, фонды развития, трастовые механизмы, защищающие аборигенные этносы и отдельные объекты с особым режимом природопользования, целевые фонды разного назначения) возьмут на себя демпфирование крайних ситуаций в природопользовании (техногенные экологические катастрофы, природные бедствия) и, частично, финансовое обеспечение проектов стратегического характера, включая сюда долгосрочную (академическую, фундаментальную) исследовательскую и образовательную деятельность.
Экономический рост для России и регионов, ее составляющих – сейчас и на среднесрочную (10-15 лет) перспективу - категорический императив. Экономический рост необходим по многим широко известным причинам, и едва ли не главная – в том, что бедное государство разрушает имеющихся у него природных ресурсов больше, а получает от них меньше, чем богатое. Но не менее категорична необходимость экологизации развития России и, в значительной мере, снижения уже имеющейся нагрузки на природные системы. Нельзя ли найти в этом внешне противоречивом положении конструктивное начало?
Да, можно. Это осуществление экономического роста исключительно экологически приемлемыми средствами. Тенденции мирового экономического процесса указывают на высокую эффективность капиталовложений в экологизацию технологий; производство высококачественной экологичной техники и технологий, экологически чистой продукции. Этот фактор делает “экологичную” стратегию развития привлекательной и перспективной сферой для капиталовложений. Но следует принять во внимание, что подобные результаты наблюдаются только в высокоразвитых рыночных системах, в условиях интенсивной конкуренции и элиминации производителей не отвечающих условиям рынка.
Будучи принята в качестве части государственной (региональной) стратегии развития, в качестве одного из важнейших ее условий, эта задача (и одновременно - цель) станет критерием для отбора программ и проектов, инструментов и механизмов развития. Но надо ясно отдавать себе отчет в том, что, будучи реально поставлена и оснащена инструментами ее исполнения (соответствующее законодательство, нормативы, полномочия для контролирующих органов, адекватное давление на предпринимателей), экологизация станет серьезным тормозом темпов развития страны, по крайней мере на первых этапах адаптации к ней хозяйствующих субъектов. Это не только неизбежное расходование значительных средств на реализацию всех установлений: рост текущих расходов на деятельность институтов власти, затраты на реорганизацию производства и приобретение новых технологий, но и косвенные расходы, выражающиеся в основном в росте стоимости транзакций (это явление аналогично езде на автомобиле с включенными тормозами). Все это так или иначе войдет в цену продукции и сделает ее на длительное время неконкурентоспособной по отношению к продукции зарубежных производителей. Иными словами, расплачиваться придется потребителю и он сделает выбор не в пользу отечественной продукции.
Отсюда ясно, что попытка жестко (как это иногда предлагают экстремисты от экологии) сменить курс развития нереалистична и просто опасна. Необходима политика “мягкого вытеснения” неэффективно хозяйствующих субъектов, устаревших производств, опасных технологий, некомпетентных руководителей.
И здесь у России огромное преимущество, даваемое Историей один раз: мы знаем в принципе что и как надо делать и, начиная рыночное развитие практически с чистого листа, имеем в виду лучшие образцы “расширенного экономического порядка” (Хайек, 1992), прошедшего через горнило экологического кризиса и получившего иммунитет к самым опасным его проявлениям.
Вряд ли могут оправдаться надежды сторонников “государственного попечения” экономики на то, что созданием очередных структур (как водится - “центральных”, “единых и сильных”) можно решить эту проблему. Решить проблемы сохранения природной среды, не имея сильных рычагов влияния на экономическое и политическое поведение субъектов права, невозможно. Рыночная экономика и демократическая организация общества дают нам такие рычаги - надо только научиться ими пользоваться.
Рассматриваемый нами круг проблем может быть решен только при наличии определенных условий, а именно:
· тесной связи между производителем, землей и другими ресурсами, которые он эксплуатирует, т. е. при наличии выраженного и ответственного субъекта права собственности на объект природопользования;
· механизма сравнения эффективности функционирования субъектов природопользования и признания в качестве основы такового открытой экономической конкуренции (рынок труда, земли, товаров);
· специально уполномоченных государством лиц и структур, способных квалифицированно оценить совокупное действие субъектов природопользования на биосферу (или на конкретный ее участок, скажем в рамках страны, края, района); имеющих на вооружении стратегию достижения поставленных Законодателем целей и обладающих механизмами эффективного управления природопользованием в рамках этой стратегии.
Как представляется автору, необходима программа преобразования природопользования в регионе. Она должна складываться из трех крупных блоков:
· создание (или, если это решение должно быть принято на более высоком иерархическом уровне - инициация) необходимых политических и правовых условий для работы независимых, свободных и компетентных производителей, коммерсантов и специалистов. Сюда входит не только конституирование условий производства и обмена произведенной продукцией, но и система широкого оповещения, разъяснения и обучения населения правилам новой для них экономической жизни. В частности, это будет относиться к проблемам природопользования: все основные положения, регулирующие природопользование и его ограничивающие, должны быть широко разъяснены;
· создание гибкого, быстро адаптирующегося к изменениям в экономической жизни механизма управления, включающего действующие в общем русле специально уполномоченные органы, а также фискальные службы, банки с высокой долей государственного влияния и др., основанного на тонкой игре “поощрений” и “наказаний”: налоги, ссуды и кредиты, поощрительные индивидуальные льготы и др., весьма эффективные в рамках стабильного экономического процесса;
· разработка, принятие и реализация стратегии природопользования, опирающейся на новейшие научные представления о формах, средствах и методах рационального природопользования в конкретных природных условиях. Ключевым элементом стратегии должны стать представления о целях (идеалах) которых следует достичь, сроках и этапах решения основных задач, а также об основных совокупностях (последовательностях) действий (программах) выполняемых в системном единстве.
Наиболее важны две программы, составляющие основу стратегии:
· инициация, координация и поддержание наиболее оптимальных производств, экологичных для рассматриваемой зоны;
· реконвалесцентная программа: система согласованных мер по поэтапному восстановлению нарушенных природных систем и плодородия земель (фито-, лесомелиорация, защита природных систем от деградации, внедрение биоземледелия и экологичных технологий, научные и научно-практические исследования и др.)
Для обеспечения эффективности развития такого сложного социального, экономического и природного объекта как современный регион (рассматриваемый в административных, или в экономико-географических границах - не принципиально) необходимы опережающие научные исследования фундаментального и прикладного (в том числе и кадастрового) плана, мониторинг природной среды и контроль природопользования.
Но еще больше необходимы добровольные ограничения этического характера, принимаемые на себя коммерсантами, финансистами - держателями свободных капиталов, предпринимателями, капиталом которых являются знания, труд и земля с размещенными на ней и в ней природными ресурсами. Достичь такого консенсуса невероятно сложно и, по всей видимости, его формирование займет не один десяток лет.
Сейчас, в специфических условиях переходного периода и после, в рыночной экономике, расчеты на решающую роль федерального центра в проведении единой и эффективной государственной стратегии природопользования ошибочны и более того: все более ясными становятся признаки грубого давления со стороны лоббирующих групп естественных монополий, крупного капитала и высшего эшелона “номенклатурного истеблишмента” на федерального Законодателя, Правительство, региональные законодательные собрания и Администрации в пользу решений, ущемляющих долгосрочные интересы российских граждан.
Еще меньше надежд на то, что в будущем, по мере формирования рыночного механизма, произойдет возврат к не оправдавшим себя методам “командной экономики”. Осуществление государственной стратегии в сфере природопользования, защиты окружающей природной среды и, в частности, в решении проблем сохранения биоразнообразия, может происходить прежде всего и в основном правовыми и политическими средствами под непрерывным давлением общественности и специалистов.
Но чтобы этот механизм эффективно функционировал, России недостает ключевых рычагов социального и государственного регулирования, обеспечивающих режим равновесия сил в условиях “расширенного экономического порядка”.
Перечислим, с нашей точки зрения, самые главные из них:
· собственность на ресурсы. Мировой опыт позволяет утверждать, что без частной собственности на землю, без развитого рынка земли, без конкурентной среды, отбирающей наиболее эффективного собственника из многих и по многим параметрам (например, по соответствию его поведения нормам права окружающей среды) не может возникнуть важнейший рычаг управления действиями собственника: экономический. Пока земля не воспринимается как капитал, неотъемлемой составной частью цены которого является экологическое качество, оцененное рынком и выраженное в денежной форме; пока собственник земли не ощущает прямо и непосредственно влияния экологического качества земли на цену земли на рынке, до тех пор мы не можем рассчитывать на рациональное экономическое поведение субъекта природопользования;
· развитый рынок и высококонкурентная среда. К сожалению, слишком часто можно слышать тезис о необходимости “защитить от разграбления” природные богатства России посредством силовых действий (“закрытие границ”, таможенные пошлины, запреты на вывоз и другие формы тотального контроля). Но действительной заботой о ресурсах страны будет только их разумная эксплуатация, справедливая оценка и действенная конкуренция между пользователями. Ресурс, не имеющий цены внутри, но имеющий ее вне страны, не может быть сохранен силами правопорядка. В этом нас убеждает история природопользования в СССР, полная горчайших ошибок и потерь. Рыночные отношения и конкуренция являются основой новых для нас экономических методов влияния на производителя. Предприниматель, нарушивший законодательный акт в области природопользования или защиты окружающей среды, либо санитарную норму, определяющую качество производимой им продукции, должен быть поставлен в невыгодное положение: на него должны быть обращены штрафные санкции (либо органами инспекции, либо потребителем, через суд), он обязан нести издержки, отзывая продукцию или покрывая ущерб и, наконец, предприниматель получит дурную рекламу, что безусловно скажется на сбыте продукции. Так, к примеру, стало обычным, что сегодня американский или западноевропейский потребитель добровольно отказывается от приобретения вполне качественной продукции, относительно которой известно, что она произведена с экологическими нарушениями. Такой массовый бойкот может служить самым эффективным средством управления действиями природопользователей;
· эффективное действие судов всех инстанций. Наши суды, при очень низкой “экологической” культуре судей, адвокатов, следователей, все еще сохраняют тенденцию наказательности, занимая позицию карательного органа. Между тем в цивилизованном обществе суд - основное место, где тяжущиеся стороны могут объективно взвесить свои аргументы на основе права и здравого смысла, где аргументы квалифицированных специалистов и ученых, знающих специфику местных условий, могут быть услышаны и применены в правовом процессе (например, в судебном процессе могут быть применены и усовершенствованы региональные нормы права, защищающие те или иные виды, сообщества или ландшафты, памятники природы, в то время как провести такие решения через Законодательное собрание региона далеко не просто);
· настойчиво проводимая государственная политика повышения квалификации лиц, принимающих решения, а также производителей, работающих в критически важных областях и со сверхсложными системами (например, с крупными природными объектами);
· эффективные средства массовой пропаганды и информации населения. Можно предположить, что такими средствами могли бы стать в первую очередь независимые вузовские газеты и сборники трудов, издания экологических союзов и научных обществ, региональная массовая пресса, но это будет возможно только при основательной поддержке федерального Законодателя. Представляется, что это одно из стратегических направлений обеспечения государственной стратегии природопользования и защиты природы, дающее в руки общественности политические инструменты влияния на властную элиту;
· широкое право и возможность доступа населения к информации имеющей принципиальное значение для здоровья населения и его благополучия и безопасности. Реализовать это право можно в основном через средства массовой информации и, в отдельных случая, через суд (в делах о возмещении ущербов, в спорных случаях не решаемых средствами экологической экспертизы и т. п.).
Необходимыми условиями возникновения такого фактора как экологическое качество, в виде составной части цены земли, являются: наличие современного рынка, находящейся в частной собственности земли и развернутое законодательство, предусматривающее, в частности, детальный (заметим - весьма дорогостоящий!) Кадастр земель.
Но можно ли при обязательной интенсификации производства (без которого невозможен экономический рост) рассчитывать, например, на спасение участков заповедной природы?
Безусловно и в пользу этого утверждения говорят следующие соображения:
· рынок продовольствия в Северной Азии весьма насыщен, мировые цены на продовольствие имеют тенденцию к относительному снижению. Россия оказалась в условиях острой конкуренции, вынуждающей к резкому снижению издержек и повышению производительности труда в сельском хозяйстве;
· производительность труда и эффективность использования земель в российском сельском хозяйстве в несколько раз, даже на порядок ниже мировых примеров в сходных агроклиматических зонах, следовательно имеется значительный резерв роста производительности, в том числе с высвобождением земель;
· происходит быстрая (но, пока нет эффективного рынка земли - уродливая) реструктуризация сельского хозяйства. Формируется новое зонирование производства, складываются новые экономические связи;
· сельское хозяйство “сбрасывает излишки”: высвобождаются излишне занятые работники (по экспертной оценке, если успешно пойдет земельная реформа, до 90-95% от ныне занятых) и непродуктивно занятые земли. Процесс идет в направлении роста интенсивности использования наиболее качественных и продуктивных угодий, в то время как забрасываются и запустевают ранее “планово” освоенные сравнительно менее продуктивные земли;
· формируются участки и массивы заброшенных земель, часто прилегающие к природным объектам, нуждающимся в охране.
Все эти факторы, взятые вместе, создают интересные возможности для перераспределения нагрузки между регионами России и внутри самих регионов – между отдельными природными зонами и участками. При продуманном подходе мы сможем последовательно воплотить в жизнь рекомендации В. В. Докучаева о гармоничном соотношении “лес – луг – пашня” и, с одной стороны, повысить продуктивность сельского хозяйства, а с другой - вывести из под давления теряющие плодородие участки и участки имеющие высокую биосферную и научную ценность (к примеру, немногочисленные участки сохранившихся ковыльных степей).
Как один из вариантов реализации такого подхода можно предложить создание Фонда резервных и охраняемых земель, в который решением Законодателя могут переводиться (и, в том числе, с выкупом у владельцев) участки нуждающиеся в охране и особом режиме природопользования. Подобное депо земель (вполне возможно, находящееся в конкурсном управлении частных лиц) будет иметь вполне конкретное экономическое значение, поскольку эти земли можно будет сдавать в аренду (с известными ограничениями на пользование) хозяйствующим субъектам для целей не противоречащих их режиму (рекреация, охотничье хозяйство, научные цели, ограниченный выпас, побочные пользования типа разведения лекарственных трав в условиях приближенных к естественным).
В этом Фонде могут быть выделены различные категории земель, среди которых, кроме прочих:
· потенциально селитебные (участки продаваемые в частную собственность по ценам рынка),
· потенциально производственные (после восстановления качества или при возникновении дефицита продуктивных земель поступающие в обращение), составляющие основную доходную статью Фонда, и
· заповедные (категория земель не предназначенных для продажи и какого либо использования, кроме научного).
Таким образом мы предлагаем создание нового для России института отражающего сочетание государственной и частной собственности на землю: государственное регулирование движения земель и частная инициатива доверенного управляющего. Доходы от деятельности Фонда будут основным источником средств на природоохранные и восстановительные мероприятия, в том числе и по сохранению под эгидой Фонда тех немногих участков ландшафтов, где сохранились климаксные сообщества или отдельные охраняемые виды.
Итак, все сказанное выше позволяет утверждать, что в определение понятия “развитие” должны быть введены количественные и качественные характеристики самого развития как процесса, соотнесенные со свойствами окружающей объект среды и будущими возможными состояниями развивающегося объекта. Это значит, что рассматривая процесс развития как временную протяженность, мы должны сопоставить направление и свойства развития как со свойствами и направлениями развития других, окружающих его систем, так и со свойствами и характером самого объекта, чтобы избежать возникновения противоречий.
Например, между экологическим оптимумом для организменной составляющей объекта развития и сложившимися фактически условиями в результате непродуманных действий.
Отсюда: необходимо рассматривать две важнейшие характеристики развития, имеющие безусловно, принципиальное значение: эволюционноприемлемость и экологоприемлемость выбранного (или исследуемого, прогнозируемого) типа развития.
К инструментам развития - социальным, экономическим, производственным, посредством которых планируется осуществлять общественное развитие (воздействовать на него, в общем смысле совершать целенаправленную работу) - должны быть применены критерии эволюционно- и экологоприемлемости.
Представляется, что эти характеристики могут рассматриваться в качестве принципов - так мы будем их дальше именовать.
Эти два принципа глубоко взаимосвязаны и дополняют друг друга, но разно ориентированы. Если уподобить их с некоторой натяжкой, векторам, то один будет ориентирован в будущее, обозначая направление развития и динамику его характеристик во времени, а второй - в пространство, обозначая взаимодействие развивающегося объекта (характерных черт выбранного типа развития) с окружающей средой, т. е. другими объектами, обладающими сложными характеристиками развития.
Первый принцип отражает причинно-следственные связи в процессе развития и факторы, его обуславливающие (элиминирующие, стимулирующие, нейтральные), второй - связи с системами окружающей среды, от биотических, являющихся основой и условием человеческого существования, до антропогенных производных - артефактов, возникающих как следствие социализации природы и нецелесообразного преобразования природного вещества (например, загрязнение среды веществами, ранее в природе не встречавшимися).
Тогда, в первом приближении, принцип эволюционноприемлемости может быть определен как отсутствие принципиальных, антагонистических противоречий между исследуемым типом развития объекта (целями, формами, средствами и механизмами развития: региона, или человеческого общества - этноса, или определенного типа производства, отрасли, формы хозяйства), с одной стороны, и биологическими основами эволюции человека, как вида, с другой.
Это прежде всего организменные свойства и потребности человека в процессе эволюции. Понятно, что уже сейчас могут быть выделены и подвергаться обсуждению такие, далеко не благоприятствующие биологической эволюции Homo Sapiens факторы современной нам цивилизации, как производство и поступление в окружающую среду канцерогенных, тератогенных, мутагенных веществ, радиоактивных долгоживущих изотопов; варварские методы ведения хозяйства, подрезающие в корне возможность долговременного пользования возобновимыми ресурсами или значительно осложняющие их использование и мн. др. Таким образом, это понятие охватывает как общечеловеческие, типические черты биологии, генетики и физиологии человека как вида, так и специфические генетические и физиологические особенности отдельных, особенно так или иначе изолированных, человеческих популяций.
Непосредственное использование этого понятия (и критерия) в процессе контроля природопользования, в производстве или планировании предпринимательской деятельности будет весьма затруднительно.
Следовательно, применение принципа эволюционноприемлемости должно быть опосредовано прежде всего исследовательскими силами институтов, высших учебных заведений, частных исследовательских фирм и специалистов.
Экологоприемлемость может быть определена как отсутствие принципиальных, антагонистических противоречий между развитием общества и его природным окружением - экологическими системами и отдельными видами живых организмов.
Реализовать этот принцип еще сложнее, чем первый, уже в силу того, что изученность биологии человека выше, представление о его генетическом механизме и патологиях накоплено значительно более точное, чем о наших соседях по планете. Критериями экологоприемлемости предприятия, технологии, отрасли или нового вещества, механизма, двигателя могут стать не столько предельно допустимые нормы загрязнений и сочетающиеся с ними количественные представления о реакциях и видовом составе живого вещества, подвергающегося воздействию загрязнителей, сколько более точные и глубокие оценки тонких закономерностей динамики природных систем (образующих то, что обычно характеризуется такими понятиями как “устойчивость”, “биоразнообразие” и, в конечном счете - “качество” природных систем).
Выявляются эти закономерности (обобщающие характеристики) только методами мониторинга и скрининга природных систем и факторов, интегрирующих сложные природные процессы; методами целенаправленных исследований в рамках различных научных направлений. И те и другие средства изучения весьма трудоемки, дороги, наукоемки и могут быть применены только в условиях государственной поддержки.
Рассмотрение только экономических и социальных характеристик развития, как это часто делается и зарубежными и нашими отечественными исследователями и разработчиками, попытка представить развитие как “рост” ряда показателей, которые с экономической и социальной позиции представляются основными критериями “развитости” - в лучшем случае только паллиатив, способный отодвинуть в будущее разрешение главного конфликта в природопользовании.
Мы только обозначим группу серьезнейших эколого-экономических, если угодно – эколого-геополитических проблем, стоящих перед нами на пороге третьего тысячелетия.
С пятидесятых годов нашего века под воздействием многих факторов формируется обширная область Арало-Кызылкумо-Каракумской пустыни. В ее орбиту вовлечены, кроме Арала и Приаралья - Кара-Богаз и прилегающие к нему территории (более 20 тыс. км кв.), а также Балхаш и Казахский мелкосопочник. Гигантский летний теплосток с этой области иссушающе действует на все прилегающие территории Северной Азии и, в направлении господствующих ветров, особенно на Омскую область, Алтайский край, Новосибирскую область. Механизм этой климатической машины нуждается в детальном изучении, но факты показывают - идет опустынивание: отмечается специалистами уже более 15 лет ксерофитизация растительности, зафиксировано распространение степных форм животных, отступают на север леса Южной Сибири.
Определить роль в этом процессе отдельных факторов, например, глобальных трансгрессий, выделить специфическое влияние Арало-Кызылкумо-Каракумской области - задача больше академическая, чем практическая и ждать, пока будет решено, в чем истинная причина происходящего опустынивания, нельзя. Совокупность происходящего диктует необходимость срочных мер по защите земледельческих областей, остатков горной тайги и лесов равнинной части Южной Сибири.
Особенно опасен этот процесс в сочетании с известными тенденциями в развитии сельского хозяйства юга Сибири.
Продолжает господствовать в умах ученых, специалистов, руководителей прямолинейная идея решения проблем иссушения средствами водной мелиорации. Это средство представляется наиболее простым и быстрым, невзирая даже на длинный ряд неудач и просчетов, типа Каракумского канала и стратегии ирригационного освоения долин среднеазиатских рек, Кулундинского канала в Алтайском крае и др.
Опасное развитие событий мы наблюдаем сейчас в Алтайском крае, где в условиях нарастающего опустынивания идет “приватизация” земель (наделение крестьян землей без права ее продажи и заклада приватизацией можно назвать только условно) не сопровождающаяся ни какими условиями лесовосстановления. На сегодня полезащитные полосы составляют лишь 1,6% от пашни, а в большинстве фермерских хозяйств их вообще нет. Более 4,7 млн. га подвержено водной и ветровой эрозии, часть лучших черноземов утрачена полностью, в 16 районах края, наиболее пострадавших от эрозии, утрачено до 70% гумуса и потери его продолжаются[2]). Для семиаридной зоны, где докучаевский норматив приближается к 20-25% лесопокрытой площади по отношению к площади пашни - такое положение вещей залог катастрофы. Нарастает опасность повторения пыльных бурь начала шестидесятых годов, что может перерасти в национальную катастрофу сравнимую с американской трагедией “Пыльной чаши”.
Засоление, утрата плодородия, неэффективные потери воды - все это проходит мимо внимания лиц, принимающих решения. Необходимы свободные цены на воду, показательные судебные процессы против расхитителей воды и губителей почв. Здесь необходимы значительные усилия региональных Законодателей и Администраций по созданию правовой базы учитывающей специфику Южной Сибири. Сложность фитомелиорации, трудоемкость лесовозобновления и лесозащиты земель отпугивает руководителей крупных предприятий и непосильны фермерам. Нет необходимых средств на многолетние программы создания плантаций посадочных материалов, семенных фондов трав и многолетних кустарников, плодовых культур, совокупность которых позволила бы создавать комплексные лесополосы, обладающие кроме почвозащитной, еще и конкретной экономической полезностью - к примеру, лекарственными травами, ягодами, кормами для животных. Лесополоса должна быть всесторонне выгодна фермеру, но фактически пока происходит обратное. Пока же, создание заказников, охраняющих отдельные участки ковыльной степи и других исконных ландшафтов Алтая, предельно затруднено и неэффективно просто в силу отсутствия средств на их поддержание.
Не менее опасны тенденции линейного, лобового решения проблем загрязнения методами разбавления стоков и выбросов, как в случае Крапивинского гидроузла на реке Томи. Идея ватерклозета может быть и хороша, и технически привлекательна своей радикальной простотой, но ее применение непростительно, если фановая труба заканчивается в нашей собственной квартире… Можно ли иначе воспринимать идею переноса нагрузки на Ледовитый Океан?
В основе модели рационального природопользования лежит идея саморазвития, самоорганизации и самоуправляемости систем, опирающихся на производительные силы и функциональные особенности природных систем в процессе их использования, целевой функцией системы природопользования является устойчивое развитие региона, сохранение биосферного потенциала и качества среды.
Один из важнейших постулатов рационального природопользования, прямо вытекающий из идеи равноправия (принцип Робеспьера: “свобода одного кончается там, где начинается свобода другого”) может быть сформулирован так: каждая человеческая общность имеет право на определенное качество жизни, на территорию и ресурсы на ней размещенные, в том числе и в тех случаях, когда на эти земли, ресурсы и условия распространяются права частной собственности.
Отсюда следует, что субъекты природопользования обязаны действовать в интересах всей общности, которой они принадлежат. При всей кажущейся простоте и понятности принципа он тем не менее, является камнем преткновения для правовых систем регулирующих природопользование - и почти не имеет значения, в какого типа экономике осуществляется регулирование.
Американская правовая практика демонстрирует высочайшую сложность проблем согласования интересов отдельных субъектов природопользования как с фиксированными нормами права в целом (экологическая преступность), так и с интересами других субъектов природопользования.
Так, типичным случаем является согласование интересов субъекта желающего изменить условия (использовать ресурсный потенциал, возвести гидротехническое сооружение и т. п.) на своем участке, результатом чего может явиться прямой или косвенный ущерб участкам соседей, или всей общности. Ущерб может быть измерен ростом издержек, падением цены участка, его эстетической и экономической привлекательности. Возможны и обратные ситуации, когда цена соседних участков возрастает в результате действий отдельного субъекта природопользования.
Входя в рыночную систему отношений мы должны предвидеть роль этого принципа в формировании прежде всего юридического аппарата, всего правового корпуса обеспечивающего реализацию региональных стратегий природопользования. Этот принцип важен для осуществления фискальной политики (налоговые оценки основаны на определении “истинной рыночной стоимости” участка, другой недвижимости и могут составить серьезную проблему при определении косвенных влияний на цену участка).
Все, или почти все, рассмотренные выше аспекты преобразования сложившегося механизма природопользования, входят составной частью в отраслевые стратегии развития. Исключительный интерес с этой точки зрения представляет т. н. таежное природопользование. В этом виде человеческой деятельности сохранились, как в резервате, такие свойства хозяйствующего субъекта, как самостоятельность и полная опора на собственные силы, решительность и предприимчивость, коммерческая инициатива.
Но особенно интересно то, что таежное природопользование, впервые как таковое исследованное В. Н. Скалоном (публикации 1928-1968 годов), является единственным видом комплексного пользования природными ресурсами, когда субъект природопользования прямо и жестко заинтересован в сохранении высокого природного качества угодий и ресурсного потенциала тайги.
Реализация региональной стратегии использования растительного потенциала, или продукции животного происхождения, будет полезна и потому еще, что выход на мировой рынок с продукцией природопользования далеко не так прост, как это иногда представляется. Достаточно один раз допустить оплошность, например пропустить в заявленной в качестве “экологически чистой” продукции остаточные количества радионуклидов, пестицидов, биостимуляторов или антибиотиков - как мы утратим не только свои позиции на рынке, но и авторитет торговой марки.
Обостренная конкуренция, типичная для насыщенных рынков Запада, требует от производителя:
· экспресс-анализа не только экспортной продукции, но и всех ее компонентов до их включения в технологический цикл (молока, при производстве сыра, мяса, при производстве колбас, пантов и других продуктов пантового оленеводства, при производстве биопрепаратов и т. п.). Более того, необходимо регулярно проверять, как это делается за рубежом, корма для животных, почву и воду на пастбищах, условия хранения и перевозки продукции;
· представления полного сертификата на поставляемую продукцию, включающего все биохимические параметры продукта и гарантирующего его экологическую чистоту;
· соответствующего оформления и культуры поставок, учитывающей прежде всего интересы потребителя, а не монопольную волю производящего ведомства.
Все эти и многие другие вопросы лежат в области экологического контроля качества продукции и, шире, в области маркетинга. Так, к примеру, чтобы произвести сыр, который выдержит конкуренцию с исконным швейцарским, нам необходимо не только получить экологически чистую траву и сено для коров, но и соблюсти правило - животные не должны получать кормовые добавки, способные влиять на тонкий химизм молока и процесс ферментации сыра.
Значительная часть продукции природопользования требует оперативной и бережной транспортировки (к примеру, экологически чистая зелень, овощи, плоды, ягоды в свежем виде; молочные продукты; парное мясо и битая птица; живой скот и птица) и организация производства такой продукции возможна только при опоре на развитую транспортную сеть, с терпимой ценой перевозки и минимум перевалок.
Капиталовложения в развитие производства продукции таежного природопользования и экологически чистой продукции сельского хозяйства безусловно перспективны, но очень зависят от вложений в обеспечивающие производства (производство услуг и средств производства). Тем не менее, важно то, что спрос на экологически чистую (и уникальную!) продукцию и услуги растет и будет расти в отдаленной перспективе, чему способствуют:
· редкость продуктов. По мере сокращения источников продукции тайги, растущего пресса загрязнений сельхозпродукции складывается и возрастает монопольная цена на продукты с уникальными свойствами. Этот рост практически не зависит от мер, предпринимаемых мировыми производителями продуктов питания по снижению загрязнения продуктов;
· экологически чистые продукты практически не инфлируют, что делает их выгодным объектом для помещения капиталов, и обладают большим экспортным потенциалом (но требуют профессиональной и дорогостоящей рекламы);
· экологическая чистота и высокая биохимическая полноценность продуктов, произведенных в естественных природных условиях, выгодно отличает их от продукции интенсивных хозяйств Запада, использующих значительные количества удобрений, пестицидов и стимуляторов;
· временным выигрышем является и низкая цена ручного труда, применяемого при производстве продукции таежного природопользования (охота, сбор дикорастущих плодов и ягод, лекарственных трав требуют живого труда, что на Западе стоит больших денег и делает эту продукцию временно не конкурентоспособной). Россия могла бы использовать эти ножницы для завоевания рынка уникальной продукции таежного природопользования;
· растущее понимание потребителями исключительной ценности продукции с высокими потребительскими качествами (чистота, полноценность, диетические свойства, лекарственные возможности, уникальность), чему должна способствовать умная и тонкая реклама;
· новым направлением использования продукции тайги и других природных систем является выделение, очистка и адаптация отдельных действующих начал, находящих применение в медицине, диетологии, биотехнологии. Это могут быть фитонциды, лекарственные вещества, яды, другие действующие начала и их комплексы, лекарственные оздоровительные чаи, настои и бальзамы, напитки и т. п. - известно не менее 200 наименований только в фармации. Высокочистые действующие начала и фракции могут стоить на три порядка больше, чем исходное сырье для их производства.
В заключение рассмотрим модель органически, на наш взгляд, сочетающую неоспоримый потенциал отечественной науки и высшей школы с рассмотренными нами проблемами.
Предлагается совместить известный со времен Т. Джефферсона механизм поддержания деятельности университета и его инфраструктуры, обеспечивающей учебный процесс, с ответственным попечением квалифицированных специалистов университета о территориях и участках (например, микрозаповедники, памятники природы, истории и архитектуры), нуждающихся в особом режиме природопользования.
Смысл этого действия заключается в том, что общество, в лице его выборных представителей, глубоко понимающих особую роль высшего образования в жизни самого общества, обладающих властными полномочиями, наделяет университет, вдобавок к принадлежащей ему капитальной недвижимости, земельной собственностью достаточной для покрытия основных его нужд. Часть этой собственности должны составлять земли, как предложено выше, находящиеся в попечении Фонда резервных и охраняемых земель. Контроль природопользования (соответствие закону и условиям пользования) остается за государственными специально уполномоченными органами.
Экономическое значение этого действия понятно: этим актом общество признает роль высшего учебного заведения в своей истории и будущем, доверяет ему и заботится о нем самым существенным образом, передавая ему часть самого ценного, что у него есть - земли. Цена земли растет всегда, по причинам как экономического так и демографического характера, а стало быть и земельная собственность - капитал университета - будет также расти в цене. Обычно такой дар дается в вечное пользование и не облагается ни какими сборами, пошлинами и налогами. Естественно на управление недвижимостью надо иметь права - для этого у университетов существуют соответствующие полномочия, а их исполнение контролируют попечительские советы, в которые входят самые авторитетные и уважаемые лица города, а также специалисты по управлению недвижимостью, если университет может (имеет право) отчуждать имеющиеся в его распоряжении земли во временное пользование других лиц. Земли университету должны быть выделены как в городе, так и в сельской местности (например, для подсобных хозяйств, спортивных лагерей и пр.), но в количествах значительно больших, чем нужно для покрытия сегодняшних потребностей. Вот эта то лихва и станет прямым источником доходов обеспечивающих интенсивное развитие университета.
Таким образом высшее учебное заведение становится своеобразным лендлордом и получает земельную ренту вместо государства. Другой источник дохода - это налоговое освобождение, которого надо добиться на федеральном и региональном уровнях, и которое сделает университет исключительно выгодной сферой капиталовложений. Конечно, владение и, соответственно, управление землей налагает многие далеко не научного свойства обязанности на ректорат и вынуждает его завести собственные экономические службы, или что разумнее, поручить это дело за скромный процент профессиональной компании по управлению недвижимостью (трастовой).
Конечно, как это и должно быть, Законодатель оговаривает возможные формы распоряжения недвижимостью. Он запрещает или разрешает сдачу в аренду тех или иных ее частей, налагает ограничения на пользование собственностью (например, может запретить устроение на землях университета публичных домов, игорных и пивных заведений), оговаривает обременения и сервитуты (например, обуславливает право прохода по землям университета местных жителей, выпас скота, сбор грибов и ягод жителями прилегающего поселка и пр.). На университет ложится также забота о разработке и поддержании режимов природопользования на землях используемых в просветительских, научных и учебных целях.
Нам представляется неизбежным объединение университетов и исследовательских институтов в высоко связную систему “исследование-обучение-практика” (имеются в виду не только технологические центры), что автоматически влечет за собой идею постепенного превращения университетов в региональные “фабрики мысли” и, как уже подсказывает логика происходящего, на эти центры ляжет основная тяжесть сохранения экологического качества среды жизни.
Синтез усилий государства и университетов в решении острейших проблем заповедников, заказников, микрозаповедников и памятников природы уже сегодня обретает реальные черты. Это видно на примере двух хорошо известных автору университетов - Алтайского и Кемеровского, в орбиту которых так или иначе вовлечены все без исключения территории с особым режимом природопользования. Было бы справедливо, если бы университеты, уже выполняющие огромную роль в поддержании качества природной среды, получили право извлекать из своей деятельности эквивалентные доходы.
Среда, 4 февраля 1998 года
Публикуется в авторской редакции, с сохранением орфографии и пунктуации.
На эту тему см. также:
Скалон А.В. Государство, рыночная реформа и биоразнообразие: крутой поворот в политике природопользования. // В сб. Проблемы сохранения биологического разнообразия Южной Сибири. 1 межрегиональная научно-практическая конференция 19-22 мая 1997 г. Кемерово, 1997. С. 8-10
Скалон А.В. Проблема устойчивого развития: поможет ли рынок сохранить биоразнообразие? // В сб. Экология и экономика: региональные проблемы перехода к устойчивому развитию. Взгляд в XXI век. Т. 2. Доклады. Кемерово, 1997. С. 186-188
Скалон А.В. Нищета богачей, или чьих рук дело спасения утопающих? // Россия Азиатская, Октябрь 1998 года. Барнаул, 1998. С. 16-22.
Скалон А.В. Прогрессирующее опустынивание – проблема всей Южной Сибири. // В сб.: Проблемы устойчивого развития общества и эволюция жизненных сил населения Сибири на рубеже 20-21 вв., Барнаул, 1998. С. 78-82
Скалон А.В. Среды: ориентиры устойчивого развития. // В сб. Экологические проблемы угледобывающей отрасли в регионе при переходе к устойчивому развитию. Труды междунар. научно-пр. конф., т.2, Кемерово, 1998. С. 109-115
Скалон А.В. Принц или нищий. // Агрорынок. Журнал для фермеров. Август 1999 года, № 1 - 2
Скалон А.В. Проблемы развития и рациональное экономическое поведение. // Современные проблемы географии и природопользования. Вып. № 1. Барнаул: Изд. Алт. ун-та, 1999. С. 19-50
[1]) Смит Ф.Л. Рыночная экология: использование частной собственности для защиты окружающей среды // Экономика и математические методы.- 1992. Т. 28, вып. 1.- с. 29-39.
[2]) Состояние окружающей природной среды Алтайского края. Барнаул, 1997. 108 с., стр. 32-33