Умеем ли мы извлекать уроки из собственной истории?
Каждый слышит лишь то, что понимает.
Тит Макций Плавт
Я не верю в коллективную мудрость невежественных индивидов.
Томас Карлейль
Мне не хотелось бы заслужить упрек в "легкости мысли необыкновенной", а потому в начале своего очерка обинуюсь - я не ставлю перед собой задачу осмысления всей российской истории, да, признаться, как человек из глубины советской эпохи, современную мне официальную историю недолюбливаю, заслуженно подозревая ее в сервильности и обыкновенной нечестности. Нет, задача моя много скромнее - я хочу попытаться поставить некоторые вопросы так, как они звучали в полемиках со моими одногодками и гораздо более старшими и опытными коллегами. Это вопросы на которые невольно ищет ответ образованный русский человек. Сознаюсь сразу - одной из побудительных причин к написанию этого очерка стал давний спор со Львом Николаевичем Гумилевым, в котором я не просто с ним не согласился, но даже сохранил в душе некоторую досаду проигравшего, но не убежденного.
Атомизация (разрозненность, внутренняя противоречивость, слабохарактерность) русского этноса - это коренное свойство русского характера, позволившее нам впитать и растворить в себе и татаро-монгол, и чудь, и варягов - утверждал он, более того, это свойство навело на Россию и большевистскую заразу. Чтобы населить эти огромные пространства, говорил Гумилев, нужна была сила не лидера, а массы. Индивидуализм не мог вызреть и сформироваться как положительный способ поведения. Этим же мотивировал он и общинность социальной организации, и общинный способ построения простого труда (артельность). Я возражал, но не слишком уверенно, скорее интуитивно, чем аргументированно. Было нечто унизительное в этой растительно-плесенной пассивной приспособительности, мало эстетичное, что то от амебы или ламинарии, в лучшем случае.
Сейчас, спустя почти двадцать лет после той беседы, я все больше начинаю склоняться к мысли что Гумилев был не так уж и неправ. Откуда, например, взяться сильному волевому характеру предпринимателя, как выковаться? Ведь только целенаправленный отбор в условиях высокой конкуренции создает породу деловых лидеров! И только напряженная экономическая жизнь закаляет делового человека, вынося за скобки прекрасных душой, но ленивых Обломовых. А что имеем мы в своей истории? Какие обстоятельства нас отбирали? Какие силы “прицеливались”, растя русский народ?
Очень важен этот вопрос сейчас, когда мы снова на крутом повороте, если не употреблять избитое - на лезвии ножа. Кто и как нас отбирает? Что за силы куют национальный характер?
Страна у нас богата,
Порядка только нет.
гр. А.К.Толстой
Несколько основных факторов, несколько действующих сил можно выделить в истории России. Первый из них – это колоссальный ресурсный потенциал страны, который неоспоримо был огромным и все еще остается самым большим в мире на сегодняшний день, и он составил фундамент всей истории Государства Российского.
Второй неоспоримый момент – это огромные размеры страны, разнообразие территории и геополитическое положение ее между Востоком и Западом. Это настолько исхоженная тема, что я лишь выражу свою позицию: особое положение России обрекало ее на неизбежную логику расширения границ (здесь особая тема для разговора, но в основе этой логики был естественный инстинкт самосохранения, осуждать который столь же странно, сколько сетовать на то, что вода заполняет весь отведенный ей объем), устанавливая для нее совершенно особенную роль и культурного моста, и живого щита, и межцивилизационного фильтра, что в свою очередь вызвало синтез на ее пространствах особой "двуглавой" культуры. Здесь я пока ставлю точку с запятой.
Третий фактор, существенно важный для нас, третье условие развития – это многонациональность, полиэтничность. И само возникновение Руси, как слияния множества народов и племен, и история становления ее, полная нашествий и поглощений тому много способствовали. Но особенно важной, думаю, следует признать особенность сложившегося в этих условиях русского характера, русского общества. И пример тому - наша Сибирь.
***
С легкой руки недоброжелателей освоение Русью, а затем Россией Сибири принято называть "колонизацией". Я не стал бы спорить с этим термином, если бы за ним не стоял навязчивый политический контекст: обязательное сравнение с европейскими колонизаторами, чьи подвиги на ниве усмирения "диких народов" приводили к гибели целых цивилизаций. Более того. Кое кто из историков и сегодня еще пытается поставить России в вину "захват" Сибири и Средней Азии, имея в виду совершенно конкретные, вовсе не исторические цели.
В виду особой важности этого момента для нашей темы напомню, что за три с половиной века освоения Сибири русскими - не был уничтожен ни один этнос (исчезновение некоторых племен с культурой каменного века произошло за счет внутренней, межплеменной ассимиляции). Это нужно подчеркнуть жирной чертой, потому что в истории человечества это ситуация просто невиданная (напомню печальную судьбу славян бассейна Лабы, американских индейцев, тасманийцев, ацтеков и множества других племен и цивилизаций, уничтоженных в противостоянии европейской цивилизации). Более того, появление на гигантских просторах Сибири организованой военной силы, царской администрации и новых правил общежития привело к прекращению кровопролитных межэтнических войн, остановило уничтожение малых племен более сильными и воинственными, а в результате за эти триста лет общая численность этносов Сибири возросла более, чем в 4 раза, а покровительственная политика царской России привела к тому, что темпы прироста коренных народов были выше, чем у русских поселенцев[1]. Это вызывает невольную гордость. Другой стороной полиэтничности стал мощный, черезвычайно гибкий и восприимчивый русский язык, а с ним и русская культура, расцвет которой приходится на 19, начало 20 века. Кстати, язык может рассматриваться как один из важнейших факторов определивших историю страны, но это тема для специального исследования.
Четвертый фактор я вижу в том, что Россия веками обладала мощной милитаризованной, поневоле сложившейся, как принято говорить, мобилизационной структурой, затраты на которую постоянно только возрастали, иногда непомерно. К этому ее вынуждали и геополитическое положение, и ресурсный потенциал, на который постоянно со всех сторон покушались соседи, начиная от хазар и поляков, джунгар и Чингисхана и заканчивая современными “чингисханами” в форме, рассчитывавшими на победу мирового коммунизма или "жизненное пространство на востоке".
Совокупность всех этих черт породила уникальность истории страны. Многие историки справедливо говорят, что нет тут особой уникальности, что многие страны находились в таком положении, что большинство культур в той или иной степени полиэтничны… Не стану спорить, подчеркну лишь обстоятельство особо важное для нашего рассуждения: уникальность в том, что никогда территория таких размеров так долго не существовала без крупных внутренних конфликтов и войн, без захватов внешним врагом и крупных военных поражений. Первое и самое крупное, с далеко идущими последствиями, поражение Россия потерпела в начале XX века, приняв идеологию социализма и коммунизма. Мнения как всегда расходятся - одни считают, что это поражение; другие – что это великий опыт, который надо еще раз повторить; третьи - что мы дали исторический урок всему миру. Мое мнение - это и урок, и катастрофа.
Если попробовать очень бегло очертить путь, который мы прошли прежде чем рухнуть в революцию, то получается следующее.
Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает законы всюду, где это можно сделать безнаказанно; совершенно так же поступает правительство.
Александр Герцен
Если попробовать все богатство нашей истории, огрубив, свести к пунктиру формирования базовых структур (земля - труд - капитал - знания[2]), то картина получается довольно неожиданная.
За триста с лишним лет правления дома Романовых - россияне так и не смогли получить в собственные руки свою землю, капитализировать национальное богатство и отделить собственную судьбу от воли и судьбы властных лиц. В отличие от известных нам стран, где смена правящей элиты ощущается только по заголовкам газет, в России судьба каждого жителя висит на волоске, а прочность волоска зависит от волений очередной власти. Что же говорить о рациональном использовании земли, богатств недр или приращении накопленного прошлого труда, обычно именуемого капиталом, если у страны нет экономической инерции, если каждый раз судьба наша решается на выборах и, еще чаще, в полутьме коридоров власти?
***
С Петра I исчисляется самый тяжелый, унижающий насилием гнет крепости - и начинается череда тяжелых самодуров и фаворитов во власти. Император развел россиян на “мы” и “они”, на бар и быдло, на панов и холопов - на вольных и крепостных, но все были слепо подчинены высшему правителю. К петровским временам относят специалисты и возникновение преступного сообщества, как реактивной субкультуры (не все - многие считают что начиналось с Ивана Грозного, когда вошел в оборот воровской слэнг, основанный на секретном языке офеней - тут уж не знаю, кто прав, не могу судить).
Трагедия России, прорубившей окно в Европу самоубийственной ценой разрушения собственной культуры, случилась так неотвратимо, что многие принимали ее за данность судьбы и по сей день прославляют гений Петра - на мой взгляд, злой гений!
Великая Екатерина, сделавшая для России неоценимо много (не только завершившая все, о чем мечтал Петр, но и пошедшая много дальше, к примеру, давшая дворянам большие вольности) не смогла в главном - вопросе о земле - одолеть феодальной сплотки.
Восстание Пугачева наполнило ее страхом перед “массой”, и все ее прекрасные мысли об освобождении крестьян умерли в пыльных папках.
Из всех царивших за два века Романовых один только Павел, смелейший (или самый безрассудный?) в этой череде, решительно крутанул руль … и вылетел за борт.
Государь, цареубийством трагически начавший 19 век, Александр I, не спасовал перед Наполеоном, но увы, не удержал удар собственных придворных - отстранил всех, кто ему помогал и, начав за здравие - кончил за упокой: от указа о вольных хлебопашцах, дошел до военных городков; начав со Сперанского - кончил Аракчеевым! Чему мы удивляемся, размышляя об истоках революций, о черной волне "интеллигенщины" (Бердяев), выросшей из полуобученных мещан, когда возмутилось непоследовательностью власти даже стойкое в невзгодах дворянство? От невинного и благонамеренного “Союза благоденствия” к декабристам - путь неблизкий! Кто толкал молодых офицеров на этот путь? Кто наводнил страну бумажными деньгами, загнав ее в такие внешние долги, что отказать заимодавцам в их унизительных политических и военных требованиях стало невозможно? Не здесь ли корень проблем, который дал такие ядовитые всходы? Инфляция денег всегда вела к инфляции власти, неэффективность экономики - к попыткам лечить ее высокими налогами, а попытка силой зажать рот недовольных - только возмущала обираемых.
Думаю, при несомненном благородстве Государя, он не мог не испытывать мучительного и, увы, бесполезного стыда, и, я верю легенде - это было так в его характере, бежал от ответственности в старчество (вот истинно русский способ уходить от решения проблем!).
Николай I, по натуре человек суровый и воинственный, попытался обуздать восстающую страну и… пошел простым путем: стал наращивать число чиновников. С 15-16 тысяч в начале его правления, чиновная армия возросла до 86 тысяч. Это так похоже на день сегодняшний (сегодня в России в 2 с лишним раза больше чиновников, чем во всем бывшем СССР), что страшно делается. Введенная еще Петром I система управления страной при Николае I дала развесистые плоды воровства, коррупции, круговой поруки и наглого безделия. Чем не пища для насмешек и возмущения народа ("У приказных ворот собирался народ…" гр. А.Толстого)?
Но у него не отнять главного: при нем Сперанский завершил Свод законов Империи, Киселев положил начало реформе крестьянского положения, а Канкрин провел удачную денежную реформу.
Но Кавказская война, борьба с Польшей и честолюбивые европейские планы стоили так дорого, а страна была так слаба, что воинственный (своей ли волей?) Император кончил тем, что загнал Россию в еще большие долги (278 млн. серебром), чем его предшественник. Россия проваливалась в экономическую трясину инфляции, экономику охватывал паралич, мир перевооружался, а Николай I этого "не замечал". Дорого ему это стоило - легенда говорит что он сознательно простудился, в отчаянии не видя иного выхода, кроме смерти.
Понадобилась огромная беда Крымской войны, чтобы вразумить высшие классы, внушив им простую истину, известную еще древним римлянам: царство нищих и рабов - слабое царство. Нельзя победить, подвозя припасы на волах за тысячу верст по жидкой грязи, нельзя уцелеть, стреляя из гладкоствольных ружей, когда в тебя палят из нарезных, нельзя устоять единым воинским духом против паровых машин и телеграфа!
Александр II начал царствование с глубокого унижения - падение Севастополя, Парижский мирный договор обнажили простую истину - Россия оказалась экономически слаба, ее хозяйственная машина не выдерживала больших нагрузок, не могла противостоять более развитым соседям. И Государь Освободитель, наш добрый гений, взялся за гуж увязшего в грязи воза. Умно взялся, не спеша, без рассусоливаний, он не ставил Россию на дыбы, как некоторые его предшественники. И вытянул, да и покатил бы, но - на всякого гения довольно злодейства. Уже был написан “Катехизис революционера”, а чахоточные петербургские студенты готовили свои бомбы. Им, как это ни странно, "помогали" царские чиновники, через одного Угрюм-Бурчеевы и Пришибеевы, по своему, по "пришибеевски" боровшиеся с крамолой - атмосфера в обществе, по признанию современников, была "душная". Александр Освободитель не справился со средним слоем власти, инертным бюрократическим царством в царстве, не желавшим выпускать из рук хоть маленькую, но власть. Реформы, в том числе и едва окрепшая идея народного представительства, были обречены.
И снова ситуация удивительно похожа на сегодняшнюю, когда "представитель непредставленных"[3] Президент Путин противостоит ригидному, смертельно опасному в своем единстве властному истэблишменту…
Могучий Александр III, при всем его уме и благородстве, не удержал “тяготу земную” оставленную Реформатором, все встало. Не остановились только проблемы, противоречия, не остановился рост пропасти между людьми России - стоит только почитать “Дневник писателя” Достоевского - каким безысходным отчаянием несет с его страниц! Экономика страны пошла в одну сторону, а правящий слой - в другую. Расслоение страны стало принимать клинические формы.
Россия отдала инициативу прыщавым, малообразованным юнцам, клиническим безумцам вроде Петра Ткачева, желающим “полной свободы” детям лавочников, экзальтированным распущенным дворянкам, удравшим из под маминого надзора (Н.Лесков, “Некуда”), чтобы кинуться в холодный расчетливый разврат и растлевающие душу “умные” разговоры, разврат этот оправдывающие. Противостоял им ничтожный по размерам штат службы безопасности (помнится - не то двести, не то триста душ), стиснутый по рукам и ногам законами, правилами и собственным благородством (нашли с кем играть в благородство - над Чернышевским шпагу ломали, а надо было его над шпагой ломать!), да еще обливаемый общественным презрением Победоносцев, престарелый знаменосец обветшавшей идеи “чистого самодержавия”.
Николай II, существо прекраснодушное, но по-человечески слабое, не просто рухнул под тяготой самодержавного “гужа”, но и повлек за собой всю Державу. Он ставил всяческие (пусть мелкие, зато императорские!) палки в колеса реформам гениального Витте (до 20% годового роста валового национального продукта - такое не снилось ни Японии, ни современным “азиатским тиграм”). Он упрямо противился укреплению общественной самостоятельности (и особо - самодеятельности "регионов") и по мере сил противодействовал растущей самоорганизации экономики. Он молча позволил убить надежду России - Петра Аркадьевича Столыпина и нашел только сказать В.Н.Коковцеву - “Надеюсь Вы не будете меня заслонять!”
Какая обидная простота разгадки слабости Императора Всея Руси! Обычная человеческая слабость, простительная и монарху, и студенту, но в первом - она обязана быть компенсирована верными слугами: сильным двором и правительством. Если бы так! Болезненное тщеславие малорослого человека, острая аллергия на мужскую силу рядом, да еще слабина на женские слезы - все вместе повело к чехарде министров, слабейших чем он сам. Дошло до Горемыкина, над которым смеялась вся Россия, да и сам Горемыкин, только разводивший с жалкой улыбкой бессильными руками.
Разве могли личная храбрость и умение бегать с полной солдатской выкладкой по тридцать верст кряду заменить государственный ум, политическую гибкость и расчетливую жесткость исполнения принятого решения, необходимые перед лицом нависшей беды? К нашему горю - слабость порождает не жесткость, а жестокость. Умиление перед Иисусовым образом, молитвенный экстаз и сентиментальность легко сочетались в Государе с полным безразличием к покинутым солдатам и офицерам, ко всей стране наконец, за которую он отвечал перед Богом. Христосуясь с охранными казаками, которые его первыми и предали, он бросал на произвол судьбы миллионы россиян, сохранивших верность Государю в почти вековом рассеянии! И нет ничего удивительного в том, что теперь недоброжелательные историки лично Николаю II приписывают приказ стрелять в толпу во главе с провокатором - Гапоном. Трудно спорить, если даже само царствование символически началось с Ходынки.
Я читаю воспоминания лично знавших Государя - холодное равнодушие к разумным доводам на фоне абсолютной уверенности в своей изначальной правоте… Как это по-русски!
Николай II рухнул сам, не находя кругом опоры - как же, ведь она бы его заслоняла… Чтобы удержать бразды правления, ореола святости, окружавшего самодержавие православного Государя, оказалось недостаточно, а "низменные", но мощные, силы экономики и "соблазны" привлекательного либерализма были отвергнуты. И старая телега Империи, не желающей изменяться, развалилась с изумившей весь мир простотой и легкостью. Недаром кто-то из современников горько сказал - “Нет ничего глупее самодержавия без самодержца”.
***
Конечно, можно еще упомянуть князя Львова с Гучковым и присными - но они лишь трагикомическими фигурами цеплялись за оглобли, тянули каждый в свою сторону и сдали власть наглым большевикам легко, как падает с яблони червивое, на весу истлевшее яблоко. Их вкладом были бездарные по экономической сути попытки организовать насильственные поставки хлеба в Петроград по низким ценам, демагогические лозунги, окончательно разозлившие публику, да запреты “мешочников”, которые вздули цены на продукты и ускорили развал всего хозяйства. Временное правительство открыло дорогу инфляции, от которой все военные годы сберегало нашу страну чудо экономической реформы Витте-Столыпина: твердый рубль и законная частная собственность. Именно эти основные элементы и выдернули из экономики, как чеку из гранаты, захватившие власть социал-революционеры. Им на смену пришли коммунисты. История России прекратила течение свое.
***
Какой грустный синодик прекрасных пожеланий и замыслов, вымостивших дорогу России в большевистский ад! Какой поучительный конец петровских реформ, красивших кафтаны и бривших бороды, но не задевавших существа проблемы!
Если ты не занимаешься политикой, политика займется тобой - сказал какой то умный человек. Могу сказать ему в тон - если ты не решаешь проблем своей страны - они решают тебя.
…всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит
Матфея, 12, 25
Итак, мой ответ на вопрос “какие обстоятельства отбирали русских” горек - уже более трехсот лет отбор шел на покорность судьбе, умение слепо повиноваться, выживать и приспосабливаться, умение выплеснуть свою агрессию на безобидного соседа, а перед барином смолчать… Не лучший набор, не правда ли? Я не делаю открытие - Лев Толстой, Гончаров, Станюкович, Тургенев, Салтыков-Щедрин, Лесков - да нет русского писателя, не задевшего эту тему, говорили об этом - кто громко, кто шопотом.
Но ведь еще были и умопомрачительная работоспособность, и удивительная стойкость перед обстоятельствами, и терпение, и даровитость, и соболезнование больному и неимущему, и терпимость к инакосущему… Но, при ближайшем рассмотрении, если вдуматься, ни одно их этих свойств не противоречит положению раба, включая и дар Эзопа - острый, изворотливый язык, полный недомолвок и полутонов, свойство смеяться над собой и над бедой!
Мне могут справедливо возразить, что были и могучие, сильные люди, индивидуалисты, любившие свободу больше жизни. Известны примеры Чаадаева, Николая Тургенева, Лермонтова, Герцена - а были их сотни - чья судьба была несладкой - или за границу (даже шутили - "еду в Баден-Баден, подышать на свободе"), или в деревню (кто не помнит Грибоедовское - "…в деревню, в глушь, в Саратов"). В культурной и политической русской жизни они массово прорезались на грани веков, когда задышавшая экономика начала молодым вином рвать старые мехи. Стремительный промышленный рост, развитие транспортной сети, взлет вузовской науки - это было удивительно.
Но горели в цензурных печах "неудобные" книги (что крамольного было в "Артелях на Руси" моего прадеда В.Ю.Скалона?), закрывались издания пытавшиеся заниматься экономическим просвещением масс (внушение опасных идей экономической самостоятельности), а оскорбление черты оседлости подготавливало еврейскую молодежь к восприятию радикальных идей.
Не происходило главного - государственная власть не усваивала уроков либеральной экономики, не желала опускаться до хитростей политического баланса в условиях сдержек и противовесов, не училась управлять поощрением, а не наказанием.
***
Итогом тридцати лет реформ и успехов экономики и образования стали мировые таланты, с рабством в принципе несовместимые - Менделеев, Шаляпин, Рахманинов, Стравинский, Сикорский, Сорокин - многие тысячи талантливейших “выпускников 19 века” создали славу российской науке и культуре. Но роскошное половодье российской весны приморозила Первая мировая война, а затем большевики расплескали одним ударом по всей планете. На стенах американских вузов золотом написаны имена 350 русских ученых, чьи труды легли в основу процветания США, на Тайване и по сей день кланяются, проходя мимо домов, где живут престарелые русские учителя, положившие свой труд в основание расцвета островного Китая. Австралия, Франция, Англия, Германия … - где только не мелькают русские имена, уж переделанные на Смирнофф, а то и хлеще - но живо в Канаде золотое русское пшеничное зерно, в Австралии - отряды бойскаутов, в университетах всего мира висит таблица Менделеева, изучают экономику по Леонтьеву, а социологию по Сорокину, плачут над Достоевским, восторгаются Чеховым и Толстым, смотрят в телевизоры Зворыкина, летают в машинах Сикорского… Русская наука обогатила мир так же, как облагородила его русская культура.
Но разве менее полезны были бы родине иные, сверх этого сонма виднейших и талантливейших, “простые” граждане, миллионы успевших выскочить из под занесенного топора и растворившихся в чужих народах, унося с собой культуру, умения, традиции?
***
Что сказать о тех десятках миллионов несчастных, что попали в частый бредень террора и планомерного уничтожения? Они исчезли совершенно, не оставив после себя ни детей, ни памяти, ни своего опыта, ни отпечатка личности на окружавшем их мире. Десятки тысяч офицеров и генералов царской выучки выполнили задачу “военспецов” (75 тысяч, по расчетам историков), победили Белое движение, уничтожили Колчака. Самые беспринципные (или обезумевшие?) из них растоптали крестьянские бунты, заливая их газом, как Тухачевский, беря заложников и расстреливая деревни поголовно. Все они, за малыми исключениями были потом расстреляны (их не сажали в лагеря, боялись их умения организовываться и сражаться даже с голыми руками), оставшиеся - спровоцированы и снова расстреляны. То же было проделано с инженерами, предпринимателями, профессорами…
Россия лишилась своих научных, технических и военных кадров - стоит ли удивляться, что побеждали самые дурные и идиотские проекты, от захвата Мира (к чему готовился Сталин, но опоздал ударить), до поворота северных рек на южный склон страны и орошения черноземов соленой водой; от продвижения сельского хозяйства на Крайний Север, биотехнического "удобрения" ельников, с целью повышения "урожая" белок, и до кормления коров их собственным навозом...
***
Отбор трехсотлетнего рабства, расколовшего Россию на два, если не три разнонаправленных мира, был завершен самым мощным ударом в Истории человечества, уничтожившим почти всех, кто мог подняться над серой массой. Гигантского российского Колосса почти не надо было подталкивать - он рухнул под собственной тяжестью: нараставшее противоречие между экономической мощью и неэффективным управлением взорвало страну изнутри, но огонек к запалу поднесли наследники Бисмарка. Они, правда, не рассчитали, что "Колосс на глиняных ногах" рухнет и на Германию.
Тот кто не в состоянии служить своим согражданам хочет управлять ими.
Л. фон Мизес
Ко второй половине XIX века Россия подошла с государственным аппаратом, свойства, я бы сказал – издержки, управления которого не отвечали ни научно-техническому уровню того времени, ни волне индустриализации, которая складывалась во всем мире и, в том числе, в России.
Сегодня, глядя в "зеркало заднего вида", нетрудно сказать почему большинство российских (а потом и советских!) изобретений пропадало втуне или, в лучшем случае, уходило на Запад. Дело в том, что не существовало механизмов освоения нововведений, не было частного капитала, заинтересованного в конкурентных преимуществах перед другими частными капиталами. Более того, личное преуспевание не было мотивом деятельности, богатство даже считалось грехом и позором. Состоятельные люди ощущали вину перед "обществом", богачи - совершали покаяния, замаливая грехи одаривали храмы, бывало - и раздавали состояние бедным.
Система не воспринимала нововведения потому, что они не соответствовали внутренней логике самодержавного управления страной. Богатство, право гордиться собой вручались за верную службу (в современном прочтении - лояльность и усердие). Богатый купец, промышленник или спекулянт несли клеймо "шельмы", и "ободрать" их было едва ли не национальным видом развлечения. Желающие познакомиться поближе с отечественным (не литературным!) воприятием богатства и богатых могут заглянуть в фольклорные собрания отечественных сказок, от афанасьевских, до сборов наших филфаков (записанные вживую, без обработки, они поистине страшны концентрированной ненавистью и завистью к сильным мира сего).
***
Россия оказалась зажата в тесном коридоре. С одной стороны – научно-технический прогресс и давление растущей мощи отечественного капитала, необходимость модернизации, фундаментальной реформы государственного управления, обостренная внешними вызовами (Германия, Англия, Франция, Америка, Япония, Польша, Турция), а с другой – оппозиция мощной системы, синтез антикапиталистического национального опыта и ригидного государственного устройства. Ситуация напоминает мне клиническую картину тетанических судорог - противостояние мышц сгибателей и разгибателей ломает кость, к которой они крепятся и к которой прилагают свои усилия.
Россия стала заложницей старого проекта в новых условиях. Она должна была, как верблюд протиснуться сквозь игольное ушко модернизации, обретя новые формы управления, отвечающие новым для нее экономическим реалиям. Но потеря самодержавия в условиях назревающей (а потом и идущей) мировой войны, при черезвычайно низкой самостоятельности населения, на фоне морального истощения и раздражения, потенциально вела на какое-то значительное историческое время к потере управления гигантской территорией. Нужна была новая система управления внутри старой - силами империи это невозможно было сделать, как не мог Мюнхгаузен извлечь себя из болота за волосы. Если можно так выразиться, революционную ситуацию строили с двух сторон: практически невменяемая радикальная интеллигенция, с одной стороны, и деспотически самоуверенная, точно также невменяемая властная элита - с другой. Это ощущение безвыходности, заданности, неизбежности столкновения двух единокоренных сил (постаревшие "Отцы и дети" Тургенева!) точнее всего выражено в гениальном "Петербурге" Андрея Белого.
***
Ключевое противоречие конца XIX века заключалось в том, что лидерам экономического роста необходимы были широкие рынки, свободные цены и достойные соперники, иначе говоря, условием их развития была либерализация и конкуренция. А складывалось так: как только человек входил в экономическую власть, он тут же обрастал связями, образовывался кластер людей, к нему близких, и через них он немедленно связывался с властью. Власть оказывалась экономически заинтересована в том, что происходило вокруг нее.
Этот экономический интерес сохраняется и по сегодняшний день: власть входит в экономику просто потому что в экономике есть источник средств для самосуществования, самореализации власти. И власть становится источником обогащения - даже термин появился "рента по месту в иерархии" или властная рента. Но суть то проблемы старая, ее можно углядеть и в постановке воеводы "на кормление" во времена Алексея Тишайшего!
***
В чем гений Витте? Он видел, что самодержавию необходим новый экономический слой, на который власть может опереться вылезая из болота неэффективности, и он начал его быстро создавать. Он начал с банковского капитала, который был консолидирован на базе строительства железных дорог. Это была область, которую Витте профессионально знал. При его поддержке и поощрении создавались мощные акционерные капиталы, большие банковские пулы, были сконцентрированы огромные ресурсы. Заслуга Витте была в понимании того, что стержнем экономической самостоятельности страны является отделение управления деньгами от власти. Сегодня это назвали бы - профессиональный менеджмент. Конкурентная экономика, ведомая новыми лидерами нацеленными на эффективность, была способна принять на себя нагрузки перехода Империи в качественно другое состояние, разорвать связку экономики и власти, дать ей время на преобразование. Индустриализация страны происходила темпами намного более высокими, чем когда-либо достигнутыми Сталиным. Но об этом никто не говорит… Не модно.
Именно Витте принадлежит одно из высших достижений России этого периода - политика твердой валюты, основа и опора экономических преобразований. Медленно, но верно создавались земские механизмы самоуправления общества, росли научные силы страны, тысячи начальных школ взялись за ликвидацию безграмотности, готовилась электрификация и разрабатывалось новое районирование страны, одним из инициаторов которого был Д.И.Менделеев. Петр Столыпин решительной рукой разрубил гордиев узел земельной проблемы и сельский хозяин в невиданные сроки стал значимой экономической (и политической, что четко понимали большевики!) силой.
Но в тесном коридоре, по которому осторожно двигалась Россия, ее ждал подводный камень.
Оставьте их: они слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму.
Матфея, 15, 14
В середине XIX века, параллельно с экономическим ростом, начался подъем новой интеллектуальной волны. Основная претензия этой волны - требование, чтобы развитие осуществлялось в интересах всех, на самом деле, сводилась к тому, что представители очень небольшой части населения претендовали на выражение интересов всего общества. В идеологической ее основе лежал социализм и его крайняя форма - коммунизм. Идеалом этого учения представлялись интересы общества, класса, понятые и представленные его образованными и организованными представителями. Но самое главное, только ими и исключительно ими! Ни какие другие точки зрения просто не принимались во внимание, хотя типичный оборот "мы и народ" (вариант - "мы и масса" - кстати, типичный у Ф.М.Достоевского в его "Дневниках") ясно говорил о глубоком внутреннем противоречии. Вот где корни волны, плодами которой стали террор и большевизм.
***
В конце 18, начале 19 века Россия показала фантастические чудеса культурного роста - такие вехи как Ломоносов, Державин, Карамзин, Пушкин, Гоголь, гр. А. К. Толстой, Тютчев, Лев Толстой, Достоевский, Менделеев, Вернадский ведут к интеллектуальным высотам, на которые и по сей день ориентируются лучшие умы мира. Имен, на века составивших славу России, так много, что перечислить их здесь невозможно.
Но интеллектуальный взрыв породил и других людей, ничего не знавших об экономике, государственных проблемах и управлении страной, но судивших о них с апломбом и радикально. Возникла и оформилась как непримиримая оппозиция часть городского населения, в основном разночинцы, получившие относительно неплохое образование позволявшее заниматься интеллектуальной работой - отсюда потом возникло и название этого социального явления - интеллигенция. Трудно определенно говорить, но какие то качества "антикапиталистического менталитета" (Мизес), русского мистического самосознания и начатков западной философии, густо замешанных на социализме (Гегель, много реже - Кант, а потом Маркс) породили специфическую категорию населения, которую Солженицын метко назвал “образованщиной”, а Салтыков-Щедрин глубоко презирал и высмеивал как умел только он. Чернышевский – яркий пример человека, который судил об экономических и государственных законах, прочитав лишь начатки неких книг. Пропагандируя марксизм он даже “Капитал” не освоил, по его признанию он был ему скучен. Тем не менее его "рецепты" размашистого "лечения" России топором широко распространились в обществе. Прельщала простота "рецептов" доступных самому ленивому и завистливому уму ("отнять и поделить!" - Шариков в "Собачьем сердце" М.Булгакова).
Радикалам была присуща “легкость мысли необыкновенная” – над ней смеялся Гоголь, хлестко высмеивал А.К.Толстой, справедливо издевался Салтыков - Щедрин, а она – оказалась предверием гибели. Недоучке гимназисту, решившему в одночасье исправить мир, дали в руки “катехизис революционера”, а затем и бомбу. Так было положено основание тому, что потом назовут проектом Троцкого - план преобразования мира силой, средствами радикального упрощения структуры, культуры и труда. И за этим проектом стояла не тайная, а широко декларированная цель - захват мирового господства. И средство было найдено и создано - "партия меченосцев" (Сталин) - отчужденные от общества, противостоящие ему профессиональные революционеры.
***
Что такое наши революционеры? Это подросшие и еще более циничные, возведенные в степень действия “базаровы”, нигилисты с оружием в руках. Если у человека в качестве идеала отрицание Бога (“Бесы” Достоевского), то свобода практикуется им как вседозволенность. Добро понимается как отсутствие голода, боли, как сытость и удовольствие, и тогда все упрощается и очень легко судить о судьбах мира. Чтобы ублаготворить всех надо лишь избежать зла, уничтожить злых. Но это только канва. Вместе со злыми надо уничтожить все, что ими создано: если это деньги - прочь деньги, если семья - прочь семью, если институт брака – прочь брак, если детство – прочь детство - есть только гражданство.
Иначе говоря, этот кошмар, который сейчас можно прочесть только в редких фондах библиотек, логическое развитие до состояния концепции мечтаний необразованного человека, возмущенного своим положением в подвале иерархии и желающего установления "справедливости"… без приложения особенных трудов. «Дайте мне миллион и не спрашиваете, что я с ним сделаю» – вот в чем штука. Эта тотальность мышления происходит из российской сказки: сидел человек 33 года на печи, вдруг встал и всех победил. И средства под рукой - меч-кладенец, волшебная палочка или скатерть-самобранка. Главное – приказал, и «как лист перед травой», все появилось. Мифологичность мышления в сочетании физиологичностью желаний.
И результат действия этой гремучей смеси страшен. Колоссальное интеллектуальное богатство страны оказалось невостребованным теми, для кого накапливалось, оно осталось принадлежностью правящего слоя, и само его существование вызвало внутреннее отрицание. «Сбросить Пушкина с корабля революции!» Откуда возник этот РАППовский лозунг? Пушкина необходимо столкнуть, потому что не смогли освоить, потому что упрощенное сознание не выдерживало необходимой долгой работы понимания, потому что собственные вирши по сравнению с его стихами вызывали рвотный рефлекс, а что уж говорить про антикоммуниста да еще и графа Алексея Константиновича Толстого … К ногтю его!
***
Здесь и кроется главная беда нашего отечества - с водой выплеснули ребенка. Увы, К.Леонтьеву, Вл. Соловьеву наследовали люди с очень невысоким уровнем образования, взявшие на себя ответственность судить о судьбах мира. Произошло так (должно было так случиться, как написал бы Курт Воннегут), что социализм («грядущее рабство», Г. Спенсер), это глубоко умозрительное и далекое от реальности учение, попало на особо возделанную почву православного мистического сознания.
Веками в России складывался идеал боговдохновленности власти, критерий мирооценки выходил за пределы прав, интересов и возможностей личности. Божественный идеал православной монархи, это идеал, в принципе недостижимый на Земле. Это идеал божественной справедливости, милосердия, добра, нестяжательства. Именно православие помогло создать и нравственно удержать вкупе огромную «народную монархию» (Иван Солоневич). Православие – одна из ветвей христианства, не требовавшая для самоутверждения гетакомб из трупов. Да, была война со староверами, но это была борьба административная, прежде всего. Идеология православия и идеология социализма отличались друг от друга принципиально. Именно потому выглядят по меньшей мере странно сегодняшние коммунисты под православными хоругвями и святотатственно - отцы Церкви - в президиуме с коммунистами...
И вот, как ни странно, именно социалистические идеи установления справедливости насилием нашли богатую почву в русском обществе.
Продолжая эту логику, я проложил бы здесь следующую линию: социализм, вызревший в стране, избрал средством сопротивления или средством воплощения своей мечты насилие. Почему?
***
С моей точки зрения, в человеческом обществе господствуют два типа поведения: альфа-поведение и омега-поведение. Альфа-поведение – это поведение естественного лидера. Когда-то это был сильный самец, подчинявший более слабых самцов. Это унаследованное поведение для обретения, удержания и выражения лидерства, какую бы форму (и это необходимо подчеркнуть) оно не принимало. Альфа-поведение всегда подчеркнуто индивидуально. Двух Альф в обособленной группе (семье, например) нет. А вот Омег может быть много, и если они обиделись на одну Альфу, они могут взять много палок и убить ее. И если они это сделали, появится новая Альфа, из числа Омег, но эта Альфа будет хуже предыдущей, просто потому, что ей еще надо себя ставить, агрессивно подавляя соперников. Когда убита Альфа и ее место занимает Омега, в группе начинается структурная перетряска. Она ведет к значительным жертвам: стая распадается, происходит передел территории, погибают соплеменники. То есть, если биологизировать, дарвинизировать до предела произошедшее в нашей стране, то можно сказать, что слой Альф был изгнан или убит объединившимися Омегами в надежде, что Альфы никогда более не появятся. Что их всех объединило – сила воли, сила интеллекта вождей, как хотят нам представить учебники - или низменные чувства, блистательно и общедоступно выраженные в лозунге "Грабь награбленное", содержащем одновременно и указание, и индульгенцию? Трудно сказать.
Террор ярко показал, на ком были сосредоточены силы революционеров. Были ли Александр II и Петр Столыпин этологически альфами - не знаю, но они собирали как в фокусе общественный интерес, были центрами силы - и этого было достаточно для концентрации злобы. Я здесь не пойду дальше сказанного, поскольку по убеждениям не биологист, хотя разделяю точку зрения, согласно которой биологические свойства человека составляют определяющую основу его социального поведения.
***
Реформа Витте - Столыпина происходит в условиях, когда консолидированная властная пирамида один за другим утрачивает рычаги власти. Конституция оказалась большой брешью в механизмах власти. Институт Думы стал естественным соперником самодержавия. В этой ситуации Дума радикализируется в точном соответствии с радикализацией власти. Она не могла не радикализироваться. Происходило деление страны по бинарной логике: “Да - Нет”.
И эту ситуацию ловко использовала очень небольшая группа людей, рвавшаяся к власти. Социал-демократы, социал-революционеры, затем большевики… С каждым политическим столкновением происходила радикализация группы, ее лидеры ловко откалывали сомневающихся. Из всех политических интриг, которым богата история РСДРП, она выходила еще более сплоченной и целенаправленной. Более того, дело невиданное - партия стала профессиональной, то бишь революционерам платили за то что они делали революцию!
Они воспользовались ситуацией противостояния “Да” и “Нет”, чтобы занять позицию третьей силы, а, заняв эту позицию, подрывать позиции обоих сторон, сталкивая их между собой. Им был нужен кризис, и этот кризис образовался с мировой войной. Истоки мировой войны мы разбирать не будем, в данном случае они нам малоинтересны, воспримем ее как внешний для России факт.
***
Тут важно понять, почему был убит Столыпин. В силу персонализации властных ролей именно он оказался замковым камнем в арке государства, если угодно - центральной опорной колонной в храме власти. Он был одним из мощнейших очагов сопротивления войне. Думаю, что, если бы остался жив Столыпин, у России был шанс сохранить нейтралитет, либо выступить с позиции миротворца. Он понимал, что война с Германией, с которой нас разделяет только Польша, была для нас безумием. Страна набирала темп, была на «взлете». Она была беспомощна, как взлетающий самолет - только вперед, ни остановиться, ни повернуть.
Россия находилась в уязвимой стадии стремительного формирования новых экономических сил, чему покровительствовал Столыпин. Прежде всего, в земельной сфере. Нужно было вытеснить из села огромное, чудовищное количество лишних людей. Этих людей должна была впитать в себя губка промышленного потенциала, впитать, образовать, расселить, накормить… Страна качественно менялась, внутри нее вырастала новая структура - мощные экономические районы, нанизанные на самую протяженную и совершенную в мире сеть железных дорог, складывались меридиональные транспортные связи по рекам, обновлялась и создавалась сеть университетов, политехнических институтов, на пересечении транспортных магистралей формировались торговые центры (Новониколаевск, кстати). Экономика готовилась принять на себя тяготу государственной реформы, наброски которой остались в записках соратников Столыпина. Экономика уже была готова вобрать в себя миллионы новых работников. Война, слабость Государя и продуманная пропаганда превратили сорванных с места, едва обученных воевать и обозленных крестьян в ударную силу. И возглавили их безжалостные профессионалы.
Ворованная власть всего боится.
Пословица
Но страна не была захвачена большевиками. Была захвачена только власть. Перед Лениным и его боевиками стояла большая задача, он не лукавил когда говорил: мы захватили власть, теперь нам надо научиться Россией управлять. И подошел к вопросу вполне профессионально. “Учиться, учиться и учиться!” – это было сказано на съезде Ленинского Комсомола. Что это означало? Что молодежь надо обучать, надо готовить кадры. И комсомол стал школой, и профсоюзы стали школой, стала школой ЧеКа[4], стали школой отряды ЧОНа[5], да и сама партия стала суровой школой, из которой неуспешные выбывали в небытие.
Это было отбор и обучение лидеров, так сказать - пастухов. Но о пасомых тоже позаботились. Возникла гигантская машина Агитпропа, как черт из табакерки явился небрезгливый Эйзенштейн с его фантастической "документальной" ложью, а за ним появилась мощная индустрия тонко продуманной дезинформации, лжи и умолчаний, действующие и живущие в умах до сих пор; возникли штампы "убогой" России, "тюрьмы народов", "кровавого режима" и пр., которую не жалко и под топор пустить (чтобы рука не дрогнула, жертву надо ненавидеть и презирать!), что потом не без успеха использовали все узурпаторы власти и маньяки двадцатого века. Успешную программу ликвидации неграмотности, как и многие другие программы царской России, перехватили и наполнили идеологическим содержанием, страну разорвали по национальным квартирам, а коренному населению страны прописали могучее лекарство от «великодержавного русского шовинизма» - красный террор.
***
И все же: почему не умели управлять? Казалось бы, готовясь к приходу к власти политическая партия должна подумать о том, что ей делать когда она эту власть получит. Но пришли к власти не партийные единомышленники, готовые воплощать свои идеи, а профессиональные революционеры. Они рассчитывали что сумеют оседлать работающую страну, привести же ее к покорности предполагалось небольшим кровопусканием правящему классу (см. "Государство и революция" В.Ленина), в основном - силами самих эксплуатируемых масс.
У них были хорошие учителя – французские революционеры. Но большевики не были согласны с Робеспьером, который утверждал, что свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого. Они считали, что там, где начинается их свобода, свобода всех остальных закончилась. Поэтому вся страна была подвергнута лоботомии – уничтожению части мозга для того, чтобы лишить его возможности связно действовать. Узурпаторы боялись организованного общества - именно поэтому всего за восемь месяцев 1918 года было уничтожено все земство России. По спискам. Сегодня об этом наконец-то начали писать. Студия “Три Т” Никиты Михалкова публикует Архив русской революции, там собраны документы этой бойни. Правда раньше о расправе с земством написали сами большевистские историки, о том, как оно противостояло революционному движению и советизации страны, о том, что расправлялись с земством быстро, только не писали – зачем и какими средствами это было проделано так радикально и в такие малые сроки.
***
А потом последовательно, по классовому признаку, по принадлежности к социальной группе было выбрано и уничтожено все способное сопротивляться и просто самоорганизоваться население. Поскольку это была огромная работа, ее проделывали компактные мобильные отряды. Поскольку нормальный русский человек этого делать не мог, этим занимались отряды, состоящие из китайцев, немцев, чехов, латышей и т.д. (опять в действии принцип отчуждения и презрения к жертве - экзекуторы зачастую ни слова не понимали по-русски, что помогало сохранять необходимую жестокость и дисциплину). Интересный факт - Ярослав Гашек, автор "Похождений бравого солдата Швейка", работал в составе Бугульминской ЧК: ее кровавая деятельность была даже по тем временам исключительной. Интересно, посмел бы автор Швейка рассказать о том, как его герой в России перещеголял самых страшных австрийских тюремщиков - Славика и Ржепу?
Антигуманистичность, антиисторичность, антиэкологичность генеральной идеи большевиков становится видна только тогда, когда дело доходит до ее реализации на практике. Ведь что плохого, казалось бы, в идее равенства? Но равенство Омег оказалось логикой беспредела, лагеря, изолированного от мира волей блатных паханов, с полным попранием прав всех других людей. Коммунисты, консолидировав в руках все рычаги управления, создали очень устойчивую систему, в которой законом становились их воля, а это – идеология блатного мира, где все разбираются “по понятиям”, а не по законам. И нет ничего удивительного в том, что лагерь социализма стал лагерем и в другом, вполне определенном смысле.
Но пришлось воевать, вытеснять, изгонять и убивать много дольше и больше, чем могли себе вообразить самые горячие головы, вроде Троцкого. Самое важное заключалось в том, что вместе с людьми исчезло главное, чем они владели – социальный опыт. Умение говорить, умение думать, делать сложные умозаключения – все базируется на том, что было “проглочено и усвоено” с детства. Вот, что уничтожали большевики. В первые годы советской власти Россия потеряла около шестидесяти тысяч человек профессорско - преподавательского состава высшей и средней специальной школы. Хорошо еще, что часть из них успела выехать.
***
Что такое шестьдесят тысяч профессоров и преподавателей? Это прежде всего гигантский личный опыт, воронка, стягивающая в себя знания, но не просто стягивающая, а обдуманно, систематизированно. И что еще важнее - личность ученого это не хранилище, не копилка знаний. В насыщенном ассоциациями сознании происходит перекристаллизация, структуризация данных в новые знания. Преподаватель – это человек, который может передать ученикам прошлый социальный опыт в структурированном, упорядоченном виде под названием “научная дисциплина”, а вместе с ним и способ его освоения - научный метод - для того чтобы они могли сделать следующий шаг.
Статистика показывает, что за время своей творческой карьеры преподаватель университета воспитывает примерно три тысячи студентов, 20 –30 аспирантов, пишет около 300 научных трудов. Вот где катастрофа, вот где база дегуманизации. Ведь эти три тысячи надо умножить на шестьдесят тысяч, и получается что это вся страна. Ученики должны были пойти дальше! Они могли стать учителями в школах, специалистами на заводах, новыми учеными, авторами эпохальных открытий. Представьте, что те нобелевские лауреаты российских корней, которые жили в США и в Германии, остались бы здесь? А каждый из них – это не просто научная школа, это новая школа, новое течение. А за ними - новые технологические решения, новые высоты техники и науки…
Вот что содержал в себе российский подъем перелома веков, вот почему Столыпин прозорливо говорил, что в 1932 году Россию будет не узнать.
Знание, сосредоточенное в людях и их делах, действует как мультипликатор, многократно усиливая эффект воздействия демонстрацией положительного результата. Образцы успешного ведения дела (в чем бы оно ни заключалось!) порождают подражателей, многократное эхо в обществе. Технические нововведения - отзываются тысячекратным ускорением прогресса, а он - влечет новые потребности в образовании - учителя снова идут учиться. Это эффект ускорения обусловленного новым знанием.
Приведу один только пример, но разительный: российские генетики в конце 20-х годов пришли к идее трехспиральной ДНК, а это - последний шаг к идее двухспиральной структуры, за которую в 50-х Уотсон и Крик получили Нобелевскую премию. Но наши генетики были казнены и в стране воцарилась дикая по своей невежественности идеологизированная "партийная наука", наука "народного академика" Лысенко и "генетика" Лепешинской, без капли юмора возвращавшей в двадцатый век идеи "живой силы" аббата Нидхэма, осмеянные Пастером.
Российская географическая школа, изначально, с Пржевальского и Семенова-Тянь-Шанского содержавшая в себе системное, страноведческое начало, встала на вооружение «железных наркомов» индустриализации и «человека забыли!» (Н.Баранский), его место заняли трудовые ресурсы, а страна превратилась в единый производственный цех.
Экономическая наука исчезла и ее место заняла эклектическая мешанина из идеологии и профанированных истин типа «деньги-товар-деньги», где деньги (точнее - цена) стали абстракцией, плановой условностью. Это позволило в условиях чудовищного произвола манипулировать колоссальными ресурсами (одно из признанных преимуществ социалистического строя) что привело к их разрушению (что теперь приписывают «демократам»).
Примеры можно умножать, но суть в том, что произошло не просто исчезновение части социального опыта (как в случае планетарной катастрофы - треть населения страны погибла бы от землетрясения, наводнения, падения метеорита), нет, все гораздо глубже и страшнее.
***
Что произойдет если место уничтоженных носителей знания займет Агитпроп – упрощенная модель мира и отношений, в которой человек, у которого нет мозолей на руках – не человек, и его надо убить? Начнется дегуманизация, растаптывание главной мыслительной силы общества - его социального опыта, традиций и навыков, национального самосознания, национальной культурной памяти. Было организовано продуманное, выборочное уничтожение мыслящей, наиболее оснащенной знанием, умеющей им оперировать части населения, более того - это было воспитание насилием и ложью противостоящее знанию, истине, эффективному труду. Кто не помнит уличное оскорбление «интеллигент несчастный», «очкарик», «а еще шляпу надел» и знаменитый лозунг: «А мы академиев не кончали!» - живы, живы ведь еще и по сию пору.
В этом и есть трагедия, последствия которой мы до сих пор ощущаем. Мы не умеем даже правильно говорить. Послушайте, как разговаривают сегодняшние дети – они не умеют строить фразу, выражать мысль, экономить эмоции, правильно интонировать. Только в разоренной стране, где уровень литературы понижен тотальным кровопусканием, Стругацкие могут считаться классиками, а чудовищные опусы Маркова - выходить стотысячными тиражами.
И уже совсем ничего нельзя сказать о море халтуры заполонившей прилавки и эфир после демократического переворота. Это не язык, это не литература, это псевдо. Все упрощается, все дозволяется и незачем затруднять себя размышлением, если и так «пиплы схавают» (это выражение я услышал по телевизору в мимолетном интервью с одним из кормчих нашего интеллектуального корабля).
***
Национальная культура формировалась в тургеневских усадьбах. Рассадником культуры была армия, офицеры писали стихи. Кем были Лермонтов и Толстой? Офицерами. Когда Толстой начал писать свои «Севастопольские рассказы»? В перерывах между боями…
Господа офицеры… Те самые, на скверно рифмованных строках о которых сегодня «рубит бабки» модный певец. Инфляция языка, профанация идеи - и сточная яма - наследие Агитпропа, в головах. В стране победил и правит «Грядущий хам» Мережковского и Гиппиус. По сравнению с тошнотностью блатного эпоса Шуфутинского и фекальных романов Сорокина, многажды изруганный Федор Сологуб или бездарный, но писучий Арцыбашев - титаны культуры, бастионы духа…
Рафинированная литература, великолепные романсы, гениальные стихи снова оказалиcь «сброшенными с корабля», только теперь уже «демократии». Русская литература возникла как следствие того, что у людей было время, возможность получать образование и время, чтобы без суеты обдумывать происходящее вокруг. Сегодня лишь незначительная часть населения может и хочет затрачивать огромный мыслительный труд для освоения этого богатства.
***
Правда сейчас в стране можно наблюдать два процесса, которые внушают мне оптимизм. Первое, формируется национальная буржуазия, я бы даже сказал, что формируется патриотическая буржуазия. Второй процесс – параллельно эволюционирует власть. Но, к сожалению, наша власть все еще зависит от личных качеств властителя, от его просвещенности. Нужно постепенно, по мере роста самостоятельности общественных структур, ограничивать власть президента. Залог оптимизма в том, что ситуация радикально отличается от 1917 года, но есть одно «но». К сожалению, гуманизация страны происходит очень медленно и под давлением нового фактора, который называется «телевидение». Сегодняшнее телевидение не создает нам нравственного авторитета, который имела Россия двести лет назад, когда к нам просились под покровительство. Нам нужен нравственный авторитет, а не только экономическая мощь. Нам нужна способность прощать врагов, быть морально сильнее их. Нам нужен новый нравственный символ. И уж в любом случае это не социализм и его ядовитые отродья.
***
Сегодня, и это справедливо, Европа на собственном горьком опыте завершает историю социализма. Мы наблюдаем как воплощаются в жизнь мечтания Троцкого: «Надо выдвинуть лозунг революционного уничтожения национального государства. Сумасшедшему дому капиталистической Европы надо противопоставить программу Социалистических Соединенных Штатов Европы, как этап к Соединенным Штатам всего Мира». Круг замкнулся, ловушка захлопнулась. Что ж, подождем. В новой Европе без границ обязательно найдется умник («ирой» из ближайшей лужи, «других ироев иройством превосходящий», Салтыков-Щедрин) желающий поуправлять единым евро, а что из этого получается мы знаем на своей шкуре.
Россия просыпается от мучительного кошмара. Нужно сделать еще один шаг вперед и миновать соблазны скороспелого богатства примитивного капитализма. Как знать, может быть атомизация русского этноса обернется гуманистическим индивидуализмом, нравственной опорой постинформационного общества? Нам нужен гуманитарный проект, который разворачивал бы страну на новое поле сражения, сражения за индивидуальность, личность, самость; сражение за самоидентификацию, за самореализацию - потому что это единственное, что делает тебя живым.
***
Итак, что же это было: преступление? Да, разумеется. Нераскаянное преступление тех, кто возомнил себя творцами истории, кто попытался в бумажные границы абстрактной, умственной идеи ложью и силой впихнуть живую жизнь живых людей. Невиданное насилие породило волну насилия на планете, и по сей день еще не угасшую.
Наказание ли? Да, увы. Наказание, чудовищное, непомерное, но логичное. Наказание за вековое промедление, за благодушие, граничащее с глупостью, за неразворотливость и нежелание учиться на чужом опыте. За заигрывание с тлетворными социалистическими идеями, за нигилизм и "образованщину" - Россия за все это заплатила сполна.
Закон постепенности в истории еще раз подтвердил свою силу и незыблемость - никому не дано обогнать, управлять и менять естественный ход вещей, а революции - лишь кратковременный всплеск более мощной вечной силы, эпизод общего процесса эволюции общества, движимой изменчивостью и отбором, давлением самой жизни. И из этого потока легко выпасть и исчезнуть, как исчезли до нас легионы неэффективных предшественников…
И теперь главный вопрос на повестке дня: сумеем ли мы извлечь уроки из собственной истории, или руководимые очередными «гениальными секретарями» еще раз опробуем собственным лбом уравнительные грабли?
01.06.2002
Барнаул
Незначительная новая редакция – 18.02.2007
[1] Скобелев С.Г. Демография коренных народов Сибири в XVII – XX вв.: колебания численности и их причины. Новосибирск, 1998
[2] Здесь: знания - форма капитала, но интеллектуального. Накопленный обществом социальный опыт, представленный в двух основных формах - интуитивной (неписанные традиции, фоормы поведения, культуры общения и пр.) и формализованной (сведенные в фиксированные формы знания, книги, научные сведения, изображения и пр.) представляет собой важнейшую часть адаптивного потенциала. Следует учесть и то, что интуитивный опыт, разлитый в массах населения, колоссален по масштабам, разнообразен и гораздо более специфичен, чем формализованный, который по мере взросления человечества все более унифицируется и становится всеобщим.
[3] Глеб Павловский, в интервью журналу Эксперт, #16, 22 апреля 2002 года
[4] Черезвычайная комиссия, орган уполномоченный на бессудную расправу с неугодными, первый карательный орган созданный большевиками после захвата власти. Объединял следствие, суд и исполнение приговора в один механизм.
[5] Части особого назначения, изначально (в 1918-1919 году) созданные как партийно-военные подразделения при райкомах и губкомах партии. Мобильные военные группы с приданным им тяжелым вооружением, часто - состоявшие из пленных прошедшей войны - мадьяр, немцев или наемных китайцев, латышей и других неславянских народов. Отличались поразительной жестокостью расправ с населением и предназначались специально для борьбы с восстаниями, которых только в 1918-1920 годах было более 400.