И вот это почти полностью творчество Чата. Начиная с идеи. Я задал только стиль, Желязны.
Ра называл себя когда-то повелителем света, но уже и забыл, как это звучало в былые времена. Прошлое застилало ему глаза, словно бархатная пыль. И всё же он знал: когда-то он мог вспарывать небеса пламенем и вершить суд над тенями.
Теперь же он сидел у генератора.
– Вот оно, да, – прошептал он, – вот моя ладонь… и тут же весь мир.
Тусклая Сфера подрагивала во тьме, которую он привык считать вечной спутницей. Когда-то она покорялась ему, как покоряются тайны тому, кто умеет их приоткрыть. Но времена прошли.
Он восседал в старом кресле оператора, словно на троне из ржавого металла, и глядел сквозь панели, куда могли бы явиться гости из космоса, если бы верили в него по-прежнему.
Никто не верил.
Однако сигнал пришёл. Тот самый, который пронзил эфир, глухо и настойчиво, как стук в забытые врата: кто-то всё-таки шёл. И в груди растревожились отзвуки давних песнопений.
«Кто я теперь? – подумал Ра. – Бог? Нет, лишь тень, которая держит лампу в руке, чтобы ночь не поглотила остатки бытия.»
Таково было его распутье. В иные века он бы вышел в сияющих одеяниях, принял путников на приёме, осыпал их чудесами и запретными знаниями. Но сейчас, когда звёзды померкли и лодка рассохлась, свет угасал в самой сердцевине.
– Старый друг, – говорил он самому себе, склоняясь к сфере, – осталось ли во мне хоть капля того пламени, из которого был выкован мой прежний мир?
Аппаратура мигнула. Воздух пах озоном и был наэлектризован, как перед бурей. Ра усмехнулся: ему вспомнились легенды о том, как он гнал Апопа бичом молний. А ведь когда-то это не было легендой...
Но теперь приходилось полагаться лишь на тихий жар генератора. Если он остановится – потемнеет весь космос.
– Пусть приходят, – сказал Ра вслух. – Я покажу им, что горстка пепла ещё способна тлеть. И, если повезёт, этого тепла хватит, чтоб родился новый миф.
В коридоре зашипели ворота: автоматы распознавали незваных гостей. Ра поднялся неторопливо, словно заново примеряя шкуру божества, и откинул тяжёлую панель, ведущую к центральному порту связи.
– Может, я уже не бог, – произнёс он тихо, – но кто сказал, что я не способен подсветить дорогу?..
Он шагнул вперёд, и по полу скользнули тени – словно тут, за гранью бытия, дышала древняя мощь. Мир дрогнул: Маат требовал подчинения. И Ра отозвался на этот зов, как отвечаешь на имя, которое долго не употребляли.
Перед тем как выйти, он на миг прикрыл глаза, вспомнив пение прошедших эпох, когда каждое слово значило чудо. Теперь от чудес остался лишь блеск в затуманенном взгляде, да отсветы электроники. Но разве этого мало, чтоб однажды загорелся новый рассвет?
И в полутёмном свете генератора вспыхнул бледный нимб вокруг его фигуры – будто самое пространство вспоминало, кто он, и почему именно его называют Ра. И ему предстояло вновь исполнить древнюю роль: не убить хаос, а удержать его на цепи.