А вот это почти полностью творчество Чата. Я задал только идею и стиль, Саймак.
Экран мягко мигнул, словно подсвечивая сумрак лаборатории. Полный отчёт о «Стабилизации полевой частицы» всплыл перед глазами, и Эван, привычным жестом, двинул кресло ближе к монитору. За этими сухими терминами скрывалась почти немыслимая вещь: крошечная, по меркам здесь и сейчас, «точка» таила в себе колоссальную космическую энергию.
С некоторых пор он стал смотреть на эту точку не только как на физический объект. В самом деле, для всех окружающих — научных коллег, техников, инженеров — это была очередная фаза большого проекта: создать сверхплотное образование, а затем аннигилировать его, получив энергию для реактора. По инструкции: нажать кнопку, дождаться всплеска, записать результаты и идти обедать.
Но Эван не спешил. Он сидел, чуть откинувшись в кресле, и словно бы видел за серым свечением нечто неподвластное цифрам. В памяти всплывали строки из книги, которую он когда-то читал в юности, о чуде Большого Взрыва и о том, сколько времени проходит между мгновением начала и расцветом галактик.
Неделю назад случился странный эпизод. Эван проводил стандартную проверку — и вдруг ощутил, будто пол под ногами провалился. Ему явилось острое чувство, что эта «частица» не так проста: он будто погрузился во внутренний простор, где есть место для звёзд, планет и, кто знает, жизни. Мгновение спустя видение исчезло, но осадок остался.
Он попытался разобраться в себе, порылся в справочниках по космологии, перечитал старые труды, даже отыскал что-то про гипотезы о микровселенных... Конечно, все говорили: «нет, это фантазия, бред». Но Эван не мог до конца убедить самого себя, что точка, которую он видит на мониторе, не более чем энергетический сгусток.
— Просто нажать и всё, — пробормотал он, стараясь вернуть себе былую уверенность. — Процедура не сложнее, чем включить свет.
На дисплее строки данных мерцали подрагивающей лентой, и в каждой из них он угадывал едва уловимый ритм. Псевдовременная диаграмма? Нет, конечно, чепуха… Но то ли свет ламп, то ли тихое жужжание приборов нагоняли на него настроение, будто он стоит на пороге тайны, древней и величественной, как само рождение мира.
Он встал, подошёл к узкому окну, выходящему в коридор. Там горели дежурные светильники, отражавшиеся на выкрашенных серой краской стенах. По радиоканалу доносился неяркий говор — коллеги обсуждали что-то о сети энергопитания.
«Это всё просто работа, — напомнил он себе. — Но в глубине души…»
Во внутреннем мире, который для стороннего взгляда представлял собой лишь точку, простирались бескрайние просторы. Там рождались звёзды, иные — гасли, и поток жизни тек из эона в эон. Цивилизацию киена, населявшую окраинную галактику, давно волновал вопрос происхождения Вселенной. Их мыслители не уставали дискутировать об этой загадке: есть ли у мироздания Создатель? Или же всё возникло само собою?
У киена был особый дух коллективности, и при этом они сохранили свободу каждого разума. Они строили огромные обсерватории, сверяли кривые вращения звёзд, писали трактаты, где утверждали: «Космос, как мы его видим, кажется безграничным, но в нём может быть задуман порядок». Когда их цивилизация достигла расцвета, они занялись поиском следов первоначального импульса творения.
Многие миллионы их лет пролетели в процветании. Но вдруг астрономы разных звёздных систем начали замечать, что в отдалённых районах всё быстрее меркнут целые скопления. Звёзды, которым оставалось гореть долгие эпохи, угасали без всплеска, словно чья-то неведомая рука гасила свечи. Возникли паника, смятение. Одни кричали: «Мы вступили в стадию коллапса!» Другие говорили: «Мир уходит, потому что так пожелал невидимый Владыка».
Главная обсерватория Киен-Век зафиксировала странный импульс, будто дрогнуло само лоно космоса. Потом пошла лавинообразная череда затуханий. Те, кто наблюдал, пытались посылать в глубины космоса сигналы: «Если есть кто-то ещё, мы просим — объясните, почему звёзды гаснут…» Но ответ не пришёл.
За считанные циклы сгорела вся роскошь их неба. Учёные предположили, что вселенная сжимается к исходной точке, откуда всё началось. И никто не знал, что станется с их душами, когда погаснет последний свет. Некоторым хотелось верить, что есть Создатель, который вмешается. Но у цивилизации не осталось времени проверить.
Вскоре исчезли даже близкие солнца, и мир киена погрузился во мрак, словно он был лишь каплей в некоем громадном процессе, ушедшем в обратный ход.
— Не может быть там ничего живого, — произнёс Эван, тяжело переводя дыхание. Видение не отпускало, как привкус сна, от которого тревожно на душе.
Но по протоколу он должен закончить утилизацию. Именно ради этого всё затевалось. Реактор, городской энергокомплекс, тысячи людей полагаются на успех эксперимента. Сзади раздалось электронное напоминание: «Задержка утилизации. 120 секунд до автоперезапуска».
Эван сел за пульт, чувствуя, как тёплый уют кресла вдруг стал колючим. Он посмотрел в экран, где светилась яркая точка, вселенная в миниатюре — если, конечно, всё это не его фантазии.
«Я не бог, — мелькнуло в голове. — И не хотел им быть. Просто… инженер».
Сжав губы, он активировал финальный протокол. На дисплее вспыхнули надписи об уровне энергии. После короткой паузы Эван нажал кнопку «УТИЛИЗАЦИЯ».
В ответ приборы мгновенно зарегистрировали чудовищный всплеск. Точка на экране словно дрогнула и пропала, высвободив лавину энергии. Система бодро объявила: «Процесс завершён. Мощность выброса 9,74 ТДж. Энергия перенаправлена в реактор».
В лаборатории повисла оглушающая тишина. Потом откуда-то из динамиков послышалось радостное: «Прекрасно, подтвердилось на сто процентов!» — голоса людей, которым важен был результат. А для Эвана важным было другое, и оно ушло вместе с точкой.
«Всё, как планировалось», — устало подумал он. «Обычный эксперимент. Просто частица».
Он поднялся, выдохнул, чувствуя себя так, будто потерял что-то непоправимое. Увидев на столе кружку с остывшим кофе, взял её, едва не разлив. Предстояло написать отчёт, проверить системы… обычные дела.
Но на пороге он обернулся к пустому мониторному полю, где минуту назад светилась точка. Так быстро всё прошло, что ему казалось, будто этого и не было.
— Может, я просто… испугался, — прошептал он.
Казалось, лабораторный свет немножко померк. Затем Эван вышел, и двери скользнули за ним, как занавес, скрыв всё, что здесь произошло.
И в этот миг он ощутил странное эхо того давнего головокружения. Только теперь оно было прохладным и тихим, словно на дне души кто-то поставил знак вопроса.
Ничего не изменишь. Но ощущение осталось, будто в дрёме он вдруг уничтожил целый мир. Или снится ему всё это…
А где-то за мёртвой точкой мог быть бескрайний простор, звёзды, цивилизации и таинственный миг, когда тьма захлопывает створки вселенной. Кто знает?