Ведьма. Часть 3.
Годы складывались в десятилетия, десятилетия – в века. Позиция Судьи хоть и выматывала морально, в целом была не сложной. Вампиры, как ни парадоксально, народ законопослушный. Разумеется, это относится только к Законам бессмертных, но людские законы были вне юрисдикции Манон. Другой, негласной, обязанностью Судьи было наблюдение за Миром в отсутствие Старейшин и отчет перед Винтер о наиболее значимых событиях. Конечно, сбором информации занимался Архив, но его Глава, как шепотом поговаривали в высоких кругах, имел тенденцию приукрашивать все, о чем он говорит, высокопарными эпитетами, а Винтер не любила долгих пафосных речей. Постоянная необходимость отличать важное от наносного и формулировать свои мысли краткими, емкими фразами наложили свой отпечаток на мировоззрение и манеру речи Манон. А если добавить к этому абсолютное нежелание сближаться с кем бы то ни было, то не сложно догадаться, какая репутация закрепилась за новой Судьей. Даже те, кто довольно хорошо ее знал, признавали, что она очень сильно изменилась.
---------------------
- Я получил письмо от Калеба, - Тристан появился в спальне Манон, как только стемнело. – Похоже, для тебя есть работа.
- Калебу понадобилась моя помощь? – Судья едва заметно усмехнулась. – Он не в себе?
- Он не на своей территории. А Закон гласит…
- Никто, кроме Судьи, не имеет права вмешиваться в дела чужого клана. Знаю.
- Азим мертв. Калеб опоздал на одну ночь.
- Подозреваемые?
- Нет.
- Это официальное поручение?
- Да.
- Мастер, у меня дурное предчувствие.
- Будь осторожна. Восток полон иллюзий. И скажи Калебу, что я хочу его видеть.
- Конечно, - Манон оделась в процессе разговора, и теперь склонилась перед Тристаном. – Именем Совета и Закона, правосудие свершится.
- Совет всегда на стороне Закона, - он положил руку ей на плечо. – Удачи.
Дорога через пустыню была изнурительной. Манон отправилась в путь в одиночестве, и успела не раз проклясть себя за это. Купленные в приграничном селении верблюд и специальные сани были на редкость медленным средством передвижения, самостоятельно за одну ночь было долететь невозможно, а дневать, зарывшись глубоко в песок, не хотелось. Поэтому оазис, раньше принадлежавший Азиму, и наконец появившийся перед Манон, был истинным спасением. Ее встретили смертные, две женщины с испуганными взглядами. Легонько коснувшись их сознания, Манон заставила их успокоиться. Калеб был внутри, с ним – еще один вампир, его создание. Судье не составило труда отыскать их в огромном дворце.
- Манон!
Калеб встал с кушетки и с распростертыми объятиями направился к Судье. Это был высокий статный мужчина с черными кудрявыми волосами и аккуратной бородой. Широкие плечи выдавали в нем воина, коим он являлся до своего обращения, и чьи навыки оттачивал многие столетия. Второй мужчина, такой же высокий и широкоплечий, поклонился Манон и спешно вышел из комнаты.
- Здравствуй, Калеб, - Судья протянула ему руку, тем самым обозначая границу между ними.
- Не рада меня видеть, сестренка? – он сжал ее ладонь в своих.
- Почему я должна радоваться?
- Потому что ты меня любишь? – он попытался сжать ее в объятиях, но в ответ получил такой толчок в грудь, что отлетел обратно на кушетку.
- Что здесь произошло?
- Это ты мне скажи, сестренка, - улыбку Калеба как ветром сдуло. – Ты у нас Судья.
- Что ты видел?
- Кучку праха на балконе с личным перстнем Азима рядом с ней. Я бы подумал, что он сам решил выйти на солнце, но дверь была заперта изнутри.
- Твои предположения?
- Да у него полон дом баб. Не в обиду тебе, сестренка, но я думаю, что они что-то не поделили, с бабами такое бывает.
- То есть, по-твоему, смертные наложницы что-то не поделили, и в результате погиб вампир, которому не одна сотня лет?
- Мне почем знать? Я приехал к Азиму, чтобы предложить ему сделку, а вместо этого нашел кучку пепла и перепуганный гарем.
Манон села рядом с Калебом и положила руку ему на плечо.
- Это отвратительно… Это просто мерзко, Калеб…
Мужчина посмотрел в ее глаза и понял, что любые слова будут лишними. Она знала ответ. Она знала ответ с той самой секунды как вошла в комнату, но она давала ему шанс хоть как-то оправдать себя.
- Все из-за проклятой ширмы… Я хотел купить ее у Азима, но этот мерзавец уперся и не хотел с ней расставаться. Ну я и двинул ему разок-другой. А рука у меня тяжелая, ты знаешь. Уже рассвет надвигался, так что я его на балкон, пока он без сознания был, и дверь закрыл.
- Мерзко… Знаешь, что хуже всего, Калеб? Ты пытался меня обмануть.
- Ты же не сдашь меня Совету?
- Конечно, нет, братец.
Торн, наследник Архивариуса, завершил свои дела, и уже было собрался покинуть свой кабинет, когда в дверь постучали. Он со вздохом опустился обратно в кресло.
- Открыто.
- Здравствуй, Торн, - Манон быстрым шагом подошла к его столу и, не дожидаясь приглашения, села в свободное кресло.
- Чем обязан? – наследник начал мысленно перебирать все возможные причины визита Судьи.
- Мне нужен Флавий.
- Мне он тоже нужен.
- То есть, ты отказываешься мне помочь?
- Я этого не говорил.
Общение с Манон всегда вызывало у Торна противоречивые чувства. С одной стороны, она была намного младше и ниже по иерархии, с другой – она была Судьей и правой рукой Винтер, к тому же от внимания приближенных к Совету не ускользал факт некой личной заинтересованности Владыки. Разговаривать с ней приходилось осторожно, но и собственного достоинства терять не хотелось.
- Как ты думаешь, что это? – Манон положила на стол золотой перстень.
- Печать Принца, - Торн покрутил кольцо перед глазами. – Азим. Из восточных земель.
- А это? – она положила еще один перстень, более вычурный.
- Это… - лицо мужчины вытянулось. – Калеб.
- Мне нужен Флавий.
- Кто был первым?
- Азим. Нужно разобраться с его собственностью.
- Я распоряжусь. Что-то еще? Кроме Флавия.
- Да. Я забираю наложниц Азима.
- Ты это серьезно?
- Разумеется. А теперь…
- Тебе нужен Флавий. Забирай. И поздравляю.
- До встречи, Торн.
Дверь захлопнулась за спиной у Судьи. Наследник Архивариуса закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Прощай, остаток ночи, проведенный в зале для фехтования. Здравствуй, бумажная работа. Помимо прочего нужно было предупредить Мастера о перестановках в клане Тристана. С того момента, как печать Калеба попала в Архив, Манон официально могла считаться Наследницей.
Для Тристана смерть Калеба была сильнейшим ударом. Даже в те моменты, когда он был внешне спокоен, Манон ощущала его боль. Сама она никогда не испытывала теплых чувств к «брату», и это равнодушие, граничившее с неприязнью, было взаимным, поэтому единственное, что печалило ее в его смерти, была безмерная тоска Мастера. Многие века Калеб был его единственным созданием, и теперь он винил себя за то, что не почувствовал растущей в «сыне» агрессии и не принял никаких мер по его успокоению. Манон сдержала слово и не рассказала, что причиной убийства послужила банальная жадность. Тристан, как и все прочие, считал, что Азим был убит в более-менее честной схватке, что не отменяло совершенного Калебом преступления, но по крайней мере не выставляло его полным идиотом.
----------------------------
- Подойди ко мне, дитя, - Тристан сидел в кресле у камина и бросал в огонь какие-то бумаги.
- Слушаю, Мастер, - Манон села рядом с ним.
- Я принял решение. Знаю, оно тебе не понравится, но оно окончательно. Я хочу, чтобы ты заняла мое место в Совете.
- Разве это новость? Вы ведь не собираетесь… Или… - она заглянула в глаза Тристана, и увиденное привело ее в состояние, граничащее с ужасом.
- Я планирую уйти в рассвет через три ночи.
- Нет… Вы не можете серьезно так говорить.
- Ты справишься. Я уверен в твоих способностях.
- Мастер, я не готова! Я не смогу заменить Вас! Я не хочу Вас терять… - она едва не кричала.
- Ты сильная, - Тристан взял ее руку в свои и улыбнулся. – К тому же Владыка не оставит тебя.
- Владыка? – Манон высвободила свою руку и начала нервно ходить по комнате. – Владыка, которой нет, когда она так нужна? Ведь только она могла бы отговорить Вас от этого безумства!
- Послушай…
- Нет, Мастер, довольно, - сжав кулаки, она стремительно бросилась на выход и в дверях налетела на Винтер.
- Я не в праве его отговаривать.
Манон показалось, что в голосе Старейшины прозвучали виноватые нотки, но она списала это на разбушевавшееся воображение.
- Простите, я наговорила лишнего, - Манон отступила назад и склонила голову.
- Не извиняйся за то, что считаешь правильным.
- Я… Мы не знали о Вашем возвращении.
- Никто не знает, - Винтер опустилась в кресло, которое ей уступил Тристан. – Никто не должен знать.
- Я устал, Госпожа, - мужчина опустился перед Старейшиной на одно колено, и она положила руку ему на плечо. – Я очень устал.
- Понимаю. Большинство проходит через это, почти все уходят в рассвет.
- Но не Вы, - тихо проговорила Манон.
- Не я, - Винтер едва заметно кивнула. - Я тебя не оставлю.
Манон не знала, был ли этот вопрос столь очевидно написан на ее лице или же Старейшина прочла ее мысли, но, услышав ответ, она не смогла сдержать вздоха облегчения.
Тристан вышел на солнце утром третьего дня. Его провожали все члены Совета и их наследники, не каждый день увидишь смену Главы Линии, и многие присутствовали на подобном мероприятии впервые. Манон стояла в дверях до последнего, и лишь когда солнечные лучи начали оставлять на ее коже заметные ожоги, вернулась в помещение. А спустя несколько мгновений сильнейший удар заставил ее упасть на колени. Она закричала, и звук собственного голоса, многократно усиленный акустикой помещения, заставил ее зажать уши ладонями. Советники наблюдали за ней молча, зная, что сейчас происходит, ибо каждый когда-то прошел через это. Тристан умер. Сначала была нестерпимая боль, и Манон знала, что каждый вампир ее Линии так или иначе ее почувствовал. Произошедшее потом сложно описать словами, да никто, кроме, пожалуй, Архивариуса, не стал бы пытаться это сделать. Один за одним, вампиры, хоть и подсознательно, начали принимать ее, как Главу Линии. Манон увидела, как множество нитей, прежде тянувшихся к Тристану, теперь устремились к ней. Конечно, они были не столь яркими, как нить ее единственной «дочери» Кадиры или нить Константина, признавшего ее Мастером после смерти Калеба, но они были, и Судья отчетливо чувствовала каждого. Впервые в жизни к ней пришло осознание того, насколько велик ее Клан.
- Кто-нибудь… Пошлите смертных за печатью… - едва слышно проговорила Манон и направилась к выходу. Никто не посмел ее остановить.
Винтер ждала в приемных покоях. По ей одной лишь известной причине, она не хотела выдавать Советникам своего присутствия. Когда Манон закрыла дверь у себя за спиной, Старейшина едва заметным кивком велела ей сесть рядом с собой.
- Он ушел в лучший мир.
- Мы обе знаем, что это не так, - Манон невесело усмехнулась.
- Не будь так уверена в том, чего не видела своими глазами.
- Вы видели?
- Я просто знаю, - Винтер коснулась кончиками пальцев щеки Манон.
- Вы себе противоречите, - Манон улыбнулась.
- Противоречие – одно из моих имен.
Голос Владыки звучал размеренно, даже немного надменно, но ее прикосновения были нежными и заботливыми. Тоже противоречие. Повинуясь какому-то странному порыву, Манон потянулась рукой к воротнику Винтер, и та едва заметно кивнула, после чего откинула голову в сторону и закрыла глаза. Все еще не до конца будучи уверенной в реальности происходящего, Манон прижалась губами к шее Владыки и осторожно погрузила клыки в кожу. С первым же глотком на нее обрушилась лавина воспоминаний Винтер, многие из которых уходили в глубь тысячелетий, другие относились ко временам не столь далеким, но все эти вещи, лица и события, пропущенные через призму восприятия Старейшины выглядели абсолютно чужими, словно принадлежали к другому миру. Личность Манон растворялась в этих воспоминаниях, и в какой-то момент ей начало казаться, что ее больше не существует, что это неимоверно сильное существо ее попросту придумало, и лишь тихий, но настойчивый шепот «Хватит!» вернул ее к осознанию себя. Она очнулась, лежа на полу в объятиях Винтер.
- Небо… - Манон попыталась сесть, но тело ее не слушалось.
- Тише, тише, - Винтер улыбнулась.
- Мы ведь не…
- Да.
- Прости…
- Я хотела этого не меньше, чем ты.
- Но что, если…
- Никто не узнает. Никто не увидит. Только мы.
Огромным усилием Манон заставила себя подняться, еще большим – оторвать взгляд от Владыки, так по-простому расположившейся на ковре в тронном зале. Ей необходимо было уйти, необходимо выкроить хотя бы несколько часов сна. Винтер молчала, но в ее взгляде читалось одобрение. Собрав волю в кулак, Манон ушла в свои покои.
--------------------------
Комната встреч Совета была совсем не такой, как ее себе представляла Манон. В ней не было золотых люстр и парчовых занавесей, лишь массивный дубовый стол и простые кресла вокруг него, да портреты Советников, висящие на стенах. Одна рама была пустой. Говорить по давней традиции начал Архивариус.
- Манон, все мы выражаем глубокие соболезнования по поводу ухода Тристана. Так же мы выражаем нашу полную поддержку тебе, как его Наследнице. Нужно лишь уладить некоторые формальности.
- Спасибо, Кранах, - Манон говорила так, как ее учил Мастер.
- Печать Рода теперь принадлежит тебе, - Архивариус положил на стол шкатулку с перстнем Тристана, таким знакомым и родным.
- Кровь к крови, плоть к плоти, прах к праху, - проговорила Манон, надевая кольцо на палец.
- Владения Тристана так же переходят к тебе. Я подготовлю нужные бумаги и пришлю их на подпись.
- Хорошо.
- И последнее. Нам нужно начать поиск кандидатов на роль Судьи.
- Прости, Кранах, я, наверное, ослышалась, - Манон приподняла бровь.
- Закон гласит, что члены Совета не должны носить иных имен и званий. Более того, долг Судьи…
- Я знаю, что гласит Закон, - Манон поднялась с кресла и наклонилась к Архивариусу. – Закон гласит, что Судья служит Совету. Закон гласит, что Совет всегда на стороне Судьи. Долг Судьи – следить за исполнением Закона.
- Манон, это немыслимо! – вступилась за Кранаха Иоланта, до того дня бывшая единственной женщиной в Совете. – Где это видано, чтобы лицо Советника было известно плебеям?
- Тот, кто хоть раз видел мое лицо, никогда его не забудет. За последние семь веков его видели многие.
- Она права, - заговорил до того момента с интересом наблюдавший за происходящим вампир с внешностью совсем молодого юноши. – То, что обычно следует за взглядом на это лицо, не забудешь, - он почти смеялся. – Да и кто сможет сравниться с Манон в умении убивать? На твоем месте, Кранах, я бы поостерегся связываться с ней, а то осудит за что-нибудь, и поминай, как звали.
- Пожалуй, мне придется согласиться, - задумчиво протянула Иоланта. – Наши подданные начали забывать о том, кто обладает истинной властью в этом мире. Если хотя бы один из Советников будет на виду, и этим Советником будет Судья, это закрепит их веру в нас и нашу силу.
Прочие Советники согласно закивали, и лишь Архивариус тяжело вздохнул, не будучи уверенным в правильности этой идеи.
- Но Закон…
- Закон – это Я, - Манон одарила его очаровательной улыбкой, поклонилась остальным и вышла из комнаты. Впереди было слишком много дел, чтобы тратить время на разговоры.