Бобина Любовь
Козявка. Басня
Букашек разных –
пруд пруди на свете,
И каждая свое
имеет место быть.
И всяк стремится
за дела свои ответить,
Чтоб попросту –
козявкой, не прослыть.
Козявка как-то раз,
в весенний день из мая,
По случаю
на ветку забралась.
И с высоты
на всех других взирая,
Учить поступкам
и делам их принялась.
-Эй, Муравей!
– воскликнула Козявка,
Что без толку
плетешься по земле?
Вон, видишь,
впереди тебя канавка?
Там заложить
ее бы надо, мнится мне.
-Зачем сей труд?
- ее Пчела спросила,-
У Муравья
своих хватает дел,
А по канавке той
- вода скатилась,
Об этом здесь
Кузнечик нам пропел.
-Мне лучше знать!
– Козявка тут вскричала,-
И думаю о вашем благе я.
А мне чтоб потыкать
– не плохо бы сначала,
Попристальней
взглянуть вам на себя.
И принялась
налево и направо
Указывать
букашкам на грехи.
И полетела по округе слава
Букашки оказались
– все плохи.
Неправильно
Пчела свой мед сбирала,
А Бабочка
совсем не в такт махала,
Что Жук-навозник
задом подвигался
И потому
все время упирался.
Комар не так
как должно напивался,
А Светлячок
не тем святить являлся.
Для всех нашлись
упреки, наставления,
И всем Козявка
сбила настроенье.
Лишь только на себя
смотреть ей не хотелось
Но тут – Чирик!-
И песня ее спелась.
Во избежанье
недоразумений,
Я, как поэт,
скажу вам, не тая...
Имей, дружок,
на все свое ты мненье.
Но не кичись!
- не то не минешь…
…Воробья.
Рождение стиха.
Однажды,
рассуждая над словами,
Сидел поэт
бессонными ночами.
Роились мысли
о прекрасном и высоком,
Идея в воздухе
витала одиноко.
И как то незаметно,
без подвоха,
Вскочила
на страничку синекдоха.
Метафоры летали,
как снежинки,
И таяли
на строчки паутинкой.
Гипербола сказала:
- Может статься,
Что и без нас, увы,
стихи родятся…
Сказало тут
Олицетворенье:
-Стихи,
ведь это общее творенье,
Где сплав всех нас,
рожден в мозгу кипучем,
И вылит
в формы многозвучий.
А то, что уж потом
к душе прорвется,
Быть может
и стихами назовется…
Перо вздохнуло
как-то многозначно,
Сломалось…
и спешащему поэту,
Пришлось заканчивать
с печалью оду эту,
Шагами
на заснежном покрывале,
А дворники затем
весь этот бред убрали…
Закон страха.
Едва родясь, открывши глазки,
Почуяв материну грудь
Мы начинаем жить с опаской
С рожденья ухвативши суть.
Что жизнь страшна. И страхи множа
Боимся дома быть одни,
Бабаек чудятся нам рожи,
И сказки бабушки – страшны.
Потом детсад. За ним уж школа.
Там страх экзаменов, ЕГЭ,
Твоих ровесников уколы,
Скандалы дома и в душе.
Потом накатят уж волною
Страх выбор мужа, дети, дом,
Страх сделать яркую карьеру,
Не угодить в металлолом.
Потом почуяв смерти страхи
Вдруг понимаешь – Жизнь прошла…
Все ярче видятся промахи…
И все зависит от ума.
Сказка про Тополь и Липу.
Липа Тополю шептала:
«У меня душа устала!..
Заслоняют свет цветы,
Да еще огромный ты…
Мне б на вольную поляну,
Где есть солнце постоянно,
Где кудрявый ветерок,
Пыль сдувал бы с моих ног.
Где бы песни мне лишь пели
Соловьи да свиристели.
А болтливая кукушка
Листьям счет вела б
на ушко.
Вот бы жизнью насладиться,
Сока радости напиться.
А не то, что здесь, в саду…
Ну не жизнь, а сон в аду.»
Тополь липу понимал,
Веткой ветер отгонял,
Нагибался сам от солнца,
Воду пил на самом донце.
Он берег ее, как мог,
Но всему есть в жизни срок.
Рухнул Тополь в одночасье,
И никто не скажет:
«Здрасте!»
И никто не оградит,
И ни кто не зашумит.
Липа сразу поняла,
Кем для Тополя была,
И что этот «Палладин»,
Был душой ее любим.
Нет без Тополя ей света,
И не радует уж лето,
Песен птичьих уж не нужно,
То ей холодно, то душно…
Вскоре Липа захирела
И засохла… но успела,
Увидать среди травы,
Прутик Тополя и Липы,
Юных, тоненьких, как нити,
И сказала: «Берегите
То, что рядом. Дорожите
Мигом счастья
быть вдвоем»…
Жаль, что поздно познаем.
Когда меня не станет…
Я БУДУ…
Бежать по облаку босой ступнею,
В ладонях солнце нянчить на заре,
В горелки с месяцем играть порою,
И собирать алмазы на траве.
Букетом из небесных незабудок,
Оставшимся,
путь к счастью выстилать,
А по ветвям у старенького дуба,
Пушистой белкою скакать…
Я пес…
Я псом беспородным бреду по дороге.
Виляю хвостом и бросаюсь всем в ноги.
Я радуюсь солнцу, и радуюсь ветру,
Что шкуру взъерошит, и душу проветрит.
Я ем подорожник, пусть раны мне лечит,
Всегда ведь найдется, кто вновь искалечит.
Я пью, где придется, и ем что попало…
Для жизни собачей, лишь только б хватало.
Хватало на встречи с такими же псами,
И чтоб не сбивали нас, с ними бы лбами,
Чтоб можно спокойно гулять под луною,
И лунной тропой уводить за собою.