Преступление без наказания

Марина Альфредовна Черносвитова, Екатерина Александровна Самойлова, Srboljub Zivanovich.

«Не судья судит, а право. Поэтому и говорим: правосудие»

(Мария Алексеевна Новокрещенова, княгиня Ухтомская)

Здесь пойдет речь о преступлении без наказания. Когда мы это пишем, то наша, российская действительность, увы, убеждает нас в этом: в корпоративном «праве» вместо наказания за преступление (как и во всем «корпоративном») главенствует выгода – синонимы: «откат», «распил».

Но когда мы пишем о российском корпоративном «праве», то берем его в кавычки, ибо никакого корпоративного права в нашей стране нет, да и быть не может. Одно дело корпорация и корпоративное право под крышей эпистемы в Европе. Там – все на своем месте! Не успеет руководитель европейской страны уйти с поста, как его судят за мошенничество и казнокрадство (Жак Ширак, Гельмут Коль, Мишель Саркози, Сильвио Берлускони…). Пошумят – и все затихает!.. Дело в том, что корпорация – самоорганизующаяся и саморегулирующаяся структура. В России – она касается только 10% населения. Тех, кто правит (здесь не от «право»!) остальными 90%, имеющими вполне разорванное сознание (75% живет мировосприятием, которое сложилось у него в СССР). 15% - деклассированные «элементы»: бомжи, социопаты, гастробайторы, потаторы и наркоманы и т.д.

Вот именно потому, что Россия не может стать корпоративным государством, наказание в нашей стране, прежде всего коррупции, не выгодно! Приведем мнение на этот счет из «Forbes» - (20.11.2012):

«В отсутствие системных изменений арест коррупционера приведет только к обострению конкуренции за освободившееся теплое место…

В политическом смысле это, конечно, важно, а вот в экономическом не очень. Слегка циничный, но адекватный взгляд на теневую экономику в целом и коррупцию в частности рассматривает ее как обычный бизнес, только со специфическими рисками. Отмечается также, что борьба с коррупцией требует расходов, и чем более тщательную прополку чиновников-сорняков мы затеваем, тем больше затраты. В какой-то момент они становятся равными потерям от коррупции, а значит, дальнейшие усилия по избавлению от скверны просто не окупятся. Увы, но так».

Автор мыслит конкретными категориями. И, поэтому, не дотягивается до двух главных понятий: 1) господствующей в Европе эпистемы. 2) Потуги экспорта в Россию и, чуждой нашему многонациональному сознанию эпистемы, и 3) «тканевая» несовместимость «лоскутного одеяла» российской, вернее (за небольшим исключением) бСССР экономики, идеологии и правосознания с корпорацией как таковой.

А пока, трещащее по швам «одеяло» нашей экономики еще все же что-то покрывает (синоним – «крыша»), «откаты» и «распилы» - суть вполне нормальные механизмы. Получается, что право-то на эти преступления есть, и больше того, нет ничего извне, чтобы закон карал преступников – казнокрадов и мародеров собственного народа, да это невыгодно! Не выгодно не только кланам, власть предержащим, не выгодно самому государству, потерявшему суверенитет за многочисленными ширмами корпоративных отношений. Вот и результаты, такие, как омбудсмен – сам бог из машины, который может приказным порядком «поправить» власть любого уровня. Диффузия власти – раковая опухоль государственного организма. А плюрализм права – как ритуал: исполнили и забыли! Где корпорация – там «право» суть выгода (интересы) третьих лиц. А они – как компьютерные, виртуальные монстры-невидимки: везде и нигде! Нам известны лишь топ-менеджеры. Так, скорее всего мы никогда не узнаем «третьих лиц», стоящих за «водевилем» с бывшим министром обороны России.

Может быть, третьи лица не такие уж мифические, а хорошо нам знакомые, заокеанские (Европейские). Может быть поэтому преступления у нас совершаются без наказания и правосудия нет? Сговор и сделка вместо правосудия, и принцип состязательности в долларовом эквиваленте.

Корпоративное устройство государства – суть, когда политика становится служанкой экономики. При корпоративном мироустройстве все определяется, отнюдь, не экономикой, а конкретно-экономическим понятием – выгода (прибыль). Крах корпоративного мироустройства неизбежен (глобализация не свершится), ибо «выгода» не может подменить «прибавочную стоимость»… Все банки мира не в состоянии создать и гроша медного! И нет более отвратительной фигуры «человеческой», чем Шейлок – идеальный банкир.

А, ведь, все очень просто: коррупция – основной механизм саморегуляции корпорации, ее движущий «маховик»! С точки зрения социальной юриспруденции, корпоративное право, где бы оно не отправлялось, всегда не только анти-публичное, анти-гражданское, то есть – криминальное («собственность есть кража», «нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист ради выгоды!» И т.п., и т.д.)

«Антикоррупционные» примеры в постсоветской России – смена вех на пути становления корпорации и корпоративного «права» в России.

Корпоративное «право» имеет два «бренда»: отмена смертной казни и права человека. Выгодно? Выгодно!