Gefuhl

«Нет ничего в разуме, чего раньше не было бы в чувствах, за исключением самого разума».

(Дж. Локк, Т. Гоббс, Ф. Бэкон)

«В разуме нет ничего, чего не было бы в чувствах, кроме самого разума»

(Г.В. Лейбниц)

«В чувствах нет ничего, чего не было бы в разуме»

(Джордж Беркли)

Мне 45 лет. У меня взрослая дочь, живет несколько лет отдельно. Муж умер 10 лет назад. Я – врач психиатр, вот уже скоро двадцать лет, как работаю в так называемом обще-соматическом стационаре Москвы (я – коренная москвичка). После института сразу поступила в интернатуру по психиатрии, а потом окончила и клиническую ординатуру. Но в психиатрических больницах, если не считать обучения в интернатуре и ординатуре, никогда не работала. По окончании клинической ординатуры, меня забрало в свой госпиталь ведомство (не буду называть, какое). В нашем клиническом госпитале есть все отделения, кроме детского и инфекционного. Так, что я – специалист по всем, можно сказать, заболеваниям. Периодически прохожу, конечно, специализации и усовершенствования на различных кафедрах психиатрии, в том числе и за рубежом. Лично знакома со многими выдающимися психиатрами. Часто выступаю на международных конгрессах, симпозиумах и съездах. Душевные аспекты телесных болезней – чрезвычайно актуальная и интересная тема. Имею научные публикации (сугубо на основании собственной практики) – на звание академика хватит. Но наука меня как таковая никогда не интересовала. Диссертацию не писала, и писать не собираюсь, и без нее являюсь почетным доктором нескольких Европейских Университетов. Остаюсь практиком – и буду им до самой пенсии. Впереди у меня еще 25 лет работы. Собираюсь уйти на пенсию из своего стационара.

У меня был постоянный консультант, известный в нашей стране и за рубежом, профессор Федор Валентинович М. Недавно умер в возрасте 86 лет. Работал до последнего. Отдал свою кафедру психиатрии ученику (уговаривал меня защититься и заменить его на кафедре). Он первый сказал, что у меня особый дар психиатра, с которым нужно родиться: я обладаю, как впервые назвал это качество классик немецкой психиатрии Эмиль Крепелин, dementia precox Gefühl . Или просто – Gefühl. Буквально – чувством преждевременного слабоумия. Но сначала – еще несколько слов о семье.

Мои родители были обыкновенные советские люди. Отец – летчик гражданской авиации, умер, как только вышел на пенсию, несмотря на то, что никогда не болел и не лечился. Мама – всю жизнь работала в торговле. Умерла от рака. Болела и мучилась не долго. Я вышла замуж на последнем курсе института, по любви. Он был старше меня на 25 лет. Работал ведущим сотрудником ИМЛИ им. М.Горького, занимался творчеством Ивана Сергеевича Тургенева, написал о нем дюжину книг, был доктором и профессором. Что касается литературы и вообще искусства – был энциклопедистом. И даже имел свою собственную теорию, согласно которой русские – не славяне, а немцы. Защитил докторскую диссертацию на эту тему и выпустил несколько книжек. Но, как ни странно, оппонентов горячих не имел. Сторонников – тоже. Умер внезапно от острой сердечнососудистой недостаточности: много курил и много пил кофе. Я его не раз предупреждала о возможности такого конца, но он к медицине был совершенно равнодушен, как вообще ко всему, что не касалось литературы и искусства. У дочки как раз началось половое созревание, ознаменовавшееся, увы, внезапной смертью отца…

Дочь у меня – личность необыкновенная. Она родилась с улыбкой. И несет ее по жизни, как, не знаю, с чем сравнить – знак. Она улыбается и людям, и себе – это черта ее характера. Мне с ней всегда легко. Отношения наши ничуть не похожи на отношения матери и дочери. Также мало они похожи на отношения подруг, сестер и, даже любовниц. Это очень близкие и доверительные отношения, в которых нет грани чего-то недозволенного, запретного, неловкого, стыдливого. Мы с ней можем говорить и делать все, что нам захочется, и нам всегда друг с другом интересно. Она окончила два ВУЗа одновременно с красными дипломами, получила специальности психолога и экономиста. Но ни одного дня не проработала по этим профессиям. На последнем курсе стала «мисс Москва». И жизнь ее завертелась на орбите, на которой живут красивые и умные модели…

Мы с дочкой внешне совершенно не похожи. Правда – рост и фигуры почти одинаковые: у нее рост 175 см. У меня – 176. Она – блондинка с карими большими глазами, о таких глазах, наверное, старая украинская песня, которую великолепно исполняет Петр Лещенко: «Карие очи, черные брови…» Говорят, что такое сочетание цвета волос и глаз – признак аристократический. Возможно, но родословная наша меня интересует только с точки зрения наследственных болезней. Носики у нас прямые с чувственными тонкими ноздрями. Но рты разные: у нее верхняя губа короткая, нижняя слегка оттопыренная. У меня губы пухлые. Да, я – темно русая, глаза у меня миндалевидные и зеленые. Близкие говорят, что глаза у меня блядские, и всегда с «волокитой». Глаза дочки всегда ясные и чистые, взгляд у нее прямой – прямо в душу. Я не раз ей предлагала поменяться глазами: ее глаза как раз для психиатра! У нас есть родовая стигма: прямо между грудных желез большая, похожая на сосок, родинка. Так, что мы – особи «трех грудные». Но наши груди, несомненно, прекраснее, чем на картине Николоса Сафронова. Кстати, моя дочь ему иногда позирует, ибо живут рядом.

У меня есть то, что я не унаследовала от родных и того, чего нет у моей дочери. Это волос и зубы. Дело в том, что мои волосы такие густые и длинные, прямо до пяток, что я могла бы укрыться ими. Моя бывшая пациентка и подруга, которая владеет Центром Красоты и Здоровья, сама раз в месяц подстригает кончики моих волос. А тело мое – атласное, и волосков словно и нет на всей коже, кроме лобка, где равносторонний аккуратный треугольник. И второе – у меня никогда не болели зубы и они идеальной белизны, размеров и необыкновенно красивые. Может быть, поэтому у меня пухлые губы, чтобы прятать эту красоту. А у дочки проблемы с зубами с 14 лет. Они ровные, правильные. Но есть и пломбы, она вынуждена чуть ли не каждую неделю ходить к стоматологу и заниматься ртом. С волосами тоже проблемы: приходится часто мыть голову, подбирать шампунь и бальзамы. Она делает разные прически у лучших парикмахеров. Я же могу за две минуты уложить свои волосы и носить их часами под медицинским колпаком, когда, например, консультирую в реанимации или принимаю участие в некоторых операциях как психоневролог. На мои волосы ничто отрицательно не действует. И шампунь подбирать особый мне не надо…

Если поверхностно судить о наших характерах, то мы обе импульсивны, как истинные дромоманки: можем сорваться без всякой причины и улететь на краешек Земли: в какой-нибудь город, или в горы. В тайгу, или на пустынный берег Океана. Я работаю быстро и хорошо, поэтому начальство всегда идет мне на встречу и может отпустить меня дня на три, а то и на неделю. Больше мне и не надо. Зато у меня не нормированные рабочие дни, недели, месяцы. А дочка моя устраивает свои «порывы» за счет разных фирм, не туристических, а модельных. Элитных, конечно. Обладая прекрасным телом, она позирует известным художникам, фотографам, не чурается и эскорта, благо знает в совершенстве множество языков, в том числе и редких. Я овладела европейскими языками сама в моих частых поездках. Никогда не изучала специально, кроме русского, никакого языка. Главное – не ставить себе языковых барьеров: и в племени островитян, я уверена, дня через три у меня проблем с языком не будет. Есть и еще одна, как говорят, большая разница между мной и дочерью. Это – старение. Мне больше тридцати и сейчас никто не даст. А дочери могут дать! В 25 – 30! Конечно, если она неделю до этого не будет спать, будет мотаться по отелям разных стран с разными мужчинами или «тусоваться» от души. Я тоже могу не спать дней пять, потом спать непробудным сном двое суток (это бывает, правда, редко). Но, уверена, живи она по самому здоровому графику, а я так, как придется, все равно наступит «критическая точка», когда наши биологические возрасты совпадут. А затем дочь начнет меня обгонять, и мы поменяемся «ролями». Она, внешне, будет моей матерью, а я – ее дочерью. Она уже начала следить за своими возрастными изменениями. Консультируется со специалистами лучших клиник мира. Правда, пока ест то, что хочет. Но раз в месяц «очищает» свой организм активированным углем и касторкой. Я специально не «торможу» старение. Но у меня есть две вещи, которые я, после смерти мужа, по совету случайной попутчицы стала делать. Втянулась, ибо мне это делать – приятно! А вот дочь попробовала, никакого удовольствия не получила и прекратила. Расскажу ниже, а пока еще о нас с дочерью.

Главное: секс. Сейчас эта тема муссируется на все лады… Все смешалось. Из сексуальных перверсий осталась, пожалуй, только педофилия. После прекрасного фильма с великолепной актрисой – Эвой Грин (Чрево) - инцест вышел из тени. Не все, увы, замечают, что в этом красивом фильме и педофилия весьма соблазнительна… Так вот, мы с дочерью - сто процентные «нарцисистки». Ни я, ни она никогда не испытывали полового влечения к другому человеку. Мы не фригидны и легко можем вызвать у себя оргазм. Мы можем испытать оргазм с мужчиной, с которым занялись сексом, чтобы не ущемить его мужское достоинство. Он и не заметит, как мы это сделаем. Но оргазм будет настоящим, не демонстративным. Наши тела могут в любом месте стать эрогенной зоной, если мы захотим, и с нами мужчина будет вести себя так, как мы, не заметно для него, управляя им, захотим. И, конечно, мы такие искусницы, что мужчины от близости с нами точно сходят с ума и лишаются сил… Ни я, ни дочь в сексе по большому счету не нуждаемся и относимся к половой близости легко и просто. Никогда не вступаем в половой контакт ради чего-то. Только ради самого мужчины, если он нам симпатичен и мы видим, что он готов для близости с нами…на подвиг. Мы, короче, по человечески жалеем своих мужчин. После половой близости, мы их не убиваем, но связи никогда не продолжаем. Иногда во мне вдруг начинает говорить мать. И она говорит: «Ты, ведь, была за мужем, и по своему любила своего мужа, а в единственной дочери поощряешь какой-то чудовищный разврат!» Тогда я, преодолевая в себе личность, говорю дочери: «А не пора ли тебе, дорогуша, завестись семьей и родить мне внука или внучку!» Говоря эти слова, как под какой-то душевной пыткой, я с нетерпением жду ответа дочери (он всегда один и тот же!): «Ты права, мама! Я тоже думаю о семье. Правда, никак не могу решить – выйти мне замуж или жениться?..» И мы начинаем весело и громко смеяться, напряжение минутное бесследно исчезает. Еще о наших отношениях. Смерть мужа и отца, которого мы с дочерью по своему любили, совершила нечто: мы, несмотря на наши объективные различия (во внешности, в особенностях работы организма, в характерах, интересах, образах жизни и т.д., и т.п.), стали как одно целое. И это «одно» находится в сферах, нам неведомых. Главный критерий нашей духовной идентичности – есть мы, а все остальные, даже родные (каким был для меня мой муж и для дочери – отец) – другие. Мне всегда было дискомфортно прикосновение другого человека (я не выдержу, например, массаж даже части своего тела). Близость с мужем, как с другим человеком, компенсировалась уважением к нему, жалостью (интересно, но русский язык не знает слова «любовь»; это – синоним жалости). С дочерью после смерти мужа и отца мы стали друг для друга не другими, а – своими! Это сразу проявилось двумя обыденными, но… «странными» вещами: мы стали вместе принимать ванну и ласкаться, не чураясь самых интимных мест, и, подчеркиваю, без какого-либо намека на сексуальность. Это мы с дочкой выяснили точно. Мы стали ходить по квартире голыми и наслаждаться своими прекрасными телами. Если хотелось, мы могли подойти и погладить друг друга, слиться в долгом (но не «страстном») поцелуе. И стали нагишом спать вместе и т. д, и т.п. И еще, важное, я никогда не расспрашивала ее о мужчинах, с которыми она потом стала вступать в сексуальные отношения. Я ее к ним не ревновала. У меня тоже появились мужчины на одну встречу. Мужчины в нашей жизни были интересные, но другие люди, к которым мы повторяю, никогда не испытывали полового влечения. «Половое желание» нам чуждо. Но, ласкаясь или дурачась в ванне или в постели, мы могли испытывать оргазмы. Да не один, а серию. Они происходили сами по себе. Мы для этого ничего не делали (не как с мужчинами). И мы не придавали этому никакого значения: одно и тоже – я, например, моюсь в ванне одна, ласкаю себя и испытываю оргазм (не мастурбируя), и то же самое, когда мы ванне вместе с дочкой…

Конечно, я знаю все, что делает моя дочь в жизни. Все ее «приключения» и «увлечения». Была на многих показах моды и в нашей стране, и за рубежом, в которых участвовала моя дочь и храню все записи этих «спектаклей». А сколько я сама имела предложений от великих couturiere – стать их моделью! Несколько раз попробовала, что такое оказывать супер элитные эскорт-услуги. Однажды клиент рассчитался со мной суммой, которую я не получу на работе и за год (я двое суток провела с ним в Ницце). Конечно, я соглашалась на эскорт, только зная, что мой клиент gay. Моя дочка не такая привередница, но, я убеждена, услуги проститутки она никогда никому не оказывала и не окажет.

Как-то дочка предложила съездить в Амстердам на съемки ню. «Это – высший класс: фотографы, оборудование, аксессуары. Там – мои друзья: все покажут, а, захочешь, по позируешь… То, что они делают с телами – чудо. Они покажут тебе тебя, о которой ты даже и не подозреваешь!» Я сначала заколебалась: «лучше посмотрю твои сессии». Но потом внезапно согласилась. И начала позировать. Там павильоны, как в Голливуде: ты можешь быть снята в горах, в пустыне, на заброшенном пляже или в заброшенном таежном охотничьем домике. Да, вообще, на любое воображение найдется декорация. И все для того, чтобы тебя показать в неожиданном ракурсе. А главное – твои половые органы (а также: ягодицы, грудь, лицо, волосы, да так, что слов нет, чтобы рассказать). Все это, даже вход во влагалище огромного размера – не порно, а мета-арт или арт «ню». «Порно» - в других районах. Туда, под красные фонари, мы не ходили. Я забрала свои диски, а дубликаты им подарила, сказав, что «могут делать с ними, все, что захотят!» Хозяин павильонов в долгу не остался и три дня в Амстердаме мы провели, как принцессы (за его счет). Я удовлетворила свое любопытство и выбросила все из головы. А для дочки – это «кусок» жизни, но, думаю, не надолго. До порно она никогда не опустится.

Последние штрихи к картине «Мать и Дочь: начало ХХI века».

…Восьмого марта мы встали рано и пошли за подарками и цветами для себя. Дочь ночевала у меня и мы составили план празднования Женского Дня. К 12 часам был накрыт праздничный стол. Мы начали дарить друг дружке подарки, которые покупали вместе. Я собралась приглашать «гостей» к столу, как дочка сказала, что у нее есть еще один, особый подарок для меня. С этими словами она вынула ловко из грудного кармашка малюсенькую шкатулку из красного дерева. Сразу видно – ручная работа. Интрига удалась. Я стала гадать, что там? Драгоценности так не упаковывают. Дочка протянула мне шкатулку, я бережно открыла ее, нажав на кнопку из жемчужины… В шкатулке были две розовые, незнакомых мне, таблетки! Я вопросительно подняла глаза на дочь. Она со своей так хорошо мне знакомой улыбкой просто сказала: «Экстази…Я подарю тебе, как это у вас называется, онейроид!» Я вспомнила, как однажды Федор Валентинович, мой незабвенный учитель, сказал: «Любовь – это онейроид вдвоем!» «Зачем нам наркотик? Ты знаешь, что под словом экстази может быть и героин…» «НЕ беспокойся! Если умрем, то сразу и вместе…Шучу! Только полетаем, как маленький принц!»… Мы ни разу в жизни с дочкой не спорили. Если кто-то из нас что-то уверенно предлагал, то это, как себе! А собой какой толк спорить? .. «А как же праздничный стол?» - спросила я. «Вот вернемся голодные и все подметем!» И дочь начала раздеваться, быстро сбрасывая с себя все. Я молча следовала ее примеру. Таблеточки запили горячим кофе и…

…Опять было раннее утро – 9 марта. Зрительных воспоминаний у меня никаких не осталось. Но чувство блаженства, в котором купается каждая клетка души и тела, было еще сильное. Очнулась я в спальне, которую полностью заполняет одна постель. Дочка была рядом, чуть приподнялась на локти и улыбаясь, вопросительно смотрела на меня. «Живы, - сказала я, - удивительно, что мы с тобой делали? Постель вся в полнейшем беспорядке…а как прекрасно… Жить не хочется!» Дочь начала нежно целовать меня. Покрывая поцелуями лицо, шею, грудь…Я от блаженства растворилась в простынях, закрыв глаза. .. Все кончилось серией оргазмов с криками! Я никогда в жизни вообще не повышала голоса. А тут – крики…с кратковременным расстройством сознания. Хотела сказать: «Прекрати! Умру!», - не успела, куда-то провалилась… Очнулась, когда уже темнело. Первое, что увидела – прекрасное голое юное тело за распахнутыми дверями в другой комнате в пламени камина. Невозмутимо сидит, утопая в кресле, с бокалом темно красного вина, закинув ногу за ногу, и смотрит на меня, улыбаясь. «Сеанс окончен, мамулька! Вставай и к столу! Надо все же отметить праздник Клары Цеткин!» Я чувствовала себя великолепно, как вновь, говорят, родилась.

Мы алчно набросились на пищу, запивая большими глотками темно красного вина… «И давно ты принимаешь наркотики?» - спросила я, тоном matter of fact. «Вот уже пять лет…» - глаза мои вздернулись, рот остался открытым перед куском пищи на вилке… «как первый и единственный раз попробовала, - спокойно ответила дочь и продолжила, - с тобой – второй раз…» «И с кем…первый раз?» «С человеком. Кажется, это был мужчина…» - Она громко засмеялась. А потом, жуя, продолжила: «Да не волнуйся ты! Наркотики меня абсолютно не привлекают. Я ведь дочь врача-психиатра. И у меня отношение к наркоманам, как и у тебя…Это – для тебя: нужно, чтобы психиатр знал, от чего лечит! И что человек может сделать под действием наркотиков!» «Я ничего не помню…Ощущение полета и все…» «Давай закончим трапезу, и я тебе покажу кино: в главных и единственных ролях мы с тобой!» «?» «Техника, мамулька, сейчас за гранью фантастики!» «Ты что – все записала?» «Естественно!»…

НЕ буду рассказывать, что я увидела… Когда просмотр закончился, дочка констатировала: «Вот мы и стали любовницами, мамочка!» «Это что ни будь добавило в наши с тобой отношения?» - спросила я серьезно. Дочка на мгновение свела брови, зажмурилась и ответила: «Ничего!» «Вот и я думаю, что – ничего… Но «подсесть» мы можем…» «Я даю тебе честно слово, что никогда в жизни больше не приму никакой гадости!» «Да я не о наркотиках, я о гормонах…» Брови дочки опять вздернулись: «Какие гормоны? ..» «Наши с тобой!» В половой близости партнеры поглощают достаточно большие дозы гормонов друг друга и становятся гормонально зависимыми друг от друга…» «Это и есть любовь, половое влечение?» «Да!» «Так почему расходятся?» «Две причины: 1) пресыщаются и организм начинает отторгать чужие гормоны; 2) сразу начинает уничтожать инородные анаболики, вырабатывать к ним агглютиногены. Пока не выработал – люди вместе. Кстати, у меня есть своя гипотеза в отношении гомосексуалистов обоего пола….Истинные гомосексуалисты – это гермафродиты. Мозаичная мутация генов может проявляться только в наличие, скажем главного: гермафродит имеет, грубо говоря, одно яичко и половину яичника. Так, женщина может иметь яичко внутри, рядом с яичником. Она неизбежно будет или гомосексуалкой, или бисексуалкой и, вступая в связь со здоровой женщиной, «подсадить» ее на свои гормоны и та станет гомосексуалкой. Вот сейчас половые контакты – дело легкое, скажем, поэтому и гомосексуалистов становится все больше и больше… Ученые из-за всяких паранаучных причин давно полом не занимаются…» «Значит, нам грозит «1» или «2»?» «При инцесте это сложнее. А у нас с тобой – инцест. Был такой психиатр (только начинал работать в клинике), но уже сформировавшийся философ, Карл Ясперс…» «Знаю, читала его «Общую психопатологию». «Тогда перечитай главу - «Инцест, инцухт, бастардизация»… «У нас с тобой не инцест. У нас с тобой, мамочка, бастардизация! Поэтому мы не расстанемся никогда!» И она впилась своими губами в мой пухлый и беззащитный перед ней, рот…

…Гуляю я как-то после работы по Тверскому. Вдруг вижу - идет на встречу мужчина: высокий, походка упругая, волосы жгуче черные, как под бриолином. И борода a la Линкольн времен Гражданской войны в Америке. Я даже пошла еще медленнее, ноги стали, как ватные. Смотрю на него, глаз не отвожу, и вдруг, возможно оптический обман: чем ближе он подходил ко мне, тем меньше становился ростом. А когда поравнялись, то он оказался ниже меня на мою узкую ладонь: я была без каблуков в сапожках по погоде. В Москве еще вовсю лежал снег, апрель был рядом. Мы, не задерживаясь, проходя мимо друг друга, словно сговорились и подмигнули друг другу. Вообще-то я не помню, чтобы когда-нибудь подмигивала мужчине. И, ускорив шаг, задумавшись так, ни о чем, пошла дальше. Несколько шагов сделала и слышу, что сзади кто-то призывно подсвистывает. Так, не громко,… и вижу, что подсвистывает мне и левой кистью завет меня к себе. Я, толи от удивления, толи под гипнозом, повернулась и пошла к нему. Подошла, только открыла рот, чтобы что-то сказать, а он меня опередил: «Зайдем в кафе. Выпьем по чашке кофе!» Так сказал, как будто мы с ним старые знакомые. Я не успела ничего сказать, как он взял меня под руку…и вот мы уже в кафе. К кофе он заказал графинчик ирландского виски single malt, 12 лет, Jameson. И тонкие ломтики прозрачной семги. « Странный вкус!», - я подумала, рассматривая нового-старого знакомого. Наконец нашла сравнение: «Усохший Линкольн!» Очень худой с сильно запавшими щеками, заостренным кончиком носа, как бывает у человека, который вот - вот умрет или только что умер. Идеальная бородка, голливудская улыбка. Одежда явно не наша и не привозная. Скорее всего, из бутика Милана. Кофе, сильно разбавленное виски мы медленно пили. Я молчала, он быстро, но без всяких эмоций дал мне исчерпывающую информацию о себе. Киевлянин. Разведенный. Дети взрослые. Профессор математики и философии, преподает в университетах Женевы и Цюриха. Живет несколько лет постоянно в Женеве. Но часто приезжает в Москву, ностальгия по МГУ, факультеты и аспирантуры которого окончил. Ему скоро 70. Купил маленький островок недалеко от Австралии, обустраивается. Как уйдет на пенсию, уедет туда доживать. Абсолютно одинок. Меня «снял», потому что «прекраснее женщины не встречал за всю свою жизнь». Я не удивилась, когда он назвал мою профессию: «Психолог или психиатр». И тут же уточнил: «Психиатр». После этого спросил, хочу ли я, чтобы он дальше рассказывал мне о моей жизни? Я отказалась, сказав, что хорошо ее помню…

Сколько мы просидели в кафе, и о чем еще он говорил, я не знаю. Мне было уютно. Очень уютно. В заключении он предложил мне переночевать у него в номере отеля, сказав, что в его номере есть маленький бассейн, можно понырять и поплавать. Я машинально набрала номер дочери и спокойно ей доложила, что сегодня ночую с незнакомым мужчиной в номере отеля, где есть бассейн. Дочка сказала: «Понято!» И положила трубку.

На месте мы, не сговариваясь, разделись догола и пошли нырять и плавать. Потом нагишом сидели у камина и пили темно красное, очень густое, как мне показалось, вино. Ужинали, накинув халаты для приличия. Здесь я должна заметить, что все россказни о «запахе женщины», вкупе с известными фильмами – чушь и романтика стареющих мужчин. Женщины не выделяют никакого особого запаха, как-то - «леди», «самки», «сучки»… Поэтому столько много женских духов. А, вот мужчина, мачо, выделяет особый запах, который складывается из запаха его гормонов (надпочечников, предстательной железы, яичек). Гормоны женщины, во-первых, не пахнут, а, во-вторых, выделяются раз в месяц. Поэтому для мужчины не нужно иметь некой эталонной внешности. Ни груды мышц, ни лица с тяжелым подбородком с ямочкой посередине, в глубоких, как шрамы, морщинах, волосатость гориллы и т.д. Не это притягивает женщину к мужчине и вызывает у нее желание почувствовать «его» внутри себя и как можно глубже. А – запах! Лучший Дон Жуан на экране – Высоцкий. И не только потому, что Володя великолепно сыграл, а потому, что он – мачо! А в кино он, как в жизни… Мой новый знакомый тоже был 100% мачо. Но – для меня он оставался «другим» и никакого полового влечения к нему я не испытывала. И он вдруг говорит: «Несмотря на то, что твое тело – sex-appeal, любой на моем месте накинулся бы на тебя и измял в своих объятьях, а мне хочется с тобой поговорить! Твоя красота телесная для меня затемняется твоим высочайшим умом, очень редким даром, который я чувствую особым чувством. По-немецки это – Gefühl!» Я громко рассмеялась, прямо-таки расхохоталась (что мне не свойственно). Хохотала минуты две, он спокойно смотрел на меня и ждал, когда мой приступ пройдет. Подавляя смех, я произнесла: «Извини! В психиатрии вот уже третье столетие под этим термином подразумевают совсем обратное!» Брови его вздернулись и он весь напрягся во внимании… «Gefühl в нашей епархии – чувство преждевременного слабоумия…Может быть ты именно это чувствуешь во мне? И это затемняет мою божественную, неувядающую красоту?» Напряжение его не спадало, губы шевелились в безмолвии. «Даже опытные психиатры, когда начинают глупеть, не замечают в себе это.… Вот и я не вижу, а ты – увидел? Может, лучше займемся любовью? Я готова с тобой к around the world!» «Let us to make love!» - сказал он, и мы начали…

…Он мне нравился, был интересен, поэтому я несколько раз его «пожалела». Расслабленный и удовлетворенный, с чувством мачо, ублажившего такую (!) женщину, он, тем не менее, сразу перешел к «проклятым» вопросам, которые его давно мучают. Первый вопрос: «что для психиатров ум?» Второй вопрос: «что для психиатров слабоумие?» Третий вопрос: «есть ли в коме психическая жизнь?» Он пояснил, что ждет от меня ответов, как от практика, «умного практика». И назвал свой мотив этих вопросов, на которые ни как философ, ни как математик, не может найти ответов. Главное: «По каким причинам умственный потенциал высоко цивилизованных людей так быстро и заметно падает?»

Я ему сразу сказала, что я не знаю, что такое ум и меня, как практика и как человека это не интересует. Но, а то, что «знает» психиатрия и психология об уме, я уверена, что и он знает. Мой Gefühl безошибочно мне говорит, умный человек, или нет. Но это – чувство и только чувство…ума. Еще в этом чувстве у меня заложено ощущение «потолка» ума умных людей. Поэтому я могу сказать, что чувствую «потолок» каждого с раннего детства. Сейчас, как практик с опытом, я могу найти и всегда конкретные подтверждения «ограниченного» ума… Я не связываю ум ни с образованием, ни с воспитанием, ни с талантом (одаренностью), и, тем более, с этносом. Моя жизнь убедила меня, что ум исключает всегда то, что мы, психиатры, называем эмоциональной тупостью. По-простому – черствость. И еще, тоже из моей практики, если человек обладает умом, то он получает удовольствие, когда делает другому человеку добро. И, если получает что-то доброе от другого человека, у него появляется сильнейшая потребность ответить добром, если так можно выразиться, в больших размерах… Я совершенно не отождествлю и даже не сближаю ум и интеллект. Вот послушай: «искусственный интеллект». А теперь – «искусственный ум»… По-моему, можно быть высоко интеллектуальным, и при этом не умным. Канта, с его разделением ума на «чистый», «практический» (нравственный – sic!) «эстетический» - я не понимаю. Первый признак «снижение ума» (не травматического или болезненного характера) – это появление страха смерти и то, что называют психиатры, дисморфофобией (страх постареть, пополнеет, подурнеть и т.п.). Я не путаю память и ум. Это – разные вещи. Да, желание спорить, отстаивать свою точку зрения, рассуждать (резонерствовать), убеждать и переубеждать, - это не от ума.… Вот одного я никак не могу понять. Я знала хорошо двух мужчин, по-моему Gefühl – без «потолка». Один – мой учитель, гениальный психиатр, выпустивший в свет массу умных и нужных книг и по психиатрии, и по психологии, и просто о человеке, которые переведены на многие языки. Этот дар он совсем не ценил. И никогда не радовался выходу новой книги и восторженными отзывами о ней. Но, прилагая огромные усилия, он добивался публикации своих «стихов» в какой-нибудь заводской газетенке, тип «Гудок», и был по настоящему счастлив, если «стихи» публиковали. Мог по этому поводу устроить банкет. Он считал себя поэтом! Другой – знаменитый советский философ, не назову его имени, но ты его точно знаешь, рисовал простым карандашом всякие каракули. И показывал всем, кому придется, ожидая похвалы. Наконец, за собственные деньги, он выпустил книжку этих «рисунков». Он был убежден, что придет время, и его рисунки поймут и оценят выше, чем «черный квадрат» Казимира Малевича… Он заставил своего единственного сына учиться на художника. Приложил массу усилий, чтобы его учили, чтобы он выставлялся. Возил его по разным школам Европы. И тоже был убежден, что время творений сына придет!.. Что же касается слабоумия, то, кроме того, что ты знаешь, я тебе скажу: я почти убеждена, что во всем виновата 21 хромосома! Чрезвычайно хитрая особа. Мозаичное слабоумие – чрезвычайно трудно диагностировать. Я думаю (шучу!), что мы живем в царстве 21 (третьей) хромосомы, перед которой даже шизофрения пасует.… Я как-то решила собрать все симптомы «ненормальной» (когда фактически 21 хромосомы две!), а на самом деле – 3. Насчитала свыше сотни. И прекратила… «Симптом», сам понимаешь, о многом не говорит, пока не сформируется в «синдром». Прекратила, потому что испугалась! Почти в каждом человеке я могла найти частичку Дауна. Что далеко ходить? Мои прекрасные миндалевидные глаза – суть какого-то выверта 21 хромосомы. Твой плоский затылок – тоже. Твой приплюснутый мизинец без ногтя левой стопы – тоже симптом Дауна.… Первым (еще не зная про 21 хромосому), кто начал собирать симптомы, объединяя их одним словом «вырождение», был Бальзак. Он с медико-анатомической точностью описал около 30 признаков «ненормальной» 21 хромосомы. Есть гипотеза, что 21 хромосома может быть как граната, а «кольцо» может выдернуть какая угодно «сила». И начнется процесс покидания тела умом. В каждом случае по- разному… Больше я тебе ничего не скажу. В коме такая же «психическая жизнь», как в герани… Let us do trip around the world…

Но тут он властным жестом остановил меня и четко произнес: «Я хочу познакомиться с твоей дочкой». «Без проблем! Я уверена, что и она уже хочет с тобой познакомиться!» «Я завтра улетаю на свой остров, … - он нагнулся и откуда-то вынул новенький красный смартфон и протянул его мне, продолжив, - здесь всего два номера – мой и Марии. Звонить можешь, когда тебе угодно и откуда угодно... А Мария – она приготовит вам с дочкой все необходимое – визы, билеты и т.д. – мы встретимся втроем на острове». Я взяла смартфон и тут у меня вдруг очень больно защемило сердце. Я вспомнила, что занимаясь с ним любовью, я не чувствовала, что делаю это с ДРУГИМ! Он, словно читая мои мысли, сказал, взяв меня за руки и смотря прямо в мои зрачки: «И не думай! Я никогда между вами не встану!»…

Мы с дочкой решили не откладывать поездку на экзотический остров. И на другой день, как мы с ним расстались, я уже звонила Марии.… Я назначила ей встречу, где встретилась со «своим» философом и математиком. Она сказала, что завтра к вечеру, чтобы мы были готовы, она заедет за нами: «Ничего с собой не берите. Все нужное – найдете на месте. Дарвин в 2 часах лета на вертолете!» Мария приехала в назначенное время. Взглянув на нее, у меня вновь защемило сердце. Но она молчала. Говорила только по делу, а я ничего у нее не расспрашивала. В аэропорту Дарвина нас должен встретить «Михаил» и она дала нам его фото. Это пилот вертолета, личный пилот моего друга, к которому мы, сломя голову, с дочкой собрались. В общей сложности я была знакома с философом и математиком 12 часов: вечер, ночь и раннее утро.… В самолете я сказала дочке, что у меня такое чувство, что мы летим на похороны…

…С «Михаилом» мы ни о чем не говорили. На вертолетной площадке на острове нас встретил ни мой друг, а незнакомый мужчина и две женщины. В одной я чутьем угадала коллегу. Нас взяли под руки, посадили в старинный кабриолет и через несколько минут (время летит с бешеной скоростью при гробовом молчании!) мы въехали к парадному входу старинного кельтского замка (имитация полная, я заметила, что и камни мостовой и фасада замка тысячелетние). Молча нас, провели в квадратный холл, по углам которого пылали камины.… Я ничего не рассматривала, я ждала, когда мне скажут. Нас усадили в кресла. Мужчина пододвинул свое кресло близко к нам (я пишу, но не уверена, что все было именно так!), женщины стояли за моей спиной. Наконец он заговорил на чистом русском языке. Первые слова: «Трагедия! Ваш друг мертв! Абсолютно несчастный случай: сегодня утром акула откусила ему голову, не сработало отпугивающее акул устройство!» Я знала, что он мертв. Я не знала только, что он без головы! А мужчина продолжал: «Я – адвокат. Он успел составить завещание на Ваше имя, мадам..., - и он назвал меня по имени, отчеству и четко произнес мою фамилию, - он также перевел все счета банков на Ваше имя. Все принадлежит Вам и только Вам. Никаких сложностей с завещанием, я Вам гарантирую, не будет. Он также рекомендовал, на всякий, как у Вас в России говорят, «пожарный случай», меня быть Вашим адвокатом. Я приготовил все документы, касающиеся и меня.… Все улажено», - мы с дочкой молчали и только слушали, а он продолжал, «- у него, мадам…к Вам просьба…, - он сделал паузу и окинув нас с дочкой взглядом, продолжил: официально труп будет кремирован в Дарвине. Все документы приготовлены.… Но он просил Вас с дочкой сжечь его на берегу океана, как Байрон, знаете ли, сжег Шелли.…Если Вы не возражаете, завтра к вечеру костер будет готов. Все сделает Михаил. Я некоторое время буду с Вами. Потом Вы останетесь с другом вдвоем.… Если Вы не согласитесь, это никак не отразиться на завещании: Вы, уже единственная владелица всего его наследства. Тогда труп будет кремирован в Дарвине и Вы получите урну с прахом… Да, если Вы откажитесь от наследства, оно автоматически перейдет Вашей дочери он назвал ее имя, отчество и фамилию – (я ничего этого другу не говорила!). - Если и дочь откажется – он вопросительно посмотрел на дочь,- то… то будут всякие юридические сложности для меня. А Вы можете, хоть сейчас, возвращаться в Москву…» Я не играю с собой ни в жмурки, ни в прятки, поэтому я просто сказала: «Я не отчего не отказываюсь,… Моя дочь посмотрит бумаги. Медицинская помощь нам не нужна. Бутылку ирландского виски и два…стакана! И где наши комнаты?.. Да, Вы – мой адвокат. Готовьтесь сопровождать меня в Москву. Дочь останется здесь. Потом мы с Вами вернемся! Вылетаем через сутки после «похорон»» «Слушаюсь, мадам!..» На год поминок я собрала на острове всех своих сослуживцев и знакомых. После изрядного количества выпитого виски, всем было очень весело. И тут я вспомнила! Схватив дочку за голые плечи и прижимая ее голову к себе, я прошептала ей на ухо: «Не помню, говорила ли я тебе, что меня поразил кончик его носа: он был, как у мертвеца или у человека, умирающего?» «А, я у кого-то читала: Пифагоровы штаны обе стороны равны: кончик носа и зрачки образуют равносторонний треугольник… смерти!»

02 апреля 2013. Izmir -Москва.