Тамара Александровна Зайцева

Я, моя сестра Нина, папа и мама до войны жили в совхозе «Авангард», который находился рядом со станцией Струги – Красные Псковской области. Папа работал в совхозе бухгалтером, а мама продавцом готовой одежды на станции. Была у нас няня. Семья жила в достатке. Родители держали кур, уток, гусей, коз, молоко которых было специально для меня и сестрёнки. Мы с ребятами любили играть в песочнице, строили замки с башнями, крепости.

А больше всех мы любили Красную Армию. Пе6ли военные песни: «Дан приказ ему на запад», о Щорсе, особенно любили песню «Катюша», где пелось о пограничниках. Хором повторяли стихотворение:

«Климу Ворошилову

Письмо я написал:

«Товарищ Ворошилов,

Народный комиссар!

В Красную Армию

Нынешний год,

В Красную Армию

Брат мой идёт!

Товарищ Ворошилов,

Поверь, ты будешь рад,

Когда к тебе на службу

Придёт мой старший брат!»

Мальчишки тренировались, получали значки ГТО (готов к труду и обороне), учились стрелять, и получали значок «Ворошиловский стрелок».

А мы, кто был поменьше, играли в военные игры. Недалеко от дома рос кустарник. Там у нас

был штаб. Я была санитаркой. В папиной пилотке, с полевой сумкой через плечо (это папины вещи с финской войны) я прибегала в штаб. Было мне лет восемь тогда. Приходили другие ребята. Мы брали длинные палки ( это у нас были кони)и мчались на них по совхозной ржи, представляя собой конницу. Совхозный объездчик жаловался маме, что мы потопчем рожь. Старушки говорили, что не к добру, что дети так играют в войну. Быть беде. Мы с сестренкой бегали встречать папу с работы. А он сажал меня на одну руку, а сестрёнку на другую и нёс нас домой. Хорошая была жизнь! Потом папу призвали в армию. (Тогда была напряжённая обстановка Финляндией, хотя война была закончена). Это было зимой, а летом в июне началась война с Германией. Объявили об этом по радио в четыре часа утра. Но дети ещё спали. Около 10 часов утра мы с сестрёнкой вышли на крыльцо. День был ясный, яркое светило солнышко. Мальчишки с соседнего дома закричали нам, что началась война. Мы не поняли серьёзность этого события. Оседлали своих «коней» и с криком «Ура!» помчались вскачь. Через несколько дней в небе летали низко самолёты и сбрасывали тюки с серебристыми лентами, (я не знаю, что это было) и в воздухе пахло неприятным запахом. Прибежала с работы мама и сказала, что нужно собрать в чемоданы самые необходимые вещи. Обещали нас эвакуировать с этого места. Через станцию Струги – Красные военные эшелоны шли на фронт. На станции горели склады с продовольствием, магазины, государственные учреждения. Нечем было дышать от гари и дыма. Далеко было видно зарево. Много сгорело домов. Вскоре жители решили, что нужно из домов уйти в лес, там безопаснее. В лесу мы жили в шалаше, взяв чемоданы с вещами и продукты. Мальчишки нас, ребят, позвали на окраину леса. Там мы залегли на землю и стали наблюдать, что происходит около наших домов. И вот подъехали две машины с солдатами в синих комбинезонах (говорят, что это были финны). Они выгрузились из машин и побежали в дома, в сараи, где были животные. Переловили у нас кур, гусей и уток, и уехали. Через день понаехало много машин с немецкими солдатами. У нас в комнате поселились солдаты (около 12 человек), а в дух других комнатах жили мы. Мы с сестрёнкой и мамой сидели в задней комнате и не выходили на улицу. Вдруг в к нам зашёл пожилой немецкий солдат. Он осмотрелся кругом и увидел у на комоде фотографию

( где папа в военной форме и мы с сестрёнкой стоим на стульчиках). Солдат как закричит: «Вег! Вег! Пу! Пу! Пу!» - и показывает на нас пальцем. Это значит, чтобы мы убрали фотографию, а то нас расстреляют, так как папа командир Красной Армии. Мама наша знала немецкий и французский языки. А солдат сказал ей, что он не фашист и у него дома тоже две дочки

Немцы в нашем доме недолго простояли. Они стали селиться в больших домах, клубах, вокруг которых делали изгороди из наших русских берёзок, делали скамейки, домики на площадке, а мы, ребятишки, бегали смотреть, как красиво, а близко подходить боялись.

Помню, как мы с ребятами в первые дни войны побежали смотреть, как шли колонной наши военнопленные. Немецкие солдаты с овчарками охраняли их. Почти все наши военнопленные были ранены. Немецкие солдаты с овчарками их. Почти все наши военнопленные были ранены. У кого перевязана голова, рука, нога, грудь. Бинты грязные окровавленные. Никто их не перевязывал. Командиров среди них не было, так как их сразу расстреливали. Военнопленных загнали в пустые совхозные свинарники, которые обнесли забором и колючей проволокой. О дальнейшей судьбе пленных я не знаю.

Для нас началась новая жизнь.

На станции фашисты стали наводить свои порядки. В большом доме была комендатура во главе с комендантом (хозяином станции). Полицейские из русских следили за порядком. Были построены виселицы, где вешали людей за провинность, особенно за помощь партизанам. Всех сгоняли смотреть на это ужасное зрелище. Появились среди своих предатели. Так выдали мамину подругу и её двоих детей за то, что её муж командир Красной Армии. Заставили её вырыть могилу, на глазах убили детей и сбросили их в яму, а потом её расстреляли. Мама пришла домой и плакала. У жены маминого брата её родной брат ушёл в партизаны. Выдали. Ночью в дом ворвались немецкие солдаты и расстреляли маминого брата и его жену. (на братской могиле Струги Красные высечены их имена).

Устраивали облавы на людей, загоняли в товарные вагоны и отправляли на работу в Германию. Под такую облаву попали мамина сестра с дочкой. Людей в товарном вагоне закрыли снаружи. А в это время налетели на станцию наши самолёты и стали сбрасывать бомбы. Вагоны загорелись, людям было не выйти. В вагоне сверху были маленькие оконца, взрослые через них выталкивали своих детей. Так была спасена моя двоюродная сестрёнка, а тетя сгорела в вагоне.

Недалеко от нас росли сосновые деревья. Над ними кружило много ворон. Немецкие солдаты стреляли в них. Пулей, попавшей в окно, убило мою подружку. И никто за это не был наказан, не к кому было обратиться.

В сентябре я пошла в школу в первый класс. Нас учили читать, считать, писать, немецкому языку и закону божьему.

Взрослым и детям выдавали по карточкам по 100г. Хлеба на день. За хлебом ходила я. Пока идёшь домой, отщипываешь понемногу от буханки корочку сбоку и сосёшь её, как конфету. Однажды мама пришла домой от соседей и сказала, что принесла нам гостинец. Мы открыли бумажку, а там лежало десять сухих хлебных корочек. Мама сказала, чтобы ели по две корочки в день. Нам хотелось есть постоянно, особенно летом в начале войны, пока не стали поспевать овощи в огородах (овощи у родителей были посажены весной до войны). Зимой всех женщин и маму обязали ходить на станцию и разгребать снег на железнодорожном полотне, а я с сестрёнкой оставались дома. Мама наварит нам чугун картошки, растолчет её, выложит на красивую тарелку и поставит на стол с красивой скатертью, а рядом блюдо с белой и красной свёклой, вырезанной в виде звёздочек, ромбиков, ромашек и красиво уложенных горкой. (Это блюдо и сахаром и печеньем было для нас). Кушаешь эту еду, живот становится большим, а есть всё равно хочется. Если заболел - лечись сам дома, лекарств не было. Я серпом порезала два пальца. Прикладывала к ранам листья подорожника. Ничего не помогало. Боль была невыносимая. В немецкой комендатуре был врач – Кал Иванович (эстонец по национальности). Он тайно помогал русским. Мы с бабушкой пошли к нему. Бабушка взяла три десятка яиц с собой. Нас провели к доктору, сделали перевязку и дали мазь с собой. За это мы оставили доктору яйца. А он сказал: «Бабка, твоей девочке надо по одному месту шлёпать, чтобы не баловала с серпом». Мыла совсем не было. Мылись щёлоком. Брали большой чугун, насыпали туда золу, заливали горячей водой, а потом отстоявшуюся сверху жидкость по ковшику наливали в таз с водой и мылись. Дядя мой варил мыло, получались такие чёрные вонючие куски. Завелись вши, но не такие, что в голове живут, а большие бельевые, которые были в одежде около швов и страшно кусались. От фронта двигались люди. Их называли беженцами. Они просились на ночлег. У соседей на ночлег остановилась семья, заражённая сыпным тифом, который передаётся через кровь при укусе вшей. Это страшная смертельная болезнь. Вши переползли к хозяевам. Они заболели и умерли. Жители окраин станции и близ лежащих деревень помогали партизанам, давали овощи, картошку. Немцы узнали об этом и всех стали выселять из своих домов в центр. Мы поселились в чужом доме. Там было две комнаты, в большой проходной жили немцы, у них была настелена солома на полу, где они спали. Днём солдаты уходили, а вечером возвращались. А в дальней маленькой спальне жили мы с мамой и сестрой. Выход из неё был через их комнату. А в углу сидела большая немецкая овчарка. Звали её Рольф. Я соберусь идти на улицу, подойду к выходу, а собака сзади за платок меня назад в комнату тащит. Сколько я её не просила, всё было бесполезно. Впускать в дом - впускала, а выпускать никого не хотела. А сестрёнка боялась выходить из комнаты. Так весь день и сидела на кровати, пока не возвращалась мама.

Немецкие солдаты сталь сжигать близлежащие деревни и станции. Жители из деревень уходили в леса, забирали с собой скот, зерно и другую пищу. В лесу рыли землянки для себя и животных, там и жили. Овощи, картофель с осени закопали на поле в бурты. Это такие кучи, обложенные сверху соломой и засыпанные землёй. Зимой под снегом было тепло овощам. Моя тётя и дядя и другие двенадцать человек (среди них были и дети) отправились из леса за картофелем в поле к бурту и не заметили, как к ним в белых маскировочных халатах подошёл на лыжах карательный отряд. (Эти отряды в деревнях поджигали дома, а кто не успел спрятаться, того убивали). Фашисты напали внезапно на людей, всех закололи штыками. Только моему дяде и одному мальчику удалось убежать в лес. По ним стреляли, но не попали.

Погибли в партизанском отряде два моих двоюродных брата. А муж моей тёти погиб под Выборгом во время войны. Там в парке на военном обелиске высечена его фамилия. Погибли на войне и два папиных брата.

Папа прошёл всю войну, дошёл до Берлина и остался жив. У него был орден «Красная звезда» Ии много медалей. После войны нас папа нашёл и увёз на Украину в город Гайсин Винницкой области. Там стояла его воинская танковая часть. Он был начфин дивизии.

И вот первый после войны 1946 год. 9 Мая в городе был военный парад. Отряды солдат шли по каменной мостовой. Цвели каштаны, было тепло и солнечно.

У солдат на груди сверкали ордена, звенели под ритм шагов медали. Их было так много, что в воздухе стоял звон, как – будто играла музыка.

Мы с сестрой в белых платьях с бантами на голове увидели папу в строю и подбежали к нему. Он встал с краю, взял нас за руки. Так мы шли в колонне до самой площади, где был митинг. А потом мы вместе с папой ели мороженое.

Это всё, что я помню о днях оккупации, о войне, о Красной Армии, которую мы очень любили и о победе.

Тамара Александровна  с отцом

Тамара Александровна со своей ученицей -Филиновой Натальей Викторовной, которая продолжает её дело , работая учителем начальной школы

 в Кингисеппской школе №3. На фотографии справа со своими коллегами, с которыми начинала работать в восьмилетней школе №3 на Театральной.