7. Богословское любомудрие Максима и диалектический метод Платона
7.1. Исихия диалектики Платона
Если кратко изложить содержание Трудности 41, то можно сказать, что этот трактат Максима призван указать путь восхождения к Богу, который начинается с деятельного стяжания добродетелей и естественного созерцания множественности видимого мира, переходит к единовидному созерцанию умопостигаемого мира и завершается вознесением к Богу. Эти три основные этапа Максим называет деятельным, естественным и богословским любомудрием, составляющих единую философию боголюбия. Богословское любомудрие, основанное на единовидном созерцании является наиболее естественным для чистого ума, но оно остается неведомым для многих. О красоте единовидного созерцания, как наиболее высокой деятельности человека, писали античные философы Платон, Аристотель, Плотин и христианские богословы. И возникает вопрос, в чем причина того, что многие современные философы и богословы, просвещенные верой и знанием, ведя добродетельный образ жизни и созерцая видимый мир, не могут обрести опыта единовидного созерцания, которого достигал Плотин[1]. Его описание единения с первым Богом, именуемым как Единое, а также как Благо, отражают опыт обожения. Этот опыт и Плотин, и преподобные христианские богословы описывают одинаково, как видение света. Для сравнения приведем сначала описание единения с Единым у Плотина:
«Подобно глазу и ум наш, когда закроет взор свой от всех свойственных ему предметов и всецело в себе самом сосредоточится, тогда и он может, не видя ничего, узреть нечто — узреть не тот отраженный свет, который присущ всему вне его находящемуся (т. е. ноуменам), но свет только сам по себе и в себе во всей его чистоте, узрит его, когда он не извне, а внутри его самого внезапно появится и озарит его. 8. В тот самый момент, когда ум наш озаряется таким светом, он не знает, откуда именно явился ему этот свет, отвне или извнутри, а когда видение прекратится, уму кажется, что свет был как будто
внутри его, как будто и нет.»[2].
Аналогичное описание мы можем прочесть в умозрительных и богословских главах прп. Симеона Нового Богослова:
«Ум, будучи простым, или, скорее, обнаженным от всякой мысли и всецело облаченным в простой божественный свет, покрываемым этим светом, не может найти ничего иного, кроме того, в чем он пребывает… будучи светом во свете, но не светом сам по себе. Достигший [высокой] меры совершенства, будучи мертв и не мертв, живет в Боге … он слеп как видящий не по естеству; он стал превыше всякого естественного зрения как получивший новые глаза, которые несравненно лучше естественных, и видящий сверхъестественно»[3]
Совпадение переживаний высочайшего опыта обожения у преподобного Симеона Нового Богослова и Плотина прослеживается не только в словах, но и в изложении опыта единовидного созерцания и восхождения по лестнице ведения логосов. Многие современные философы-богословы тщательно изучают труды древних философов и богословские труды святых отцов и в том числе отцов-исихастов, ведут аскетический образ жизни, отвергая излишества чувственных наслаждений, ничего не предпочитая, как говорит Максим, благому расположению души к познанию Бога[4], но не подозревают, что именно их философская деятельность становится препятствием к познанию Бога. Проблема заключается, как нам кажется, в том, что ум такого человека, назовем его условно «философом», удерживается во множественном мышлении. Источником ведения «философа» является рассудочное постижение божественных логосов в образах видимого мира, которое само по себе благо и дает наслаждение разуму в озарении истины, а наслаждение разума в свою очередь побуждает «философа» к еще к большей рассудочной деятельности ума в ожидании вкушения новых сладостных открытий. Однако, созерцательная деятельность такого «философа» лишь расширяется в плоскости постижения логоса земли, а плоды этой деятельности лишь кажутся возрастанием в познании Бога. А по сути рассудочная философская деятельность мало чем отличается от душевной деятельности музыкантов и поэтов, которые, как говорит Платон, «ценят уши выше ума»[5]. А в терминах Максима это означает, что следом за деятельным и естественным любомудрием должно следовать богословское любомудрие, но «философ» ценит естественное ведение выше божественного любомудрия. Особую роль единовидного созерцания Максим выделяет при описании трех движений души – чувства, рассудка и ума:
«Чувство, содержащее только простые духовные логосы чувственного, святые вознесли к уму посредством рассудка. Рассудок, содержащий логосы существующего, они в одном простом и неделимом разумении единовидно соединили с умом. А успокоившийся ум, совершенно освобожденный от движения в отношении всего сущего и даже от самой естественной своей деятельности, они приблизили к Богу, и в нем [уме] всецело сведенные к Богу, удостоились через Духа смешаться с Богом как целые с целым»[6]
«Простое и неделимое единовидное разумение» – это не плод рассудочной деятельности «философа», а единовидное созерцание логосов сущих в состоянии чистой молитвы. А «успокоившийся ум» - это вознесение ума к молчанию в единении с Богом. Итак, ум обладает способностью и предназначен для единовидного мышления и созерцания умопостигаемого. Именно эту способность ума Платон называл диалектикой:
«тот самый напев, который выводит диалектика. Он умопостигаем, … минуя ощущения, посредством одного лишь разума, устремляется к сущности любого предмета и не отступает, пока при помощи самого мышления не постигнет сущности блага. Так он оказывается на самой вершине умопостигаемого»[7]
«Вершина умопостигаемого» и «постижение сущности блага» достигается единовидным созерцанием ума. Поэтому диалектика Платона не ограничивается интеллектуальной деятельностью современного «философа», а лишь пользуется ей, как предварительной подготовкой для восхождения ума к мистическому созерцанию и обретению мудрости единовидного мышления вплоть до единения с Благом. Аналогично определяет диалектику и Плотин:
«Диалектика пользуется Платоновым делением для различения эйдосов и в определении того, что есть что, и в [нахождении] первых родов, сплетая тех, что произошли от этих первых родов [с целым Ума], пока не проходит всё умопостигаемое; тогда она снова разъединяет, пока не достигнет начала; после этого она приходит в безмолвие; диалектика безмолвствует, пока присутствует Там, она более не остается многопопечительной, но видит, возникнув в Едином; она оставляет так называемое логическое мышление — мышление о посылках и силлогизмах — другому искусству, как она может оставить [другой науке] и знание о правописании. Кое-что из логики она необходимо рассматривает, как некое предуготовление»[8]
Здесь греческий термин ἡσυχία (исихия), означающий дословно «тихость», переведен как «безмолвие». Именно этим термином в русской литературе по умному деланию обычно обозначают исихастскую практику безмолвной молитвы, которая осуществляется в тишине (исихии) ума от всякого помысла и чувственных ощущений при единовидном созерцании. Аналогично Максим в Мистагогии V говорит о «навыке в созерцании неизреченного безмолвия», с помощью которого ум приводится к незабывающему и бесконечному ведению и к истине. При этом незабывающее ведение обретается, как и у Платона после того, как ум проходит все умопостигаемое, а ведение истины и блага у Максима и Плотина означают единение с Единым, когда ум пребывает в молчании.
Диалектический метод Платона – это метод исихии, а диалектика – это ведение логосов сущих, обретаемое при единовидном созерцании в тропосах смешения и положения, которые мы подробно рассмотрели выше в разделе 6. Это ведение Плотин называет знанием, которое обретается не мнением рассудка, а единением с Тем, Кто выше всякого мнения:
«о том же Знании видевший его Платон сказал, что «оно не есть нечто иное, нежели Тот, в Ком оно есть», однако, Платон оставил нам искать и обнаруживать, каким образом осуществляется то Знание, так что если мы достойны называться «платониками», возможно, лучше всего начать именно отсюда»[9].
То есть, диалектика Платона начинается с поиска знания, которое мы здесь называем единовидным созерцанием, а Максим – богословским любомудрием. Из этого знания рождаются и логические посылки, и методы рассудительности. При этом четверка логических методов деления, определения, доказательства и анализа, которые продемонстрированы Платоном в его диалогах и о которых «неоднократно говорят философы - Прокл, Аммоний (сын Гермия), Элий, Давид и у Христиан- Иоанн Дамаскин и Иоанн Скотт»[10], как о методах диалектики, являются для Платона следствием восхождения ума по лестнице ведения логосов (см.рис.2) в созерцательных тропосах смешения и положения.
Максим в Трудности 41 говорит о ведении святых (т.е. сподобившихся обожения) о том, что все сущее поделено пятью делениями. Это же ведение описывает и Плотин, как ведение диалектики. Рассмотрим основные деления Плотина:
«Она [диалектика] есть наука, способная говорить о каждом согласно его логосу: что оно есть, и чем отлично от других, и что у него общего с теми, среди которых оно есть, и где каждое из них есть; и если оно действительно есть, то каково оно, и сколькие суть; и, опять же, сколько не-сущих, отличных от сущих».
Здесь Плотин говорит о первом делении, отделяющем сущее от не-сущего, т.к. для Плотина сущим является нетварное, а не-сущим – тварное. Далее:
«[диалектика ] рассуждает о Благе и о неблаге, и о всех тех, что расположены ниже Блага, и о ему противоположном; она проясняет, что вечно, а что не вечно».
Здесь Плотин говорит о Благе и неблаге. Благо в учении Плотина – это имя для первого Бога, которого он именует также Единое. Ниже Блага расположен умопостигаемому мир (Ум и эйдосы), а противоположное Благу и Уму - это тленный чувственный мир Души. Первый мир Ума вечен, а второй мир Души - невечен. То есть, в терминологии Трудности 41 Плотин говорит о втором делении ипостаси всего сущего на умопостигаемое и чувственное. Далее:
«Удержавшись от блужданий вокруг чувственного, диалектика располагается в умопостигаемом, и там занимается своим [предназначенным ей делом], отвергая ложь и насыщая душу в том, что было названо [Платоном] полями истины».
Здесь Плотин говорит о преодолении второго деления через смешение всего сущего в единицу и переход к созерцанию множественности умопостигаемого мира. Ложью Плотин называет чувственное, которое не имеет истины. Знание истины обретается в постижении умопостигаемых эйдосов, что в терминологии Максима означает постижение логосов. Далее:
«Диалектика пользуется Платоновым делением для различения эйдосов и в определении того, что есть что, и в [нахождении] первых родов, сплетая тех, что произошли от этих первых родов [с целым Ума], пока не проходит всё умопостигаемое; тогда она снова разъединяет, пока не достигнет начала»
Здесь Плотин описывает деления по родам и нахождение первых родов аналогично Трудности 41. Первыми родами Максим называет наиболее общие природы, которыми вся чувственная природа делится на небо и землю, рай и землю обитания. У Плотина в других местах также первое небо (солнце и звезды) рассматривается отдельно от земли, как особое творение Души. Душа у Плотина является чувственной природой тварного мира, и Она вместе со своими творениями делится на два состояния - высшее, которое устремлено к Богу и низшее, которое устремлено к земле обитания. Эти состояния души в Трудности 41 названы раем и землей обитания. В этом тексте Плотин говорит о «сплетении» первых родов в единое целое, что в Трудности 41 соответствует тропосу смешения всех природ в логосе единого тварного, который объемлет все логосы в единое целое. И далее Плотин говорит о «разъединении, пока не достигнет начала». Началом для Плотина является Единое, а «разъединение» - это отделение ума созерцателя от всего, что созерцалось до этого, как целое, и устремление к Единому. И далее:
«диалектика безмолвствует, пока присутствует Там (в Боге), она более не остается многопопечительной, но видит, возникнув в Едином»
Здесь Плотин говорит о диалектике, как об уме созерцателя, который оставив множественное и единовидное созерцание логосов сущих, пребывает в молчании и видении Света в единении с Единым. То есть платоновская диалектика – это метод последовательного восхождения по лестнице ведения логосов и вознесение к молчанию ума в свете Святой Троицы.
Из приведенного выше сравнения платоновских делений и их преодоления можно заключить, что платоновская диалектика и богословское любомудрие Максима, изложенное в Трудности 41, это единый опыт созерцательных умозрений святых. Именно опыт исихии и обожения есть метод, позволяющий судить о платоновской идее блага и доказывать истину не на основе мнения, а на основе ведения Истины и Блага, которые по словам Максима «обнаруживают Бога»[11]. Кто игнорирует исихию, как метод диалектики, тот не в силах обрести познание идеи Блага и по словам Платона пребывает в сновидениях:
«Кто не в силах с помощью доказательства определить идею блага, выделив ее из всего остального; кто не идет, словно на поле битвы, сквозь все препятствия, стремясь к опровержению, основанному не на мнении, а на понимании сущности; кто не продвигается через все это вперед с непоколебимой уверенностью, – про того, раз он таков, ты скажешь, что ему неведомо ни самое благо, ни какое бы то ни было благо вообще, а если он и прикоснется каким-то путем к призраку блага, то лишь при помощи мнения, а не знания. Такой человек проводит нынешнюю свою жизнь в спячке и сновидениях»[12].
___________________________________
[1] Неизвестный автор (предположительно, прп. Никодим Святогорец): «Даже самые стихийные мудрецы сознавали пользу безмолвия: философская школа неоплатоников, имевшая многих знаменитых последователей под руководством философа Плотина, глубоко развивала созерцательную, внутреннюю жизнь, достигаемую преимущественно в безмолвии»; Откровенные рассказы странника духовному своему отцу.
[2] Плотин. Эннеады V.5.7-8./ Плотин в русских переводах. Издательство «АЛЕТЕИЯ» (Санкт-Петербург) при участии Греко-латинского кабинета Ю. А. Шичалина, 1995, перевод - Г.В. Малеванский, стр. 106
[3] Прп. Симеон Новый Богослов. Двадцать пять глав умозрительных и богословских. 17-19.
[4] Прп.Максим Исповедник «Любовь есть благое расположение души, по которому она ничего из существующего не предпочитает познанию Бога»; Главы о любви, 1.1.
[5] Платон. Государство. Книга 7. 531а.
[6] Преподобный Максим Исповедник. Трудность Х.8 (PG91, 1113АВ). Перевод В.В.Петрова.
[7] Платон. Государство. Книга 7. 532а.
[8] Плотин. Эннеады. 1.3.4 / «Плотин. Первая эннеада» . Пер., вступ. ст., коммент. Т. Г. Сидаша, Р. В. Светлова. — СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2004. стр. 144
[9] Плотин. Эннеады. V.8,4.
[10] В.В.Петров. глава 3.3.1 в его книге2
[11] Прп.Максим Исповедник. Мистагогия 5.
[12] Платон. Государство. Книга 7, 534с.
