Москва (1948-1953)

В связи с закрытостью архивов МИД’а о деятельности Ломакина после сентября 1948 года известно мало. В период работы в Москве он был внештатным корреспондентом газеты "Известия" и писал статьи под псевдонимами: Я. Шибряев, Я. Алёшин и А. Яшин. Им был подписан контракт с издательством на монографию "Печать США".

Вопреки предсказаниям американских СМИ (а, возможно, и благодаря им), что Ломакина покарают за “провал операции с Касенкиной”, он возвращается в МИД на должность зам. зав. Отделом Печати.

В передаче “Радио Свобода” “ТАСС не уполномочен заявить” в 2008 году Ольга Эдельман сообщила, что Сталин и его окружение очень внимательно читали переводы статей американской прессы по “делу Касенкиной”. Переводы поступали в виде “Особых закрытых писем ТАСС”. К события в Нью-Йорке относились с особой серьёзностью. Они на время потеснили в советской печати события происходящие в Югославии, конфликт с Маршалом Тито.

После возвращения в СССР Ломакина неоднократно вызывали на длительные ночные допросы на Лубянку. Он, чтобы не волновать семью, уверял, что задержался на работе. Наконец допросы внезапно прекратились. В МИД’е существовала легенда, что когда “ заплечных дел мастер” Берия спросил у Сталина:- “Что делать с Ломакиным?”, то получил макиавеллиевский ответ в два слова: - “Ломакин - герой”. Из нескольких источников известно, что Сталин один принимал решение о репрессиях и помилованиях, и любил неожиданностью своих решений шокировать своё окружение. Неизвестно насколько эта легенда правдива, но в 1949 г. Ломакин неожиданно получил ответственное назначение. Он был назначен зам. заведующего отделом Внешней Политики ЦК КПСС.

Это было значительным повышением по службе, к которому некоторые чиновники МИД'а, наверняка, отнеслись ревниво. Семье предоставляют отдельную квартиру. Ломакину предлагают квартиру на Кутузовском проспекте в новом доме построенном для работников ЦК и Госплана. Ломакины выбирают квартиру попроще в надстройке дореволюционного дома в Благовещенском переулке, где получают квартиры сотрудники МИД'a.

В апреле 2012 года в интернете на сайте samlib.ru Лев Светлаков поместил повесть-воспоминание о ближнем подмосковье "Юровская драма". В главе 3, раздел "Подкрест" автор пишет: " В 1948 году мои родители познакомились с семьей дипломата Ломакина Якова Мироновича (см.фотографию) и его супругой Ольгой. Будучи Генеральным консулом в городе Сан-Франциско США , он со своей семьей проводил очередной отпуск в доме отдыха ЦК "Нагорное" и часто ходил на прогулки в окрестности Юрово, где и познакомился с моими родителями. Много рассказывал о жизни в Соединенных Штатах и, в частности, о городе Сиэтле, через который во время войны шли поставки в СССР американских самолетов по Ленд-Лизу , о Нью-Йорке, где он работал вице-консулом в начале войны. В свою очередь мои родители рассказывали о жизни в колхозе и современных порядках. Ломакин сам родившийся в деревне Тамбовской губернии знал сельскую жизнь, но находясь долгие годы в США живо интересовался послевоенной жизнью советской деревни. Супруги Ломакины , прогуливаясь с моими родителями в окрестностях Юрово в беседах делились взаимно интересной информацией. Ломакин и мой отец в конце 30-х годов закончили московские ВУЗы. Ломакин-Московский текстильный институт, отец- Плановую академию им. Молотова. По специальности оба экономисты . Находились общие темы для бесед. А в это время их дочь Лора, которая подружилась с моей старшей сестрой Галиной, ходили на речку купаться и загорать и тоже находили о чём поговорить, так как были ровесницами."

Какое яркое впечатление должна была оставить у родителей Светлакова дружба с Ломакиными, если их сын пишет об этом спустя 64 года. Это также свидетельствует о смелости Якова Ломакина, который в сталинское время в подмосковной деревне положительно отзывался об американских дорогах, культуре, быте и людях. Этот небольшой эпизод показывает, что Ломакин доверял Светлаковым, и они его не подвели, при том, что стукачество в тут пору поощрялось и процветало.

В Юрово Ломакины дружили с Александрой Лукиничной, вдовой замечательного артиста кино и Вахтанговского театра Антонина Осиповича Панкрышева, и её сестрой, Галиной, которая была замужем за художником Леоном Павловичем Тер-Ованесяном. Светлаковы считают, что Панкрышевы принесли культуру в деревню Юрово. По их примеру деревенские стали сажать сирень и цветы, привыкли убирать мусор вокруг своих домов. Юрово стало отличаться от окружающих деревень обилием цветов и чистотой, что на летний период привлекало дачников из Москвы.

Антонин Осипович, артист сыгравший с 1924 года главные роли в 20 советских фильмах, был расстрелян в 1941 году. Александра Лукинична рассказывала, что её мужа арестовали вскоре после возвращения из командировки в США. Он был в составе советской делегации артистов кино, которых пригласили американские кинозвёзды Мэри Пикфорд и Дуглас Фербанкс во время своего визита в СССР. В Голливуде Антонин Осипович встретил русскую актрису-эмигрантку с которой был знаком в 20-е годы. Об этой встрече кто-то из советских делегатов донёс, что и послужило причиной для объявления его "врагом народа".

Антонин Осипович был потомком рода Панкрышевых из г. Мстёра, Владимирской губернии. Мстёра издревле славилась иконнописной школой и народными промыслами. В конце 19-века его отец, Иосиф (Осип) Андреевич, с семьёй переезжает в Томск, где он основывает известную на весь мир мастерскую богатого иконного письма "Панкрышев и сыновья". Мастерская выполняла заказы для Императорского двора дома Романовых, для сербской королевы Наталии, греческого принца Георге, сербского митрополита Михаила и других августейших и духовных особ православного мира. За свою работу Иосиф Андреевич был удостоенмногочисленных наград от Высочайших особ, а также медалями за выставки икон в Чикаго и Антверпене.

В 1921 году набрала силу антирелигиозная кампания. Начали громить церкви: иконы сжигались, мастерские закрывались, священников репрессировали. Известно, что Осип Андреевич написал прошение о передаче икон и собранной им коллекции ценных предметов культа и искусства, а также коллекции древних монет в Томский музей. Была ли выполнена его просьба неизвестно, о судьбе самого Мастера и других его сыновей также ничего найти не удалось.

В прекрасном саду Панкрышевых, благоухающим в июне редкими сортами сирени, среди обилия цветов стоял бюст Антонина Осиповича. Ломакины вместе с детьми часто приходили в гости, где их всегда радушно встречали. Рольфа, сторожевую овчарку, сажали на цепь. Ставился самовар, на стол приносили свежесваренное варение и велись дружеские беседы. Общение с жителями Юрово было куда приятнее, чем казённая обстановка в ЦКовском "Нагорном". К тому же его номенклатурные обитатели с подозрением относились к семье недавно приехавшей из США. "Номенклатурных" раздражало, например, что Ломакин открывает дверь перед женой, а за обедом подвигает ей стул, что дочь читает книги на иностранном языке. Им было непонятно: "Чой-то вы приехали из-за границы, а ходите в ситцах? Вот у нас все платья из крепдешина". Избегать подобного общения летом помогала близость Юрова.

В 1952 году незадолго до смерти "вождя всех народов" произошло ещё одно позорное событие, которое вошло в российскию историю как "дело врачей". Жертвами последней сталинской репрессии стали девять врачей (шестеро из них были евреями). Профессора-консультанты Кремлёвской больницы обвинялись в том, что занимались вредительством по заданию американской и израильской разведок, сознательно умертвили членов Политбюро Щербакова и Жданова и готовили убийство Сталина и других членов правительства. Для затравки "дела" было использовано письмо кардиолога Л. Ф. Тимашук о неправильном лечении высокого партийного чина А. А. Жданова. Тимашук была награждена орденом Ленина и с помощью СМИ возведена в герои.

Проживала она на Знаменке (тогда ул. Фрунзе) в коммунальной квартире.

Разогретые пропагандой антисемитизма, звучавшей из всех репродукторов, вернувшись с работы с хорошо промытыми мозгами, соседи во главе с Тимашук обрушились с ненавистью на скромную молодую Соню Коган. От "народного гнева" ей удалось ночью бежать из квартиры и найти убежище у Ломакиных, с которыми она была знакома через свою сестру Полину Гольцову (урожденную Коган). Соня не сомневалась в том, что Ломакины ей помогут. Ольга Ломакина позвонила ночью Гольцовым, жившим в Измайлово, и коротко сообщила: "Не беспокойтесь, Соня у нас". (Муж Полины, Валентин Гольцов, работал инженером-экспертом по закупкам Ленд-Лиза в Сан-Франциско. На нескольких представленых фотографиях того периода потомки Гольцовых могут оттыскать лица своих предков).

Смерть тирана наступила 5 марта 1953 г. Его сподвижники понимали, что дело против врачей было сфальцифицировано и не хотели, как он, остаться без квалифицированной медицинской помощи. 4 апреля 1953 года в «Правде» было опубликовано «Сообщение Министерства Внутренних Дел СССР», где признавалось, что в «деле врачей-убийц» «руководство бывшего МГБ пользовалось недопустимыми методами следствия» и арестованные по этому делу освобождены 3 апреля.

Зная как трудно человеку из провинции/села получить квалифицированную медицинскую помощь вне Москвы и получить высшее образование в Москве, обладавший душевной чуткостью, Ломакин всегда стремился помочь и находил для этого время в своем сложном рабочем графике. В ряде случаев он временно прописывал в своей квартире людей приехавших в столицу для учебы.

В запуганной террором стране такие человеческие поступки был противоестественны для номенклатурных соседей. Ни они, ни их дети "не водили" гостей, их редко можно было видеть в театрах и концертах. "Номенклатурные" семьи как правило жили предельно замкнуто. Ольга и Яков Ломакина общались с творческой интеллигенцией: артистами, музыкантами, писателями... и друзьями студенческой юности.

Якова Ломакина часто писал рецензиии на пьесы и литературные произведения (см. Документы). Обычно время на такую работу выделялось за счёт сна.

Пекин (1953-1956)

С 1953 по 1956 гг. Ломакин - Советник-Посланник Посольства СССР в Пекине. Он номинально второе лицо в посольстве после Посла, но по его словам "лишён самостоятельности". Китай в это время переживал пост-революционную разруху. Население голодало. Рынки были полны антиквариатом, который ранее веками хранился в семьях. Предприимчивые иностранцы скупали и вывозили ценности из страны. Вследствие того, что валютные зарплаты советских специалистов были в 3-5 раз выше, чем у китайских коллег, многие из огромного числа советских командированных от различных ведомств проводили больше времени на рынках, чем на работе. Не только произведения искусства, но и товары ширпотреба закупались ими в количествах значительно превышающих семейные нужды, и тяжёлыми деревянными ящиками-контейнерами отправлялись по железной дороге. Командированные пользовались дефицитом ширпотреба в СССР и через родственников, знакомых и комиссионные магазины сбывали привезенные товары. Население Китая в это время голодало.

На "Эхо Москвы" ("Особое мнение" 17 сентября 2012 г.) Леонид Млечин рассказал, что в

50-е годы прошлого века от голода в Китае погибло 40-45 миллиона человек.

Известно, что во время работы в Китае Ломакин в 1956 г. направляет в ЦК Докладную Записку о мерах, необходимых для сохранения дружественных отношений с Китаем (Архив ЦК КПСС и МИД СССР). Это был поступок человека радеющего за свою страну, поступок который следует рассматривать как личное восстание, когда молчать невмочь. Из докладной: “Китайцы - народ скромный, трезвый, но очень принципиальный. Приезжающие из СССР специалисты часто высокомерно относятся к китайским охранникам и обслуживающему персоналу. Малейшая бестактность, недобросовестное отношение к работе, вещизм и грабительское личное обогащение, которые китайским товарищам приходится наблюдать, вызывают возмущение, которое распространяется среди народа и доходит до Правительства.”

Ломакин пишет: "нам следует не только учить китайских друзей, но и многому у них учиться". Он предлагает конкретные начальные меры для улучшения экономического и идейного сотрудничества. В их число входили: 1) пересмотр валютного соотношения рубля и юаня на основании их покупательной способности; 2) сокращение числа консульств СССР, которых в городах Китая было 10, а у Китая в СССР - ни одного, при том что число китайских учащихся в городах СССР было огромно; 3) пересмотр устаревших форм отчётов и нормативов утверждённых 15-20 лет назад; 4) проведение идейной работы среди советских специалистов, которые часто неуважительно относятся к местному населению."

Ломакин не побоялся в обстоятельной докладной записке (архивы МИДа и ЦК КПСС) также выступить с критикой работы Посла - П.Ф. Юдина (http://ru.wikipedia.org/wiki/Юдин,_Павел_Федорович), который был членом ЦК КПСС и кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. Этот был поступок чрезвычайной смелости честного человека, думающим о государственном деле в ущерб личного блага. Ведь в то время, не то что члена ЦК, а секретаря райкома КПСС нельзя было критиковать. Ломакин записал в дневнике: "Я понимаю, что я один, у меня нет никакой поддержки, но я не могу молчать, (когда) из-за некорректной политики мы теряем доверие дружественного нам Китая".

Судя по воспоминаниям современников Юдин, как и многие из окружения Сталина, был человеком невежественным, но ярым идеологом марксизма-сталинизма. Цитата из мемориала Топография Террора "Современным представлением о советской философии как служанке идеологии мы обязаны прежде всего событиям 1930–1931 годов, когда Сталин объявил себя главным авторитетом в философии, физически уничтожив профессионалов и поставив на их место некомпетентных, но лояльных идеологов." А. Г. Авторханов в книге "Технология власти" утверждает, что в 1930 году "два сексота НКВД на философском фронте Митин и Юдин сумели лишь одним заявлением посадить в подвал всю Комм. академию при ЦИК СССР..." Расчищая себе путь для карьерного роста, Юдин не ограничивался громкими обвинениями, приведшими к репрессиям ученых. В 1937 году он использовал данные ему полномочия, обвиняя в троцкизме драматургов. Известно, что на собрании в Доме Советских Писателей, уже в сане высокопоставленного идеолога, Павел Юдин разоблачил "троцкистов", драматургов Киршона и Афиногенова, и призвал "забить осиновый кол в Вавербаховщину (фамилия председателя РАППА)". "Вождь всех народов" дал достойную характеристику своим апологетам: "Митин и Юдин с неба звёзд не хватают, но технику дела знают хорошо".

"Знание дела" не обходилось без казусов. Михаила Смиртюков, бывший управляющий делами Совета Министров СССР в воспоминаниях пишет, что уже после ХХ съезда КПСС и начала борьбы с культом личности философ Юдин, заканчивая выступление по привычке вдруг крикнул:-"Да здравствует товарищ Сталин!". У многих участников руки рефлекторно сложились для хлопков, а потом последовала тишина. Юдин понял, что сболтнул лишнего и сказал: - "Извините, я, кажется ошибся".

Учёный с мировым именем Николай Николаевич Воронцов, Министр природопользования и охраны окружающей среды, являясь соседом по даче в подмосковной Мозжинке , удивлялся "полной дремучестью и бескультурием" сталинского академика. Известно, что академик Юдин был редактором "Краткого философского словаря", изданного в Москве в 1954 году, в котором кибернетика была определена как "реакционная лженаука", а "вейсманизм-морганизм" был заклеймен как "реакционное антидарвиновское направление в биологии", а империализм как "эпоха загнивания и отмирания капитализма" ...

Всегда честно относящийся к работе Ломакин критиковал посла за несоблюдение дипломатического кодекса /протокола/, за барство, за постоянное требование особых привилегий (в частности, увеличения валютной части зарплаты) для себя и фаворитов, разваливание работы по поставкам и разложение коллектива. В эпоху волюнтаризма Хрущёва, которой считал себя искушённым дипломатом, должности часто раздавались “по-кумовству”, работа посла стала синекурой. Юдин, привыкший к общению с верхушкой партийной номенклатуры, во время приёмов через переводчика любил рассказывать анекдоты, которые часто приводили иностранцев в полное недоумение. Известно, что юмор чрезвычайно труден для адекватного перевода и предметы потехи значительно отличаются у разных народов. Юдин не умел себя вести на дипломатических обедах и приёмах, не понимал их назначения, и часто не утруждал себя ими, пренебрежительно отзываясь о кадровых дипломатах и дипломатическом этикете.

Климат в Пекине тяжёлый: летом - жара и высокая влажность, зимой - пронизывающий ветер, а ранней весной - песчаные бури. Юдин и его жена неблагоприятное время года под разными предлогами старались проводить на подмосковной академической даче в Мозжинке, которая ему была предоставлена в 1948 году. К тому же у него как у депутата Верховного Совета всегда был повод участия в сессиях, игнорируя при этом важные события в отношениях с Китаем. Долгие отсутствия Юдина не могли пройти незамеченными китайским правительством и расценивались им как неуважение. Особенно негативно сказалось его неприсутствие на столь важном для Китая юбилее как Пятилетие Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР, который праздновался в феврале 1955 года. (см. вырезку из Комсомольской правды за 15 февраля 1955г.)

Мао-дзе-Дун первоначально одобрительно относился к послу - специалисту по марксизму-ленинизму, который к тому же являлся главным редактором перевода его трудов на русский язык (естественно без знания китайского языка). Спустя время, Мао, усмотрев в поведении Юдина сибаритство и неуважительность, стал его демонстративно не замечать, но продолжал на приёмах беседовать с Ломакиным. Однажды Юдин попросил Ломакина не идти на приём и пошёл один. Не увидя на этом приёме Ломакина, хитроумный Мао, давно хотевший научить посла уважать себя и своё окружение, и в этот раз его проигнорировал. Юдин понял маневр Мао и был вне себя от ярости. Не исключено, что после этого приёма родилась фраза, произнесённая Юдиным: “Дипломатов мне здесь не надо”.

Докладная Записка Ломакина в ЦК о мерах, необходимых для сохранения дружественных отношений с Китаем, не оказали должнего внимания. В стане "сталинских наследников" сформировались группировки, шла "подковёрная война", и до международной политики, и Китая им было недосуг. В 1956 году Ломакин был отозван. Во второй половине 50-х дипломатические отношения между СССР и Китаем начали резко обостряться, к 1959 году отношения были на грани разрыва. Только тогда Хрущев отзывает Юдина, а в своих мемуарах дает ему следующую характеристику : "несколько слов о Юдине. Он высказывается, что я раздразнил Мао и тот превратился в антисоветского человека. Если бы он мне лично сказал это, я бы документально доказал, что внешнее начало нашего конфликта с Мао было заложено самим Юдиным, могу с большим основанием говорить, что там, где появиться Юдин, у нас с любой страной возникнет конфликт." (Никита Хрущев, Воспоминания: избранные фрагменты; составитель А. Шевеленко, М.; Варгус, 2007, ISBN 978-5-9697-0517-3)

Москва (1956-1958)

С 1956 г. Яков Ломакин - Советник Отдела Международных Организаций при МИДе СССР.

Это назначение свидетельство опалы. Во внерабочее время он пишет трактат "О людях лишённых самостоятельности" и продолжает работу над монографией "Печать США". Из-за болезни оба труда остались незавершёнными.

Ломакин умер 16 августа 1958 года после продолжительной болезни. Ему было 53 года.

Похоронен на Новодевичьем кладбище. Памятник поставлен семьёй в 1970 году.