Эйфория победы вскружила головы многим эмигрантам. В консульство подавали множество запросов о репатриации. Решение о репатриации принималось в Москве, и сроки были неопределёнными. Многим приходилось подавать запросы несколько раз и ждать годы. Разрешение воспринималось с благодарностью. Люди хотели вернуться на Родину, несмотря на послевоенную разруху, забыв о большевистском терроре, от которого они некогда бежали.
В этот период получили разрешение: скульптор Василий Тимофеевич Коненков с женой; композитор, дирижёр, ученик А. Н. Римского-Корсакова Михаил Михайлович Фивейский и его жена - поэт, автор мемуаров и поэмы “Невольник чести” Лидия Яковлевна Нелидова-Фивейская.
Александр Тихонович Гречанинов (композитор, автор более 1000 произведений, в том числе 6 опер), сожалел, что по состоянию здоровья и возрасту не может вернуться на Родину. Мучимый ностальгией, он просил у Ломакина, чтобы кто-нибудь привёз ему “хотя бы спичечный коробок русской земли”, которую ему бросят в могилу.
Граф Алексей Алексеевич Игнатьев (1877-1954) с женой вернулся из Парижа в 1939 г. Им была предоставлена квартира на Пушкинской площади в Москве в доме напротив Елисеевского магазина, и его всегда сопровождал деньщик. Им были написаны мемуары "50 лет в строю".
Вот, что о его необычной судьбе пишет Олег Руденский:
"Его, выпускника Академии Генштаба, участника Русско-японской войны, революция застала в Париже – генерал-майором, представителем ставки Верховного главнокомандующего при французской армии. После 1917 года Игнатьев, оставаясь в Париже, перешёл на сторону Советов, но на родину вернулся только 20 лет спустя. Он распоряжался огромными деньгами Ставки, бедствовал, но не присвоил ни копейки – всё отдал Советской России. Это равно удивляло и красных, и белых, едва ли не одинаково склонных к сребролюбию. Когда советские коллеги пытались хвалить Алексея Алексеевича за его бескорыстие, он просто сердился: – -Позвольте! Но это даже оскорбительно. Можно ли хвалить человека за то, что он не подлец?
В 1943 году Игнатьев получил звание генерал-лейтенанта Красной Армии. В кругу высшего советского офицерства он чувствовал себя весьма неуютно. Не понимал, как может большевистский генералитет гонять солдат на строительство личных дач. Он полагал, что на собственное обустройство должно хватать казённого жалования. Что поделаешь? Такое уж было воспитание у графа."
О другом царском генерале Викторе Александровиче Яхонтове (1881-1978) известно следующее. Он был участником 1-й мировой войны 1914—1918, с 1916 военный атташе в Японии. В 1917 он в чине генерал-майора был назначен заместителем военного министра Временного правительства. В апреле 1919 выехал в США, где выступал по всей стране с лекциями за установление дипломатических отношений между СССР и США . После нападения Гитлера на Советский Союз был одним из организаторов массовых антифашистских кампаний и одним из учредителей создания в 1941 г. «Русско-американский комитета медицинской помощи Советскому Союзу». За время 2-й мировой войны Яхонтов прочитал для американцев сотни лекций об СССР и о положении на фронтах (см. главу Сан-Франциско). В 1947—53 гг он работал в секретариате ООН, откуда был уволен в период маккартизма за просоветские убеждения. После 2-й мировой войны Яхонтов 20 раз приезжал в Советский Союз. Только в 1975 г. Президиум Верховного Совета СССР удовлетворил просьбу о принятии его в советское гражданство (с 1934 он был гражданином США) и возвращении на Родину.
Ольга Ломакина с мужем присутствовала на встрече двух боевых генералов (В. А. Яхонтова и В. А. Игнатьева) во время первого приезда Яхонтова в Москву. Яхонтов знакомился с Ломакиным во время войны в Сан-Франциско. В Москве в него знакомых не было. Он очень хотел встретиться с Игнатьевым, с которым был знаком со времени русско-японской войны. Но встреча, спустя почти 50 лет, его очень волновала. Очень по разному сложилась судьба этих двух генералов. Он не знал как отнесется к нему, гражданину США, красный генерал Игнатьев и обрадовался когда узнал, что Ломакины с Игнатьевыми знакомы. Встреча состоялась в квартире Игнатьевых с приглашением на обед. Ольга Ломакина вспоминала, что была потрясена тем, что при встрече два старика обнялись и долго плакали, не стылясь своих слёз и не размыкая объятий. О том, что обед подавался на фамильном серебре и готовил его сам Игнатьев произвели меньшее впечатление, чем генеральские слёзы.
Среди репатриантов из Франции: семья активного участника Сопротивления Игоря Кривошеина, семья князя Михаила Петровича Волконского. Судьбы их на родине складывались по-разному, но в основном неблагоприятно.