Кушоя

Растворяясь в густой тишине и покое, Вдыхая туманы глубоко и свободно, Кочуя медленно с родовыми оленями, По границам горных вершин и неба, Вечно встречаясь с бесконечностью, И красотой до гениальности прозрачной, Как кочевые сны и светлые надежды. "Кушоя. Тофалария".(Торгоева Полина, род Тырк-хаш). Тофалары (Тофы). Живопись. Холст. Масло. 80-80см.Тофалария-горы Черного ГусяМистические Переживания Амулета Грезы Тундры С годами постаревший Чогду решил пожить оседло. Всю жизнь он занимался таежным кочевым оленеводством и с оленем остановился в широкой долине. Летом Олень не может выносить жару, паутов, мошку, и с ним каждый год Чогду кочевал в высокогорную тундру Белогорья, к вечным снегам Саянских гольцов. К зиме Чогду снова спускался в тайгу. Вечная кочевая жизнь по бесконечному кругу троп. С годами такой режим жизни, который устанавливал Олень, стал для Чогду трудным.

В бродячей жизни у Чогду было много Оленей, но пожив несколько лет оседлой жизнью, остался у старого Чогду один Олень. Он был белого цвета, высокий и выносливый. В долине Олень щипал молодую травку у болота и стал упитанный, блестящий и развесистый. Каждое утро Чогду угощал солью и поглаживал Оленя, он нежился, млел и мычал. Всматриваясь в глаза Оленя, старому Чогду иногда казалось, что у Оленя есть высшие переживания, воображение и привычка видеть сны. Не смотреть, а именно видеть, замечать, запоминать, играть с ними. Наступало еще одно оседлое лето, нежнее стал запах у цветов, голоса птиц зазвучали красивее, луга превратились в море ярких цветов, заново можно было влюбиться. А Оленю грезилась перекочевка из теплых радостных долин на однообразные вершины Саян к вечным снегам на высокогорную тундру. Приходили прекрасные, чарующие грёзы, вспоминал тропы, ведущие к счастью. Те самые волшебные места, где исполняются не только все желания, а даже и все мечты. В воображении возникало переживание единства и ощущение полнейшего слияния со всем миром гор и неба.

Олень ощущал, что он находится за гранью времени и пространства, за гранью жизни, и мог наблюдать за самим собой Чогду в тундре со стороны неба. Тундру он ощущал, как нечто знакомое и притом неведомое. Его мечты, не были направлены на их выполнение. Олень грезил о хорошем, радостном, заманчивом, фантазии соединялись с потребностями и желаниями. Олень представил, что вошел в тундру, стал на мох и предался размышлению. Мысли его незаметно несли небесам и звездам. Олень думал о благополучии кочевой жизни, о том, как бы хорошо было жить на гольце, на берегу реки Утхум, и кочевать вдоль снега, что можно оттуда видеть все Белогорье. С собой Олень бы взял мечты из далёких снов, его сердце замирало, почти не билось, вдруг счастье снова ему улыбнётся. Когда на гольце он встретит Оленицу, и она скажет, что мечтала, чтобы к ней подошел он и нарисовал ей сны белых облаков, и скажет, что хочет узнать, что такое нежность. Олень не мог понять. Что думает Чогду о горах? Когда они будут кочевать? Скоро горы они увидят? А быть может, и не увидят совсем. Чогду без оленя смотреть может, но гор не увидит. Тоска, грусть по тундре, вошли в сердце. Поник Олень. Сожаление единственный способ, которым он может привлечь внимание Чогду. Конечно, он не сказал об этом. Олени вообще ведь не говорят. Олень, только боялся и сильно прижался к Чогду, как будто ему сделали больно. Он некогда не бодался, не лягался и не кусался, всегда был робким и нежным. Он в отчаяние, с мечтою о вольной таежной жизни, жизнью свободной птицы, трудно расстаться. Разочарованный оседлой жизнью Олень, не нашедший достойного места в долине, он все чаще стал предаваться грезам. Олень стоял, смотрел неподвижно на горы и небо, не отрываясь; мысль его переходила в созерцание; он ни о чём не думал, но какая-то тоска волновала его и мучила мечта, создавая в воображении картины.

Без хорошего Оленя, и Чогду всегда слабел. В тайге без Оленя ему делать было нечего. Олень перевозил все имущество Чогду, его самого. В Белогорье жил натуральным хозяйством, в тайге было много мяса, а Олени кормили Чогду и молоком и маслом и жиром. В вечных передвижениях и перемене мест в поисках ягеля для Оленя; Чогду не брал ничего лишнего, ничего тяжелого. Кочуя, где растет ягель по мшистым склонам, окруженными высокими скалами. От чума к чуму на новое стойбище, останавливался на открытых солнцу сухих открытых террасах. Вспоминал кочевки с зимних пастбищ, и удобные, для отёла места и рождение оленят, беззащитных, нежных, пугливых созданий. Питался не только ягелем, но и молодой травой и карликовой берёзкой и ивой, жимолостью, грибами, мхом с деревьев. Кочевал вольно, на стойбище появлялся, чтобы насытиться солью. Олень одевал Чогду в свои шкуры, давал ему сухожилия, чтобы сделать из них нитки и сшить амулеты. Оленью шкуру подстилал Чогду на землю, и спал на ней. Промысел Чогду проводил верхом на Олене и даже по соболиному следу и к берлоге медведя подъезжал, не слезая с него. Никто лучше Чогду с Оленем не мог освоить Тофаларскую тайгу.

Олень загрустил, выглядел несколько утомленный и сбитый с толку и его огромные глаза потускнели. В них перестали отражаться горы и небо. Чогду пришел в изумление, наблюдая мистические переживания Оленя. В замешательстве и огорчении он не знал, что делать и как помочь другу. Чогду почувствовал привязанность, жалость, стыд и раскаяние и просил прощение за то, что был иногда раздражителен и пренебрежителен. Чогду стал лечить Оленя. Просил прощения и уговаривал выздороветь. Украсил его шею своим любимым Священным амулетом Грезы Тундры. Амулет был старинный и приносил счастье и удачу в горах. Чогду стоял и смотрел на своего Оленя, а затем дотронулся кончиками пальцев и почувствовал, что он был очень чувствительный и ранимый. Вдруг улыбка приятными мурашками прокатилась по спине и расцвела на мордочке Оленя. Чогду заулыбался, ласково и бережно гладил Оленя, большая слеза скатилась и упала на ягель. Олень улыбался ему в ответ. Ему было сильно нужно человеческое тепло Чогду. Мысленно Олень представил и вообразил действительность. Словно во сне мелькнули назидательные кошмары, подобно далеким вопросам не разуму, а мудрому сердцу Оленя. Молнией пролетали самые вероятные сценарии с волками, гнусом, медведем шатуном, они крутились и меняли друг друга и в каждом случае, Чогду защищал его. Спасал от укусов мошки, комара, мокреца кочуя с ним в Белогорье, где дуют холодные ветры. Где в жаркий день можно найти на северных склонах горных хребтов скопления прошлогоднего снега и отлыхать до вечерней прохлады. Чогду жалел Оленя и никогда не отпиливал ему рога, даже если они вырастали тяжелыми, ветвистыми и мешали пастись, кочевать и на охоте.

Олень выкармливал детей Чогду своим молоком, но если их постигнет неудача на промысле, Олень готов был, чтобы его закалывали, и мясо его спасло бы род от голода Осталось много позади троп, и то, что ждало впереди, имело малое значение, в сравнении с тем, что находится у внутри их сердец. Огромные глаза вновь отражали горы и небо. Ласковая тень надежды дала возможность ждать счастья, какого Олень сам не знал. Все вокруг виделось совершенным. Ведь, в конечном итоге, они едины. Отрицательные эмоции, досада, огорчение, неуверенность, казались глупыми, основанными на заблуждении. Исчезновение страха удивило необычные ощущения Оленя, оно позволило почувствовать столь полную свободу, о существовании которой он даже не подозревал. Возникло чувство глубокого единения, слияния с миром тундры и позволило вместить в сердце все окружающее.

Чогду покочевал с Оленем в вершины Саян. Он сердцем чувствовал, что его внутренний мир зависит от благополучия его последнего Оленя. Он не сможет достичь гармонии сердца, проявляя равнодушие к чувствам своего самого преданного друга. Проявляя чуткое отношение к животному, он понял, это тепло вернётся к нему в будущем. В тундре зацветет много ярких цветов, и ветер будет ласкать их безмятежность.

Коллекция авторских экземпляров

Катышиндигеру. - Иркутск. -Артиздат. 2020 - 480 с.