***

Как скрипучи вы, качели!

Как распахнуты глаза…

Ах, взлетаем выше ели!..

Как ты долог, путь назад, –

в тишину глухой аллеи,

в тень оцепеневших туй.

Птички в хвое присмирели.

Как ты долог, поцелуй!..

***

Поставить на камин смешное нэцкэ

и жить в забытом Богом Сестрорецке

как все. Качаясь, липы за окном

не могут, но войти хотели б в дом.

Для Модильяни животворность красок

была спасением от пьянства, лжи и масок.

Но умирать доводится при жизни –

прилюдно и безвестно для Отчизны.

За неименьем вдохновения – хоть высмей –

приходится хлебать кисель бессмыслий

и наслаждаться снами, как запоем,

и ждать поры, как буду упокоен

на древнем кладбище, где хриплые вороны

облюбовали под гнездовья кроны

берез – в них сумрак канувших столетий

оберегает души, будто в клети.

Ну, а пока в камине нет огня, –

как, впрочем, и в душе, – храни меня

мой талисман!.. – шепчу я и по-детски

смеюсь беззвучно над потешным нэцкэ.

***

В моей душе – звон.

А взглянешь в глаза, – тишь.

Моя душа – дом,

в нем амфоры во тьме ниш.

Моя душа – сон,

в нем стаи над морем крыш.

Моя душа – стон!..

А Ты все молчишь, молчишь…

***

Как проститься с вами, мои хорошие.

Как последний путь всепрощеньем выстелить…

Расставание – как наждаком по коже

или вокруг горла стянутая нить.

Руки самых близких – нежнее нежного.

А сердца любимых – преданнее нет.

Жаль, не привечать меня вам прежнего:

только в одну сторону выданный билет.

Там, в краях, никем доселе не изведанных,

где и солнцу жарить нет причины,

буду помнить вас, какой небесной манны

мне бы не подали вежливо и чинно…

Помните меня без нелепой скорби:

от хороших видел одно хорошее.

За любовь простите. Ухожу, не горбясь,

в миллиардно-звездное крошево.

***

Перейти на ту сторонку.

Там, где Бог когда-то глину

всласть месил, слепить девчонку…

Взять вторую половину

под руку, – и под венец:

положить мечтам конец!..

***

Вечная память эпохе Брежнева!..

Нева. Набережная. Ничего прежнего.

Ветром подбиты встречные лица.

Взглянешь, и хочется удавиться.

Взять бы за шиворот, врезать плетей.

Но если заметишь гея, – не бей!..

Бейсболку набок. Ждут шлюхи в холле.

Некого нежить. Незачем холить.

Время льет воду на мельницу перемен.

Трагедия русских заброшенных деревень –

ни хлеба, ни люда. "Газпром" в фаворе.

Россия-матушка. Вор на воре.

***

Пурга гуляет белым кругом.

Глумится ветер по углам

над теми, кто, гоним испугом,

гребет к родимым очагам.

Снег застилает покрывалом

надежды, взоры и следы.

Ты мне вчера приснилась в алом.

Как зеркала, мерцали льды.

И ты звала меня: "Приди!.."

И горестно ломала руки.

О, одиночество, гряди

над вечной пропастью разлуки!..

Мгновенным светом тайной боли,

как в мае дальняя гроза,

вдруг ослепи средь снежной соли

и выжги жадные глаза.

***

Не мешайте поэту творить.

Умирать в немоте не мешайте,

вручена ли ему Творцом нить

в Пензе, Вологде иль Ашхабаде.

Тайный голос твердит и твердит

сердцу громкие гулкие строки, –

все о том, что объявлен вердикт,

все о том, как мы все одиноки.

***

Себя все спрашиваю… Спрашиваю! Спрашиваю

о чем-то том, чему и нет ответа.

Чужую ложь безмолвно скрашиваю… Скрашиваю,

прощая искренне иных за то и это.

И, ложкой чай в тиши помешивая звонко,

страшусь нарушить строй вселенского похода

из неизвестности к наитию ребенка

и к пониманиям совсем иного рода.

***

Все ближе осень. Дни короче.

Короче жизнь. Длиннее ночи.

Все кротче чувства. Сны легки.

Стихают мысли и стихи.

***

Не гляди на меня исподлобья.

Я с рожденья обещан другой.

Зря ль мешал с глиной Господа кровь я,

не страшась повстречаться с судьбой.

Зря ль растрачивал умные речи,

пену лжи оттирал с алых уст…

Позади и разлуки, и встречи, –

отсверкал костром розовый куст.

А за ним отгорела рябина.

В зимнем небе закаты дугой.

Я люблю тебя нежно, безвинно…

Но с рожденья обещан другой.

***

В рассвет туманы тихой сапой

ползут с поклонами к мосту –

там львы прохожим машут лапой

и стражник дремлет на посту.

Туманам ни к чему перила, –

в пролете клочьями повисли.

Мне в детстве мать не раз твердила:

остерегайся умных мыслей!..

Остерегайся дружб и связей,

в ночи звонка и стука в дверь,

ветров, притихших в кронах вязов…

И никому, сынок, не верь!..

Но как же чертовы туманы

и львы на Банковском мосту…

Друзья пьяны. Подружки – пьяны.

Рассвет. Впадаю в немоту.

***

Дни минуют: нещадная речка

щепы тащит течением вдаль.

За окном пташки корку беспечно

теребят: крохам крошек не жаль…

Мне не жаль ни секунд, ни столетий,

ни отхлынувших в прошлое чувств,

ни обманчивых ласк, ни соцветий,

что осыпал в грозу пышный куст.

Мне не жаль… Но зачем на крылечко

вдруг со скрипом вступает печаль.

Дни минуют… Незримая речка

щепы тащит течением вдаль.

***

О, юность!.. Будь и мной горда.

Я рос не лучше и не хуже…

Девчонки с нашего двора

босыми бегали по лужам.

Мальчишки с нашего двора

гоняли голубей. И змеи

воздушные, была пора,

на нас с высот своих глазели.

***

Было ль что иль не было, – высказать ли ясно…

Где сыскать для этого не истертых слов?

Господи Иисусе, на душе ужасно!..

– Выпей, – шепчет, – водочки, да засни без снов…

А без снов и прежнего тяжелее тяжести…

По болотцам вечности не найти пути.

Из души и в ярости сора прочь не вымести!..

– Выпей, – шепчет, – водочки… И терпи. Терпи!

***

В пальтишке немодного кроя

душе не найти покоя.

Струится осенняя взвесь

в воздухе там и здесь.

Струится невзрачная жизнь.

Дымок от костров мрачен, сиз.

Сутулясь, спускаюсь в метро я

с душою немодного кроя.

И, кроя толпу легким матом,

с ней двигаюсь в ад автоматом.

***

Пока ты жив, могучий русский,

я полон счастья, полон грусти.

Из рек твоих – тайн не таю!.. –

мед вдохновения я пью.

Когда уйду, для песен мертв,

иным устам ты будь, как мед.

***

От радости случаются расстройства

рассудка, памяти и прочие недуги.

Моя любовь к тебе совсем иного свойства…

О, да простят мне недруги и други!..

Как гибельна в ночи бывает память:

ее картины истинно картинны…

Не уничтожить, сколько бы ни мять,

мне фотографию: на ней, еще безвинны,

два ангела глядят в грядущий день.

И в нем провидят годы расставаний.

Для двух сердец ни лет, ни расстояний,

конечно, нет… Но где Он, давший тень

любому неприметному объекту.

Но где Он, давший шелест тишине…

И лунный луч, как будто лишний вектор,

мной сокращен и тает в шаткой мгле.

***

Когда весной в саду встает трава,

любовь уже не ищет постоянства.

Позволь признаться: ты была права

почти во всем, а я – слуга упрямства.

Весенний дождь порой ввергает в дрожь.

Душа готова с кем-нибудь согреться…

Но как бы ни был этот век хорош,

в глазах стеной встают картины детства.

Пусть нет ни сил, ни дружеской руки,

чтоб опереться, – миг подсунет посох.

О, лица милых, как вы далеки!..

К вам нет пути под скрип снастей и досок.

Доспехи сняты, сложены мечи.

И воинство смиренно пашет землю.

Но шрамы битв вовек не залечить,

как не принять того, что не приемлю.

Минуют годы, дни, часы… И миг

нежданной встречи странен и приятен.

Так отчего цветок любви поник,

а на щеках – разводы мокрых пятен.

Но вновь весной в саду встает трава, –

берутся чувства огненною рябью.

И страстен зов любви – ее слова

плывут в ночной тиши над водной гладью.

***

Из пепла не раздуть огня.

Им можно голову посыпать.

Жена кудахчет: цып-цып-цыпа,

сзывая радость в дом. Меня

под кров любви не заманить:

невзгоды оборвали нить

чувств и тончайших восприятий.

Сиротству нет противоядий.

Но я так много должен ей:

у Господа похищен ангел

был мной когда-то… Гаснет факел.

Горсть пепла – все, что дал жене

я на прощание. Прости.

Тепло не удержать в горсти.

Увязло время. Сад немолод.

Ноябрь. Сиротство. Холод. Холод…

***

Кто выйдет в никуда, того путь долог

среди туманных ив и росных роз:

он ищет, будто призрак, тайный полог –

укрывище от взоров, грез и гроз.

А, впрочем, путешественнику дом –

любой утес, что защитит от ветра…

Жаль, быть собой дается нам с трудом:

дано ль спастись от сплетни и навета.

Но сонным днем, вдали от суеты

и чуждых, жадных, жалких притязаний,

вдруг сознаешь, как первозданна ты,

и что я сам – лишь звук иносказаний.

И тянется опять рука к руке,

и жажда губ вновь обретает губы.

И тишина плывет, как по реке,

по душам вглубь, сквозь скалы и уступы.

***

Диктатура. Власть Бога.

Боль. Страдание. Бег.

Цифратура* – эпоха

гибели, человек!..

Раньше дышал, – охал:

жизнь – игра, я – фигура…

Нынче, как разрыв бронхов:

вакуум!.. Цифратура.

Гикам дороги кнопки:

жмут с энергией бура!..

Бастионы душ ломки.

Слежка. Ложь. Цифратура.

Аватары – стеною.

Посты. Блоги. Фактура

сайта стала ценою

личности. Цифратура.

Селфи. Смайлики. Лайки.

Обезъянья натура.

Бездуховность. Лайфхаки

выгоды. Цифратура.

Мир врастает в соцсети.

Книги – макулатура…

О, безумные дети!.. –

шепчет Бог. Цифратура.

Вот так карикатура!..

Отцифрованный жлоб.

Гиблый век. Цифратура.

Будто метка на лоб.

Люди – что океаны…

Волны мысли – культура.

Чем же мы обуяны!..

Судный день. Цифратура.

* Цифратура (по аналогии с понятием "диктатура"; digitura – англояз.) – социально-экономическая, политическая формация, которая характеризуется повсеместным и всесторонним применением цифровых технологий в целях тотального контроля господствующего класса над обществом, историческое развитие путем подчинения с помощью цифратуры деятельности всего населения интересам господствующего класса, являющегося носителем и защитником данного исторического типа производства.

Речь идет о тотальном контроле над выработкой материальных и нематериальных, научных, культурных и других ценностей, потреблением и поведением человека, его личной сферой, свободой слова, мысли и действий, доступом к достоверной информации и реализацией иных неотъемлемых прав и свобод. Понятие "Цифратура" (Digitura – англояз.) впервые в мире выведено и употреблено в книге Степанова С. А. "Цифратура" и закреплено за этим автором. 2018 © Цифратура, Степанов С. А. 2018 © Digitura, Sergey Stepanov. Все права защищены. (Прим. авт.)

***

Месяц. Зыбкая лампада.

Звездоокая печаль.

Ничего душе не надо.

Среди ночи на причал

всходит тишь. Мостки скрипят.

Спят туманы среди гряд.

***

Когда ни ветра, ни сил

поднять одинокий парус,

гребу из самых низин

на гребень, – вовсю стараюсь…

И там, на пенном холме,

текучем, как будто ртуть,

я вновь доступен молве

и сплетням, что целят в грудь.

И вновь доступен тебе:

звони даже с края света.

А лучше, купи билет

обратный, – в любовь и лето.

И мы найдем оберег

среди раскаленной гальки.

Им будет отмечен берег,

дом, ветер и вскрики чайки.

Copyright © 2018 Степанов С.