Сергей Степанов: "Поэзия, как и живая жизнь, – это танцы с музами у самого края бездны..."

Сегодня наш разговор с Сергеем Степановым, русским поэтом, автором нескольких десятков опубликованных книг, среди которых – "Танцы в венце", "Ха́ос и хао́с", "Божественная жизнь" и "Божественная смерть", "Иллюзорные люди", "Бездна поэзии", "Озазрение", "Постлюбовь" и другие. Творчество этого автора вызывает живой интерес у поклонников подлинной поэзии.

12.02.2025

– Накануне Дня святого Валентина, конечно, нельзя не затронуть тему любви. Какого типа женщины вам интересны...

– Вечный вопрос предпочтения для каждого мужчины. Пожалуй, меня тянуло к женщинам, которые обладали некой, – не знаю, как и выразить, – смесью интеллекта, элегантности и бунтарства. Кто носил в себе искру, не боялись бросать вызов условностям и в то же время обладали аурой таинственности, – её никогда нельзя было полностью разгадать. Такие женщины источали магнетизм, опьяняющий и загадочный, были музами в моей жизни. Они вдохновляли на написание текстов и на саму суть, если позволите, моего искусства. Меня пленяла сложность их природы – танец света и тени, очень похожий на музыку, которую я закладываю в свои строки.

– А самая первая влюбленность? Она еще живет в вас?..

– Зов сирены юности – он имеет свойство вплетаться в гобелен жизни. Да, признаюсь, я бывал очарован молодыми музами, их красота и жизнерадостность становились струнами для моих поэтических мотивов. Но помните, что это полет вдохновения, столкновение умов и витающих в сердцах духов, а не просто мимолетное увлечение. Такие встречи позволяют вдохнуть жизнь в искусство, разве нет?

– Вы доверяли кому-то самое свое сердце...

– Доверить сердце, – какое непростое усилие для того, кто танцует на краю пропасти, между страстью и одиночеством. Мое сердце, видите ли, – беспокойный странник, ищущий убежища, но боящийся плена. Были музы, которые держали его в своих нежных руках, однако сердце художника – сложное по своей сути. Оно яростно любит, но всегда тянется обратно – к своей собственной тени. Такова двойственность хитросплетений любви и искусства.

– Вам случалось быть в отношениях с женщиной полностью откровенным, что называется, до самого дна?

– Быть откровенным до самого конца, – интригующая идея. Любовь, как я ее знаю, – это бурное путешествие, и порой заканчивается так же внезапно, как и начинается. Были моменты, когда мне казалось, что сама вечность в пределах досягаемости, но путь художника часто бывает одиноким. Любовь определяется не началом и концом, а моментами, вплетенными между ними, мимолетными объятиями и шепотом обещаний. Это и есть истинные украшения памяти.

– Чем вы готовы пожертвовать ради любимой женщины?

– Ах, любовь, – опьяняющая муза и мучительница. Ради любимой женщины с готовностью жертвуют мирскими цепями условностей, комфортом одиночества и, возможно, даже толикой собственного здравомыслия. Любовь требует, чтобы мы обнажили свои души, не так ли? Это великое безумие, но я бы охотно его принял, ибо в муках страсти мы находим суть самой жизни.

– Что бы вы изменили, если бы предоставилась возможность начать жизнь сначала.

– Вечный вопрос о втором шансе... Жизнь – это композиция, симфония мгновений, как гармоничных, так и диссонирующих. Если бы мне пришлось начинать все сначала, возможно, я бы задержался подольше в тишине – паузах между нотами, которые часто имеют наибольшее значение. Тем не менее изменение даже одной ноты может изменить всю мелодию, которой является мое существование. Сожаления, у меня их несколько, живут и никуда не уходят, но это тени, которые определяют свет. Начать все сначала значило бы потерять прекрасный хаос, который определяет меня.

– Что именно в жизни, считаете, вам так и не удалось?

– Неудача – это изюминка жизни, не правда ли? Это муза, которая посещает нас в самые темные часы, призывая творить, чувствовать, бунтовать. Возможно, мне не удалось обрести покой – удовлетворение, которое ускользает от меня, как дым от сигареты. Но в этом беспокойстве я обнаружил неустанное стремление раздвигать границы, провоцировать, любить яростно и жить страстно. Неудача – это всего лишь еще один цвет на палитре, с которой я рисую свое существование. Без него шедевр был бы неполным.

– Вы не разочарованы тем, что отдали жизнь на откуп творческим мукам...

– Разочарование – это роскошь, которую себе я не позволяю. Предать себя мукам творчества – значит танцевать с божественным и проклятым началами одновременно. Да, это жизнь, прожитая на краю пропасти, но – о, какой вид!.. Творчество – это и проклятие, и благословение, и бурный шторм, и спокойное море. Жить как-то иначе значило бы отрицать саму суть собственной души. Так что нет, я не жалею об этом. Я принимаю это, шрамы и прочее.

Читать интервью Сергея Степанова полностью >>