Моя родословная. Пеганки

Пеганки

? Дети Ларионова Евдокима - Ларионов Иван Евдокимович (наш прадед), Ларионов Сергей Евдокимович (Сергули?), Ларионов Фёдор Евдокимович (Свалик?) , Ларионов Яков Евдокимович (Петембуровец). Ещё один был, предок Нины Ивановны Ларионовой.

Дети Ивана Евдокимовича - 1) Василий Иванович, мамин отец; 3)убитый под Котласом Иван Иванович, первый муж Александры Ивановны Ягушки; 3)раскулаченный Николай Иванович,отец Ларионова Степана Николаевича; 4)Фёдор Иванович, первый муж Ульяны, впоследствии Тюпичевой, он убит на первой мировой войне.

Вот что известно мне о моих предках со стороны моей матери, урождённой Ларионовой Марии Васильевны. Мой дядя по материнской линии Ларионов Ефим Васильевич поведал о своём прадедушке Ларионове Евдокиме, у которого был сын Ларионов Иван Евдокимович 1854 или 1855 года

рождения, впоследствии раскулаченный. Именно он был хозяином дома (№7) Пеганков. Но ещё я знаю от Ефима Васильевича, что дом Ивана Евдокимовича перевезли на Зимнее и построили колхозную ферму. Разве у него было два дома? Был наш прадед человеком не только удачливым и богатеньким, но и трудолюбивым, смекалистым и смелым. Его, как было сказано, раскулачили, но он, обозвав представителей новой власти оборванцами, ловко скрылся из деревни. До 1938 года он жил в Борке, там ещё раз женился, и будто бы у него даже там есть или был сын, рождённый, когда отцу-старику было за семьдесят. Вернувшись в Качем перед войной, когда колхозные страсти поулеглись, Иван Евдокимович работал на Егреньке на лесозаготовках и умер в 1941 году после начала войны 87 лет от роду. Читая "Записки краеведа" С.Г.Третьякова, я узнала ещё, что среди церковных старост Качема был Фёдор Акимович Ларионов, предположительно, брат Ивана Евдокимовича (Акимовича) и отец Ефима Чупрова (Лапича). Старосты долго хранили церковное золото в сумме 3000 рублей, и, если бы, не Фёдор Гаврилович Пластинин, который донёс на своего брата Ефима Гавриловича, зарывшего казну в своём доме под мостом (под полом в коридоре), никто о нём бы не узнал. Старики Николай Ларионович Гавзов, Фёдор Екимович Ларионов, Алексей Фирсович Пластинин и Ефим Гаврилович Пластинин были арестованы и погибли в лагере "Макариха" под Котласом. Об этих событиях я слышала, ничего не понимая, от бабушки и её подруг, которые очень "шифровались", вспоминая прошлое и его героев:

• • Под мостом, ишь, было золото-то...

  • Нашли его...Чужие за ним и приехали... Страсть!..

  • Фёдор и помог....Брата не пожалел...

  • Так и сгинули сердечные, говорят, под Котласом...

Всё это говорилось полушёпотом, я ничего не понимала, да и, по правде, не очень прислушивалось, просто интриговала манера обсуждения дел "давно минувших лет". И забыла бы я давно про тот разговор, если бы не моя манера всё представлять зримо. А увидела я тогда мысленно, как прячут старики золото под наш мост, то есть большой коридор в нашем доме, убрав сначала доски, зарывают глубоко в землю; но потом случилась беда: по чьему-то донесению пришли злые милиционеры, раскопали золото и унесли его. Никто от этого не пострадал, но всё равно люди плакали. Чьё было это золото, я не знала, и вот Сергей Григорьевич Третьяков всё прояснил.

Семья Ларионова Василия Ивановича - жена Ларионова (Чупрова) Анна Александровна, дети - Игнатий Васильевич, Николай Васильевич, Иван Васильевич, Мария Васильевна, Ефим Васильевич.

Мой дедушка Ларионов Василий Иванович (1886 -1949г.г.) был сыном Ларионова Ивана Евдокимовича.

По воле или иронии судьбы, моя бабушка по отцовской линии, Пластинина Александра Ивановна, совсем молоденькой была выдана замуж за брата дедушки - Ларионова Ивана Ивановича, с которым прожила недолго, детей у них не было, а сам Иван погиб в гражданскую войну "где-то под Котласом", как скупо поведала мне бабушка, без какой-либо любви относившаяся к Пеганкам и их большому шумному дому. Ещё из бабушкиных уст мне известно, что и Ульяна, Тюпичева по второму мужу, тоже была замужем за одним из братьев нашего дедушки Василия Ивановича.

Николай Васильевич около дома Пеганков Дом Пеганков в 21 веке

Чупров Александр Иванович (Лапич) был отцом моей бабушки по материнской линии - Анны Александровны (1892-1954 г.г.). После смерти первой жены вторым браком он был женат на монастырке (женщине из деревни Монастырь). Он (прадед Александр Иванович) был тоже раскулачен, потому что имел свою лавку, то есть торговал.

У дедушки Василия Ивановича и бабушки Анны Александровны, которые прожили всю жизнь в мире и согласии, было четверо сыновей и одна дочь. Удивительно, но в этой семье был настоящий культ родителей, культ матери и культ сестры. Умирая, бабушка Анна Александровна попросила своего сына Николая Васильевича помочь своей любимой внучке Люде, моей сестре, получить образование. И Люда жила в Инте три года, где и закончила среднюю школу. А мою маму Марию Васильевну братья не просто любили, они относились к ней с почтением.

Как мудр был наш сосед по шошельской квартире Дмитрий Егорович Шнюков, говоря:"Молодость не без глупости!" Вот именно по своей глупости, считая, что время ещё на это будет, почти ничего не узнала я о мамином отце Василии Ивановиче. Запало только в память, что был он милосерден к людям, а может, только к своим родственникам. Как бы то ни было, но он, будучи лесником, не выходил из дому, зная, что человек, строивший дом, нечестным путём приобрёл лес. Очевидно, был он ещё и выдержанным: оказавшись случайно не раскулаченным, Василий Иванович допустил пребывание в его доме всяких приезжих чиновников из района, которые останавливались у него на постой; и порой, по словам моей мамы, "они жили долгонько, а их надо было кормить, да ещё и шанежки любили". В моём понимании наш дедушка отличался спокойным нравом, умом, добротой к близким, трудолюбием и стремлением помочь своим детям в жизни. Он прожил только 63 года.

О бабушке Анне Александровне я тоже почти ничего не знаю, благо, сестра Людмила много про неё рассказывала: "Вот лежим мы с бабушкой на кровати, я с одной стороны от бабушки, а Коля Ларионов с другой.

• • Бабушка, повернись ко мне, - прошу я.

  • Нет, ко мне! - требует Коля.

- Не спорьте, - ласково увещевает бабушка, - один мой глаз смотрит, Люда, на тебя, а другой, Коля, - на

тебя.

И мы успокаиваемся. А в амбаре у бабушки всегда были конфеты "Петушиные гребешки", их, наверное, дядя Коля привозил. Вот я прошу каждый раз, придя к бабушке в гости:

• • Бабушка, пойдём в амбар за конфетами.

  • Нет, Людонька, в амбаре конфет - закончились, - отвечает бабушка.

  • Пойдём поищем, может, найдём, - не унимаюсь я.

Тот далёкий март 1954 года, когда мне было неполных три года, я совсем смутно, но помню. В доме Пеганков полно народа, старухи молятся, стоя на коленях на полу. На руках у них какие-то красивые, обшитые блестящими нитками матерчатые треугольники. Они мне нравятся, и я пытаюсь отнять треугольник у одной из бабушек. А тут ещё толстые книги, не такие, как у нас дома, и маленькие коврики около колен молящихся и что-то ещё в руках. И хотя лица бабушек торжественно-строгие, я хожу между ними; мне интересно наблюдать за всеми, и всё мне не понятно. Вдруг меня подхватывают чьи-то крепкие руки, я сопротивляюсь и негромко кричу, почему-то понимая, что кричать нельзя, и меня уносят из комнаты. Потом, после отпевания, дядя Коля поднимает меня над столом, где спит в гробу бабушка, на которую я почти не реагирую, и говорит мне: "Смотри и запомни - это твоя бабушка". Я не знаю, почему надо запоминать и прошусь на пол, удивляясь, почему мама совсем забыла про меня. А мама толстая, с большим животом, она плачет и не смотрит на меня. Не вижу я рядом ни Люды и нашего папы, но мне не страшно, хотя всё не понятно. Наконец появляется бабушка, с которой мы живём, лицо у неё спокойное, она улыбается мне, поднимает меня на голбец и ласково говорит:"Посиди тут и никому не мешай, ты уже большая. Мы скоро придём". И все уходят, в комнате остаёмся только мы с тётей Лидой, женой дяди Ефима, которая моет пол и тоже ласково разговаривает со мной. Анна Александровна Ларионова прожила 62 года.

Семья Василия Ивановича и Анны Александровны, кроме очень тёплых отношений между дедушкой и бабушкой, считалась ещё и культурной.

• • Ах, - блаженно говорила как-то бабушка Анна,- так с аппетитом я поела!

На Великую Отечественную войну Василий Иванович не ходил: у него "была сорвана спина на работах где-то под Котласом", как пояснил мне мой двоюродный брат Василий Ефимович Ларионов, обладающий хорошей памятью. Моя мама очень горевала по поводу недолгой жизни своих родителей, и я помню, как однажды, уже живя в Шошельце, на их могиле она говорила:"Жизнь вы прожили тяжёлую, в войну особенно, да и так... Мне в чём-то полегче было, сытнее мы жили, и работа у меня не такая...А помню вас я всегда".

Семья Ларионова Игнатия Васильевича: жена Половникова Павла

Ларионов Игнатий Васильевич Его дом в Нижней Тойме Его жена Павла Половникова

Старший в семье Пеганков - Ларионов Игнатий Васильевич, глухонемой с 6 лет: его попарили в бане при высокой температуре во время болезни. Он знал значения многих слов, которые запомнил до потери слуха, и произносил их так, что можно было понять их значение. Он, например, не соглашался называть моего отца Костей:

- Нельзя, нельзя! - категорично говорил он, размахивая рукой. - Коской нельзя звать...

И звал его Алёшкой, помня про папиного брата Алексея Семёновича, погибшего на войне. Дядя Игнатий, очевидно, обладал хорошей памятью и знал легенду о Савве и Борисе, основавших Качем.

- Почто назвала сына Саввой? Старое имя...- с удивлением спрашивал он меня и, обращаясь к моему Славе, он ласково говорил ему:"Савва, Савва, Саввушка".

Членов Политбюро ЦК КПСС он называл "большими мужиками", а Ленина - Илейкой.

Жил дядя Игнатий со своей женой Павлой Половниковой, уроженкой Устьянского района Архангельской области, тоже глухонемой, в Нижней Тойме, работал там в сельпо грузчиком, отличался огромной доброжелательностью и стремлением хоть чем-то помочь людям, порой совсем ему не знакомым. Детей у них после неудачных родов Павлы не было, а мы, его племянники, во время учебы в Афанасьевске и в Нижней Тойме находили тёплый приют в маленьком доме нашего хлопотливого дяди. Кстати, этот домик построен из амбара Пеганков, и я помню, как его ворочали и делали плоты, чтобы доставить брёвна в Нижнюю Тойму. Дядя Игнатий любил бывать в своей деревне, он приезжал в Качем зимой в розвальнях, довольный и со светлым лицом. В силу своей глухоты, я думаю, он оставался до конца своей жизни человеком честным и не знающим многих человеческих пороков. Щедрость его была бесконечна. Вот однажды, приехав в Качем, он дал мне, ещё дошкольнице, 10 рублей по-старому. Я подумала, подумала, пошла на почту, где тогда работала молодая и красивая почтальонка Валентина Суханова, и купила на все деньги... открыток, целую стопку, самых разных! Счастью моему не было предела. Но подобных чувств не испытывали мои родители, особенно бабушка, беспомощно разводящая руками и горестно произносящая уже в который раз одну и ту же фразу:"На платье денег-то бы хватило! А она - бумажки..." Умирал Игнатий Васильевич тяжело от болезни желудка, а Павла прожила долгую жизнь в доме престарелых недалеко от Красноборска.

Недавно я прочитала стихотворение Зинаиды Кузнецовой из Нижней Тоймы, где она с уважением написала о нашем дяде Игнатии, и мне было очень приятно.

Ну, вот,

Говорят, Игнат с пекарни хлеб везёт. Хлеб горячий, вкусно пахнет, а Игнат Носит ящики с телеги, ставит в ряд На прилавок. Оживляется народ.

Когда я вспоминаю о своих родственниках, то понимаю, что Игнатий Васильевич - тот человек, на которого хочется быть похожей.

Семья Ларионова Николая Васильевича: жена Ларионова (Пластинина) Василиса Андреевна; дети - Ларионов Валентин Николаевич, Ларионов Николай Николаевич, Ларионова (Лазарева) Людмила Николаевна.

Семья Николая Васильевича Ларионова Людочка с папой и мамой Ларионова Василиса Андреевна

Ларионова Василиса Андреевна Ларионов Николай Васильевич (1910-1982 г.г.) Ларионов Николай на войне

Николай Васильевич с Василисой Андреевной Их дети: Коля, Люда и Валентин Дядя Коля, маленький Коля и мой отец

Совсем другой Ларионов Николай Васильевич - умный, проницательный, строгий, требовательный человек. Он прошёл войну в чине офицера, потом работал в Инте Коми АССР и жил там со своей женой Василисой Андреевной и детьми: Валентином, Николаем, Людмилой. А поскольку, как я уже писала, в семье Пеганков был культ родителей, особенно матери, которая попросила сына помочь любимой внучке получить хорошее образование, то моя старшая сестра Люда, которая и была той внучкой, три года жила в Инте в семье своего дяди. Мне тоже он посылал деньги на расходы во время учёбы в институте, потому что чтил высшее образование, моей маме привозил всегда хорошие подарки, именно женские - ридикюль, комбинацию, медальон, чему мама была несказанно рада, мы получали и посылки из Инты с разными вкусностями и ёлочными игрушками. Его жена Ларионова (Пластинина) Василиса Андреевна, красивая, кроткая и спокойная женщина, была заботливым, трудолюбивым, порядочным человеком. Она хорошо готовила еду, умела навести порядок и уют в доме, и благодаря ей качемский дом Пеганков в конце 60-х - начале 70-х преобразился, став чистым, ухоженным и тёплым. Я же удивляюсь искусству тёти Васины убеждать в чём-либо, например, она кормила нас с Людой, их дочерью, целое лето медвежьим мясом, правдиво утверждая, что это "свининка". А узнала я об этом добром обмане только через двадцать лет. Мне с моими детьми довелось несколько лет подряд пожить в этом доме у тёти Васины, с которой мы ходили в лес за черникой. Много всего нарассказывала она мне о своём детстве, юности, молодости...У неё была великолепная память и умение рассказывать так, что дух захватывало.

В 50-е годы дом Пеганков стоял пустой. Дядя Коля и тётя Васина со своими детьми Колей и Людой (Валентин приезжал крайне редко) жили у нас в Узлихе. Как- то в дом пустили пожить "шпиона": никому не известный мужчина ходил с баяном и играл на нём, иногда даже по лесу. Председатель сельсовета, пришедший проверить приезжего, обнаружил его за какими-то бумагами, которые тот изучал или рассматривал; впоследствии мужчина уехал то ли сам, то ли по требованию местных властей. Тогда про шпионов много говорилось...

И лишь в конце 60-х - начале 70-х годов дядя Коля (Ларионов Николай Васильевич) , выйдя на пенсию, привёл дом в порядок, поставил хорошую мебель, поправил упавшую от времени изгородь, за которой появились аккуратные грядки, сделанные трудолюбивыми руками Василисы Андреевны, его заботливой жены. Лет двадцать приезжали они на лето в Качем из холодной Инты, что находится в Республике Коми. А однажды на зиму или даже две оставались в деревне в своём большом и уютном доме. Здесь же с дядей Колей случился инсульт, я ходила делать ему уколы из далёкой Узлихи утром и вечером. Утром я шла, не просыпаясь всю дорогу и, как когда-то в детстве, когда несла ключ, чтобы открыть школу, оплакивала свою несчастную судьбу, которая обязала меня рано просыпаться. Каюсь: я очень любила утром поспать...

Семья Ларионова Валентина Николаевича: жена Ларионова Раиса, сын Ларионов Александр, дочь Галина.

Старший сын Николая Васильевича и Василисы Андреевны Валентин Николаевич много лет проработал капитаном речного судна, и вся наша семья испытывала чувство гордости за него. После многолетней разлуки с нами он снова бывал в Качеме несколько лет назад, чему был очень рад. И мы радовались тому, что собрались все вместе, чтобы отдохнуть. Тогда мы вспомнили, что как-то летом, когда мы были маленькими, Валентин, молодой, красивый, улыбчивый, гостил у нас, и мама отправила всех нас во главе с Валентином на кладбище покрасить кресты на могиле её родителей. Наш предводитель испачкал все свои руки коричневой краской, и это его не устраивало, вот он и предложил нам искупаться и научить нас плавать, чему мы, конечно, были рады. После купания руки Валентина стали почти чистыми, зато наши спинки коричневыми от краски. Ничего! В бане всё отмылось... Много тогда было воспоминаний, радости общения, весёлого смеха. В настоящее время Валентин Николаевич Ларионов, о котором, как я помню, наши родственники всегда говорили с уважением, живёт со своей женой Раисой и сыном Александром в Печоре, и недавно ему исполнилось 80 лет.

Валентин Ларионов Валентин с матерью Василисой Андреевной Александр Валентинович Ларионов

Ларионов Валентин Николаевич Поздравление Валентина с восьмидесятилетием

Семья Ларионова Николая Николаевича: жена Ларионова Мария, сын Ларионов Сергей Николаевич.

Второй сын Ларионовых, Николай Николаевич, умный, весёлый, модный, щедрый, талантливый человек, прожил только 24 года...Он писал стихи, любил петь, закончил горный техникум, учился заочно в Ленинградском техническом институте, имел хорошую должность в шахте города Инты... Он любил жизнь, и жизнь его жаловала, перед ним было много того, что бы сделало его по-настоящему счастливым. Я помню его проникновенные стихи:

У меня не русые волосы И не голубые глаза,

Но я чистокровно русский - По-русски люблю тебя...

Летом Коля жил у нас, они с Людой, нашей сестрой, ловили рыбу, и не было в Качеме более удачливых рыбаков. Конечно, иной раз, когда Люда, замешкавшись и не отреагировав на громкий приказ"Людка!

Подол!", получала по лбу удочкой, если хариус срывался, но случалось это крайне редко. Чаще всего они жили дружно и с полуслова понимали друг друга. Хорошо представляю его и сейчас: на голове ёжик волос - такая модная тогда причёска, как в кино про стиляг, у которых волосы стоят торчком на голове. Глаза его тёмно-коричневые, они блестят, смотрят весело, но кажется видят в людях всё. Говорил Николай открыто, прямо, не боялся за свои слова и смеялся громко и весело. Отношения его с моей мамой были очень близкие, он доверял ей, она относилась к нему уважительно, как к взрослому. Помню, как он навестил меня в общежитии пединститута и принёс мне ананас, которого я до той поры не только не пробовала, но и видела лишь на картинках. Тогда он был на подъёме и много шутил, и мы оба не могли и предположить, что видимся в последний раз... Прошло много лет, как Николай так необдуманно покинул нас, но мы все помним его, и он

как живой всегда где-то незримо рядом с нами, особенно, если мы собираемся вместе. Я знаю, что самую светлую память о своём брате хранит его сестра Людмила Николаевна, у которой боль утраты, думается, совсем не прошла.

Николай Ларионов в детстве Николай с сыном Сергеем на руках Ларионов Николай Николаевич

Николай Николаевич Ларионов Николай с сыном Сергеем Ларионов Сергей Николаевич Ларионов Матвей

Сергеевич

У Коли есть сын Ларионов Сергей Николаевич, мы все его любим, а мой брат Николай Константинович считал его самым лучшим из всех наших детей. У Серёжи есть сын-студент Матвей. О Серёжке напишу подробнее, пусть только не сердится. Как-то летом, я с Костей и Серёжей Копыловым (сыном моей сестры Лиды) приехала в Качем к тёте Васине, которая отдыхала там со своим внуком Серёжей Ларионовым, сыном тогда уже покойного Николая Николаевича. Серёжи дома не было, хотя мы приехали на грузовой машине уже поздним вечером, а мне хотелось его увидеть, и я решила дождаться его, но план мой не осуществился: и в 12 часов второклассник из Инты домой не пришёл... Явился он под утро с магнитофоном, разудалой и весёлый, вызвав у меня, учительницы, не только удивление, но и испуг. Я боялась, как такое поведение нового нашего родственника подействует на маленьких Костю и Серёжу. В середине дня ночной гуляка проснулся и включил магнитофон, откуда полились песни... с матами. Потом к нам в дом пришёл парень лет 16-18-ти с огромным крестом на груди, как оказалось, друг второклассника. Он был "сенокосником" из Нижней Тоймы и жил в бывшей школе, где и проводил своё время наш Серёжа. Мне стало дурно, но вида я не показала, потому что я очень любила его отца Николая, моего двоюродного брата. К счастью, Серёжа правильно реагировал на мои слова, лишённые всяческой морали в худшем значении этого слова, подружился с моими мальчиками, и у нас завязались тёплые отношения. Потом он жил у нас в Шошельце, моя мама души в нём не чаяла. А потом Серёжка стал нашим любимчиком, и я, и Люда, и особенно Лида - все мы любим его по-настоящему и искренне. Сейчас Сергей Николаевич Ларионов живёт в городе Архангельске.

Сергей Николаевич Ларионов Его сын Матвей Сергеевич

Семья Лазаревой (Ларионовой) Людмилы Николаевны: муж Лазарев Борис, сын Лазарев Степан Борисович.

Дочь Ларионовых Николая Васильевича и Василисы Андреевны зовут Людмилой Николаевной, тётя Васина звала её Людочкой, моя мама тоже. Она совсем наша, то есть будто родная сестра. Каждое лето моя мама привозила свою любимую племянницу из холодной Инты в Качем, где она проводила всё лето. Мы, дети, с ней особенно не церемонились, раз своя - за гостью не считали; она ходила со мной за травой для коровы, хотелось ей этого или нет, бегала в лес за ягодами и грибами, удила рыбу, даже на сенокос на дальнюю пожню отправлялась. Она мыла посуду, готовила еду у костра, убирала в доме. Моя мама хотела бы её побаловать, но это ей удавалось редко. Зато она часто бегала со мной купаться на речку, загорать на банях, а потом в клуб на танцы. Мой брат Коля, беспредельно с детства любящий нашу маму, очень её по- детски ревновал к Людмише. Учились мы с Людмилой в Архангельске в одно время, и она иногда оставалась ночевать у меня, потому что так ей было ближе до её техникума. Людмила знала многих моих институтских друзей, а наш вахтёр Мария Андреевна, была уверенна, что Людмила- студентка пединститута. Людмила окончила техникум советской торговли в Архангельске, потом Ленинградский торговый институт, в Инте вышла замуж, стала Лазаревой, родила сына Степана, а сейчас наша Людмила Николаевна живёт в городе Кирове и находится с нами постоянно на связи. Людмила Николаевна очень честная, заботливая, щедрая, трудолюбивая, одним словом, порядочная в высшем значении этого огромного по смыслу слова. Она была незаменимым работником в области торговли города Инты, она заботливая дочь, любящая жена и мать, милосердная тётя, добрая сестра. Людмила много помогала своему племяннику Сергею, а меня и мою сестру Людмилу до сих пор одаривает хорошими подарками. Я знаю, что на таких людях, как она, держится всё лучшее в нашей жизни.

Люда Ларионова Лазарева Людмила с мужем Людмила Николаевна с Сын Людмилы и Бориса Степан Борисом сыном Степаном Борисовичем

Ларионов Иван Васильевич (1918 - 1941 г.г.)

Ларионов Иван Васильевич

Короткую жизнь прожил Ларионов Иван Васильевич, третий сын моих дедушки и бабушки. На фотографиях, присланных из армии, где он проходил срочную службу, браво и с достоинством смотрит на нас молодой и красивый военный с лычками на погонах. Моя мама всегда, вспоминая брата со слезами на глазах, говорила:"Нашему Ване - первая пуля в лоб", и я представляла фашистские самолёты, со страшным гулом летящие по небу и бросающие бомбы, и советских солдат-пограничников, которые только что мирно спали в казармах, а теперь гибли, истекая кровью... Кругом всё горит, рушится - и нет спасения... Из Интернета я узнала, что некий Ларионов Иван Васильевич, проходящий службу около Львова, был ранен в голову, госпитализирован в Воронеж и там умер от ран; похоронен он недалеко от этого города. Всё похоже на нашего дядю Ваню. Мама рассказывала и не раз, что в 1941 году, в мае, Иван Васильевич приезжал в отпуск в Качем. Он рассказывал о наглости немцев на границе Львовской области и утверждал, что войне непременно быть. Ему не давали говорить об этом, очевидно, боясь властей. Уезжая, он плакал и прощался будто навсегда.

Так и вышло.

Семья Ларионовой (Пластининой) Марии Васильевны: муж Пластинин Константин Семёнович, дети - Пластинина (Артюхова) Людмила Константиновна, Пластинина (Ипатова) Валентина Константиновна, Пластинин Николай Константинович, Пластинина (Копылова) Лидия Константиновна.

Следующая в семье Василия Ивановича и Анны Александровны - моя мама, Ларионова Мария Васильевна. Много трудностей преодолела она, чтобы стать учительницей. Родилась мама 31 декабря 1922 года, а была записана в марте 1923 года, но день рождения отмечала всегда перед Новым годом, в Наумов день. Поскольку их семья жила бедно, она донашивала рубашки своих братьев и была рада этому. Девочка

она была бойкая, сообразительная, училась хорошо, и родители отправили её сначала в Афанасьевск, который находился в 47 километрах от Качема, где она училась в 5-ом, 6-ом, 7-ом классах, а потом поступила в педучилище города Архангельска на спортивный факультет. Там и застали её годы войны... Худенькая, маленькая, малокровная, она постоянно хотела есть. Иногда приезжала на Сульфат, это район города Архангельска, где жила дедина Николкина, то есть жена маминого дяди Николки (Николая Ивановича), раскулаченного и высланного из деревни. Дедина жила в семье сына Степана Николаевича, сама была от всех зависима, но при прощании где-нибудь в коридоре совала маме в руки кусочек хлеба, за что мама до смерти с благодарностью говорила об этой женщине, впоследствии ослепшей. Из студенческих лет мама помнила и дежурства на крыше нынешнего АЛТИ, где девочки-студентки тушили зажигательные бомбы, сбрасываемые с немецких самолётов. "Идём как-то на Быках, - рассказывала мама, - впереди катитан с противогазом. Вдруг самолет с крестами над нами загудел. Страшно... Капитан махнул рукой - падайте! Мы, зажмурившись, упали кто куда... Взрыв!.. А когда затихло, мы глаза открыли: перед нами только глубокая воронка, из которой дымок вьётся - и нет нашего капитана, лишь изуродованный противогаз валяется..."

Молодая Ларионова Мария (моя мама) со своей Василиса Андреевна, Николай Васильевич и моя мама. родственницей Чупровой Александрой Фёдоровной

После педучилища маму направили учителем военного дела и физкультуры в село Шангалы Устьянского района Архангельской области, но из-за голода она прожила в этом районном центре только год, а потом приехала в родной Качем и проработала в школе сначала учителем, а потом и заведующей до 1966 года включительно. Очень она была требовательна к себе, заочно получила второй диплом учителя начальных классов. Учителем она была от Бога. Тщательно готовилась к каждому уроку, невзирая на бабушкино ворчание:"Пишет, пишет ночами, будто за столько лет не научилась ничему, что в школе говорить". А в школе у неё был идеальный порядок. Мы, её ученики, и представить не могли, чтобы кто-то написал что-то на парте или черкнул на стене, чтобы кто-то не подготовил домашнего задания или- упаси Боже!- повёл себя некорректно на уроке. Она никогда не расслабилась, не пропустила ни одного урока по своей болезни или болезни своих детей, не сократила количества уроков перед праздниками или в конце четверти. Контроль за её работой не требовался. Не думайте, пожалуйста, что я хвалю её потому, что она моя мама: как учительница Мария Васильевна была идеальна. А хвалить близких людей она мне строго запрещала. "Пусть чужие хвалят",- строго говорила она.

В ноябре 1948 года, на Октябрьские праздники, мои родители справили свадьбу, и Пластинин Константин Семёнович, мой отец, поклялся моей матери быть верным ей всю жизнь... Я твёрдо уверена, что клятву он не нарушил.

В районной газете Верхнетоемского района «Заря» была рубрика «Дети о родителях». В октябре 1985 года в ней была напечатана моя статья о моей маме. Называлась она «Дорогой мой человек». Сегодня, накануне бывшего маминого дня рождения, я ее полностью перепечатываю.

«Моя мама, Пластинина Мария Васильевна, тридцать шесть лет отдала педагогическому труду. Далеко, в самой глуши наших северных лесов, затаилась деревня Качем. Вот там, заведуя начальной школой, и

провела свою молодость моя мама. Приехала девчонкой в военные годы после Архангельского педучилища, истощенная, как все, голодом, но полная стремления сделать все, чтобы приблизить Победу.

На долю наших родителей выпало много испытаний: отцы сражались за Родину в боях, матери ковали победу в тылу. Будучи секретарем комсомольской организации, моя мама часто организовывала субботники, занималась агитационной работой среди населения. Лесная делянка, колхозное поле и сенокос – на все шли комсомольцы сороковых. А молодая учительница – сама немногим старше своих учеников – отличалась большой серьезностью, умением повести за собой, тактом и добротой.

…Случается, мы беседуем с мамой о войне, а видела она и бомбежки Архангельска, и переполненные госпитали, и смерть от голода. Когда речь доходит до флага над сельсоветом 9 мая 1945 года, я вижу всегда на ее глазах слезы пережитого. Из скромности мама не любит говорить о своих наградах и носит их редко.

Среди её наград – медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны».

Мое поколение относится к тем, кого учила мама. Мы любили читать, берегли народное достояние, дорожили дружбой. И самое главное, характерное для нас, - высокие помыслы. Мы говорили о тайнах природы, о звездах, о далеком прошлом, мечтали скорей вырасти, чтобы приблизить будущее. А наша учительница, казалось, знала все на свете,толково объясняла, рассказывала и советовала. Нам очень хотелось учиться, узнать завтра больше, чем знаем сегодня. Это она, наша первая учительница, умела увлечь, повести за собой, научить, как стать лучше.

Она приходила в школу с большим портфелем, вынимала проверенные тетради, приготовленные планы, красивые журналы – и начинался рабочий день. Четыре класса занимались одновременно: одни писали, другие считали, третьи читали, остальные рисовали. Не было скучно никому. В высоком темпе урока мы забывали обо всем, кроме учебы. Все понимали: в школе мы как на работе. Если поработал плохо – сиди после уроков, наверстывай упущенное. И сидела долгие послеурочные часы моя учительница, моя мама, чтобы знали мои товарищи все, что в их жизни будет так необходимо.

Идет второй год реформы общеобразовательной и профессиональной школы. Внимательно вчитываясь в каждое слово этого учительского документа, больше и больше убеждаешься: лучшие представители советского учительства всегда правильно понимали требования своего времени. Они не только учили азам наук, но и воспитывали в своих питомцах верных граждан Отчизны. Такой учительницей была и моя мама. Она всегда уважала личность каждого ученика, помнила о своей большой ответственности перед мальчишками и девчонками с любопытными взглядами, которые доверяют ей.

Сейчас мама на пенсии.»

Боже мой, какой она была теплый человек! Как надежно, защищённо и уютно мы, все четверо её детей, чувствовали себя около неё! Иногда мы спрашивали её: «Мама, кого ты любишь больше всех?», и она отвечала: «Посмотрите: на руке – пять пальцев. Какой ни укуси, одинаково больно. Вот и мне вы одинаково любимы».

Ларионова (Пластинина) Мария Васильевна. О её семье в разделе "Оськичи").

Семья Ларионова Ефима Васильевича: жена Ларионова (Гавзова) Лидия Фёдоровна; дети: Ларионов Николай Ефимович, Ларионова (Полякова) Валентина Ефимовна, Ларионов Василий Ефимович, Ларионова (Голованова) Алевтина Ефимовна, Ларионов Виктор Ефимович.

Ларионов Николай Ефимович. Ларионова (Полякова) Валентина Ефимовна. Ларионовы Виктор, Алевтина, Василий.

Ефим Васильевич в молодости

Ларионов Ефим Васильевич Его жена Ларионова Лидия Фёдоровна Ефим Васильевич Ларионов

Шошельца. Ефим Васильевич с дочерью Алевтиной, Дядя Ефим в летней кухне Первая пенсия Лидии Фёдоровны снохой Натальей, внуком Сергеем и правнуками Сашей

и Мишей.

И последний сын Пеганков, наш любимый дядя Ефим, Ларионов Ефим Васильевич, родился в 1928 году и прожил долгую жизнь, умер на 87-ом году в 2015. Был он человеком внешне и внутренне красивым, умным, проницательным, немногословным, но с чувством юмора. На его характер отложил отпечаток случай, я бы сказала, несчастный случай, который изменил его жизнь. Как-то в праздники они с Федей Галыней (Чупровым Фёдором Владимировичем), молодые ребята, возились в читальне и уронили портрет Маленкова со стены. И ничего страшного не произошло - портрет повесили на стену снова. Но нашлась активистка, дочь Гавзова Степана Яковлевича, которая сообщила "куда надо". Парней арестовали и дали им какой-то срок, о чём у нас в семье и в семье дяди Ефима говорить было под запретом. Я случайно познакомилась с этой "активисткой", когда мы летели на одном самолёте в Шошельцу. Это была породистая и очень красивая женщина, каких на Руси всегда называли русскими красавицами. Когда я рассказала о своих впечатлениях маме, она незлобно усмехнулась и сказала:" Это она навредила нашему Ефиму... Да, очень красивая была и девкой всем говорила:"Замуж я выйду только за Костю Пластинина или Мишку Дунаева! (сына начальника Шошельского лесопункта)". А в жизни дяди Ефима сложилось всё великолепно: он женился на Гавзовой Лидии Фёдоровне(от Чечуев), у них родилось пятеро прекрасных детей, работал от мастером леса и даже одно время начальником лесопункта. Дядя Ефим - прекрасный семьянин, порядочный человек, настоящий труженик, правдивый, честный, уважаемый всеми, таким он запомнился людям, которые его знали. Жила семья моего дяди в Шошельце на хуторе в своём доме. Трое его сыновей, Николай, Василий и Виктор, получили высшее образование, а дочери, Валентина и Алевтина, - среднее специальное. К сожалению, очень рано ушла из жизни Валентина Ефимовна и, к нашему великому горю, в 2019 году покинул нас Николай Ефимович.

Ещё недавно было лето; далеко не жаркое лето, но ласково шелестела листва, по голубому небу плыли лёгкие облака, и ветер был летний, не самый тёплый, но настроения не портил и радоваться встрече с малой родиной не мешал. О малая родина: мой родной Качем , позабытый-позаброшенный(болит, болит сердце при воспоминании о тебе), и ставшая близкой Шошельца, которая ещё как-то держится, не сдаётся, живёт... Как не радоваться встрече с вами? Ведь именно там, где журчит светлая водичка Нижней Тоймы, нашей речки, как будто только для меня звучат слова великого Лермонтова:

Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе, И счастье я ещё постигну на земле, И в небесах я вижу Бога.

...Ещё недавно я знала, что здесь живет человек с умными, пытливыми глазами, мой дядя, Ларионов Ефим Васильевич. И чувствовалась какая-то защищённость от всего плохого, связь с тем временем, когда были живы и папа, и мама, и тётя Лида Вяткина, и все, все, все, кому уже не уйти из моего сердца. Это было совсем недавно, летом 2015 года.

Он прожил 87 лет, но стариком не был. Я помню качемских стариков с окладистыми бородами, старческими взглядами, глубокими морщинами, уставших и больных. А дядя Ефим был другим. Лёгкая походка, понимающие глаза, рассуждения о жизни и прекрасная память - всё предвещало ему долгую жизнь.

Первое воспоминание о нём из далёкого детства оставило впечатление встречи с удивительным человеком, добрым и интересным. Летом в нашем качемском доме готовились к ужину. Пока мои родители расставляли на стол тарелки с едой, дядя Ефим открывал большим ножом банку с повидлом. Большую синюю банку с изображёнными на ней самыми восхитительными фруктами, которых я никогда ещё не видала. Вот почему я не сводила глаз с дяди Ефима, такого молодого, красивого, в бледно- голубой рубашке с короткими рукавами, с банкой в руках, в которой должно быть что-то неимоверно вкусное. Когда банка была открыта, дядя торжественно взял большую ложку и зачерпнул повидла. Все застыли, даже бабушка выглянула из-за перегородки и не сводила с него глаз. А дядя Ефим неторопливо лизнул повидло и

...сморщился, закрыв глаза. Я чуть не заревела: значит, варенье горькое, испорченное, невкусное, его нельзя есть... Но дядя Ефим вдруг открыл глаза, весело улыбнулся и радостно оповестил всех: " Вкусно! Чуть язык не проглотил. Давайте ваши блюдца!" В тот миг я была самой счастливой на земле.

А потом был 5-й класс, и мы с сестрой Людой жили в большой семье дяди Ефима и тёти Лиды. Как все помещались в доме? Как тёте Лиде хватало терпения и выдержки всех накормить, заставить учиться, уложить спать? Поклон, низкий поклон ей за всё. Да, в первую очередь ей, вечной труженице, а потом и дяде Ефиму. Он тогда работал мастером леса, что-то, как и моя мама в Качеме, долго писал в своём большом журнале, а я сидела около него и выполняла домашнее задание или читала книгу. Но он-то понимал, что я жду, когда он освободится и мы будем с ним играть в цифры: столбиком писались цифры до 10, а потом надо было, угадывая, записать по три каждую из них. Иногда играли с нами Валя и Люда и даже Коля, но чаще всего они, не дождавшись дяди Ефима, засыпали, а я всё ждала...

А потом были совместные сенокосы недалеко от речки Егреньки, Ларионовы и мы, Пластинины, собирались вместе на одной пожне; ночёвки под елью всей гурьбой, чай у костра, косьба и уборка сена, шутки и смех, разговоры о политике, о власти, о коммунистах - обо всём на свете. Было тяжело, но интересно, и это никогда уже не забудется.

Семья Ларионовой (Поляковой) Валентины Ефимовны: муж Поляков Борис; дочери Полякова ()Елена Борисовна, Полякова ()Антонина Борисовна.

Старшая в семье Ефима Васильевича и Лидии Фёдоровны Ларионова (Полякова) Валентина Ефимовна, она родилась в марте 1953 года. Вот уж поистине ангельской душой обладала она, красивая, скромная, вежливая и исполнительная. У нас с ней ещё в детстве сложились очень тёплые отношения и сохранились до конца её жизни. Она никогда мне не возражала, считала, что раз я старше, значит умнее, поэтому иногда советовалась, а когда бывала в Качеме, любила ночевать у нас, опять огорчая свою бабушку Чичуиху.

Закончив Архангельский кооперативный техникум, она стала работать в большой деревне Тимошино, что недалеко от Верхней Тоймы. Там она и встретила своего будущего мужа Бориса Полякова, который был лётчиком. Мы с Людмилой Ларионовой были на их свадьбе, любовались красавицей невестой и очень желали ей счастья. Я помню Валину свекровь, красивую женщину с зоркими глазами, и свёкра, простодушного высокого мужчину, и знаю, что они любили свою невестку, а Борис, по-моему, был единственным сыном в этой семье. К нашей радости, всё в семье Валентины с самого начала складывалось великолепно: она устроилась на работу в универмаг, они с мужем приобрели трёхкомнатную квартиру, родилась дочка Леночка. Сама Валентина превратилась в очень красивую, ухоженную, вальяжную, как её бабушка Александра Ивановна, женщину, очень деликатную и приветливую. Между нашими детьми, Леной и Славой, была небольшая разница в возрасте, и мы с Валей часто гуляли с ними вместе, а иногда и мыли их в бане. Ох, какие это были "ревуны"! Один другого стоил. Но, когда мы с Валей слышали этот рёв вместе, было

не так страшно. Лена выросла настоящей красавицей, и я её называла "Анжеликоймаркизойангелов". Сейчас она живёт в Петрозаводске, детей у неё нет. Тоню маленькой девочкой я запомнила хуже, а теперь радостно знать, что в её семье всё хорошо, что растут под зорким маминым контролем два её сына. Вот только

Валенька не дожила до этого прекрасного времени. Не сберегли.

Семья Ларионова Николая Ефимовича: жена Ларионова (Стахнюк) Наталья Афанасьевна, дети - Ларионова (Ступенькова) Надежда Николаевна, Ларионов Сергей Николаевич.

Вторым ребёнком в этой семье был Николай Ефимович, который появился на свет в декабре 1954 года.

Николай во время учёбы Николай Ефимович и Наталья Афанасьевна Николай внуками Сашей, Мишей, в Мурманском высшем училище Ларионова-Стахнюк Артёмом и Игорем

Шошельца. Ступеньковы Артём и Игорь, Ступеньковы Надежда и Михаил с Ларионовы Сергей и Олеся с Ларионовы Саша и Миша сыновьями Артёмом и Игорем сыновьями Сашей и Мишей

Ах, коротка, коротка, коротка жизнь человеческая... А всем хочется пожить как можно дольше: встречать утренний рассвет, радоваться теплу летнего солнышка, засыпать тихим вечером с надеждой на новый счастливый день. Да что такое жизнь? Это восхищение белым зимним снегом и яркой летней радугой, это восторг, вызванный первым подснежником, и лёгкая печать при виде золотой листвы, падающей с деревьев. Жизнь - это время, когда можно любить, стремиться, достигать, созидать, радоваться, заботиться, а иногда и ошибаться, чтобы стать лучше и нужнее тем, кто нуждается в нас. Жизнь - это наивысшее счастье.

Я думаю, что именно с таким мироощущением жил лучший среди нас Ларионов Николай Ефимович, мой двоюродный брат. Нас оглушило, вывело из равновесия, заставило по-настоящему страдать известие о его смерти. Нет, я не знаю более трудолюбивого, доброжелательного, искреннего, заботливого, способного прийти на помощь, оптимистичного и жизнелюбивого человека. Там, где был он, решались все проблемы, там было светло и радостно, там легко дышалось и верилось в лучшее, туда не смели показываться беды и печали. Как можно быть добрым и отзывчивым ко всем? Как можно всегда следовать принципам порядочности и высшей человечности? Как можно быть всегда в ответе за благо ближних? Наверное, таких людей нет... А он мог и был и отзывчивым, и порядочным, и человечным - он был ЛУЧШИМ. И мы все знали это, гордились тем, что он наш брат, что он нам ближе, чем остальным. И он никогда не был иным, никогда - с самого детства; ему на роду было написано стать идеальным, излучающим тепло и свет.

Коля, Коленька, Николай... Да не забудем мы тебя, потому что забыть точно не получится, и долго ещё люди будут говорить о тебе с уважением, почтением и любовью.

***

Дни текут и текут, как вода в нашей речке, безвозвратно... Вот и девятый день близок, как не стало Николая Ефимовича. А в памяти возникают, как кадры из кинофильма, моменты жизни, связанные с ним. Вот он, ещё дошкольник, в цигейковой шапочке с ушками приехал в Качем к нам в гости. Смех, возня радость - это два Коли, наш родной и двоюродный брат, общаются, играют, довольные друг другом. А на лавке сидит его бабушка Александра Ивановна и ждёт, когда долгожданный внучок пойдёт с ней к ней домой. А внуку и тут, у родной тёти Маруси, очень хорошо. Наша бабушка, тоже Александра Ивановна, понимает свою подругу, но молчит, не смея попросить ребёнка уважить свою одинокую бабушку.

А вот он, уже школьник, чистенький, улыбчивый, умный - посмотришь и поймёшь: отличник. И шутки его всё умнее, и отношение к друзьям добрее, и стремление помочь родителям и братьям-сёстрам ярче выражено.

А это старшеклассник Ларионов Николай. Красивый, интеллигентный, открытый, добродушный и весёлый, трудолюбивый, неунывающий, как будто нет у него никаких проблем. Он находит добрые слова для моих родителей, и светлеют их лица при виде племянника; он шутит с Лидой, и она, сияя улыбкой, отвечает ему шуткой, он с уважением смотрит на меня как на будущую учительницу, хотя разница в возрасте у нас небольшая. Он, такой молодой, азартно и весело играет с Олегом, ласково говоря ребёнку: "Экой смирёный петонько!"

А это он, двадцатилетний курсант высшего Мурманского мореходного института, кормит с ложечки моего сына Славу, никак не желающего поесть. " Смотри, дитятко, - ласково воркует он, держа в руке ложку с кашей, - это самолётик летит. Летит, летит, сейчас кому-то в ротик залетит. Ай да, самолётик!" Слава открывает рот раз, и два, и три - и скоро в тарелке уже нет каши... Коля победоносно смотрит на меня, а моя мама с радостью - на Колю. Капризный Слава сыт!

Вот он впервые привёз свою Наталью в родительский дом. Радость его безмерна, я смотрю на него и понимаю, что нет никого на свете, кто мог бы сравниться с его женой - такую мысль мне внушает всё в Коле: восторженный взгляд, желание осчастливить весь мир, отличное настроение.

А это он со своими детьми, Надей и Серёжей. Блестят радостью его глаза, когда он смотрит на своих чад. И даже замечания, которые он делает им, полны любви и обожания, и никакой строгости не чувствуется в них. Да и делает эти замечания он для того, чтобы привлечь наше внимание к тем, кого он больше всего любит. И все понимают это.

Лето 2014 года было особенным - полным радости и добрых воспоминаний. Мы в большом доме Пеганков в Качеме: Люда, я, Коля и Вася. Шутки, смех, взаимопомощь, стремление каждого сделать приятное всем. Николай и Василий стараются изо всех сил: самовар кипит, баня затоплена, вода наношена, и вопросы:"Что ещё сделать?" Люда варит-парит в недостроенной летней кухоньке, я мою посуду и пол...

Потом чаепитие, в гостях Игнатий Васильевич и Шурик - Александр Трофимович. В доме тепло, уютно, весело, на душе светло и празднично. А как пошли на Сдыхальницу уже к ночи, Коля строго говорит Шурику: " "Иди за конфетками, без ломпасья нельзя..." Утром же, в 4 часа, когда мы с сестрой сладко спали, началось мытьё потолков, к 5 часам самовар торжествовал на столе, а Николай вдохновенно рассказывал Шурику о том, что Валентина, то есть я, давно убежала за грибами, но переживать за неё не надо: не заблудится, потому что эти места хорошо знает. И Шурик верит ему, не подозревая, что на втором этаже мы с Людой в это время видим сладкие сны...

А вот Николай с внуками. Он разговаривает с нами, а его глаза замечают всё, чем заняты его драгоценные близняшки-внуки, с которыми по дороге к нам он нарвал букет цветов и теперь ищет, во что бы поставить эту красоту. А мальчики с таким обожанием смотрят на своего дедушку, что становится понятно, как он их любит.

А летом 2018 он провожал нас по посёлку к машине, которая ждала нас на другом берегу, за переходом; мы фотографировались, смеялись и совсем не чувствовали, что по-настоящему видимся в последний раз...

Ларионов Василий Ефимович

Третий ребёнок в семье Ларионовых Ефима Васильевича и Лидии Фёдоровны - Василий Ефимович, рождённый 1 апреля 1957 года.

Ларионов Василий Ефимович По дороге в Качем с Василием Ефимовичем Я и Василий Ефимович в сентябре 2020

г.

Василий Ефимович с Тумой в лодке Слева Алевтина, Николай с дочерью Надей Василий Ефимович в Качеме

и Василий

Когда мы жили в этой семье во время учёбы в Шошельце, Васе было шесть лет, и был он очень спокойным светловолосым мальчиком с умными глазами, никому не мешал, не капризничал, дружил со своими сверстниками-соседями. Я хорошо запомнила его уже на следующий год, когда мы жили в пришкольном интернате, а Вася пошёл в первый класс. В школу его, нарядного и с портфелем, привёл наш общий дядя Николай Васильевич, который в этот день 1-го сентября как раз находился в Шошельце.

Портфель нёс дядя Коля, а Вася только смотрел на него. Помню немного испуганные, но любопытные глаза Васи и его руку, которая, как за спасение, держалась за руку своего дяди, пусть и не очень знакомого. Василий хорошо учился, после школы поступил в АЛТИ и, закончив институт, работал в Шошельце начальником стройучастка. Ах, какой он был тогда красивый, интеллигентный, нарядный! Не гордиться им тогда просто не хватало сил, и сейчас невозможно им не гордиться: кто ещё о нас так беспокоится, как он? Приедем в Шошельцу голодные, уставшие, а печка истоплена, чай горячий - вот радость!... А сколько раз на лодке в Качем возил - не сосчитать. И общаться с ним - одно удовольствие - всё знает, объяснит, подскажет. Мало кто из детей так любит своих родителей и ради них идёт на всё, как Василий Ефимович: он не оставил своего отца, не покинул развалившийся посёлок лесорубов, ухаживал за ним до смерти. Такое отношение к родителям заслуживает самого низкого поклона.

Семья Ларионовой (Головановой) Алевтины Ефимовны: муж Сергей Петрович Ларионова (Голованова) Алевтина Ефимовна - четвёртый ребёнок в этой семье. Ей было всего 4 года,

когда мы с Людой жили у них. Была тогда Аля очень худенькой девочкой, боязливой и послушной. Тётя Лида, в это время беременная Витей, часто ласкала её, понимая, что скоро всё внимание будет отдано вновь родившемуся ребёнку. Алю я хорошо помню, когда работала в Шошельской восьмилетней школе; красивая

худенькая девочка, внимательная и послушная, всегда аккуратно одетая, вызывала у меня чувство гордости. Алевтина с молодых лет живёт в городе Петрозаводске. Летом она приезжает со своим мужем Сергеем в Шошельцу и навещает Качем, в который она в детстве ездила редко.

Алевтина Ефимовна Голованова Алевтина Ефимовна и её муж Сергей

Семья Ларионова Виктора Ефимовича: жена Ларионова Елена; дети - Ларионова Евгения Викторовна, Ларионов Дмитрий Викторович.

А Ларионов Виктор Ефимович, пятый в семье, родился при нас 29 декабря. Этот день я запомнила особенно хорошо, да и не запомнить его просто нельзя: это был последний день учёбы в школе перед новогодними каникулами, самыми длинными и поэтому особенно любимыми. Боже мой! Как нас тянуло домой, в Качем, в родной дом... Утром все (я имею в виду не только нас с Людой, но и Валю с Колей Ларионовых) торопились в школу с мыслями, чтобы день прошёл как можно быстрей и чтобы за нами приехали из Качема на лошади. Поэтому я не обратила особого внимания на то, что тётя Лида лежит на кровати, дядя Ефим чем-то взволнован и не на работе, а Агафья Ивановна в белом платке, подруга тёти Лиды, забежала в дом уже не в первый раз. После уроков мы радостно обнаружили, что около дома стоит качемская лошадь, правда, нашего папы, который приехал за нами, нет рядом; что в доме кто-то жалобно кричит, что фельдшерица там командует, а Агафья Ивановна совсем забыла, что ей надо идти домой.

Приехавшая из Качема мать тёти Лиды Чичуиха бесцеремонно забрала наши портфели и унесла их в дом, а нам велела уйти на улицу к розвальням, дядя Ефим на эти команды своей тёщи не обратил ни малейшего внимания, выглядел он непривычно поникшим и расстроенным... Мы, притихшие, испуганные и порядком замёрзшие, сидели в розвальнях, жалели тётю Лиду и изнемогали в ожидании нашего куда-то подевавшегося папы. Через час-другой, которые нам показались вечностью, он явился, подвыпивший и весёлый, но, слава Богу, в дом его не впустили, потому что все услышали громкий плач ребёнка и слово "мальчик". Всё кругом сразу изменилось: Валя и Коля немного повеселели, дядя Ефим наконец вздохнул свободно, и бледность сошла с его лица, Чичуиха уже не казалась нам такой грозной, а Агафья Ивановна побежала домой.

С Витей мы все нянчились, то есть качали его зыбку, пока тётя Лида занималась домашними делами. И это было не очень трудно. Но ближе к марту или в марте начался грипп, все болели, и многие очень тяжело. К моему удивлению, потому что так не бывало, я заболела последней, когда дом Ларионовых представлял собой лазарет. Болела наша Люда, болели Валя, Коля и Вася, все лежали на кроватях и диване. Тётя Лида болела особенно тяжело, она, кое-как обрядившись с коровой, лежала на кровати с мутными глазами и не в силах поднять голову. А я качала зыбку с Витенькой и про себя пела колыбельные песни, чтобы не разбудить больных. А под зыбкой был открыт люк в подполье, где жили куры, они мирно квокали, не нарушая всеобщий покой в доме. Меня тоже клонило ко сну, я начала дремать, а Витя забеспокоился, стал хныкать и вот-вот разревётся... Тогда я, узнав, что он мокрый, решила достать его из зыбки и перепеленать, наверное, я умела это делать. И хотя ребёнку было только около трёх месяцев, он оказался тяжёлым, я не справилась с ним, и он полетел в люк, в подполье, к курам... К моей радости, приземлился он благополучно и даже громко

не заплакал, а так немного для приличия покричал. И я уже собралась лезть за ним в подпол, как почувствовала отодвигающие меня руки тёти Лиды, которая быстро достала Витю, перепеленала его, прощупала все части тела, осталась довольна.Она сунула ему в рот свою тугую грудь и, видя, как ребёнок стал с аппетитом сосать, неожиданно посмотрев на меня по-доброму, как-то ласково сказала: "Смотрю, и ты заболела, горишь вся. Если можешь, покачай ещё немного, только не доставай больше из зыбки: руки-то у тебя ещё слабые... А я пойду еду готовить."

Дом Пеганков пока жив.

Николая Васильевича, Алексей Витальевич Вяткин, сын нашей тёти Лиды, а перед нами- Артюхова Маша, Людина внучка, и Ларионов Василий Ефимович.

Отдых по дороге в Качем.

Мой внук Ипатов Евгений Вячеславович Мой сын Ипатов Константин Альбертович и я

В последние годы мы каждое лето приезжаем в Качем и живём здесь несколько дней; в этом доме

были мои, Людины и Лидины дети, неоднократно приезжал мой внук Женя и один раз Людина внучка Маша и мой внук Артём. Я мечтаю привезти в родную деревню и внучек Дашу и Олю. Сюда приезжают дети и внуки Коли Ларионова, братья Николай, Василий и Виктор Ларионовы, наш общий племянник Сергей Ларионов, Людмила Лазарева (Ларионова) - наша двоюродная сестра. Тётя Васина сердилась на меня, когда я не разрешала детям шуметь в доме Пеганков, думая, что создаю комфортные условия для неё. Она даже топала ногой и говорила мне строго:"Пусть шумят, кричат, прыгают. Дом намолчался за зиму... А ему хочется жить." И дом пока живёт, хоть и недолго летом: он слышит весёлую и порой грустную речь потомков тех, кто строил этот дом, мечтая о счастливой жизни в нём. Я считаю главным хранителем дома Пеганков нашего двоюродного брата Василия Ефимовича, которого мы не просто любим - мы преклоняемся пред ним за всё: за заботу о нас, за дом, за которым он следит, за то, что он есть. Как скажет Василий Ефимович, так мы и делаем, потому что он в качемском дом Пеганков главный.

Приди, приди скорее, лето, И в Качем приведи родной.

Я знаю, что случится это

Не только для меня одной.

*** О, приближайся снова, лето, Откройся, путь, в родимый край, Чтобы свершилось чудо это,

Где мы и родина, как рай.

Č