Декабрь № 4
Рождество Христово.
1.Задачи:
1.1 Развитие представлений детей о Рождестве Христовом.
1.2 Обогащение представлений о месте рождения.
1.3 Развитие познавательной активности детей путем включения в проблемные ситуации.
1.4 Развитие умения отвечать на вопросы педагога.
1.5 Обогащение словаря: Праведный Иосиф, Архангел Гавриил, ясли, Рождественская ночь.
1.6 Активация словаря: Икона, Вифлеем, Назарет, Палестина, Дева Мария, Волхвы.
2. Структура:
Чтение художественного произведения Жюля Сюпервьеля "Дитя волн: притчи"
с просмотром видеоролика.
Игры на повторение пройденного материала за полугодие.
3. Материал:
видеоролик "Вол и осел при яслях"
Игры на повторение пройденного материала за полугодие:
Игра "Найди пару",
Игра "Найди лишнее",
Игра "Озвучь рассказ",
Отгадай загадку,
Игра "Волшебный мешок" на составление описательного рассказа,
Задание "Составь рассказ по картинкам".
1. Начало встречи.
Молитва перед учением "Царю Небесный"
Основная часть встречи.
Сегодня мы узнаем о чем говорили животные, оказавшиеся рядом с рожденным Младенцем. О чем они думали и как они Ему молились.
По дороге в Вифлеем Иосиф вел осла, на котором сидела Дева Мария: она весила очень мало, и ничто не занимало ее мысли, кроме будущего, таившегося в ней.
Следом, сам по себе, плелся вол.
Придя в город, путники заняли заброшенный хлев, и Иосиф сразу же принялся за работу.
«Удивительный народ, эти люди, — думалось волу. — Смотрите-ка, что они выделывают своими руками и пальцами. Почище, чем мы лапами и копытами. Нашему хозяину просто нет равных, когда он берется за работу и начинает мастерить — выпрямляет кривое, искривляет прямое, — и делает все без жалоб и причитаний».
Иосиф вышел из дома и вскоре вернулся с вязанкой соломы на спине. Но что это была за солома! Такая жаркая с виду, такого солнечного цвета — только и жди какого-нибудь чуда.
«Что тут затевается? — спросил себя осел. — Я слышал, они делают колыбель для ребенка».
— Может быть, вы понадобитесь этой ночью, — сказала Дева волу и ослу.
Животные долго глядели друг на друга, пытаясь понять, в чем тут дело, затем ушли спать.
Однако вскоре их пробудил чей-то голос — мягкий, тихий и в то же время такой, что разносился, казалось, по всему небу.
Поднявшись на ноги, вол обнаружил, что в яслях спит голенький ребеночек, и стал ритмично обогревать его своим дыханием, стараясь ничего не забыть из увиденного.
Улыбаясь, Дева поблагодарила его взглядом.
Влетали и вылетали крылатые существа, притворяясь, что не замечают стен, сквозь которые они проникали с такой легкостью. Вернулся Иосиф с пеленками, одолженными соседкой.
— Потрясающе! — сказал он своим плотницким голосом, чуть громче, чем следовало в таких обстоятельствах. — Сейчас полночь и в то же время день. И три солнца вместо одного. Но они пытаются слиться воедино.
На заре вол поднялся, стараясь осторожно переступать копытами, чтобы не разбудить ребенка, не раздавить какой-нибудь небесный цветок, не причинить боли какому-нибудь ангелу. Все стало на диво непростым!
Пришли соседи повидать Иисуса и Деву. Это были бедные люди, и они не могли предложить ничего, кроме радостных улыбок. Затем появились другие соседи, принесли орехи и маленькую флейту.
Вол и осел немного отодвинулись, чтобы дать им пройти, и всё спрашивали себя, какое впечатление они сами произведут на ребен ты, без серьезных, разумеется, причин. Я не зловреден и не мстителен. Но стоит мне куда-нибудь пойти — пожалуйста: впереди шествуют рога. Я просыпаюсь с мыслью о них, и даже когда я сплю глубоким сном или когда брожу в тумане, я ни на секунду не забываю об этих остриях, об этих пиках на моей голове. В самых сладких снах посреди глубокой ночи я постоянно чувствую их».
Вола охватил жуткий страх при мысли, что он слишком близко подошел к ребенку, когда согревал его дыханием. А если бы он нечаянно задел его рогом?
— Ты не должен приближаться к малышу, — сказал осел, который угадал мысли своего товарища. — И не мечтай об этом, ты его поранишь. И потом, ты мог бы уронить капельку слюны на ребенка, удержаться ведь ты не можешь, а это совсем не годится. Кстати, почему ты пускаешь слюни, когда радуешься? Держи их при себе. Негоже являть слюни всему миру. (Вол молчит.)
—Что до меня, то я хочу предложить малышу свои уши. Ты же знаешь, они шевелятся, они имеют отношение ко всем пяти чувствам, они без костей, мягкие, их приятно трогать. Большие уши внушают страх и в то же время успокаивают. Это то, что нужно для детской забавы, но важно и другое — уши вещь поучительная.
—Да понимаю я все, понимаю, — пробурчал вол. — И ничего не имею против. Я не настолько глуп. — Но поскольку у осла был слишком уж торжествующий вид, вол добавил: — Только не вздумай реветь ему прямо в лицо. Убьешь малыша.
—Деревенщина! — отозвался осел.
Осел стоял слева от ясель, вол — справа, так повелось с самого Рождения, и волу, большому ценителю протокола, это особенно нравилось. Недвижные, почтительные, они стояли так часами, словно позируя невидимому художнику.
Младенец смеживает веки. Он спешит заснуть. В глубинах сна его поджидает исполненный света ангел, чтобы научить чему-то или, может быть, о чем-либо спросить.
Ангел быстро покидает сон Иисуса и появляется в хлеву. Преклонившись перед тем, кто только что появился на свет, он рисует чистейший нимб вокруг его головы. Второй предназначен Деве, третий — Иосифу. Потом ангел удаляется, взмахивая ослепительными крылами, — их белизна всегда неизменна, а шелест напоминает шум морского прибоя.
— Нам нимбов не досталось, — замечает вол. — Наверняка у ангела есть какие-то причины для этого. Мы слишком мелкие сошки — осел да я. И потом, что мы сделали, чтобы заслужить такой ореол?
— Что касается тебя, ты, конечно, ничего не сделал, но я, не забывай, привез на себе Деву.
Вол размышляет про себя:
«Как же так получилось, что Дева, столь красивая и хрупкая, оказывается, носила в себе этого чудесного ребеночка?»
Возможно, он размышлял не совсем про себя, потому что осел изрек:
— Есть вещи, которые тебе не понять.
— Почему ты все время твердишь, что я чего-то не понимаю? Я прожил больше твоего. Я трудился в горах, в долинах, на берегу моря.
Не в этом суть, — заметил осел. И добавил: — Смотри, у ребенка не только нимб. Ручаюсь, вол, ты и не заметил, что младенец будто купается в какой-то волшебной пыль це. Впрочем, скорее это нечто большее, чем пыльца.
—Более тонкое и нежное, чем пыльца, — ответствовал вол. — Это словно бы свет, золотистые испарения, которые выделяет маленькое тело.
—Именно так, но ты сказал это, чтобы убедить меня, будто видел свечение и раньше.
—А разве я не видел?
"Мне кажется, все так и должно сиять радостью, - думал вол. - Никто еще на свете не видел столь чистой матери, столь прекрасного ребенка. Но временами у обоих такой печальный вид!"
Вол и осел собрались возвращаться в хлев. Внимательно оглядевшись вокруг и боясь обмануться, вол сказал:
- Посмотри на эту звезду, которая перемещается по небу. Она так прекрасна, что согревает мне сердце.
- Оставь свое сердце в покое. Как можно глазеть на что-то, когда происходят великие события, в которых мы с тобой с некоторых пор участвуем.
- Можешь говорить что угодно, но, по мне, звезда движется в нашу сторону. Посмотри, как низко она плывет в небе. Можно даже сказать, что она направляется к нашему хлеву. А под нею движутся три фигуры, украшенные драгоценными камнями.
Животные остановились перед хлевом.
- Как считаешь, вол, что сейчас произойдет?
- Ты, осел, слишком многого от меня хочешь. Я просто наблюдаю за происходящим. Этого более чем достаточно.
- У меня свои соображения на сей счет.
- Проходите, проходите, - обратился к ним Иосиф, распахивая дверь. -
Разве не видите, что загораживаете вход и мешаете этим особам войти?
Животные посторонились, чтобы пропустить Волхвов. Их было трое, а один, очевидно, прибыл из Африки. С самого начала вол стал тайком наблюдать за гостями. Он хотел убедиться, что он питает к новорожденному только добрые чувства.
Когда он, который был, видимо, немного подслеповат, склонился над яслями, чтобы лучше разглядеть Иисуса, - в его лице, казавшемся отполированным и блестящим как зеркало, отразился образ младенца. И столько почтения, столько самозабвенного смирения было в этом лице, что к сердцу вола прихлынула волна нежности.
"Это кто-то очень хороший, - подумал вол. - Те двое ни за что не сделают то же самое".
А несколько мгновений спустя снова подумал: "Да, этот лучший из троих".
Вол бросил взгляд в сторону Волхвов в тот самый миг, когда они бережно укладывали в свой дорожный багаж соломинку, тайком вытащенную из ясель. Один из них не захотел брать ничего.
Потом цари уснули, улегшись бок о бок на одолженной соседями подстилке.
"Как странно, - размышлял вол, - они спят, не сняв корон. А такая твердая штука должна мешать куда больше, чем рога. И потом, когда у тебя на голове целое созвездие сверкающих камней, наверное, очень трудно заснуть".
Они спали сном мудрецов и казались надгробными изваяниями. А звезда сияла над яслями.
Еще не наступил рассвет, как все трое одновременно встали, делая одни и те же движения. Во сне им явился ангел и посоветовал тотчас же отправиться в путь, но ни в коем случае не возвращаться к мнительному и ревнивому царю Ироду, не говорить ему, что они видели младенца Иисуса.
Волхвы ушли, оставив звезду светить над яслями, - чтобы каждый знал, где находится Он.
Молитва Вола
«Небесное дитя, не суди обо мне по моему вечно изумленному виду, по моей не понятливости. Неужели мне навсегда придется остаться в глазах людей шагающей скалой?
Что до рогов, ты же хорошо знаешь, это скорее украшение, чем нечто иное. Признаюсь даже — они мне ни разу в жизни не пригодились.
Иисус, пролей хоть немного света на убожество и бестолковость, таящиеся во мне. Передай мне хоть малую толику твоего изящества, ведь твои ножки и ручки так складно приделаны к твоему тельцу. Объясни мне, мой маленький Господин, почему раньше мне достаточно было лишь повернуть голову и я сразу мог охватить взглядом тебя целиком? Как же я благодарен тебе, прекрасное Дитя, что мог преклонить перед тобой колени и запросто общаться с ангелами и звездами! Временами я спрашиваю себя, может, твои наставники не все тебе рассказали, может, на моем месте должен был оказаться кто-то другой; ты, наверное, не заметил, что у меня на спине большой рубец, а на боку проплешина — это выглядит отвратительно. Даже если выбирать только среди моей семьи, можно было послать сюда моего брата или кого-то из кузенов — они куда лучше меня. А разве не уместнее было направить сюда льва или орла?»
— Замолчи! — прикрикнул на вола осел. — Что ты там все время вздыхаешь? Разве не видишь, что мешаешь ему спать своими вздохами и бесконечной жвачкой?
«Он прав, — подумал вол. — Следует научиться молчать, когда надо, даже если испытываешь такое большое счастье, что не знаешь, куда его поместить».
Осел тоже молился:
«Мудрые ослы, вьючные ослы, мы идем вперед, и жизнь станет прекрасной на тучных пастбищах, где ослят будут ждать одни только радости. Благодаря тебе, маленький человечек, камни останутся на своих местах по обочинам дорог, и никто больше не увидит, как они падают на наши спины. И еще. Почему на нашем пути то и дело встречаются холмы и даже горы? Разве равнина не устроила бы всех на этом свете? И почему вол, который куда сильнее меня, никогда никого не носит на своей спине? И почему у меня такие длинные уши, и хвост не метелкой, и копыта такие маленькие, и грудь такая узкая, и голос как завывание ветра в ненастье? Впрочем, может быть, это еще не окончательное решение?»
… Первые ночи Христианства... Дева, Иосиф, Младенец, Вол и Осел были тогда совершенно необыкновенными существами. Их внутреннее сходство, которое при свете дня немного рассеивалось, а в присутствии многочисленных посетителей исчезало вовсе, после захода солнца чудодейственным образом проявлялось с новой силой и служило надежной и защитой семейства.
Завершение встречи.
Молитва после учения "Достойно есть"
Фотоотчет встречи:
