Велиткевич Вероника

БАЛЛАДА О ХАНТЫЙСКОМ СОЛДАТЕ

Памяти солдата Великой Отечественной войны

Алкасарова Сергея Владимировича

уроженца с. Акасомск

В пору половодья, когда цветёт черемуха и земля одевается травами, любил Сергей с другом встречать белоночный рассвет на острове, что расположен на протоке, а происхождение названия которого – Антошкин остров – затерялось в веках.

Отправлялся он с другом из родного посёлка Акасомск на обласке. Это сейчас Акасомск считается ушедшей деревней, а в конце 30-х – начале 40-х годов он считался по сибирским меркам вполне благополучным посёлком – 25 домов, добротных, более пятидесяти человек населения. Родители Сергея, как и многие, держали скот. Но речка манила всегда, зов крови, наверное. Зловеще высился обрывом левый берег. В нем гнездились ласточки – береговушки – липок, как их называли по-хантыйски, суетясь своими родительскими заботами. Крылья отливали серо-коричневым атласом. Ласточки проводили обласок, стелясь над зеркальной гладью воды, к таким гостям они привыкли. У воды столпились группы молодого осинника и березняка, выбеленные солнцем. Потянуло дымком, на островке кто-то был.

У костерка сидели двое: старик и подросток, это оказались знакомые, даже родня – жители Новоникольска дед Николай Ахтин – слепой старец–шаман и его внук. Шаманом его звали русские, а свои – ёл – знающий, говорили ханты. «Питя–вола», здравствуйте, поздоровались приехавшие. Дед с внуком варили уху из сырка, пригласили к костру. Парни смотрели на деда во все глаза, увидеть вдалеке от домашнего уюта человека, возраст которого перешагнул за сто лет, было не привычно. Неспешно поговорили о войне, событиях на фронте. Сергею исполнялось восемнадцать, в этом году идти на фронт. В детстве, когда болел Серега жестокой простудой, деда Николая привозили из Новоникольска в Акасомск, где лежал в простудном жару мальчик. Дед начал лечить. Надо было занавесить окна, чтоб был только небольшой свет, на лицо Сергея дед положил кусочек соболиного хвостика, чтобы следить за дыханием больного, сел на пол, на белую тряпку и долго, и долго, ритмично пел, сзывая своих помощников – юнгов–духов. Они прилетали и садились рядом на белую тряпку, стучали коготками как будто ласточки ходят – прыгают. Незаметно Сергей уснул, а утром проснулся, все болезни как рукой сняло. Старик придвинулся к теплу костра, пламя осветило его, - «тебе нынче на войну идти, Серёга Война большая, много народа воюет, тяжко, не все вернутся» - старик замолчал – «Ты не бойся, тебе выпадет стрелять много, врагов убивать, но ты помни, как я тебя лечил, дыши, когда будешь целиться, чтоб волос соболиный не колыхнулся. Домой душа твоя вернется, птицы принесут». Дед Николай замолчал, мысли его были уже далеко. В стариковских глазах стояли слезы.

Вскоре приехал нарочный в Акасомск, привез повестки в армию. За призывниками в Александровское должен был придти пароход. К нему съезжались на обласках, неводниках призывники и провожающие со всех поселков. Сергея провожали мать с отцом, деревенские подружки, а также Нина, девочка, отец которой был соседом Алкасаровых по охотничьим угодьям на Полуденной. Нинка была девочка шустрая, любимица отца. Он поднимался с ней по горе повыше и подбрасывал ее вверх, спрашивая: «Свердловск видишь»? – «Вижу, вижу» на весь лес кричала довольная Нинка, светясь глазами–смородинками.

Напряженная толпа на берегу, тихо переговариваясь. Ждала парохода. Должен был придти «Карл Маркс». Сергей маленький, щуплый похожий на подростка с тревогой в душе тихо шепнул матери: «Мама, я боюсь, я никогда не стрелял в людей». – «Не бойся сынок, это не люди»: Подошёл пароход. Сергей взял девочку на руки, прижал к груди и попросил – пой Нинка». И она звонка запела перед этой горестной толпой маленький ребенок: «Синее море, белый пароход, сядем, поедем на Дальний Восток, на Дальнем Востоке пушки гремят, солдатики военные убитые лежат…». И провожающие как по сигналу заголосили, стали прощаться. Многих впереди ждало большое горе, из каждых 100 человек этого призыва домой вернулись только трое.

Пароход рявкнул гудком как раненая медведица, прогнулись под сапогами новобранцев сходни. «Отдать кормовую, отдать носовую» - скомандовал в рупор капитан. Полоска воды между пароходом и берегом стала расширяться, образуя ряд мелких водоворотов. Увидев эту водяную ленту, может навсегда отделяющих родных и близких, женщины сорвали с головы платки и косынки. Махали и махали пароходу вслед. Потом поднялись в гору, и пока был виден пароход, мачты, дым провожали, пока он не скрылся за островом. В эту ночь во многих домах не спали.

А пароход, ритмично стуча плицами по воде, шел вверх по течению. Сергей вышел на палубу, скоро должен показаться родной Акасомск.

Он любил этот изумрудный уголок земли, такой уютный, свой, родной в любое время года. И вот за эту землю Сергей должен теперь сражаться. И куда, в какой уголок сердца он должен спрятать эту свою любовь, оставив только ненависть, злобу, вражду. И что это за злая сила, которая может заставить спрятать все хорошее в глубины души. Бойко шлепали плицы, пароход резво бежал вверх по течению. Колпашево, Томск – города замелькали перед его глазами.

В результате распределения Сергей оказался на учебном пункте оперативной военной подготовки в городе Юрге. Тренировали их сурово. Сергея скромного хантыйского паренька (многие удивлялись, что это за национальность такая – ханты) обучали воинской специальности – снайпер. Хорошо стрелял он с детства, но одно дело охотничья бердана, другое дело боевое оружие. Им выдали винтовки МО «Мосинки», как называли их бойцы. Здесь были свои хитрости: особенности спуска прицела, умение при стрельбе задерживать дыхание, умение держать в памяти предметы перед собой и запоминать их перемещение, бесконечное терпение хладнокровие. Кроме того снайперам Красной армии приходилось выходить за передовые позиции, а немецкие располагались в рядах окопов.

Шел 1942 год, развернулось самое ожесточенное сражение – Сталинградская битва. Сергей был зачислен в 76 стрелковую дивизию 216 стрелковый полк 1 стрелковый батальон снайпером. Цель Гитлера была, во что бы то ни стало, захват Сталинграда.

23 августа город был уничтожен, практически стерт с лица земли, самой массовой в истории войны суточной бомбардировкой. 23 ноября фашистская группировка была окружена. Бой шел за каждую пядь земли, порой снайперам приходилось стрелять даже из подвалов. И они были так же невозмутимы и хладнокровны, замечая малейшее движение на местности. Здесь Сергей выстоял свой первый экзамен на стойкость. Противник прилагал все силы, что бы сдержать натиск Красной Армии, подтянув резервы, делал попытки контр атаковать. Но правое дело победило. За боевые заслуги перед Родиной дивизия удостоена почетного звания и награждена орденом Красного Знамени. Домой Сергей писал: «Дорогой отец, дорогая мама, я жив, здоров, живу хорошо. Берегите себя. Как я хочу видеть вас и весь наш Акасомск. Бьём врага, вернёмся с победой. За меня не беспокойтесь. Как говорил полководец Суворов: «Кто храбр - тот жив, кто смел - тот цел. Ваш Серёга».

Дома получали солдатские треугольники, читали написанные карандашом между боями неясными печатными буквами, как следы ласточек по мокрому прибрежному илу. Дома читали, приходили соседи, родственники, где не могли прочесть домысливали сами. «Что Серёга пишет, когда войну закончат? Когда фрица выгонят?» - интересовало всех. «А, сказал, спросит у главнокомандующего, в другой раз напишет» - отвечал отец.

Отец крепкий основательный ханты уносил их в лабаз, где хранилось самое ценное, но замка на двери не было - не принято это, как бы сейчас сказали «не этично». Из дома тоже шли письма. Писали родители, друзья, подружка Нинка своим детским почерком рассказывала о своих делах. В Новоникольске открыли детский сад, там давали суп из самодельной чёрной лапши. Когда передавали последние известия детей усаживали полукругом перед репродуктором-«тарелкой»: Собирался весь персонал и слушал, украдкой напряжённой рукой вытирая глаза кончиком платка. Когда диктор из «тарелки» говорил строгим голосом: «Наши войска с боями заняли город»- был праздник, и на обед давали кусок хлеба, скупо посыпанный сахаром. А однажды на фронт пришло коллективное письмо, писала вся группа детского сада. Чернила сделали из вываренной чаги. Знакомого бойца дети поздравляли стихотворением с 1943 годом.

По дороге быстро мчится паровоз.

Он немецких фрицев в армию повёз.

Дело было летом, в самый жаркий день,

Паровоз нечаянно наскочил на пень.

Он слегка подпрыгнул, а потом упал.

Вывалились фрицы с ними генерал.

1943г. Войска с боями продвигались на запад. Был взят ориентир- Смоленск, была задумана операция «Суворов» - планировался разгром левого крыла группы центр. В результате этого становился свободным город Смоленск.

Дороги Смоленщины, дроги, воспетые К. Симоновым, они были именно такими - непролазными, непроходимыми топями, стоит пойти дождю, бесконечные и злые дожди как писал классик. Перемещались от одного населённого пункта до другого. Выбьют врага и не отдыхая - вперёд. Много разрушений, погибших мирных жителей, всё разорено. У бойцов не было слёз, только сухая, злая ярость. Однажды по пути встретили церквушку, там шла вечерняя служба, бойцы тихо постояли, послушали, слова священника и будто подпитавшись энергией свыше, перекрестились все, как пошли в свой дальний солдатский путь, вспоминая дом, маму, близких. А враг ожесточённо сопротивлялся. Под шквальным, хлёстким огнём было невозможно поднять голову. Между тем немцы обнаружили снайпера, на его счету было 6 фашистов, преимущественно офицеров и последовал приказ: «Уничтожить, во что бы то ни стало».

Было самое начало осени. Небо высокое, хрустальное, как купол храма. Воздух прозрачен и тих, в листве алеют гроздья рябины. «Дуэль» снайперов как её называют в кино на самом деле бывала крайне редко. Для того чтобы уничтожить Сергея быстро и наверняка Фашисты применили артиллерию, орудия, которые выкатили на прямую наводку, и с расстояния 300 метров начала стрелять немецкая противотанковая пушка 75 калибра. Один из первых выстрелов достиг цели, снаряд взорвался рядом с укрытием. Сергея подбросило взрывной волной, перевернуло в воздухе, ударило о землю, и на него посыпался град осколков. Казалось все осколки, что были, вошли в щуплое тело солдата-ханты, изрешетив его. Кровь хлестала из ран, жизнь постепенно уходила, стало туманиться сознание, душа прощалась с телом, перед смертью он внезапно открыл глаза и успел увидеть сизо - коричневое пятно которое приближалось, увеличиваясь в размерах, опускаясь ниже, ниже. «Липок, мой липок, ласточки мои ласточки»… Это были последние слова. Птицы поднялись высоко в небо, туда же улетела душа Сергея.

А в родном гнезде – Акасомске – зелёном раю пришло письмо, отправленное ранее. Отец и мать прочитав, понесли его в заветный угол лабаза. Но угол был пуст. Во время войны, бумага была на вес хлеба, а хлеб был на вес золота. А детям хотелось играть, и их было немало, особо предприимчивые забрались и соорудили из фронтовых писем бумажные самолётики, запускали их в небо, не зная какая это ценность. Письма разлетелись по округе, растворившись в родной тайге, речке, берегах, небе.

Алкасаров Сергей Владимирович погиб 2 сентября 1943 года при боевом наступлении. Награждён медалью «За боевые заслуги» 05 сентября 1943 года (посмертно). Похоронен на Смоленском некрополе.

За родину сражались более 100 Александровских ханты, известны имена 24.

Вы встанете из пепла и огня,

Из братских и ненайденных могил,

Вы встанете и там, где бился тыл,

Вы встанете , не можете не встать,

От имени воскресшего Христа.

Солдатам вместе с пулей благодать,

Даётся чтоб подняться в небеса.