Сергей Степанов, поэт – книга "Свет тьмы"
Лучшие стихи современных поэтов XXI века
Книга Сергея Степанова "Свет тьмы" – это подлинные поэтические смыслы и образы на территории, почти свободной от ограничений. Поэт выводит читателя на диалог, зоркое вглядывание в окружающий мир и самого себя. "Свет тьмы в устах поэта становится тьмой света", – доносит в книге Сергей Степанов.
Самые читаемые книги: поэт Сергей Степанов – лучшие книги, популярные стихи читать онлайн
Поэт Сергей Степанов, книга "Свет тьмы", 2020 год издания (фрагмент):
***
Вновь воздух чист и свеж,
как поцелуй ребёнка.
– Серёга, сотку врежь!..
Заела шестерёнка
в груди – живых часах.
И воздух неподвижен
в заснеженных горах
и у подножий вишен.
Вновь вымерзла душа
до белого цветенья.
Зря птичий гам, кружа
над садом, ищет тень. Я
врезал сотку, две…
Мгновения недвижны
в горах, душе, судьбе
и нежной дымке вишен.
***
Хрестоматия. Христос. Мантия.
Ecce homo. Порыв Пилата.
В искры – слово. Грядёт расплата.
Предстояние. Он. Мать. И я.
***
Поднять повыше воротник.
И в дождь уйти, в сырую завесь.
Исчезнуть – вот коронный миг!.. –
без долгих слёз, другим на зависть.
Уйти под кроны мокрых ив,
в огонь рябин и дрожь берёзы
на зов – чуть слышимый мотив
поэзии, избегнув прозы.
И озариться темнотой –
мерцанием извечной дали.
И в мёрзлой мгле забыть о той,
что пьёт вино немой печали.
***
В терракотовой рубашке,
всем известный хулиган,
пью винцо, жую фисташки
под кабацкий балаган.
На ступенях ада ль, рая
лью стихи под керосин.
И в беспамятство впадаю,
всем известный сукин сын.
И с похмельной головою
пробуждаюсь вновь в рассвет…
И взлетаю над Москвою,
на земле оставив след.
***
Моя дебелая коровка
с короткой стрижкой и в очках, –
плутовка, нежных чувств воровка…
Как много жертв в твоих сачках!
Чуть что, – звонишь… И колокольчик –
твой розоватый язычок –
трепещет, о любви стрекочет, –
манит скорей залезть в сачок.
Увы, не мотылёк пугливый, –
так запросто в полон не взять, –
зачем-то диалог игривый
все длю, когда пора бежать.
Надежды в воздухе порхают, –
мечты обрушить так неловко…
Закатный свет скользит по краю,
моя дебелая коровка.
В тебе ль судьбу на миг признаю…
Над пропастью коварна бровка:
сорвусь, – и ран не залатаю,
моя дебелая коровка.
В тебе порой души не чаю.
Очнусь, – где я… Гнездо порока.
Нет, не хочу ни чувств, ни чаю,
моя дебелая коровка!..
***
Поэзия – бусины света,
мерцающие во мне ль…
Сияй, озаренье поэта,
негаснущим жаром во тьме.
И, может быть, путник усталый,
прошедший немало дорог,
забудет, приметив свет талый,
что голоден он и продрог.
И вспыхнет в нём слово поэта
неясным желанным теплом.
И вот уже сердце согрето,
и кажется, – вот он, твой дом.
***
– Эй, малец, не отрежешь сальца?
Хряпнул белой. Встал в горле ком…
– Надавить бы тебе на яйца,
дядя, кованым сапогом!..
– Чо?..
– …плечо!
Завязалась драка
беспощадная, будто бунт.
В ней ни радости нет, ни страха.
Разве ножичек в бок воткнут…
Эхма, Русь!.. Зла хмельная удаль.
Поезд. Тряско ползёт вагон.
Едем в вечность… А бедно ль, худо ль…
Сало. Курица. Самогон.
***
За гранью, всё за гранью.
Как тихо, между снами,
ползёт Луна по краю
с закрытыми глазами.
Как тихо дышит ветер, –
едва доносит всхлипы
застывшей в лунном свете
скрипучей старой липы.
Как тихо мчится время…
И предрассветной ранью
и сердце бьётся немо,
и сам уже за гранью.
***
Без устали вновь колошматит дождь:
злой дробью в окно бьют капли.
Лежит на столе одинокий грош, –
глядит глазом мёртвой цапли.
Корёжит сознание скрип дверей
незапертого подъезда.
Входите, но знайте, что дикий зверь
в клети не находит места.
Мосты с давним прошлым разведены.
А будущего не станет:
у дня настоящего нет цены,
когда отмирает память.
Примятые нервной рукой листы.
Стихи – отражение сути.
Их хрупкие стекла тонки, чисты, –
до вскрытия вен, до жути.
***
Медовое солнце проснулось.
И где-то в рассветной тиши
о чём-то всё шепчется юность
всю ночь напролёт, – для души…
И где-то всё носится ветер,
промчавший немало дорог.
И где-то и я жил на свете,
да память о том кто сберёг…
В горсти ничего не осталось:
стекает меж пальцев вода…
И даже последнюю малость
уже не вернуть никогда.
***
Как поднимется ветер,
улетай в дивный край.
Там над всем белым светом
правит праведный царь.
Там рассветные зори
и закаты ясны,
жизнь ключом бьёт без боли,
не имея цены.
Там незримые реки
омывают мечты…
Ночь. Луна. Смежить веки, –
словно в детстве, чист ты.
***
Как странно разгуливать лысым
в потёмках трамвайных депо:
вразлёт разбегаются крысы
куда-то под землю, в метро…
И дамочки в ярких жилетах
отводят расстроенный взгляд:
сердца жаждут ласки поэта,
но смена, рабочий наряд…
А лысому всё по колено,
он мчится вперёд на коне:
Олеся, Полина, Елена…
Идите скорее ко мне!
Вагоны трамваев удобны
для тёмных негаданных встреч, –
зря ль в ярких жилетах матроны
срывают флёр с девичьих плеч.
Взаимности кратки мгновенья,
да радостней их в жизни нет.
Что лысому страхи, сомненья…
Депо. Рельсы. Яркий жилет.
***
Нежат важные бока
на закате облака.
Я гляжу на них в окно:
им, беспечным, всё равно,
что в немом окне поэт
озирает белый свет –
кроны, шпили, крыши, –
будто ангел, – свыше.
***
Жена жжёт в дому можжевельник, –
он греет озябшую душу.
И тем выжигает похмелье
и скуку в январскую стужу.
Но жечь можжевельник в июле, –
причуда, достойная Кафки.
Глаза приоткроешь, – как в сюрре,
мерцают размолвки и ласки…
И дух можжевельника тяжек,
когда небом посланный ангел
над грудой расколотых чашек
рыдает… Ты сам его ранил.
Жена жжёт и жжёт можжевельник.
Гудит растревоженный улей…
Поэт, одинокий бездельник,
изменит, но разве что с пулей.
Вновь в жертву идёт можжевельник.
И быт заедает всё злее…
Но, может быть, сторож и мельник,
Господь будет к Еве добрее.
***
Выбиваюсь из последних сил.
И в свой час не буду я красив
на сыром простуженном ветру,
налетевшем вихрем поутру.
Прозвенит "Прощай-прощай!.." синичка.
И вспорхнёт душа – немая птичка,
одинёшенька на белом свете…
Унесёт её под небо ветер.
***
Вновь всё трудней, всё беспросветней жить:
вдевать в иголку суетную нить
и стягивать клочки и лоскуты
в ткань Бытия, – в ней Слово, я и ты.
Ветра, дожди и прочие причуды
природы-матери, как ни привычны, чужды
усталым путникам, затерянным в дороге
без веры, сил, надежды и подмоги.
Ноги моей не будет в этом доме,
когда уйду, хотя никто не гонит,
помимо той, что вытолкает в спину.
Дескать, пора!.. Всё нажитое – сыну.
И сны давно не дарят утешенья:
в них всё смешалось – радость, боль, лишенья.
В них всё трудней, всё бесприютней жить:
иголка сломана и истрепалась нить.
***
С виду милый и добрый,
потёртый, потешно старый,
будто самый неистовый, страстный
и вдруг погрустневший бес,
коротаю свой век
с дребезжащей в тиши гитарой,
что смолкает, едва
под окном слышен говор и дружный смех.
Мне давно не смеётся
в лицо ни Луна, ни Солнце.
И в туманный рассвет жду и жду,
отложивший зурну старик,
что спадёт пелена,
будто утренний сон: в конце
звоном сердце встревожит
протяжный – лазурный миг.
***
Голубь пьёт воду из лужи, что кажется нынче чистой.
Бьёт в отражение клювом и знает: тот, в ряби, – он.
Время течёт, что прозрачный ручей, но не очень быстро, –
так в предрассветном тумане во мрак ускользает сон.
В небе пьют синь облака. Им помехой несносный голубь, –
видеть своё отражение в луже во всей красе.
И милосердный Господь насылает нещадный холод.
Мёрзлый комок на снегу, – что увядший цветок в росе.
***
Нынче, должно быть, пятница,
но глаз ни в чём не уверен…
Что ни денёк, пятно лица
в зеркале глядит зверем.
Шаг за порог – всё равно, что в бой.
И вздрогнешь: Господь с тобой!..
За шиворот лезет холод.
Прохожего гложет голод:
мёрзнут на променаде
бляди в лёгком наряде –
папиков ждут брюнетки
и блондинки-нимфетки.
Брось сигарету в воду.
И рябь унесёт её в вечность.
Богу плохую погоду
приносит чья-то беспечность.
Нуждается мир в починке,
когда нет счастья у Нинки.
Горла ждёт кружка пива.
Залпом рвануть – нужна сила.
Если ты не Геракл,
тяни по глотку под раки…
Брак даже Нинке не нужен:
измены, ложь, ругань в ужин.
***
Я встретил вас. Увлёк в палаты.
Вы в страхе выдали отпор.
Комар, подлец, залез под латы, –
нарушил давний уговор
не пить моей угарной крови,
не лезть в сплетения любви,
не причинять душевной боли…
А, впрочем, Бог его суди!..
В глуши, в деревне в девках скучно.
Вы побледнели… Просто душно.
Ну, что, скажи, тебе так надо
среди безликого ничто,
где ужас вырвался из ада
и бродит в драповом пальто.
Ему знакомы перекрёстки
позора, счастья, скучных судеб…
Иглой проколоты напёрстки
швеи. Не ласканные груди
её не ждут ничьей руки.
Сиротство. Замкнуты круги.
***
Если терзают сны,
в полночь уйди из дома.
Прошлому нет цены.
Совесть, как вдох, искома.
Утром, если трах плох,
не избежать удушья.
Если измышлен Бог,
где б взял стихи для душ я…
Если в каше нет масла,
нет справедливости в мире.
Выйди в соцсети. Масса
ищет места в квартире –
ломится в душу дерзко.
Я её занял раньше.
Но отчего так мерзко…
Стены и кров – из фальши.
Если кровь загустела,
выпей бодрой водички.
Нет любимых у тела…
Сигарета ждёт спички.
Ночь цепляет на дыбу
и спускает собак.
Ворочаю стих, как глыбу.
Не ради. Не в кайф. За так…
***
Дай всласть вздохнуть… Замри, мгновенье!
С тобой расстанемся навеки.
Вдох… Вдох! Но где ты, вдохновенье…
Пускались половцы в набеги
и в степи уводили души.
В кочевьях минули века.
Забвеньем храм времён обрушен,
как штормом – остов маяка…
И вдохновение – обуза.
Поэту тяжек каждый день.
Россия… Горше нету груза.
Дороги. Дураки. Ложь. Лень.
Я помню чудное мгновенье.
Передо мной явилось ты.
Вдох. Выдох. Муки. Миг рожденья.
Всё остальное – до пизды.
***
Отцвели вконец каштаны.
Май унёс разлуки, встречи.
Громыхали громко громы.
Шелестела тишина.
Счастью чуткие желанны.
Молчалив прощальный вечер.
В ночь отчалят прочь паромы.
Только в том моя ль вина…
Чайки смолкли в кои веки.
Брызжут волны на причале.
Ветер облако рвёт в клоки,
как дырявое старьё.
В городской библиотеке
расхватали все печали,
позабыв на пыльной полке
счастье горькое моё.
***
Пусть не имею никаких заслуг,
но благодарен Господу за луг
у речки, озерцо в горах,
за счастье встреч, разлук, любовь и страх
её утратить, за живую речь
и вдохновение, что принято стеречь,
за детство, юность и дарованную старость,
за то, что времени в горсти осталась малость,
за нежность чувств и свежесть впечатлений,
неудержимость вызнанных мгновений,
за хлеб и соль, покой и грозный бой
с моим единственным врагом – собой.
***
Цвети, весна! Сияй немолчно,
пока, теснимый суетой,
я не засну в канаве сточной,
объят зловонной темнотой.
Затейливы твои мотивы:
бьёт синь в глаза под гомон птиц,
берёзы – в сок, желтеют ивы,
бульвары полны томных лиц.
Все тени – ниц!.. Гудит приволье.
Один не рад твоим дарам,
устав от зимнего застолья,
грущу... О чём? Не знаю сам.
Один гляжу недвижным взором
на твой торжественный приход.
Двор. Одуванчик под забором.
Грязь. Лижет яйца рыжий кот.
Copyright © 2020 Степанов С.