Осторожно – аффирмация!

Один матерщинник не верил в чудеса. Назовем его хоть Петр, хоть Василий. Больше всего он не верил в исполнение желаний. И вот как-то выпивал хоть Петр - хоть Василий с одним интеллигентом. Парень оказался хороший, ничего, что с двумя дипломами, компанейский и на выпивку крепкий. Только на аффирмациях повернутый малость. Ну, у каждого - свой бзик. Кто за столом о бабах, кто о работе, некоторые о евреях, а этот об аффирмации, даже интересно.

- Ты пойми, Петр, главное, верить. И помни, Василий, самое важное – четко сформулировать своё желание. Иначе исполнится точь-в-точь, а ты чего-то не додумал.

- Брось, братан, - отмахивался Петр, откупоривая новую бутылку, – желания мои сроду не исполняются. Хотел в институт поступить, окончил ПТУ, хотел на Наташке жениться, а взял эту манду.

- Не верил ты, - не унимался ботан. – Ты поверь сильно – сильно, и чудо обязательно случится.

- Да я ни в бога, ни в черта не верю, уж, тем более, в чудеса. Ну, давай, за чудеса!

- За исполнение желаний, - подхватил очкарик.

- И за них, - согласился хоть Петр - хоть Василий. – Вздрогнули!

И они вздрогнули, и ещё много раз вздрогнули, а как разошлись, оба не помнили.

Утром первой мыслью в тяжелой похмельной голове Василия было: «Эх, рассолу бы!». И рассолу ему прямо в пересохший рот налила его родная манда - жена. Петр изумленно спросил: «Ты, блядь, может, ещё и опохмелиться поднесешь?».

- Конечно, родной, - непривычно ласково проворковала подруга жизни.

Хоть Петр – хоть Василий продрал глаза и резко сел. Женщина и впрямь протягивала ему запотевшую рюмку с целительным зельем. Это было уже слишком. «Может, «белочка»?» - закралась нехорошая мысль в больную голову. Но водка была настоящая, и Петр выпил, потом еще пару стопок подряд замахнул, и ему заметно полегчало.

- Да, бля! – удовлетворено промычал Василий, закуривая, предупредительно поднесенную женой сигарету.

- Я, конечно, боялась, но раз ты всё знаешь и так настаиваешь, - робко начала женщина.

- На чём? - пьяновато – расслабленно поинтересовался Петр – Василий.

- Ну, на бля. Первый раз страшновато было, а потом привыкла, даже понравилось.

- Да, к чему привыкла, что, бля, понравилось!

-Ну, это самое – бля.

- Ты что?! Ты с чужими мужиками…

Манда смиренно кивнула.

- Да я тебя, да… - дальше Петр – Василий произнес фразу из непечатных выражений, в форме пожелания анального секса. Что с ним тут же и случилось. Непонятно откуда возник огромный, смуглокожий, волосатый мужик, сдернул с Петра трусы и полностью удовлетворил его желание, да в никуда же и сгинул.

- Что это, Петя? - прошептала жена.

- А я откуда знаю, е… - и Петр привычно пожелал супруге орального секса, что тут же материализовавшийся половой гигант с удовольствием принялся исполнять.

- Ах ты, козел! Что б у тебя яйца отсохли!

Над кудрявой роскошной шевелюрой обнаженного джина тут же выросли, не менее шикарные, рога, а к ногам со стуком брякнулась часть гениталий. Мужик обиженно ретировался. Повисшую тишину царапали отдаленные звуки взрывающихся петард за окном.

- Люсь, а ведь это аффирмация, - впервые за последние три года назвал жену по имени Василий.

- Афи – что? – переспросила жена.

- Аффирмация, бля.

- Так я ж и говорю, я не хотела, он сам, - заторопилась Люся.

- Молчи, б.., м-м-м, дура! – завопил Петр – Василий. – Тут главное – не материться. У меня теперь желания сбываются, понимаешь, б…лин! Все!

- Ой! А шубу, Васенька, можешь пожелать? – автоматически откусывая от материализовавшегося блина, заискивающе поинтересовалась супружница.

- На х…, зачем мне шуба?

- Мне, мне шубу.

- Таким б…, а ладно, могу и шубу, - ухнул Петр – Василий с широкого плеча.

И, представьте, шуба появилась, вполне себе приличная норковая шуба.

Жить бы им да радоваться, но аффирмация, как и предупреждал интеллигентный приятель, не терпит неточных формулировок. Пожелал, чтобы ВСЕ желания сбывались, все и сбываются. А это, согласитесь, не всегда удобно, особенно такому матерщиннику, как Петр. Послать и то никого невозможно, пошлешь их «на» или «в» – они ведь идут именно туда, и не к кому-нибудь, а к нему, хоть Петру – хоть Василию, или к супруге его.

Он похудел, осунулся, стал бояться своих желаний. А однажды в отчаянии пожелал ничего не желать, так чуть было не окочурися с голоду и от разрыва мочевого пузыря. Кушать и писать надо, а не хочется. Пришлось, тщательно подбирая слова, сформулировать некоторые желания. Но радости не прибавилось. Даже выпивка с закуской, регулярно желаемые, никакого удовольствия не доставляли. Петр уж подумывал грешным делом, не пожелать ли смерти. Но побаивался, видно, не дошел ещё до последней точки.

- Хоть бы очкарик этот пришел, может, посоветовал бы что дельное, - тоскливо подумал Василий.

Он и пришел. С бутылкой и тортиком, интеллигент хре…

- Я же предупреждал, - вздохнул удручённо собутыльник, - а ещё доказывали, что не верите.

- Ты меня, б, не лечи, б, - кричал Петр, нервно глотая окончания, готовых сорваться ругательств. – Ты мне скажи, что делать-то теперь?!

- Теперь одно остается – чётко формулировать свои желания, чтобы не накосячить.

- Да пробовал уже, не получается, - пригорюнился аффирматор. – И разувериться не могу, знаю, что сбывается. Эх! Жить бы мне, да радоваться, как раньше!

И представьте, сбылось. Только материться совсем перестал.