psm-menshikov

Меньшиков М.О. Из писем к ближним. XVI. Заговоры против человечества. // Новое Время. СПб, 1902. №9372, 7/20 апреля, с. 2-3.

Из писем к ближним.

XVI. Заговоры против человечества.

«Нельзя объять необъятное». Но телеграф и почта каждое утро заставляют делать эту убийственную попытку, рапортуя о состоянии всего мира. Едва ли для всех это может проходить безнаказанным. Может быть во вторжении необъятного следует искать причину поразительного распространения в наше время людей с повышенною температурой мозга. Люди вполне почтенные, хорошего общества, говорят и пишут иногда вещи, совершенно непостижимые.

С прошлой осени меня посещает от времени до времени таинственный старик, ни имени, ни отчества, ни фамилии которого я не знаю. Я был совершенно один на своей маленькой даче, когда он вошел. Я спешно работал; окна были открыты и не принять незнакомца не было никакой возможности. Сколько я ни разспрашивал его о том, кто он, он утверждал, что у него нет никакого имени. По самой природе у него нет лица, он просто «сущий», и как таковой — вне времени и пространства. Он сказал мне снисходительно, что он мой читатель, что лучшие мои статьи, лучшие мысли — внушены им, что он во мне видит одного из ревностных своих слуг и потому пришел, чтобы окончательно просветить меня и ввести в область абсолютной истины. Я пригласил его сесть. В необычайно запутанных, темных выражениях, с видом глубокой тайны, он сообщил мне, что Христос уже сошел на землю, что уже десять лет, с 1892 года, Он живет в России, что сроки приблизились и невероятно скоро, может быть не более как чрез две-три недели, настанет предсказанный Писанием Страшный Суд. Дело остановилось лишь за свидетельством от Святейшего Синода.

Я робко спросил, откуда он все это знает. С видом величайшего погружения в свою тайну мой посетитель объяснил, что он именно и есть Тот, кто должен возстановить престол Давида, отца своего. Даже больше: он именно и есть Сущий, альфа и омега, начало и конец. Я заметил, что все это не вмещается в мое представление. Я привык представлять иначе эти вещи. К чему эти белые перчатки и белый галстух, драгоценные перстни на руке, серебряный портсигар и дешевая сигаретка, которую он только-что просил позволения выкурить. Завязался на эту тему метафизический спор, не приведший ни к чему. Почтенный незнакомец мой, приезжающий ко мне по железной дороге «из Купины Неопалимой», цитатами из пророков, из Шиллера, из моих соб- {с. 3} ственных статей и даже из тригонометрии доказывает, что он именно и есть Тот и пр. Я, рискуя потерять предлагаемые мне «новое небо и новую землю», позволяю себе в это сомневаться. Пьем чай, у меня начинается головная боль и мы дружески разстаемся до нового свидания.

Этой же зимой я получил несколько лестных писем от совершенно неизвестной мне дамы, читательницы моих статей. Она умоляла меня приехать к ней, так как сама она разбита болезнью и не выходит. Между тем она имеет сообщить мне вещи мировой важности, внушенные ей свыше, и сверх того в ее руках документы безграничного значения. Я поехал по указанному адресу. Изящная квартира, превосходный французский язык, все признаки хорошего круга. Дама мне заявила, что она в непосредственном сношении с загробным миром. Она разсказала мне подлинную историю творения, как некогда, во тьме времен, действующее начало Вечной сущности отошло от созерцательного, как первому дана была власть воплощения, как образовалась материя и с нею зло мира и пр. Что-то похожее на систему не то гностиков, не то манихейцев. Разсказывалось это с такою живостью, как будто это случилось вчера на глазах моей хозяйки. Так как у меня было свободных всего три четверти часа, я просил перейти к документам мирового значения. Оказалось вот что. Еще в 929 году до Р.Х. в Иерусалиме, при царе Соломоне, им и мудрецами еврейскими был составлен тайный заговор против всего человеческого рода. Протоколы этого заговора и толкования к ним хранились в глубокой тайне, передавались из поколения в поколение. В последнее время они были спрятаны в Ницце, которое давно избрана негласною столицей еврейства. Но — таков уж наш легкомысленный век — эти протоколы были выкрадены. Они попали в руки одного французского журналиста, и от него каким-то образом к моей элегантной хозяйке. Она, по ее словам, с величайшею поспешностью перевела выдержки из драгоценных документов по-русски и сочла, что всего лучше — вручить их мне. Довольно толстая рукопись. Испугавшись чтения, я просил разсказать мне вкратце суть дела. Я услыхал ужасные вещи. Вожди еврейского народа, оказывается, еще при царе Соломоне решили подчинить своей власти все человечество и утвердить в нем царство Давида на-веки. Заключен был тайный союз для овладения прежде всего торговлею и промышленностью всех народов. Разсыпавшись по земле, евреи обязывались подрывать и материальное, и нравственное благосостояние народов, обязывались сосредоточить в своих руках капиталы всех стран для того, чтобы ими как щупальцами окончательно высосать и поработить народные массы. Более чем с иезуитскою,— прямо-таки с дьявольскою хитростью евреи обязывались пропагандою либерализма, космополитизма, анархии подтачивать устои порядка и христианственности и затем, когда они окончательно добьются власти, до должны закабалить все человечество в самом жестоком, какой видел мир, деспотизме. Потребовалось полторы тысячи лет, чтобы разрушить древние языческие царства, теперь близко крушение и христианства. Еврейство, по уверению дамы, есть тот самый змей, который предсказан в Апокалипсисе, и этот змей ползет от одной страны к другой. В его кольцах замыкается уже Франция, Германия, Англия. Теперь голова змея находится как раз над Петербургом. Все события последних лет, покушения, безпорядки, золотая валюта, китайская смута — все это внушено и осуществлено силами этого ужасного существа, силами ползущего по земле еврейства. Проглотив Петербург, голова змея потянется, по словам дамы, на Москву, Киев, Одессу и Константинополь. Когда она вновь доберется до Иерусалима, человечество будет захвачено, наконец, в вечный плен. Евреи утвердят свое всемирное царство, и ему не будет конца. Род человеческий не будет догадываться, в чьей он власти, но будет нести ярмо ее безропотно, как несут его домашние животные.

Я был так невежлив, что и здесь выразил свои сомнения. Помимо репутации Соломона, как умного человека, помимо крайней рискованности поручить выполнение столь хитрого плана Бог-весть скольким поколениям суетливой, нервной, легкомысленной расы,— подлинность протоколов выдает их стиль. Я столько лет возился с рукописями, что сквозь стиль довольно быстро угадываю, какой категории автор. Однажды мне показали протоколы, продиктованные духами разных великих людей и записанные слово-в слово. Я сейчас же признал слог одного известного профессора петербургского университета. В данном случае, стоило бросить взгляд на «протоколы сионских мудрецов», чтобы угадать и место, и время, весьма отдаленные от царя Соломона.

Каюсь, я до сих пор не прочел всей врученной мне рукописи мирового значения. Когда прочту, то выдержки из нее может быть напечатаю. Так как, по уверению дамы, разоблачение столь страшной тайны грозит мне немедленной смертью, то должен предупредить убийц, что копия точь в точь таких же протоколов имеется еще у одного петербургского журналиста, а может быть и не у одного. Это я уже узнал потом.

II.

Поход против всего человеческого рода. Эта идея не так безумна, как кажется. Она бродит в разных безпокойных головах и бродила с тех пор, как свет стоит. На исторической памяти слабые проблески этой идеи выразились в завоеваниях Кира, Александра Македонского, римских цезарей, Атиллы, Тамерлана, Наполеона I. Из истории не вычеркнешь этих явлений. В области безкровной вспомните вселенские притязания папства, орден иезуитов, до сих пор деятельный, проникающий всюду. Помню такой случай. Покойный Вл. Соловьев куда-то спешил; я спросил — куда. «Тут купец приехал из Гамбурга, торгует яйцами... Между нами,— шепнул он,— это не купец, а иезуитский патер... Ха-ха! Так он имеет мне что-то передать». Вместе с иезуитами действует другой всемирный, тайный и до сих пор могущественный союз — масонов; за границей это сила огромная. Наконец и еврейство, хотя ему и далеко до иезуитов и масонов, всеже имеет что-то в роде зачаточной международной организации. А еще сверхнация — капиталисты. Я говорю о серьезных капиталистах, которых в древности сочли бы богами полей, рудников, железных дорог и пр. Вспомните международную власть синдикатов, трестов, картелей и т.п. тайных сообществ всепобеждающей стихии — капитала. В области чисто отвлеченной, вспомним всевозможные утопии от Томаса Мора до Беллами. Они все всемирного характера и все довольно жестоко расправляются с глупым человечеством прежде, чем ввести его в рай.

Несколько лет назад один выдающийся молодой ученый, зоолог и дарвинист, прислал мне огромную рукопись, где было разсказано как достигнуть счастья. Нужно, видите ли, образовать тайное общество, которое задалось бы целью истреблять все безобразное, злое, глупое, болезненное в человечестве путем особого химического напитка. Возможно изобрести напиток, который лишал бы человека способности зачатия. Перед нами например человек со слишком длинным носом. Дать ему хлебнуть напитка, и породе длинноносых конец. Автор описывает чудные дни, которые настанут в конце-концов, когда девяносто девять сотых человечества будут истреблены, когда искусственно будет выведена порода полубогов, занимающихся только танцами и любовью. Чтобы содержать этих олимпийцев, должна быть искусственно выведена другая порода — полулюдей, полуживотных, что совсем нетрудно, так как во многих местах, по словам нашего ученого, подобная раса вырабатывается уже сама.

Вот какие мечты возможны в головах очень просвещенных людей нашего времени, получивших воспитание в христианской семье, в совершенно культурной обстановке. На этот раз автором утопии был человек не богатый и не предприимчивый. Его только и хватило, что бросить жену с ребенком и уехать куда-то в Америку, где он теперь страшно бедствует. Но утопия может посетить голову и миллионера: ведь теперь миллионеры совсем не редкость. Хорошо, если миллионер окажется вроде покойного барона Гирша, мечтавшего возстановить Иудейское царство, или недавно скончавшегося Блиоха, добивавшегося вечного мира. Химерическая идея может посетить и не столь невинных мечтателей. Недавно в тяжелых муках, как простой нищий, скончался обладатель ста пятидесяти миллионов Сесиль Родс. Его политическое завещание объявлено в «Review of Reviews», и это человеческий документ характерный для нашего века. Все колоссальное богатство Родс пожертвовал для осуществления мечты, которой служил всю жизнь и которая очень похожа на заговор против человечества.

Родс, как известно, всеми правдами и неправдами добивался создания исполинской империи, которая объединила бы все народы английского языка, и сверх того охватила бы все страны и материки, какими только можно завладеть. Родс пожертвовал 150 миллионов на университеты и школы, «на поднятие умственного уровня» и без того самой просвещенной в свете англо-саксонской расы. Этот умственный подъем предназначается для воцарения над человечеством, для овладения Азией, Африкой, Южной Америкой такими «неудавшимися» государствами, как Португалия, Испания, Персия, Турция и т.п. По мнению Родса, англо-саксы — сверх-раса, это порода исключительная, верховная, призванная дать человеческому роду начала истинной гражданственности. Родс по убеждениям был либерал, защитник гомруля, сторонник федерации. Он хотел видеть эти начала осуществленными на всей земле. Какими средствами? Подобно большинству мечтателей, Родс пред средствами не останавливался. Он завещал основать всемирное тайное общество, в роде ордена иезуитов, которое вело бы ту же политику панбританизма, какую сам Родс вел при своей жизни. «Король брилиантов», хотя и либерал, где нужно, брал подкупом, интригами, обманом, возбуждением алчности и самыми кровавыми жестокостями. Задумав создать Африканские Соединенные Штаты, соединить Египет и Капскую колонию железной дорогой, которая служила бы становою жилой британских владений, Родс вступал в сношения с негритянскими царьками, заключал с ними договоры, вынуждал нарушать их и затем оружием возстановлял свои права. Малейшее сопротивление считалось за возстание, после которого следовало присоединение разгромленных племен. Так была захвачена огромная область, получившая имя Родезии. Подвернулись на пути этого сверх-человека две мирные мужицкие республики. Родс устроил известный разбойничий набег Джемсона, и когда набег не удался, то Родс без колебания отрекся от него. На совести этого осыпанного алмазами архимиллионера легла кровопролитная, позорная для Англии война, где одних англичан выбыло из строя около трехсот тысяч человек, а одних английских денег истрачено более 1 ½ миллиарда рублей. Тем не менее вся Англия теперь прославляет покойного, как героя и патриота. Когда политическое завещание Родса было объявлено, вся печать отнеслась к нему восторженно, утверждая, что долг английской расы — поддержать и осуществить мировые мечты этого британца.

III.

Как видите, если к утопической идее приложить безсовестность плюс сто пятьдесят миллионов, то может выйти нечто нешуточное. Уже один подобный мечтатель в состоянии вызвать целый ряд исторических событий, гибельных и постыдных для человечества. Но если соединятся несколько подобных мечтателей? Если весь великий народ, вооруженный несметными богатствами, увлечется хищной идеей?

Что народы вообще поддаются этого рода безумию, об этом не может быть спора. Нет народа вполне свободного от шовинизма, почти нет народа, не пострадавшего от него. Но даже смертельные страдания не останавливают страсти. Благородная греческая раса завяла и выродилась исключительно вследствии непрерывных войн, повод к которым было простое тщеславие. Путем непрерывной пятисотлетней войны римлянам удалось распространить свою власть на весь средиземный бассейн, но истощение, вызванное этими же войнами, заставило утратить все эти завоевания и утратить собственное бытие. В позднейшее время вспомните судьбу Испании, в пределах которой еще так недавно не заходило солнце. Повидимому, есть грани, шире которых государству идти нельзя. Но даже самые умные и просвещенные племена не в силах противостоять соблазну. Какая-то слепая неудержимая инерция заставляет их увеличивать свои владения до тех пор, пока груда их не разваливается от собственной тяжести. Сесиль Родс в сущности ничего нового не сказал соотечественникам. Это был человек, подхваченный великою волною, подобно Кортесу и Писарро, и вот отчего его политическое завещание так мгновенно принято и с таким единодушием. Видимо вся Англия воспламенена завоевательным духом. Не только лорды и джентльмены, но даже поэты в роде Киплинга заражены шовинизмом, даже старая королева завещает поставить гроб свой на лафет пушки. Очевидно это общенародная страсть, постепенно разрастающаяся, и надо выждать может быть не одно столетие, чтобы она остыла. Конечно, мир завоевывается не заговорами, не тайными обществами, а явною силою вещей, сочетанием безчисленных стихий, слагающихся безотчетно, как облака и океан, как горные породы или леса. Отдельные мечтатели не опасны, но если целый народ, да еще столь могущественный и культурный, как Англия, если целая группа народов, молодых и энергичных, выступит против человечества, то это дело другое. При все безумии такое движение может вернуть род людской к эпохе великих потрясений, к народным катастрофам, о которых красноречиво свидетельствуют пирамиды человеческих черепов среди пустынь, бывших когда-то цветущими странами. Не думайте, что древние времена навсегда прошли. История не проходит, она повторяется. Подобно тому, как Тимур только повторял жестокости гунов и еще более древних варваров (вспомните надписи на ассирийских гробницах), так и наше время, мне кажется, безусловно способно повторить ужасы «бичей Божиих». Разве англичане не истребляют до тла всю бурскую культуру вместе с населением? Разве они стесняются сколько-нибудь в Индии или в Австралии? Разве те-же англичане не устраивали правильной охоты за краснокожими, как за лесной дичью?

Панбританизм, если он разгорится в роде неудержимой идеи германского объединения, даст силу невероятного могущества. Но этот заговор не единственный против человечества. Он рискует столкнуться или войти в известное сочетание с двумя или тремя подобными же политическими химерами.

IV.

Самая мирная, мечтательная и невинная из этих химер та, в которой мы, русские, принимаем некоторое участие. Это так называемый панславизм. Лет двадцать назад много говорили о панславизме; почему-то в Европе считали его грозною возможностью, а у нас думали, что это наша национальная мечта. Западные журналисты от времени до времени откапывали мифическое завещание Петра Великого, будто бы оставленный им план всемирного завоевания. Припоминали изречение Наполеона I: «Кто будет владеть Константинополем, тот будет владеть всем светом», «Через пятьдесят лет Европа будет или республиканскою, или казацкою». Изречения эти блестяще не оправдались, но считаются глубокими. Под впечатлением конфузного для нас берлинского трактата у нас долго перетряхивали вопрос Пушкина: «Славянские-ль ручьи сольются в русском море? Оно ль изсякнет?»

Куда девались все эти милые разговоры, и какими они теперь кажутся наивными. Славянские ручьи текут, как и прежде, в немецкое море и панславянизм просто-таки неинтересен никому, ни нам, ни западным славянам. Что в сущности за радость для нас было бы приобрести эти бедные провинции с населением, говорящем на каких-то странных языках, менее понятных для нас, чем французский или немецкий языки? За четверть века (для Сербии — за полстолетие) самостоятельной жизни, за столько десятилетий конституционной свободы балканские славяне, подобно грекам, не показали особенной способности к прогрессу. Все они разорились, влезли в неоплатные государственные долги, прославились династическими скандалами и дрязгами. Чтобы эти страны с их благодатной природой могли зацвести так пышно, как столь же маленькие страны — Дания, Норвегия, Голландия, Швейцария, Чехия — этого что-то незаметно. Ближайшая и единокровная с нами Галиция за конституционный период свой только и сумела что заложиться у евреев и разориться до тла. Ни великих ученых, ни художников, ни писателей западные и южные славяне не выдвинули, хотя их считается в общем до 28 миллионов. Может быть все это будет в будущем, но до сих пор нет и признаков особенной западно-славянской культуры. При осуществлении панславянизма трудно решить, что вложили бы западные браться на свой пай. Жизнеспособны ли они хоть в каком-нибудь отношении? Не пришлось ли бы великой России взять и их себе на плечи, без того натруженные? В територии мы не нуждаемся, население же наше в пятнадцать лет дает прирост, равный всему западному славянству. Вот почему Россия равнодушна к панславянизму. Но и западные славяне, не имевшие с нами ни общей истории, ни общей культуры, довольно-таки безразличны к этой идее. Часть славянства даже враждебна ей. Поговорите с хорватами, сербами, поляками, болгарами и даже с малороссами за границей. Все они уже заранее чувствуют себя обиженными Россией, понимая, что роль солнца в общей системе может принадлежать не им. Славяне корыстны, мы сентиментальны — сочетание получается совсем не серьезное.

V.

Панславянизм — мечта почти забытая, но зато поглядите, как деятелен соседний пангерманизм! Там это не мечта, там это движение могучее, которое в Австрии делается почти неудержимым. «Всенемцы» добиваются и непременно добьются соединения с Германией. Тогда, усиленная сразу двенадцатью миллионами, эта страна потянет к себе и другие немецкие земли, а с ними за одно и не-немецкие.

Народы в отличие от индивидуумов не раз переживают свою юность. Когда дряхлые народы гибнут, от новых отпрысков подымается новая поросль с инстинктами предков, с вечными инстинктами своей расы. Мне кажется, в наш век немцы и англичане вступили снова в этот героический период, восторженный, мечтательный, очень безпокойный и для них, и для соседей. Ни англичане, ни немцы ни мало не скрывают своих завоевательных планов. Подобно древним тевтонам, эти народы от времени до времени срываются с места, стремятся вдаль, чего-то ищут. Вспомните древних готов, вандалов, варягов, сицилийских норманов. Потомки тевтонов долго сидели на одном месте, но с XVI века их потянуло вон, сначала голландцев, потом англичан и теперь коренных немцев, готовых куда-то выступить. Куда? Как и в древности, они это плохо знают. Линия — Вена, Константинополь, Багдад — может быть лишь операционный базис. Это линия наименьшего сопротивления, и от нее возможны другие магистрали. Более откровенные немцы, когда размечтаются в печати, уже начинают поговаривать: «Почему нам не отбросить русских за Урал? Русские — плохие хозяева, они испортили свою природу, они своим невежеством, ленью, хищничеством превращают чудную страну в пустыню, а это потерпеть нельзя. Климат Европы — наше общее достояние и если русские, истребив леса и все живое царство придвинут к Германии среднеазиатскую засуху, ее пески и суховеи, то этого потерпеть нельзя». Немцы тридцать лет как печатают статьи и брошюры о будущей войне с Россией, и если уже такие ученые, как Момзен, и философы, как Гартман, сочувствуют разгрому восточного соседа, то значит гроза возможна. Боже мой, давно ли было нашествие Наполеона и прямо какая-то Вальпургиева ночь великих битв и разорений? В детстве я слышал от очевидцев сцены нашествия, мой дед был изувечен под Лейпцигом, в «битве народов». Значит все это так возможно, так близко! Как мы теперь все ни буржуазны, незаметно, как туча в летний день, вдруг может сложиться настроение психопатическое, безумное, алчущее крови, и огромные народы, как допотопные чудовища, заревут, начнут ворочать исполинскими членами и давить друг друга. От Наполеоновской трагедии нас отделяет всего одно поколение. Все мы помним франко-прусскую бойню и наш поход на Балканы. Значит, все возможно, все близко... Нет сомнения, что если бы немцам удалось поглотить Австрию, то с удвоенными силами им было бы не трудно одолеть и Турцию. А с утроенными таким образом силами они могли бы и «отбросить русских за Урал». Ведь была же когда-то, столетий двенадцать назад, Россия покорена немцами — вся нынешняя Россия.

Кто правит политикой Англии и Германии? Лорды и бароны, которые, по словам Тэйлора (И. Тэйлор. Происхождение арийцев и доисторический человек), «с удивительным постоянством сохраняют характерные физические признаки и образ жизни своих древних предков». Богатство и умственное развитие дает высшему классу этих стран вернуться к занятиям доисторической эпохи. «Это,— говорит Гамертон,— варвары, вооруженные совершенными средствами цивилизации. Самая величайшая слава для них — в том, чтобы убить огромное количество больших диких зверей». Атлеты и спортсмены, великие игроки в крокет, охотники за лисицей или оленем, они безотчетно повторяют все то, чем когда-то занимались древние тевтоны, завоеватели Европы. Тевтоны, говорит Тэйлор, представляли физически самую богатырскую расу, какая существовала. «Гигант с белокурыми или льняного цвета волосами и с могучими членами, толстый и тупой», ему нужны были страшные ощущения охоты и войны. «Качества,— говорит Тэйлор,— позволившие тевтонским расам играть столь удивительную роль в истории Европы, ярко выражены двенадцатью могучими сыновьями Танкреда Готевилля — Вильгельмом Железной Рукой, Робертом Гюискаром, Рожером и другими, нарезавшими себе королевств в Апулии и Сицилии. Они принадлежали к могучей расе, с сильными членами, твердым сердцем, упорной волей, они были полны физической энергии и любили пить и охотиться. Они были широкоплечи, белокуры, как мы это видим в сделанном Анной Комнин портрете сына Роберта Гюискара: «Выше на локоть, чем кто-либо, с голубыми глазами и румяными щеками». В истории народов, как и в судьбе личности, все решает порода, влечения врожденные, количество энергии и отваги. Вильгельм Железная Рука не умирает; он тысячу лет пашет и торгует, но и в пахоту и в торговлю вносит нечто завоевательное, побеждающее. То, что эта раса зашевелилась и начинает выходить из берегов, ничего доброго не обещает соседям.

VI.

«Всебританцы» и «всенемцы» еще не последняя угроза нашему племени. Что вы скажете о панисламизме? Существует и такая идея, и деятельно проповедуется. Поглядите на карту религий. От Марокко и Камеруна до глубин Китая и Индии тянется сплошная желтая краска, охватывая около двухсот милионов населения, верующего в Аллаха. Мы решительно ничего не знаем о том, что делается в загадочных пустынях Судана, Аравии, Персии, нашей Средней Азии, о чем учат муллы, о чем мечтает мусульманство. От времени до времени выходит «сумасшедший мулла», поднимает знамя хазавата, но искры гаснут, тление очевидно еще не в силах дать большого пожара. Политический идеал интеллигенции мусульманской есть объединение ислама, возвращение титулу халифа того влияния, какой он имел в древности. Ислам («предание себя Богу») — вера сравнительно молодая, вобравшая в себя из иудейства и христианства первобытные представления, эта вера необыкновенно заразительная для народов-варваров. В то время, как успехи христианства почти остановились во всем свете,— при безконечных затратах и усилиях присоединяются едва жалкие сотни и тысячи дикарей — ислам без всяких миссионеров завоевывает огромные области внутренней Африки и средины Азии. Если англичане с одной стороны, а немцы с другой стороны не успеют надавить Восток, он может проснуться еще раз и потрясти мир. «Род людской там спит глубоко уж девятый век»,— но кто знает: эта полудикая жизнь на приволье самой природы, эта простота быта и суровость отношений,— не лучшая ли это лаборатория для народов-завоевателей, для племен богатырского мужества, для начинателей новой цивилизации? Может быть в то время как европейцы изнуряют себя чрезмерным трудом, развратом, пресыщением, безбожием — в глубинах Азии и Африки собираются с силами наследники их блеска. Ведь в конце-концов судьбу народов решает не богатство и не бедность, не знание и не невежество, а свежесть сил, восторжествовавшая над утомлением. Народы Востока отдохнули, народы Запада устают. Если Вы укажете на пушки Максима, то ведь это товар довольно дешевый и всем доступный.

На ближнем Востоке — Магомет, на дальнем — Будда. На самой дальней и самой слабой границе нашей растет идея панмонголизма, замыкающая нас в волшебный круг страшных утопий. Панмонголизм даже не мечта, а процесс, слагающийся на наших глазах, почти осуществленный. Китай и Корея уже в новом союзе с Японией, а эти три страны почти исчерпывают монгольскую расу. Если Японии удастся вдохнуть в Китай свое страстное одушевление, вооружить его по европейски с головы до ног, то это будет самая страшная из когда-либо существовавших коопераций, это будет около половины всего населения земли, повинующейся одной воле. «Азия для азиатов», вот лозунг этой утопии. В pendant «всенемцам», «всемонголы» тоже поговаривают о необходимости «отбросить русских за Урал»,— только с другой стороны. Можно, конечно, утешить себя замечанием, что все это вздор, все это признаки разстроенного воображения. Однако двести лет мы сидели под монголами, и не так уж это было давно. Ведь и свинцовая туча, поднимающаяся из-за горизонта — призрак,— пока не грянула.

Когда подумаешь, какие бури, быть может, слагаются в теперешней тишине зловещей и когда вернешься к домашним пророкам,к почтенному старцу, ждущему только документа, чтобы начать светопреставление, или почтенной даме, фантазирующей об апокалипсическом звере,— как подумаешь, какой бодрости и трезвости требует наше серьезное время и как мы вялы и мечтательны, то жутко станет. Нет никакого сомнения, что соответствующая канцелярия задержит документы еще надолго, но маленькое нашествие белых и желтых и коричневых друзей всегда возможно.

М. Меньшиков.