Время Кофе

В кофе подмешано время.

А рядом нет ни-ко-го. —

Смущенно смотришь в себя

мимо прохожих,

освободившихся ото всего,

что тебя так постыдно гнетет —

от бесед с Незнакомцем,

от смиренья,

от страха друг друга терять,

от стыда говорить еле-слышные вещи...

Когда это всё

так неловко с тобой происходит,

могу предложить в утешенье одно —

час

за чашечкой кофе.

* * *

Бойко вышли дешевые газеты

и дорогие чиновники.

И я очнулся градусником у сердца —

с чувством что зазвонило во мне как будильник:

пора! в причудливо-тесную кофейню

полную беспризорных поцелуев

чтобы забыть на час всемирную историю

и погрузиться в чтенье

собственного сердца...

* * *

Троллейбус остановится у кофейни.

Ты спрячешься здесь от дождя,

что в тебе льёт, не в кайф,

год за годом... —

Смысл утерян всему

в твоих топких мирах

неслучайно...

Здесь обычнейший кофе:

приглушённый свет голосов,

мягкий отблеск знакомств,

силуэты несвязной любви,

как смятые строфы,

и мои глаза

для тебя

в обрамлении грёз...

как тебе этот кофе?...

* * *

Из под ресниц — зеленое

сиянье тепла.

Жду тебя, сердцем мощу ступени

к тихой вершине дня —

к стеклянной кофейне,

где ты найдешь меня

будто забыла вчера ожерелье —

нежность моих рук-вечеров.

Однажды я вышел

искать твой пылающий силуэт

и где-то заблудился

и меня не отыскать во век...

но лучше не читать этих слов

в своем сердце —

мы все равно когда-нибудь умираем

в старых одеждах

воспоминаний.

* * *

Приходит вечер

сжигать гравюры города.

Кофейни как всполохи

сгоревшего дотла

проспекта.

Куда спешить

стоящим за стойками,

когда их дом

отстроен не по ним,

и в нем живут

незначащие люди,

Когда повсюду все горит и тлеет

незримо

в золу

в горчащий кофе

из зерен

ночных ветров.

* * *

Где вы, друзья,

безудержные и одержимые!? —

смялись скороговоркой

в пару стоптанных фраз —

вместо Эпоса о невероятном...

Площадь опустела.

Букеты из отсечённых бутонов

уже не цветы.

И только сквозняк

бьёт о булыжник скорлупки

незрелых

смешных обещаний. —

Площадь сердца пуста,

и в окнах гаснет любопытство.

Быстрыми пальцами трещин

по клавишной кладке былого

звучит забвенье…

Да и, в сущности,

что было обещано? —

Уже никто не помнит…

* * *

Слепки времени (лица!),

в которых нам ссужено быть —

рисунки,

в которых линии грубо

сползают со лба по щекам...

И я замираю среди безупречных зеркал:

я вижу в них быстро взрослеющий холст

с изображением юноши...

И нет силы вырвать себя

из сплетённых нитей холста —

сбросить с лица, освобождаясь

от тончайших наслоений,

зеркало Времени.

* * *

Мы редко видимся, мама.

Но память настолько верна,

что ты без помех возникаешь на улице,

тихо со мной говоришь. — И я вижу

как слабо киваешь, садишься в вагон,

и я закрываю глаза…

но кто-то перебивает:

мужчина, Вам плохо?

Взгляни,

в моих праздниках стало больше морщин,

в моих лицах — чужого.

Где он? —

ты знаешь, где спрятался твой звонкотелый

и радостный мальчик?...

И снова ты возникаешь,

и мы говорим,

и кто-то участливо перебивает:

Вам плохо?...

* * *

С навыком сердца стучаться

в ложную дверь,

в век каникул для милосердия,

весь скомканный думами

слоняешься безотчетно.

Чёрствые ласки —

верстаки для немой обнаженности —

истончают тебя,

сверток поцелуя,

вложенный в губы,

приносит знакомый привкус измен —

и ты опускаешься в жажде

среди высохших саженцев лет

над рассыпанной жизнью,

как над разбитой

дорической вазой —

над утраченной музыкой давнего утра,

когда одно солнце

сменялось другим.

* * *

Вслушиваюсь в оркестровку:

вот скрипка:

лес полон капканов —

лиса пробирается как балерина.

А здесь на поляне свирель —

вспорхнули губы,

как бабочки, целующие воздух.

Мне нужны чистые формы —

маленькая жизнь травы,

пробежка выпи с кивками,

будто штопает поле невидимой ниткой —

это кларнет.

Постепенно окрестности слуха

заполняет предчувствие —

сейчас!

проснутся мягкими звуками клавиш

в уголках твоих губ

нежные маргаритки...