Embedded Files
vrata.pdfВосток – дело тонкое… Восток… Каждый, наверное, представляет его себе по-своему. Для кого-то Восток – страна мудрецов, колыбель древнейших цивилизаций. Для других – родина Шехерезады, сказка о богатырях и луноликих красавицах, о фантастических животных, небесной красоты птицах и ожившей природе. Для третьих – чайная церемония и фэн-шуй. И почти для всех – сладость и сладострастие: нега, истома, тающие во рту рахат-лукум и халва, сладкие ароматы, приторная, тягучая, обволакивающая восточная музыка и сахарные уста гейш, одалисок и прочих наложниц. Ветер, веющий с востока, ощущается в поэзии Евгения Поспелова давно. И в прежних его книгах можно было найти по-восточному утонченные миниатюры. «Мы попали, в пустыню сыпучего времени- как в колбу песочных часов. Ссыпается сверху раскаленный песок лучей… Когда-нибудь он весь просыплется над тобой» - эта родилась в Тунисе, под небом древнего Карфагена. Ну а это звучит совсем по-китайски или по-японски: «Рядом с распахнутой дверью Весь день Бабочка бьется в стекло…» Кое-что взято из прошлого, кое-что добавлено, как, например, эти строки, в которых восточный минимализм с азиатским колоритом сочетается с западной афористичностью: «Осень на тротуаре как несколько желтых лиц упавших с обмерзшей ветки». Или другие: «Вдохнуть все тяжкое и выдохнуть крыло». И вот мы ощущаем дуновение, витающее меж страниц книги-веера. Это – дыхание Востока, проникающее в легкие Запада. Оставаясь верен своей манере, Поспелов занимается стилизацией, удачно вписывающейся в уже существующую литературную и – шире – художественную традицию. Возьмем, например, притчи «О мудреце и переписчике манускриптов Шень Яне» - довольно изящную «шинуазри». Эпиграф из Лао Цзы - «Великий квадрат не имеет углов» - объединяет эту поэтическую поделку с «небом без углов» из «Семи стихотворений в форме фан-и с послесловием» француза Доминика Фуркада, заключившего в традиционный сосуд для хранения зерна разбросанные по небу семена стихотворных строк, а образы, слова и даже трепет – в орнаментальный «узор грома», лэйвень. Но вместе с тем, сам диалог ученика с учителем заставляет вспомнить и то, что писал Лев Рубинштейн: «- Ученик спросил: «Раствориться в бытии или раствориться в небытии – не все ли равно?» Учитель сказал: «Я не знаю». А ученик ушел и стал думать». Или присмотримся к миниатюрам «Из вед». Вряд ли они имеют отношение к древнеиндийским сборникам гимнов, жертвенных формул и теологических трактатов. А вот строки Евгения Даенина сразу приходят на ум: «О, Дева вед, ты – диво!» - потому что в основном о девах «ведические» стихи Поспелова, как и другие, тонким эротизмом своего языка напоминающие о библейской Песни песней. Впрочем, и о восточной мудрости. Не случайно автор заставляет своего мудреца ответить ученику, у которого всякий раз, как он видит девушку, дрожат коленки: либо разум управляет телом, либо тело – разумом, но есть, мол, высокие чувства, которые управляют и тем и другим… Восточная нега, любовное томление пронизывают буквально все на свете. Кого ожидает осень, поспешно в саду раздеваясь? – вот уж вопрос вопросов! Автор творит свою «мифологию неприкаянного чувства», как сказали бы специалисты, «природно-оргиастического». Эротизм в этой книге Поспелова не случаен: считается, что Восток абсолютизирует женское начало, Запад – мужское. Ну как им не говорить о любви? Как не тянуться друг к другу, соприкасаясь хотя бы кончиками стихотворных строк? В конце концов, как сказал сам поэт, «и ты здесь лишь для того чтобы тебя коснулся ветер… просто однажды коснулся ветер случайной любви…». Ветер с Востока? Ольга Северская,кандидат филологических наук,обозреватель радио «Эхо Москвы»
Google Sites
Report abuse