过门 |Сквозь Проливные Врата
Глава 1.6 一 Подводные Течения

У Тао днями напролёт развлекался вместе с Сюй Силинем и их одноклассниками, взаимоотношения между ними были действительно неплохими. Его дом находился довольно далеко, поэтому Сюй Силинь время от времени отправлял ему чего-нибудь поесть в общежитие, чтобы сделать его жизнь чуточку лучше. Так, мало-помалу, он спелся со всеми учениками из спортивной команды. Все из этой ватаги с радушием принимали Сюй Силиня, приветствовали его при встрече, и, когда не было тренировок, У Тао иногда звал его играть в баскетбол, чтобы сравнять количество игроков, или приглашал поесть вместе.

Но, если говорить в целом, у Сюй Силиня не было с ними глубокой дружбы, как и не было конфликтов. Они были как воды колодца и реки: никогда не смешивались друг с другом.

井水不犯河水 - колодезная вода речной не помеха; жить не касаясь друг друга.

Он слышал некоторые долетающие со стороны общежития слухи, но, в конце концов, не был свидетелем этих происшествий, и ему было неудобно совать нос в чужие дела и спрашивать об этом У Тао.

Сюй Силинь обернулся, мельком посмотрев в сторону стола Доу Сюня. Обычно у учеников было много тяжелых учебников, поэтому, если это не время летних и зимних каникул или не период подготовки к экзаменам, они носили с собой только то, что может понадобиться им дома. Большинство книг и школьных принадлежностей остаются в классе. Лишь стол Доу Сюня был абсолютно пуст, не было даже случайно оставленной бумажки, словно бы этой партой никто никогда не пользовался.

Каждый день таскать на себе рюкзак весом больше десяти цзиней… Так себя вести мог лишь кто-то с проблемами в голове.

十多斤 - больше десяти цзиней, больше пяти килограмм.

Неужели кто-то вообще мог позариться на его барахло?

Сюй Силинь тут же спросил:

一 Как проучить? Задать ему трёпку?

У Тао слегка усмехнулся, ведя себя словно супергерой с козырем в рукаве. Обычно он привык считаться маргиналом класса, но в такие моменты, действия всех подобных “маргиналов” как будто бы обретали справедливые оправдания и, без исключения романтизированные, выдавались за “героизм”.

一 Всего лишь вдарить разок 一 слишком легко отделается, 一 сказал “герой” У Тао, не вдаваясь в подробности.

Сюй Силинь внезапно почувствовал себя очень раздраженным от одного присутствия У Тао. Он ничего не сказал, но в его мыслях мгновенно пронеслось: Раз такой крутой, то почему раньше, когда коллекторы у всех на виду угрожали Цай Цзину, тебя было совсем не видно?

Но, после некоторых раздумий, Сюй Силинь, будучи с У Тао лицом к лицу, так и не решился припереть его к стенке, лишь сказал:

一 Забей, ты не знаешь, как сегодня днём в офисе на третьем этаже Цилисянь намеренно прошлась только по мне… По-моему, этот придурок теперь любимчик под её опекой. Не создавай проблем.

У Тао не хотел мириться с этим, и, косо бросив взгляд на Сюй Силиня, намеренно подстрекал его:

一 Цилисянь? Эта старуха несёт полную брехню! Ни на что не намекаю, брат, но раз ты всё это готов вынести, то ты настоящий терпила!

Лицо Сюй Силиня побледнело.

Он мог точно сказать, что У Тао просто сам хотел устроить скандал и ввязаться в драку, однако, ему нужна была праведная причина, поэтому он и использовал Сюй Силиня как оправдание. Сюй Силинь действительно сильно ненавидел Доу Сюня, но в таких обстоятельствах стоило проводить границу: он не собирался быть инструментом для этой шайки студентов из общежития, которые не могли найти себе лучшего занятия. Тем более, даже бы если он захотел расквитаться с Доу Сюнем, нужны ли ему другие люди, чтобы разобраться за него?

一 Сюй Силинь натянуто улыбнулся, смотря на У Тао.

一 Тао-гэ, я всегда так хорошо отношусь к тебе, а ты хочешь прибрать к рукам мою долю?

Хотя он и сказал это шутливым тоном, в словах его всё ещё скрывался не поддающийся никакому воздействию гвоздь. Несмотря на то, что Сюй Силинь дал им обоим возможность для отступления, любой мог бы разглядеть, что он был немного зол.

Выражение лица У Тао изменилось, стоящие поблизости несколько парней, беспомощно посмотрев друг на друга, тоже притихли.

В тот момент Сюй Силинь поднялся, как ни в чем не бывало закинув руку на шею У Тао, тем самым взяв ситуацию под свой контроль:

一 Такой хороший конец недели, к чему тебе вообще вспоминать об этом придурке?.. Моя мама сегодня вернулась из командировки с юга, привезла фруктов, ты хочешь поесть манго или мангустинов?

У Тао чувствовал себя не в своей тарелке, но так как Сюй Силинь уже протянул руку мира, он прикинул, что неприятное чувство в душе не стоит углубления их конфликта. В конце концов, он опустил взгляд, нехотя приняв перемирие:

一 Манго; с мангустинами слишком много мороки.

一 Заметано! Тогда в понедельник я передам в ваше общежитие коробку, 一 Сюй Силинь потрепал У Тао по коротким волосам, 一 Не забудь вымыться дочиста; и жди меня в постели.

У Тао выругался сквозь зубы:

— Блядь! Моя прическа!

Можно было считать, что для них обоих этот случай канул в Лету.

Несмотря на драку средь бела дня и на возникшие вечером разногласия с У Тао, возвращающийся в эту пятницу домой Сюй Силинь всё ещё пребывал в хорошем настроении 一 его мама наконец-то вернулась из командировки.

Фамилия Сюй Силиню досталась от матери. В его семье была мама, бабушка, тётя Ду и собачка Доу-Доу; за исключением того, что сам он был парнем, вся семья от мала до велика, даже собака, были женского пола.

Его родители разошлись много лет назад по какой-то неопределенной причине; его мама не рассказывала ему в деталях, лишь мимоходом упомянула: “Твой отец не хотел жить с нами”.

Ещё до того, как у Сюй Силиня появились осмысленные воспоминания, “отец” уже исчез из его жизни.

В былые годы, развод был делом, весьма способным взбудоражить всех соседей. Сюй Силинь припоминал, как в то время их район был полон бывалых сплетниц, которые от скуки жалели его, как щенка, выплёвывая в сторону их семьи кипу “сочувствующих” насмешек.

Тогда ему было три или четыре года, память детей такого возраста ещё очень нестабильна. Фактически, Сюй Силинь не помнил, как выглядел его родной отец, однако, необъяснимым образом, навсегда запомнил морды тех людей и то, что они говорили.

В то время он не осознавал настоящий смысл слов, но ему и не нужно было обладать большим умом, чтобы понять злой умысел, держа нос по ветру.

В первый раз, когда до матери Сюй Силиня донеслись эти грязные слухи, она сразу же, вышагивая на восьмисантиметровых каблуках, бросилась в атаку, яростно ругаясь с этой стаей тёток без единого повтора в бранных словах, малым числом одержав победу в этом легендарном сражении.

Первоначально имя матери Сюй Силиня было Сюй Сяохуэй, после развода она изменила свое имя на “Сюй Цзинь”. Прежде она работала юристом.

Сяо(晓 ) - рассвет, Хуэй(惠) - доброта, милость.

Цзинь(进) - двигаться вперед, проходить через что-то.

Она была среднего роста, но обладала крутым нравом. Одержав безоговорочную победу в той словесной перепалке, она бросила оказавшегося не к месту сына на воспитание своей матери и уволилась из юридической конторы, чтобы отправиться в свободное плавание. Засучив рукава, она вступила в бой.

下海 - отправиться в плаванье, заняться частным бизнесом.

Сюй Цзинь быстро поняла, люди не будут свысока смотреть на детей без отца, на детей же с бедным отцом 一 точно будут.

После своего увольнения, благодаря обрётенным за долгие годы контактам, она собрала команду профессионалов из различных областей, создав собственную компанию, специализирующуюся на предоставлении юридических консультаций и разработке бизнес планов по процессам слияний и поглощений для международных компаний. Целыми днями ей приходилось дрейфовать по всему свету.

По мере того, как дела компании шли в гору, положение её семьи тоже становилось всё лучше, и они переехали из старого района, где крысы всюду лезли в чужие дела. Теперь обстановка вокруг их семьи была хорошей: все соседи были очень вежливыми, к тому же умели соблюдать личные границы, и Сюй Силинь никогда больше не подвергался чьим-либо насмешкам.

Говоря о Сюй Силине, бабушка, которая с раннего детства опекала его, была для него самым близким, самым любящим и балующим его человеком. Но дети от природы чувствуют силу, поэтому подобная буре непреклонная и решительная Сюй Цзинь оказала на него куда более глубокое влияние.

В то время, когда Сюй Силинь вернулся домой, Сюй Цзинь только закончила говорить по телефону. Она взмахнула рукой, подзывая его подойти:

一 Что за дело, красавица? 一 спросил Сюй Силинь.

一 Хочу обсудить с тобой кое-что, 一 Сюй Цзинь, внимательно рассматривая его лицо, замолчала на миг, сжав рукой его подбородок, 一 Что случилось, с кем-то подрался?

一 Ауч, ма! Даже ногти 一 и те такие острые! 一 негодующе воскликнул Сюй Силинь, 一 Расслабься, мы уже всё уладили, Цилисянь не станет тебя грузить… Ай!

Сюй Цзинь с силой надавила на синяк на его подбородке:

一 Если я ещё раз услышу, как ты даёшь учителям клички, я тебя …

Сюй Силинь по-озорному ухмыльнулся:

一 Устроишь мне взбучку?

Сюй Цзинь, смерив взглядом этого вымахавшего “молодого господина”, не знающего своего места, почувствовала, что бить его 一 лишь утруждать собственную руку:

一 Я сразу же запишу это и передам послушать руководительнице вашего класса.

Сюй Силинь замолчал.

Вот уж точно заслуживает зваться законником!

一 Твоя крестная, Чэнцзы, вернулась из-за границы. Недавно она развелась со скандалом; сейчас в её доме полный беспорядок. Она хочет на несколько дней отправить своего сына пожить у нас, что думаешь? 一 сказала Сюй Цзинь.

一 Пусть приезжает, тут не позавидуешь, 一 Сюй Силинь с безразличием опустил школьный рюкзак, согласившись без пререканий.

“Чэнцзы” 一 было детским прозвищем, по-настоящему же её звали Чжу Сяочэн. Она была крестницей бабушки Сюй Силиня и, тем самым, его крестной тётей.

橙子 - “Чэнцзы” значит апельсин.

Две семьи водили дружбу с поколения дедушек, в прошлом их отношения были чрезвычайно близкими… Когда Чжу Сяочэн была ребёнком, её родителям было некогда заботиться о ней из-за работы, и они отправили ребёнка в семью Сюй, где она жила больше года.

Время шло, у каждой семьи появились свои проблемы, они разъехались по разным местам. К тому же, в прошлом средства связи не были так развиты, так что мало-помалу они потеряли контакт друг с другом. Былая сердечная дружба возродилась только в последние три-четыре года.

Чжу Сяочэн была видной красавицей, прекрасной, как цветок; ей было уже за сорок, но она приковывала к себе взгляды ничуть не хуже, чем в прошлом.

Жаль только, что за её внешней позолотой скрывалось пустое нутро, помимо кокетства и самомнения у неё не было иных выдающихся талантов. Даже удача оказалась не на её стороне: она умудрилась выйти замуж за состоятельного человека, но и тот оказался тем ещё подонком.

Чжу Сяочэн не могла расстаться со своим социальным статусом замужней женщины, ей только и оставалось, что отчаянно цепляться за полумертвый брак. Когда это стало совсем невыносимым, она решилась на крайне неординарный поступок.

Товарищ Чжу Сяочэн бросила семью со всем имуществом и, прихватив кредитку подонка-мужа, сбежала в США, отдавая свою жизнь в услужение Будде, декларируя: “с глаз долой из сердца вон!”

Говоря об этом инциденте, вне зависимости от места, времени или действующего лица, за всё можно было перетереть кости. За исключением Чжу Сяочэн, никто бы не решился на подобное.

Она уже переступила порог среднего возраста, не желала строить карьеру и не любила заниматься домашним хозяйством. Постепенно утеряв общий язык с окружавшими её сверстниками, она неизбежно чувствовала себя подавленной и одинокой, тем самым всё больше видя Сюй Цзинь как личную жилетку для слёз... Поскольку считала, что, потерпев поражение на поприще брака, она и Сюй Цзинь были товарищами по несчастью.

Каждый раз по возвращению в Китай, ещё не навестив семью, она сперва искала Сюй Цзинь, чтобы излить ей все свои душевные страдания.

У Сюй Цзинь не было никакого желания сетовать вместе с ней на жизнь. На самом деле, ещё с детства она очень недолюбливала Чжу Сяочэн. Каждый раз, принимая её в гостях, Сюй Цзинь, обычно обладающая красноречием, не могла связать и нескольких слов, за исключением “да-да-да” и “ага-ага-ага”; ерзая на месте, она меняла свое положение каждые три секунды, словно бы ей очень хотелось в туалет.

Как жаль, что до её страданий никому нет дела; её родная мать и сын оба были в восторге от Чжу Сяочэн.

В детстве Чжу Сяочэн была милой и славной. По сравнению с Сюй Цзинь, обособившейся в бунтарский период, она действительно была “сердечной радостью” своих родителей. Бабушка Сюй заботилась о Чжу Сяочэн больше года и относилась к ней, как к родному ребёнку, очень её любя.

Что касается Сюй Силиня, причины, по которым ему нравится Чжу Сяочэн, очень просты: во-первых, она настоящая красавица; во-вторых, каждый раз эта красавица никогда не приходила с пустыми руками. Лимитная модель кроссовок, часы, электроника… Ему нравилось всё, что она покупала.

　　Как мать, она не представляла ничего особенного, но как крёстная — могла получить все сто двадцать баллов. В любом случае, Сюй Силинь брал подарок и тут же убегал, оставляя матери слушать все её причитания и горькие слёзы.

— Точно, мам, — спросил к слову Сюй Силинь, — сколько лет ребёнку из семьи Чэнцзы? Это парень или девушка?

Этот вопрос тут же поставил Сюй Цзинь в тупик.

— Верно… По-правде говоря, я тоже не знаю, она не сказала мне об этом.

Оказывается, Чжу Сяочэн, каждый раз разражающаяся с ней слезливыми тирадами, никогда не отклоняясь от темы, как она отдала свои лучшие годы одному мужчине, отказываясь хоть как-то развеять собственное одиночество, ни разу не упоминала о собственном ребёнке!

Сюй Силинь покачал головой, думая о том, что тот, кто реинкарнировался ребёнком Чжу Сяочэн, должно быть, в прошлой жизни совершил что-то, достойное возмездия, раз в этой жизни ему “посчастливилось” родиться в такой семье.

Пока он думал об этом, его мобильный зазвонил; звонок шёл с городского телефона.

Сюй Силинь поднял трубку:

—Алло?

— Это я, — раздался голос Цай Цзина с другой стороны; он понизил тон, — я с общественного телефона, нужно сказать тебе кое-что.

Сюй Силинь, услышав голос Цай Цзина, сразу же обрадовался, уголки глаз сами собой поднялись, он спросил с улыбкой:

— Почему у каждого сегодня есть ко мне какое-то дело; что такое?

— Лао Хуан попросил меня помочь ему на досуге сделать кое-что, понимаешь, о чём я? — спросил Цай Цзин.

Лао Хуан — учитель языка и литературы их класса: старик, вернувшийся к работе после выхода на пенсию. Он очень добросердечен и дорожит талантами Цай Цзина. Узнав о ситуации в его семье, Лао Хуан всегда старался найти для него возможность заработка и часто просил Цай Цзина привести в порядок рукописи и собрать книги. Задания были несложными, а деньги выплачивались неплохие.

Сюй Силинь воскликнул:

— Конечно! Что-то случилось?

— Я немного задержался в офисе Лао Хуана, перед уходом вспомнил, что оставил работы по математике в нашем классе, сразу же вернулся, чтобы забрать их, — сказал Цай Цзин, — в коридоре я услышал, как Тао-гэ говорит с тем верзилой из шестого класса…

— Ли Бочжи из команды по лёгкой атлетике? 一 нога Сюй Силиня, поднимавшегося по лестнице, застыла в воздухе. Этот Ли Бочжи славился своей дурной репутацией: в прошлом семестре у него были конфликты с второгодниками, и он также был наказан за драку вне стен школы.

一 О чём они говорили?

— Кажется, они обсуждали, как расправиться с Доу Сюнем, а также упоминали тебя, — продолжил Цай Цзин шепотом, — мне показалось, что сегодня, когда У Тао поднял эту тему, ты был недоволен, поэтому я и решил рассказать тебе об этом.