过门 |Сквозь Проливные Врата

Глава 1.10 一 Лёд тронулся

Доу Сюнь был проблемным учеником с прекрасной успеваемостью; учителя множество раз вызывали его родителей.

Изначально преподаватели не могли понять ситуацию в его семье: столкнувшись с поведением этого ребёнка, каждый очень хотел вызвать его родителей в школу для совместного обсуждения психологического здоровья подростка. Впоследствии, когда всё в общих чертах прояснилось, большая часть учителей только и была вынуждена, что смотреть на проблему сквозь пальцы, отложив её в долгий ящик.

В предыдущей школе родителей Доу Сюня вызывали из-за драки с одноклассниками.

В прежней школе-интернате тоже был такой, как Сюй Силинь: популярный ученик, которому стоило лишь только свистнуть — и вокруг сразу собиралась толпа. Он тоже был неприятен Доу Сюню, вот только тот “Сюй Силинь”, в отличие от настоящего, не пытался уладить конфликт, практически каждый день со своей сворой стараясь показать Доу Сюню, кто здесь главный.

По природе Доу Сюнь не был тем, кто стал бы молча терпеть избиения. У него было чувство собственного достоинства, и он не собирался признавать этого безмозглого “босса”. Конфликт между двумя сторонами продолжал нарастать: в конечном счете, тихой глубокой ночью группа парней, перебравшись через стену общежития, сцепилась в драке.

Доу Сюнь планировал свои действия два дня; используя все преимущества места и времени суток, один человек смог всухую одолеть пятерых. Перед тем, как прибыло подкрепление противника, их заметил комендант общежития. Доу Сюнь законно защищался, одержав выдающуюся победу… Но, к сожалению, он не получил поддержки администрации, и после случившегося его родители все равно были вызваны.

В то время учитель позвонил Доу Цзюньляну, но у Доу Цзюньляна лопнуло всякое терпение, и он перенаправил звонок дедушке Доу Сюня. У дедушки давно была ишемическая болезнь сердца; услышав о драке, он тут же решил как можно скорее поехать в школу, но в результате приступ застал его прямо на пороге дома.　　

К тому времени бабушка Доу Сюня уже умерла. Старик устроил своего внука в школу-интернат, отказался от сиделки и жил одиноким вдовцом. Поскольку он все ещё выглядел вполне здоровым, дети не придавали этому большого значения. Никто и подумать не мог, что рецидив болезни случится так внезапно: тело уже остыло, когда его обнаружили.

После случившегося тот преподаватель больше никогда не осмеливался вызывать его родителей.

　　Доу Сюнь с портфелем за спиной молча следовал за Сюй Цзинь по длинному коридору шестой школы. К этому времени все учебные занятия уже закончились: в учебном корпусе было тихо, только блеклый свет тускло горел на другой стороне этажа. Доу Сюнь шёл, не говоря ни слова, в коридоре можно было услышать лишь эхо стука каблуков Сюй Цзин.

Сюй Цзинь не была из сорта нежных и добрых женщин; даже её голова выглядела так, словно у неё куда больше мыслей, чем у других людей. Доу Сюнь, будучи с ней лицом к лицу, не чувствовал себя так же спокойно, как с бабушкой Сюй… Но его и так устраивало — всяко лучше, чем “Американская монахиня” Чжу Сяочэн.

　　Сюй Цзинь внезапно произнесла номер телефона и, повернув голову, спросила:

一 Запомнил?

Доу Сюнь опешил и, ничего не понимая, кивнул.

一 Это мой телефон, я на связи все двадцать четыре часа, 一 продолжила Сюй Цзинь. 一 Если в следующий раз возникнут проблемы, попроси учительницу напрямую позвонить по этому номеру… Твоя мать била тебя?

Доу Сюнь промолчал.

С малых лет и до сих пор получить “аудиенцию” у Чжу Сяочэн было непросто, так что он действительно не удостаивался чести получать побои.

一 Подержи, 一 Сюй Цзинь вручила свою сумочку в руки Доу Сюня.

Доу Сюнь, все ещё не понимая, что происходит, просто взял её. Сюй Цзинь, держа папку для документов со своей работы, замахнулась, шлёпнув ею Доу Сюня по заднице.

Это было не так уж и больно, и Доу Сюнь не знал, следует ли ему уклониться. Он продолжал озадаченно стоять на месте с сумочкой в руках, пока по нему прошлись несколько раз. Он уставился на неё во все глаза, вероятно, от крайнего потрясения.

　　　一 Учительница что, задала тебе домашнее задание, чтобы намеренно навредить тебе? Или для твоего же блага? 一 спросила Сюй Цзинь.

Доу Сюнь, храня молчание, отрицательно покачал головой, а после кивнул в знак согласия.

一 Если ты считаешь, что домашнее задание не подходит тебе, почему ты лично не обговорил это с учительницей? Она взрослая женщина, а ты перечишь ей в классе, загоняя в угол. Если другие ученики последуют твоему примеру, как ей продолжить работать? Взрослым приходится работать, чтобы содержать семью, никому не легко. Вы же, мелкие поганцы, получаете деньги от родителей и повсюду чините беспредел, специально мешая другим людям работать, да и к тому же чувствуете себя королями, скажешь нет?

Доу Сюнь вновь потерял дар речи… Кто вообще мог надумать себе такого во время перебранок с учителем?

— Раз уж учительница к тебе настолько добра, а ты не только не отблагодарил её, так ещё и создал проблемы, — Сюй Цзинь одной фразой резюмировала этот инцидент. — Скажи, ну не сволочь ли ты?

Она объясняла с точки зрения человеческих взаимоотношений, и Доу Сюнь молча опустил голову, не в силах отрицать, что он действительно сволочь.

— Разозлил меня до смерти, — Сюй Цзинь забрала обратно сумку из его рук. — Не прошло и половины совещания, как ваша школа вызвала меня получать нагоняй. Когда вернешься домой, будешь помогать тёте Ду мыть посуду всю следующую неделю.

Когда Доу Сюнь услышал “вернешься домой”, он кротко поднял голову, взглянув на Сюй Цзинь: обнаружив, что её макияж был немного неаккуратным, у неё не было времени, чтобы подправить его. Внезапно он почувствовал себя крайне неловко.

Сюй Цзинь была очень занятой женщиной. Он слышал ворчание бабушки Сюй о том, что иногда она работает больше ста часов в неделю. Когда она возвращалась из командировок, собака не узнавала её. Но ей пришлось специально сорваться с места, чтобы спасти его задницу… Это противоречило его плану “не отсвечивай и не доставляй неприятности”.

　　 Доу Сюнь хотел было сказать “спасибо, тётя”, но это было бы поверхностно — настолько неловко, что лучше и вовсе этого не говорить.

—Может, стоит в конце добавить “я доставил вам проблем” или что-то подобное? — подумал Доу Сюнь.

Наверное, это тоже было не к месту. Если сравнить с её предыдущим наказанием, мытьё посуды было столь снисходительной мерой, что извиняться не было смысла.

Метаясь между желаниями что-то сказать или промолчать, Доу Сюнь увидел, как Сюй Цзинь пригласила на “аудиенцию” ещё кого-то — и эти кем-то оказался Сюй Силинь.

Он по неосторожности снова упустил свой шанс что-то сказать.

Доу Сюнь подумал, может быть, это он какой-то дефектный. Он обычно с такой легкостью выплёвывал едкие и язвительные замечания, но время от времени, когда ему хотелось сказать что-то хорошее, он медлил, не находя себе места — даже двух слов связать не мог.

Подоспевший Сюй Силинь, заискивающе забрал сумочку из её рук:

一 Мама, я понесу за тебя.

Сюй Цзинь замахнулась, награждая его оплеухой:

一 Проваливай! Как услышу твоё “мама”, так у меня от одного слова мурашки по коже… Ты что, провалил тест?

Сюй Силинь действительно завалил экзамены, именно поэтому его подхалимство требовало немедленных резу обращая на него внимания.

Звонок Сюй Цзинь не стоил Сюй Силиню никаких усилий: он сделал это не для Доу Сюня, а ради его матери, Чжу Сяочэн. Эта “американская монахиня”, хотя и была довольно никудышной женщиной, но всё же очень хорошо относилась к нему. Раз уж она доверила своего ребёнка их семье, как бы там ни было, взяв на себя эту обязанность, нельзя было пускать ситуацию на самотёк.

Дело есть дело 一 это то, чему его ещё в детстве научила Сюй Цзинь.

Выйдя из школьных ворот, Сюй Цзинь посмотрела на часы, обнаружив, что уже подошло время ужина. Она позвонила своей секретарше, попросив её отправить протокол совещания, и обернулась, обращаясь к двум игнорирующим друг друга несносным парням:

一 Мне все ещё нужно сверхурочно поработать вечером. Поступим так: я завезу вас двоих поесть, потом вы сами вызовите себе такси, чтобы вернуться домой… Наш наказанный начнёт мыть посуду с завтрашнего дня, даю отсрочку на день.

Когда Сюй Силинь услышал это, он сразу же позабыл о заваленных экзаменах… Любовь матери и сына к фастфуду была наследственной, но, к сожалению, главным командующим на кухне дома была бабушка Сюй. Во времена молодости бабушка была певицей в амплуа Цинъи и до сих пор серьезно и внимательно подходила к вопросам питания. Если так будет продолжаться и дальше, то можно и вовсе утратить вкус.

Амплуа Цинъи (青衣) 一 женская роль в пекинской опере. "Женщины в тёмной одежде" или "благородные героини". Обычно это положительные, но несправедливо страдающие персонажи: верные жёны, добродетельные вдовы и девушки, живущие в бедности, стойко сносящие все невзгоды и являющиеся воплощением некоего нравственного идеала.

一 Где поедим? 一 спросил Сюй Силинь.

一 В “Пицца Хат”, 一 ответила Сюй Цзинь.

Сюй Силинь наигранно отказался:

一 Так не пойдёт… Бабушка всегда говорит, что ты толстая, и не разрешает тебе есть такое.

一 Я нисколько не толстая, я упитанная, 一 брови Сюй Цзинь резко подскочили. 一 Твоя бабушка 一 тот ещё пережиток феодализма, до сих пор считает, что если обхват женской талии превышает треть метра, то это уже нельзя назвать талией, только лишь “промежутком”! Что это вообще за бред? Подобное просто возмутительно!

Сюй Цзинь, покончив со своим праведным осуждением, вновь окликнула всё ещё ошеломленного Доу Сюня:

一 Когда вернешься домой, не говори ничего бабушке, слышал меня? Посмеешь нарушить слово 一 заставлю мыть посуду весь месяц.

　　Доу Сюнь впервые был вынужден присоединиться к отряду “оппозиционеров”, и, беспомощно смотря на Сюй Цзинь, с запозданием отреагировал, очень неловко кивнув головой.

　　一 Этот парень не только упрямый и строптивый, так ещё и из реальности выпадает? 一 подумал Сюй Силинь. 一 Какой он жалкий.

　　Сюй Цзинь отвезла их двоих на машине до “Пицца Хат”. Она заставила их снять куртки на входе и засунуть их в рюкзаки, чтобы по возвращении домой на них не остался чудесный запах, который могла учуять собака. Затем Сюй Силинь первым ринулся в “Пицца Хат”, объявляя на ходу:

一 Я готов набрать в салатницу на три метра!

Лицо официанта, стоящего у двери, тут же побагровело.

Доу Сюнь нёс свой портфель, на котором почти расходилась молния из-за куртки. Без какого-либо выражения на лице он подумал:

一 Позорище.

Видя, что Сюй Силинь и Доу Сюнь не собираются сотрудничать друг с другом, Сюй Цзинь тоже не торопилась настаивать на том, чтобы они поладили. Она купила две салатницы и отправила их поразвлекаться на шведский стол:

一 Идите-ка, посмотрим, кто наберет больше.

Доу Сюнь, держа в руках небольшую миску, чувствовал себя так, будто бы вернулся в детский сад.

　　　Вновь посмотрев на Сюй Силиня, он внезапно обнаружил, что Сюй Силинь без зазрения совести смешался с компанией малолеток: рост выстроившихся в очередь детей был словно синусоидальная кривая, среди них бесстыжий Сюй Цуаньцзо был точкой в девяносто градусов.

一 Позорище, 一 в голове Доу Сюня осталась лишь одна фраза, которую он проговаривал снова и снова. Всё ещё негодуя, он всё-таки пошёл в его сторону.

　　Утром понедельника Доу Сюнь не пошёл в школу для самостоятельных занятий спозаранку, как это было обычно. Доу Сюнь заучивал слова из учебника, пока снизу раздавалось пение бабушки:

“И хотя любовались тобой,

называя цветком бесподобным,

Годы юные быстро текли, —

как теченьем гонимые воды…”

“如花美眷，似水流年” 一 строки из оперы “Пионовая беседка”.

Перевод строк заимствован из перевода романа “Сон в Красном Тереме”

Список слов быстро кончился, Доу Сюнь действительно не знал, чем себя занять, и, вновь открыв учебник, пытался найти не настолько скучный текст для заучивания… Но ему не хватило терпения, так как из комнаты Сюй Силиня по-соседству донесся какой-то шум.

Этим шумом были шесть будильников, которые взвыли одновременно, сливаясь в единую какофонию. Звук был настолько мощным, что мог быть слышен даже сквозь звуконепроницаемые стены КTV.

КTV一 караоке-клуб, очень распространенный вид развлечения.

Доу Сюнь собрал свои книги и спустился вниз, уже жалея о своём решении дождаться Сюй Силиня: Разве его башка не выросла только для того, чтобы подпирать лицо? К чему этой “подпорке” вообще так долго отдыхать?

Пять минут спустя Сюй Силинь торопливо сбежал вниз по лестнице. Увидев Доу Сюня, сидящего на кухне, он несколько насторожился: Почему он ещё не свалил? Рехнулся, что ли?

Сидя за одним столом, они мысленно ругали друг друга: атмосфера за завтраком была крайне странной.

После завтрака было невозможно избежать неловкости, потому что они вместе отправились в школу.

　　　Чувствуя себя не в своей тарелке, Доу Сюнь мысленно подстроился под ситуацию: Буду считать, что выгуливаю собаку.

В свою очередь Сюй Силинь оставался с невозмутимым выражением лица: Блядь! С этим магнитом для проблем сегодняшний день не сулит ничего хорошего.

　 Они вышли из дома друг за другом, держа дистанцию в один метр: идущий впереди не оборачивался, идущий позади 一 не смотрел на дорогу. Именно так, словно два незнакомца, они и отправились в школу.

　　 По дороге до школы Доу Сюню всё время казалось, словно он о чём-то забыл. И только тогда, когда он сел на своё место за партой, наблюдая за тем, как Сюй Силинь поочередно приветствует этих придурков с задних рядов, его сердце пропустило удар, и он подумал:

一 Верно… следовало бы сказать “с добрым утром”.

Однако уже было поздно: он не пожелал доброго утра раньше и упустил свою возможность.