Литдуэль 10

++Dezmond Lepage++

Температура, бред, проваливающееся в рисунки на обоях сознание. Когда все тело ломит так, что даже искать позу поудобнее, кажется ужасным испытанием. А где-то внутри, то ли в голове, то ли в сердце, то ли в поджелудочной, начинают стучать барабаны, бить набатом, словно целая Ниагара или колючий искрящийся фейерверк в иссиня-черном июльском небе. Ты закрываешь глаза и видишь красный свет, пробивающийся сквозь веки, открываешь глаза – и видишь как цветок на простыне превращается в портал, затягивающий тебя в бесконечный коридор, по которому ты то ли падаешь, то ли летишь под далекие чарующие напевы, от которых веет чем-то хтоническим и неведомым. Проваливаешься, следуя то ли за болотными огоньками, то ли за огнями святого Эльма, пляшешь в таинстве внутреннего огня, отбиваешься от навязчивых окликов из темноты, образуя сам с собою круг защиты от зла, спускаешься через запутанные следы к сакральной избушке в самой чаще леса, из которого и рад бы выйти, да только лес этот ты сам. И вот там, в самом темном сердце своего кошмара, являешь в предрассветном тумане что этот набат, фейерверк, лес, огонь – все это ты и твоих рук дело. И с воплем пробуждаешься. Хватаешь ручку, перо, уголек, телефон – все что угодно, лишь бы можно было записать, овеществить образы, открывшиеся тебе, сохранить все, пока трезвый рассудок еще не погасил вспышку сияния другого мира, не закрыл двери восприятия перед самым твоим носом. И после этого наступает Свобода.

В общем, вы можете подумать, что я думаю, что температура весьма положительно влияет на творческий потенциал. Да, иногда так бывает, но не это главное. Главное, что каждый человек – некий сосуд, глиняный голем, изначально по природе своей обладающий лишь ослепительной и прекрасной Пустотой, а наполняется он с прожитыми годами чувственным опытом – светом, болью, любовью, отчаянием, надеждой, разочарованием – всеми химическими элементами, на которые можно условно разделить Жизнь. Но всегда остается место первобытной Пустоте, что была предначально. И эту Пустоту человек заполняет тем, чего ему не хватает в добытой извне начинке. Творчество начинается тогда, когда вокруг тебя, вне тебя нет того, чтобы ты хотел увидеть или услышать. Кто-то хочет услышать совершенно новую музыку, кто-то – увидеть небывалые картины и фотографии, а кто-то прочитать невероятную историю. Но так как в объективной реальности их не существует, этот кто-то берет на себя обязательство создать их самостоятельно.

Необходимость заполнить Пустоту, тем чего нет нигде, кроме как внутри самого себя – это и есть Вдохновение.

++Nemanie Dem++

Дэниел сидел за письменным столом и нервно барабанил по нему пальцами. До дневной смены, когда придётся идти на работу, оставалось четыре часа, а он по-прежнему не мог придумать что представит на суд комитету через две недели.

Это было очень, очень плохо. Так уж вышло, что соискатели, не готовые представить проект оптимизации, начальство не интересовали, а должность главного по оптимизации производственных процессов цеха №42 была крайне лакомым кусочком. Такой шанс выпадал раз в жизни, да и то редким счастливчикам, достаточно высоко вскарабкавшихся по внутренней вертикали власти; его нельзя было упускать.

Он схватился за голову и закрыл глаза. Проблема была не в том, что идей не было, проблема была в том, что из их калейдоскопа он не мог вычленить ту самую, которая бы убедила комитет в его способностях. Можно рассмотреть варианты экстренной утилизации органики; можно удлинить цикл на пару стадий, понизить засор и, соответственно, износ на линии (что само по себе было бы не так уж плохо, в свете некоторых пунктов контракта сотрудников цеха); можно было бы искоренить некоторые избыточные элементы контроля качества, оставшиеся с давних циклов производства… Всё это подходило, но лишь как текущие проекты для дальнейшей разработки на должности, а не тот прорыв, что был ему так нужен. Всего этого было мало, как и времени до заседания, и Дэниэла это злило.

Он открыл глаза, и хмуро посмотрел в окно. Наверное, у его коллег в кабинете вообще не было окон, искусственный свет и системы охлаждения и рециркуляции воздуха с успехом справлялись с теми невысокими требованиями к санитарным нормам и охране труда, что бытовали в цехах; он знал, что из-за этого окна некоторые считают его сентиментальным и нерациональным. Это была другая причина, по которой ему нужна была эта должность – он страстно, пусть и молча, хотел доказать, что эмоциональная составляющая рабочего процесса имеет значение, и прагматичное безразличие его конкурентов не приведёт к повышению прибыли.

- Было бы на что смотреть… - тихо сказал он, встав из-за стола и склонившись к окну.

За окном его жилища виднелся тёмный проулок, в который выходили черные входы цехов №42, №46 и №53, и парадный вход его дома. У кого явно была безупречная логика, так это у тех, кто проектировал его предприятие. С другой стороны, уличное освещение действительно было оптимизировано – включалось только в случае срабатывания в прилегающих зданиях сигнализации. В начале и конце дневной смены подобной роскоши предусмотрено не было, но Дэниэла это не волновало; за годы работы в оперативной группе по обеспечению внутренней безопасности перестал нуждаться в свете и с успехом попадал на рабочее место в кромешной темноте.

Его, в отличие от некоторых более щепетильных коллег, это полностью устраивало. Другой вопрос, что ему в принципе нравился процесс перемещения из дома на работу и обратно; он любил гулять. Дэниэл вновь побарабанил пальцами по столу, и пришёл к выводу, что именно это ему и было нужно – пройтись по тёмным, тихим улицам, которые через менее чем четыре часа захлестнёт волна пересмены. Впрочем, этого времени было более чем достаточно для того, чтобы развеятся.

Захватив плащ на случай дождя, Дэниэл хлопком выключил свет, и направился прочь из дома, в проулок, ожидающий его глубоко внизу. Оказавшись на улице, он направился в ту сторону, где за цехами и грузовым кварталом сутки напролёт жгли бесценную энергию мириады огней Плотины, крупнейшего квартала развлечений на расстояние полёта птицы. Когда-то Плотина выполняла своё прямое назначение, но ни он, ни его предки в ближайших четырёх коленах этого не застали; она обросла трущобами и незаконной застройкой самых разных назначений и видов. Для тех, кто жил сейчас, Плотина была местом, где в любое время дня и ночи можно было развлечься так, чтобы помнить ещё пару циклов. Но Дэниэла это не интересовало, он просто любил идти через шумные улочки, через шаг оказываясь в ярких пятнах света, и смотреть на то, как людской поток перемещается между этажами города-в-себе.

За двадцать четыре минуты до начала дневной смены Дэниэл вернулся домой, и сбросил плащ в бытовой утилизатор-сжигатель. Сейчас ему не было дела до того, что даже его выбор бытовых приборов был поводом для саркастичных ремарок наименее дружелюбных из его коллег. Его ждала работа, две недели которой пронесутся как один день в ожидании ночной смены, в которую он доработает, доведёт до безупречности свой проект.

***

Он был прав, время пролетело незаметно.

Девятнадцать дней спустя, новый начальник отдела по оптимизации производственных процессов цеха №42 сел во главе длинного стола с интерактивной поверхностью для цифрового моделирования в своём новом кабинете, откинулся в ещё непривычном кресле и посмотрел на Плотину через прорезанное в прошлую дневную смену окно. Дэниэл, хотя на работе его не могли так называть уже долгие годы, знал, что обязательно вернётся туда.

Ведь где ещё, кроме самого объёмного гадюшника на весь сектор города можно кровью и болью добыть вдохновение на проект, позволяющий перерабатывать побочные продукты, оставшиеся от очистки компонентов электромеханических имплантов и их бывших обладателей в питьевой алкоголь?

________________________________________

АЛЬТ КОНЦОВКА: Где, как не там, можно кровью добыть вдохновение на проект, позволяющий перерабатывать часть имплантов и их бывших хозяев в питьевой алкоголь?

АЛЬТ КОНЦОВКА 2: Ведь только там можно кровью и болью добыть вдохновение.