литдуэль 2

++Dezmond Lepage++

Не прислоняться. Эти 2 слова мерцали перед глазами, словно неизвестное созвездие, открывшееся взору древнего человека, впервые поднявшего голову к небу. Не прислоняться, не слоняться, не влюбляться, не сдаваться… Свободные ассоциации чередой вспышек пронеслись в воспаленном мозгу, оставив после себя только тупую и ноющую боль похмелья. Дезмонд утер пот со лба, снял очки и вывел зрение в расфокус – самый лучший способ послать мир нахер. А после вчерашнего возлияния, у объективной реальности было только одно законное место – на мерзкой, пропитанной благодатью (проще говоря – ненависти ко всему человеческому) залупе Творца, который в своей извращенной жестокости решил, что за все удовольствия в этой жизни нужно платить – ожирением, гонореей или похмельем. Собственно, вчера все смертные грехи человечества, они же самые сладостные наслаждения собрались все вместе, дабы потусить на вечеринке, устроенной в честь получения бумажки, дозволяющей без зазрения совести управлять транспортным средством, не превышающим массу в 3,5 тонны и вмещающим не более восьми пассажиров.

Но они почему-то не знали, что на следующий день на Красной площади развернётся «русский Майдан», где тысячи людей, ужасно не желающие умирать, выйдут воевать с собственным правительством, решившимся ответить США созданием собственной расчетно-платежной системы, поставив тем самым мир на грань всеобщего вознесения на грибовидном Цветке Боли. А Дезмонду придётся туда ехать, облекать энергию бессмысленного и беспощадного русского бунта в слова, обсуждать с Машкой что и как нужно сфотографировать, чтобы ленивые читатели блога за тысячи километров от эпицентра, могли ужаснуться и пойти на любимый диван обсуждать геополитику со своими толстыми жёнами и пузатыми мужьями, да умудриться не попасть под прицел кремлевских снайперов. Эпоха киберпанка еще не наступила, и никаких стимуляторов интеллекта, кроме бутылки пива на опохмелку, в распоряжении не имелось. Чертыхнувшись, Дезмонд сделал большой глоток, допивая содержимое. Машка скривилась, глядя на него, и отвернулась к белой надписи на двери. «Не прислоняться» - эти 2 слова красноречивее всего выражали машкино отношение к своему когда-то любимому, а сейчас – порядком поднадоевшему и застрявшему в её же френдзоне личному рыцарю в заржавленных доспехах. Дезмонд опустил глаза и в 236-й раз за утро пожелал себе снайперской пули в сердце.

Давным-давно умершая, и оттого никогда не страдающая ни похмельем, ни любовными терзаниями тётенька из СССР, которой наш герой всегда завидовал именно в виду её безупречной свободы, бодро объявила:

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – Площадь Революции».

++Nemanie Dem++

- "Не прислоняться!" - раздалось из динамика над дверью. Дверь была в меру ржавая, как и всё металлическое, длительное время проведшее в контакте с кислотной атмосферой, порождённой столетиями планомерного уничтожения изначально пристойной среды обитания.

В вагоне царил приятный, неяркий свет; он лился откуда-то из-за вентиляционных решёток. Местное население не испытывало тёплых чувств к яркому свету, и их можно было понять.

- "Серьёзно? Да эта дверь выдержит волны цунами, что мой вес ей может сделать?"

- "Таковы правила пользования транспортной сети. Таков порядок. А напоминать Вам о необходимости соблюдения правил - один из немаловажных аспектов моей работы. Серьёзно, перестаньте облокачиваться на двери."

- "Забавно, ты отреагировал сразу, как я прислонился к двери. Я читал, что такие как ты не только ведают соблюдением правил пользования и техники безопасности, но и управляют движущим составом," - наглый пассажир потянулся, разминая сутулые плечи, и опять переложил вес на створки. "Как тебя на всё это хватает? Я не в курсе, как работает ваша система... Впервые с подобным сталкиваюсь".

Ответ прозвучал неожиданно тепло: "Турист? Вас тут мало. Что до дверей... Контролировать индивидуально и комплексно все и каждую систему состава - моя работа. Я идеально приспособлен для этого".

Пассажир кивнул, и достал коммуникатор. Устройство было столь же непривычно для обладателя бестелесного голоса, сколь непривычным был и сам состав своеобразного поезда-фуникулёра для неулыбчивого мужчины, в гордом одиночестве занимающего весь вагон.

Пассажир пролистнул что-то на экране - "Да, турист; или что-то в этом духе.

Парадоксально - тут написано, что для работы оператором необходимо проведение процедур, в ходе которых кандидатов фактически разрывают на части, калечат, уродуют... лишают всего. Зачем кому-либо идти на подобное? Неужели жизни сотен доверяют неудачникам, не способным чувствовать себя комфортно в обществе других; ненавидимым, отвергнутым? Ты лишь мясо, развешанное по стенам модуля управления? У тебя нет друзей, нет жизни, нет семьи... Так?"

Какое-то время в вагоне царила тишина, разрываемая лишь потрескиванием магнитных рельс над головой. Пассажир едва заметно поморщился, и подумал уже было что лишился собеседника, наверное, провоцировать оператора состава не стоило...

- "Вы не правы. Хирургические процедуры направлены исключительно на повышение эффективности работы... Мясо на стенах? Очень образно и крайне неверно - на этой планете сложно найти более стерильное место. Сознание оператора переносится в устройство, позволяющее ему прикипеть к металлическим нервам состава. Я ведь не только чувствую давление на дверь, я и вижу твоё лицо, пассажир.

Ты истощён, у тебя под глазами мешки, респиратор на твоём плече изношен; скорее всего он снят с какого-нибудь неудачника, которому не повезло услышать звонок однажды вечером. Ты живёшь так, а я - иначе. Моя семья обеспечена на всю жизнь, мои дети не будут голодать, моей жене не приходилось держаться за сердце, ожидая что я, подобно бывшему обладателю твоего оборудования, закончу смену в стоках. Не стоит говорить о том, что не способен понять - я тут по своему выбору, я тут потому, что нужен обществу как никогда ранее. Ты знаешь каково это - быть востребованным, пассажир?..."

Пассажир безмолвно улыбнулся и бросил взгляд через дверь напротив, на первые ряды предместий своего пункта назначения, мелькнувшие далеко внизу сквозь токсичную серо-синюю дымку. Он вновь потянулся, и, не выпуская из рук коммуникатор, дотронулся до места между указательным и средним пальцем левой руки, на котором под грязной перчаткой без пальцев находилась еле осязаемая татуировка" .

"Знаешь, спасибо тебе за душевный разговор. Ты молодец, ты нужен миру... А знаешь, я, наверное, тоже нужен; ты прав, у каждого своя роль - и неважно, насколько она мала..." - Пассажир возвёл глаза к потолочной камере, и мягко улыбнулся - "Поговаривают, что непрерывное общение с пассажирами в течение более чем 120 секунд недурно отвлекает операторов от поддержания канала с такими же востребованными обществом как ты..."

Вокруг Города за считанные мгновения остановились все составы транспортной сети. Ни один из них больше никогда уже не стронется с места.

Через час тот, кого оператор называл пассажиром, достиг небольшой площади в Городе, который и был его точкой назначения; одновременно с ним к ящикам, стоящим под сенью потрёпанного навеса магазина светотехники подошли ещё с дюжину людей не менее потрёпанного вида - разного возраста, пола, облика... Общим у них было немногое - лишь достаточно высокий рост, и наличие небольшой отметки, отсылки к древним мифам далёкой страны; мифам о существе, на месте отрубленной головы которого вырастали две новых.