Виталий Пацюков. Кавказская Ривьера: поиски утраченного времени

Кавказская Ривьера: поиски утраченного времени

Я нашел, что есть бессмертие.

Лев Толстой

В искусстве нужна истина.

Казимир Малевич

Что же остаётся для нас от величия уплывшей в прошлое "Кавказской Ривьеры"? Наша память выходит за пределы, окружающего её строительного забора и открывает, как в волшебных сказках, «маленькую зеленую дверь в стене», предлагая войти в мир Проекта, посвящённого этому уникальному месту на земле, райской обители на побережье Черного моря, мимо которой проплывали корабли Одиссея, погружаясь в гекзаметры вечного Гомера. Её образы наполняются счастливой близостью творческого бытия, как внутренняя-высветленная сторона реальности, соединяя прошлое и будущее, становясь тем "золотым руном", в поисках которого останавливались легендарные аргонавты у берегов Кавказской Ривьеры.

В пространственных слоях Проекта, в пережитых его участниками руинированной сегодняшней образности "Кавказской Ривьеры", проявляется, как в старом фотоснимке, внутренняя нетронутость, магия её первоначал, беззащитных и, вместе с тем, открытых любому жесту творческого бескорыстия. Она вбирает и одновременно излучает свет времени, позволяющий заглянуть в прошлое нашей культуры и истории, в её измерения-тексты и прочитать утраченные страницы, что в реальности оказываются не стертыми, как в древней рукописи, позднейшими записями. Эти визуальные "тексты" напоминают видения, полусны в видеоинсталляциях Марины Фоменко и Александры Митлянской, они наполнены сдвигами и смещениями в живописных композициях Геннадия Серова и Натальи Тестиной, они колышатся, дышат и живут, накапливая неизбывность радостной энергии в работах Веры Лагутенковой, манифестируя принципы фрактальной геометрии, открывая в них новое согласие в актуальности современной художественной мысли в работах Александра Карасёва и Алексея Гончаренко. Рождение этих произведений обусловлено мифопоэтической традицией, наиболее ярко проявившей себя в начале 20 столетия, в годы создания курортного комплекса "Кавказская Ривьера", в эпоху формирования русского варианта стиля" модерн", вошедшего в мировую культуру в образах знаменитых дягилевских сезонов. Этот прорыв сквозь травмы прямой реальности, сквозь её непосредственное бытие позволяет художникам Проекта ощутить тихий вздох вечности и войти в мир свободной воли, казалось бы, лишенной очевидных оснований, но продолжающей жить в наших помыслах. Вибрирующие контуры архитектуры "Кавказской Ривьеры», конструктивные принципы ее внутреннего строя, строгая архитектоника ее элементов, линейная феноменальность силуэта собственно и образуют те короткочастотные волны, которые открывают простор нашему взгляду. В них, в их идеальных формах содержатся возможности реконструкции, возвращения утраченных ценностей именно в тех пограничных с утопией ситуациях, в которых таится оправданность наших надежд и усилий.

Взаимная принадлежность художника и пространства, их взаимозависимость и взаимоотдача составляет самую суть структуры и драматургии Проекта. Соотнесенность и гармонизация двух начал - уникальность и органика идеального мира "Кавказской Ривьеры", её координат как "земли обетованной" и второе - сегодняшнее осмысление её ценностей, направленное уже в социальный космос, в зону социальных защит и общественной этики - должны обеспечить живую связь человека и пространства, тот равновесный и взаимоконтролирующий характер, который гарантирует актуальность существования пространства в самых предельных ситуациях.

Авангардному жесту, обращенному к пластической новации, изобретению здесь противостоит стремление интегрировать в художественный образ контекстуальное переживание, рассеивать и собирать смыслы самых разнообразных художественных систем, сопрягая, рифмуя их с постмодернистским визуальным текстом, естественно переходящим в сновидческие состояния Рая и безграничного Океана.

В этой рождающейся органике живописные работы Геннадия Серова и Натальи Тестиной преодолевают свои двухмерные измерения и включаются в универсальные системы новейших иерархий. Они покидают плоскую ауру картины, продолжая свою внутреннюю жизнь в окружающей нас реальности, раскрываясь всей полнотой своей живописной материи и соединяясь с глубинами морской стихии. Открытия Геннадия Серова и Натальи Тестиной возникают в особых драматургических узлах, в зонах перехода «жестких» форм в «мягкие», фиксированных – в свободные. В эти образы вторгаются лентообразные рельефы, естественные живописные объемы превращаются в мерцающие пространственные конфигурации, напоминающие визуальные образы галактических систем. Они как бы всплывают из бездн, наполненные необарочным постмодернистским «текстом», естественно переходящим в сновидческие состояния Рая и безграничного Океана.

Искусство Татьяны Мишиной в своей определенности высказывания возвращает нас к архаической модели мира, словно мы оказываемся в гомеровском мифе вместе с Одиссеем на черноморском побережье, где пространство не противопоставлено времени, как внешняя форма созерцания - внутренней. Оно вооружает нас особой четкостью зрения, особой геометрией, обозначенной всей структурой «Ривьеры», ее гармоническими рядами и пропорциями. Это архаическое зрение возвращает нас к тем пластическим ситуациям, оставшимся в мифе, в том Золотом веке, где время и пространство свободно проникают друг в друга. В их диалоге реализуются принципы взаиморасположенности и взаимоприемлемости, они становятся осмысляемыми и наполняются сознанием, как живые существа. В этих рождающихся пространствах, в их бесконечной вариативность обретают новые измерения, смещая свои контуры, растворяя их в новейшей оптике, расширяясь и сжимаясь одновременно, словно дышащий организм. И далее они начинают проступать интеллектуальной пространственной средой-метафорой ноосферы, выстраивая свои глубины в рефлексии компьютерных технологий, выявляя состояния переживаний самого художника и традиции немиметической культуры.

Пронзительное бытие образов сакрального открывается на арт-территории Александры Митлянской именно на обочине внимания, оно дарит шок от прикосновения чудесного с естественностью незаметного, способного проступать лишь в особом пристальном взгляде художника. Одинокая статуя Венеры, выходящей из волн, становится метафорой многострадальной «Кавказской Ривьеры», прекрасной руины, в силуэте которой мы способны лишь угадывать ее былое величие в свидетельстве памяти и исторических травм. Ее трагический образ уходит в вечность, в бесконечность поисков утраченного времени. Античная богиня, повелевающая мирами и утверждающая его смысл своей красотой, в видеоработе Александры Митлянской сегодня обращается к нам за помощью с тем же традиционным вопросом: кто мы? откуда и куда мы идем?

Формально статичные, словно уснувшие в далёком прошлом, видеоработы Александры Митлянской наполнены динамическими состояниями-трепетностью и душевной взволнованностью, словно они погружены в потоки, в струение летейских вод. Образы её композиций, как в случае «Рядом с идеальным», всегда находятся как бы в непосредственной близости от нас и вместе с тем они всегда переживают своё одиночество, тоскуя об идеальном. Произведения другого мастера российского видеоарта - Марины Фоменко, напротив, всегда направлены на его преодоление, на обращение к канонической культуре, построенной на согласии с ситуацией и выявлении смыслов личного присутствия в ней. Так, в работе «Лотос и альт» художница предлагает нам предстать в японском саду при сборе лотоса, рифмуя два созерцания, две процедуры медитаций и две культуры -буддийскую и христианскую. В декоративном парке "Кавказской Ривьеры" начиная с момента его создания располагался уникальный японский садик с водоёмом и лотосами. О его образе художница напоминает в своей работе, подчеркивая контексты музыкой Олега Пайбердина, очерчивая открытость современной культуры к любым диалогам и одновременно утверждая забытые ценности, заложенные в проекте "Кавказская Ривьера».

Идеальное согласие цивилизации и природы не только провозглашает, но и прогнозирует в своей инсталляции Алексей Гончаренко. Художник перемещает точку зрения во времени и истории, рассматривая "Кавказскую Ривьеру" из будущего, пролетая над планетой Земля после всех баталий на космическом корабле. Его взгляд из свершившейся утопии возвращает в жизненную реальность потерянный Рай, открывая все социо-культурные уровни идеального, объединяя техногенность будущего и экологию естественного мира. Внутреннее и внешнее гармоническое равновесие - архитектура, водная стихия, хтоническая энергия Кавказа - все эти векторы и знаки, отмеченные в истории курорта, синтезирует в своём цикле работ Александр Карасев. Называя свой творческий метод "каскадом", квантовым энергетическим скачком, художник воспроизводит принципы, по которым выбиралось место и формировалось рождение легендарного курорта, его райская праздничность, его многоцветная слоистая структура, подчиняющаяся правилу "золотого сечения" во всех своих элементах.

В работах Веры Лагутенковой таятся незаметные, на первый взгляд, радости традиционной повседневности, те образы праздничной культуры, где труд и отдых, красота и польза существуют в целостном единстве, как в естественной человеческой практике, неотделимой от природного цикла. В своих удивительно трогательных композициях художница открывает своё детство, его "душетелесные" ориентиры, самоощущение подлинных контактов с жизнью, как это раскрывается в композиции "Чайка", где девочка встречается со своим двойником, с птицей. Образ чайки для художницы содержит символ бескорыстия любого творения, тот волшебный полусон, позволяющий войти в него, как входят в воду в акте крещения. Прилетевшая в дом, она становится ещё и образом того светлого в памяти, что сохраняется в нас на всю жизнь - дом как скиния, реликварий, птица как посланник и мир, явленный водой, омовением, прикосновением вечности, естественно связывая в один узел всю драматургию проекта «Кавказская Ривьера. Баталии за Рай». В этой работе фактически заложены все коды творчества художницы - о самой себе, о своей телесной органике, изоморфной структуре души и о том "вовне", что продолжается в нашем окружении, предоставляя слово любви. Веру Лагутенкову интересует не то, что организовано в твёрдую устойчивую форму, а сама живая сущность, сохраняющая естественное и природное, как дыхание, как пыльца бабочки, зыбкое и прозрачное. В энергетических слоях живописи Веры время течёт неспешно, чувственно оплотняясь, утверждая редкий дар художника -нетронутость изначальных состояний человеческой души, её особых творческих визуальных видений - текстов, не стертых позднейшими записями культуры.

Попытку взглянуть на "Кавказскую Ривьеру" как на наш сегодняшний автопортрет, как на человеческую личность, отражённую в зеркале вре мени, органично и пластически убедительно осуществляет в своём диптихе Андрей Ханов. Каждый раз обращаясь с вопросом о судьбе "Кавказской Ривьеры», мы в действительности вопрошаем самих себя. Сегодня именно мы, граждане России, несем ответственность за каждый уголок нашей уникальной страны, за возвращение утраченного и за продолжение его будущего во всех фазах и формах его существования. Оно неотделимо от нашего поведения, всплывая в ковчеге завета, в ковчеге спасения в самые ключевые моменты нашей истории, так же как всплывает наперекор всем цунами образ "Кавказской Ривьеры" в композиции Валеры и Наташи Черкашиных.

Виталий Пацюков

член-корреспондент РАХ,

советник генерального директора ГМИИ им. А.С.Пушкина

2020