Лекция 10. Тема 5.1. Концепции власти. Виды и формы власти

Сущностная оспариваемость власти

Фактически все понятия этики, политики, эстетики сущностно оспариваемы. Это справедливо и по отношению к таким политическим концептам, как "справедливость", "равенство", "свобода" — и "власть". … понятие власти сущностно оспариваемо, его содержание не определено и неопределимо в принципе. Подобно тому, как искусствоведы спорят, можно ту или иную картину назвать произведением искусства, политики и теоретики никогда не придут к согласию по поводу того или иного примера применения власти.

Тем, кто настаивает на принципиальной несводимости различных подходов к определению власти (или "свободы", или "справедливости" и т. д. ), в сущности, остаются лишь два способа политического поведения: либо принуждение, либо добровольная перемена убеждений.

Склонить других принять мое личное понимание власти — это значит "обратить" их, в какой-то мере заставить принять мою политическую идеологию". Но для этого нужен общий язык. Если понятия, определяющие политический дискурс, а следовательно, и политическую жизнь, действительно сущностно оспариваемы, тогда не существует ни общего морального, ни политического словаря; нет общения, значит нет и общности, как об этом писал Дж. Дьюи (общий корень слов "communication", "community"). Болл считает, что Если бы тезис о сущностной оспариваемости соответствовал действительности, то становился бы невозможным и политический дискурс, тем самым исключалась бы и вся политическая жизнь. Поэтому Болл считает, что просто констатация ограниченности языка и содержания понятий, но ограниченности самой возможности общения, а следовательно — и человеческой общности. Вопрос о сущности политических понятий - не научный, а политический.

Тезис о сущностной оспариваемости концепта власти зиждется на том, что до сих пор фактически не было найдено взаимоприемлемого согласия относительно содержания и применения данного концепта. Однако на основании множества примеров несогласия — как бы длинен ни был их список — можно лишь заключить, что противоречия действительно существуют, но это вовсе не значит, что они непременно должны быть всегда. Самое большее, что можно с уверенностью констатировать: "власть" — понятие, которое постоянно будет вызывать споры.

Тезис о сущностной оспариваемости - риторическое построение, позволяющее привлечь внимание к непременной черте политического дискурса, а именно: к постоянной возможности несогласия. Важно помнить, что такие противоречия нельзя разрешить ни указом или силой оружия, ни сменой идеологии, а можно только благодаря присущей человеку власти особого рода — власти разума, аргументации и убеждения.

Болл Т. Власть // Полис. – 1993. – №5. – С. 36-42.

=====================

Isaac J. Conceptions of Power // Encyclopedia of Government and Politics. Routledge, 1992. . – Vol. 1. – P. 54-66. (Mary Hawkesworth and Maurice Kogan, eds., Routledge Encyclopaedia of Government and Politics (London: Routledge, Chapman and Hall, Ltd., 1992).)

Можно выделить четыре модели власти – волюнтаристскую, герменевтическую, структурную и постмодернистскую.

Волюнтаристская модель формулируется в терминах намерений и стратегий субъектов. Гоббсовские индивиды и коллективные субъекты в ней стремятся к максимизации выгод и минимизации издержек, т.е. осуществляют рациональный выбор. Власть является для них сегодняшним средством достижения завтрашних благ и полностью согласуется с положениями теории обмена П. Блау. Классическими примерами этого подхода являются концепции власти Д. Юма, М. Вебера, Р. Даля. Так, у Даля власть представлена как изменение хода событий. В русле этого подхода власть между группами или сообществами представляет собой такой порядок отношений, при котором поведение одних объединений зависит при определенных условиях от поведения других объединений. Слабые стороны этого подхода связаны с излишним эмпиризмом. Так, в нем нет:

- различий между успешным отправлением власти и волей случая;

- ответа на вопросы почему и как осуществляется власть;

- учета идеологического и культурного контекстов властных отношений.

Герменевтическая модель власти представлена в работе Р. Палмера (1969). В ней власть возникает в силу общности смыслов и значений, субъектов сообществ. Она сосредоточена на изучении социального опыта (С.Лукс: «Обладать властью – это значит быть способным изменить мир»). Центральная составляющая этой модели – верование, что социальные субъекты руководствуются рациональными соображениями. При этом учитывается, что рациональное мышление в категориях выгод и издержек не рассматривается как универсальная модель. Существуют вариативные символические и нормативные конструкции, которые формируют практическую рациональность социальных агентов в конкретных жизненных ситуациях. В этой модели люди – существа лингвистические, а сущность общества, в том числе и отношений власти, определяется языком. Основной метод изучения власти в такой модели – понимание (интерпретация), а не обобщение эмпирических данных. Как отмечал Чарльз Тейлор (1979), социальный опыт – это не природные явления и факты, а общее понимание идей и смыслов (обряды, фестивали, выборы). Традиция – это то, что привлекало исследовательский интерес Аристотеля, Макиавелли, Монтескье, Токвиля, которые учитывали нормы, нравы и «дух законов». Гегель утверждал, что даже при откровенно аномическом отношении крайнего доминирования между субъектом и объектом есть единство в понимании происходящего. То же отмечали Дильтей, Зиммель, Вебер. Арендт отмечала, что власть не является собственностью индивидов. Она существует, пока есть группа. Компромиссная модель, сочетающая в себе черты первой и второй – теория Т. Парсонса, который объединил «стратегическое взаимодействие» с «усвоением социальных норм».

Структурная модель опирается на принцип методологического индивидуализма и признание важности социальных норм. При этом она избегает исключительно нормативного отношения к власти, поскольку утверждает, что власть имеет структурную объективность. Эта модель представлена в «Капитале» К. Маркса, «Правилах социологического метода» Э. Дюркгейма, а также современном неомарксистском классовом анализе и феминистском гендерном анализе. Заданные структурные формы могут быть выражены в нормах, но не сводимы к ним. Власть – это способность действовать, демонстрируемая социальными агентами в силу их вовлеченности в те или иные отношения. Здесь нет реификации социальных структур. Они рассматриваются как средство и последствия человеческой агентности («дуальность структуры»). Структуры не существуют отдельно от деятельности, которую они регулируют, и представлений о ней агентов, но в то же время они являются объективными условиями этой активности. Точно также нет языка без говорящего, но без языка нельзя ничего сказать. Социальные структуры обеспечивают способности субъектов. Поэтому, к примеру, быть капиталистом (мужчиной или образованным человеком) значит иметь власть вследствие существования капитализма (патриархального общества или информационного общества). Соответственно, задача науки – выявление структурных отношений. Оппоненты такой концепции – волюнтаристы и постмодернисты. При этом представители критической теории (франкфурт ская школа) сами на них похожи.

Постмодернистская модель концентрирует внимание на символах, но подвергает сомнению ценность научного дискурса. Характерный для этой модели метод – деконструкция научного подхода и дистанцирование от всего, что связано с верованиями относительно правды, знания, власти, а также языка. Постмодернизму присущ скепсис относительно всего, что воспринимается как само собой разумеющееся и служит легитимизации западной культуры (Фергюсон, 1987). Н.Хартсон отмечает, что акцент делается на тех аспектах власти, которые связаны с энергией, способностями и потенциалом, но не связаны с податливостью и господством. Они стремятся не только выявить, но и воспеть сферы опыта и человеческие возможности, которые прежде скрывались за более приемлемыми традиционными моделями власти. Это основная точка соприкосновения между феминизмом и работами М. Фуко, который считает, что социальные агенты конституируются и наделяются способностями и силой в отношениях власти на практике и какое бы «сопротивление» власть ни порождала, они сами сдерживаются теми структурами, в которых они возникли. Эта модель отрицает глобальные (тотальные) подходы к изучению власти и сосредоточение на микроуровне, поскольку только он может быть не втянут в современные формы власти и доминирования. «Локальные знания» представляются антиэпистемологическими, т.е. противостоящими теоретическому унифицированному формальному и научному дискурсу. В ней понятие человеческого субъекта отождествляется с современными формами доминирования. Отрицая проблемы свободы и справедливости, он описывает права в терминах легитимности принятых в обществе методов поддержания порядка.

Традиционные подходы оказываются невосприимчивыми к многим проявлениям власти. Наиболее перспективным из них представляется структурный.

===

2. Метаморфозы власти

В соответствии с используемыми ресурсами исследователи выделяют 7 типов власти:

1. Легитимная власть основывается на убеждении, законности и справедливости требований субъекта властных отношений.

2. Власть вознаграждения (поощрения) основана на воспринимаемой окружающими способности субъекта оказывать на них желаемое воздействие.

3. Власть принуждения вытекает из возможности наказать за неподчинение.

4. Референтная власть возникает благодаря убеждению окружающих в том, что властвующий субъект таков же, как и они.

5. Экспертная власть происходит из способности или умения, делающего субъекта экспертом.

6. Информационная власть связана с обладанием нужной окружающим информацией.

7. Власть связей приобретается благодаря знакомствам с влиятельными людьми.

Виды власти определяются сферами ее осуществления и соответственно спецификой ресурсов. На этом основании можно выделить власть политическую, экономическую, культурную, идеологическую, психологическую и т.д. По субъектам власть бывает единоличная, групповая, партийная, профсоюзная, общественная, государственная и др., по характеру – институциональная и неинституциональная, формальная и неформальная, перонализированная и деперсонализированная и т.д.

Власть может принимать различные формы.

Власть-сила, могущество – это способность субъекта воздействовать на поведение других. Часто означает форму влияния, производную от угрозы сурового наказания за неподчинение. Американский политолог Дж. Най выделяет два вида силы – «жесткую» и «мягкую». «Жесткая» сила, или «жесткое» могущество, — это способность к принуждению, обусловленная военной и экономической мощью страны. Мягкое могущество возникает, когда страна привлекает своей культурой, политическими идеалами и программами. для сужения круга новых сторонников терроризма, а также для решения вопросов, требующих многостороннего сотрудничества. Ее залогом являются развитие литературы, музыки, дизайна, моды, кухни и т.п. «Мягкая» сила – это способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек.

Потестарная власть (лат. рotestas – власть) – отношения, связанные с контролем над применением силы в доклассовых (догосударственных) обществах.

Господство – политическая власть, закрепленная в общественных институтах и нормах. Для осуществления господства субъектам политики необходимо обладать монополией на законное применение физического принуждения. В теории М. Вебера под господством понимается высокая вероятность того, что требование носителя власти встретит повиновение у граждан.

Авторитетно-властные полномочия (англ. authority) – влияние, основанное на признании другими и добровольном делегировании ими кому-либо принимать решения, вводить нормативные установления и рассчитывать на подчинение. Правители стремятся именно к такой власти, поскольку она связана с наименьшими рисками и издержками в процессе управления.

Влияние – способность субъекта добиваться гарантированного воздействия на поведение других желательным для себя образом за счет привлечения нематериальных, зачастую косвенных, средств. Нередко влияние рассматривается как наиболее объемное понятие, охватывающее все средства воздействия, от побуждения до принуждения.

Власть-принуждение – форма воздействия с высоким уровнем давления (нелегитимное понуждение). Эта форма власти представляет для принуждаемого перспективу серьезного урона или лишения в любом случае, как он ни поступит. Такая власть противоположна власти-полномочиям и проявляется в форме конфликта.

Механизм власти – это совокупность форм ее материализованного проявления. Реализация власти в различных масштабах имеет свои особенности. На микроуровне социальных отношений (в масштабах группы или межличностных отношений) власть может осуществляться через силу, принуждение, побуждение, убеждение, влияние, манипуляцию и авторитет (В.Г.Ледяев):

Власть в виде силы означает способность субъекта достичь желаемого результата в отношениях с объектом либо путем непосредственного воздействия на его тело или психику, либо с помощью ограничения его действий. В отличие от других форм власти, сила исключает альтернативы действия объекта, не давая ему возможности сделать выбор.

В принуждении источником подчинения объекта команде субъекта выступает угроза применения субъектом негативных санкций по отношению к объекту в случае отказа от повиновения, т.е. угроза силы. Хотя сила и принуждение нередко воспринимаются как одно и то же, концептуальное различение между ними является необходимым, поскольку они имеют разные источники подчинения и разные способы осуществления.

Побуждение основывается на способности субъекта обеспечить объект ценностями и услугами, в которых тот заинтересован. В отличие от принуждения, связанного с негативными санкциями, в процессе осуществления побуждения нежелание объекта следовать распоряжениям субъекта преодолевается с помощью позитивных санкций, обещания вознаграждения. В некоторых случаях (например, когда субъект лишает объект регулярного вознаграждения) различие между принуждением и убеждением (негативными и позитивными санкциями) бывает трудно различимым. Здесь отнесение к тому или иному виду власти зависит от восприятия ситуации объектом.

В убеждении источник власти заключается в аргументах, которые субъект может использовать для подчинения объекта. В отличие от принуждения и побуждения, которые внешне могут выглядеть как убеждение, последнее подразумевает отсутствие конфликта между субъектом и объектом; у объекта есть выбор принять аргументы субъекта или нет, который не ограничен позитивными или негативными санкциями со стороны субъекта.

Манипуляция как вид власти основывается на способности субъекта осуществлять скрытое влияние на объект. В отличие от других видов власти, манипуляция может иметь место без команды субъекта и даже тогда, когда объект не знает о самом существовании субъекта. Она осуществляется либо через коммуникацию, в процессе которой субъект делает замаскированные предложения (обычно путем подачи селективной информации), либо путем влияния на окружение объекта. Хотя с точки зрения объекта манипуляция выглядит как убеждение, это разные виды власти. В процессе убеждения субъект не лишает объект (сознательно) необходимой информации, поскольку он хочет, чтобы объект принял его точку зрения. Напротив, в манипуляции субъект не хочет, чтобы объект мыслил так же, как и он сам, и поэтому сознательно ограничивает поток информации для объекта.

Источником подчинения объекта во властном отношении в форме авторитета выступает определенная совокупность характеристик субъекта, которая делает объект обязанным принять команду субъекта независимо от ее содержания. В отличие от силы и манипуляции, авторитет зависит от восприятия объекта и обязательно результируется в его повиновении команде субъекта. Границы между авторитетом (особенно легальным авторитетом) и принуждением часто бывают размыты. Однако в “чистом” виде авторитетного отношения подчинение объекта субъекту является добровольным. Объект повинуется, поскольку рассматривает свое повиновение как должное.

На макроуровне политики (в масштабах всего общества) механизмами осуществления власти являются господство, руководство, управление, организация и контроль. Господство – власть, воплощенная в системе социальных норм и институтов. Руководство состоит в выработке и принятии обязательных для всего общества решений. Управление представляет собой деятельность по реализации принятых решений. Организация – координация и согласование действий субъектов. Контроль означает сбор и анализ информации о реализации принятых решений.

===============

Исследователи определили различные приемы властного воздействия (влияния) и обнаружили, что существует мало различий между тем, как их используют начальники, подчиненные и коллеги. Реакцией на попытки влияния может быть сопротивление, подчинение или приверженность. Сопротивление возникает, когда объект влияния не желает выполнять просьбу и либо пассивно, либо активно отбивается от попытки влияния. Подчинение происходит

когда объект не желает подчиниться, но подчиняется. Приверженность происходит, когда объект воздействия не только только соглашается выполнять поставленную задачу, но и активно поддерживает соответствующее решение. В организациях приверженность больше всего помогает добиться результата, потому что в этом случае выполненные инициативы и действия оказываются быть действенными и долгосрочными.

Приемы властного воздействия в организации

1. Рациональное убеждение включает использование фактов, данных и логических аргументов, чтобы попытаться убедить других в том, что ваша точка зрения является лучшей альтернативой. Это наиболее часто применяемая тактика влияния. Один эксперимент иллюстрирует силу доводов. Люди стояли в очереди у копировального аппарата а другой человек, присоединившись к очереди, спросил: "Могу ли я пройти в начало очереди?" 63% людей в очереди согласились пропустить просителя вперед. Когда перепрыгивающий через очередь вносит небольшое изменение в просьбу, спрашивая: "Могу я пройти в начало очереди потому что мне нужно сделать копии?", количество согласившихся возросло до 90%. Выражение "потому что" было единственным различием. Эффективное рациональное убеждение включает в себя представление фактической информации, которая является ясной, конкретной, актуальной и своевременной.

2. Вдохновляющие призывы стремятся использовать наши ценности, эмоции и убеждения для получения поддержки для просьбы или курса действий. Эффективные вдохновляющие призывы отличаются подлинностью, личностью, масштабностью мышления и энтузиазм.

3. Консультация - это обращение к другим за помощью в непосредственном влиянии или планировании влияния на другого человека или группу. Консультации наиболее эффективны в организациях и культурах, где ценится демократическое принятие решений.

4. Заискивание относится к различным формам создания у других хорошего настроения. Заискивание включает в себя любую форму лести, сделанную либо до, либо во время попытки влияния. Исследования показывают, что заискивание может влиять на людей. Например, при исследовании резюме, те резюме, которые сопровождались сопроводительным письмом, содержащим заискивающие слова, были оценены выше, чем резюме без таковых. Эффективное заискивание является честным, нечастым и хорошо продуманным.

5. Личная притягательность - это помощь другому человеку, потому что он вам нравится, и он попросил вас о помощи. Нам нравится говорить "да" людям, которых мы знаем и которые нам нравятся. Известный психологический эксперимент показал, что в общежитиях самыми привлекательными людьми были те, кто жил на одной лестничной клетке - их чаще всего видели те, кто входил и выходил из коридора. Постоянный контакт повышает степень знакомства и комфорта. Поэтому личные обращения наиболее эффективны в отношении людей, которые вас знают и любят.

6. Обмен - это взаимовыручка, когда кто-то что-то делает для вас, а вы делаете что-то для них в ответ. Правило взаимности гласит: "Мы должны стараться отплатить добром за то, что другой человек нам предоставил". Применение этого правила делает нас обязанными, оставляет нас в долгу перед дарителем. Один эксперимент иллюстрирует, как небольшой первоначальный подарок может открыть людям путь к значительно большей просьбе в более позднее время. Одной группе испытуемых подарили бутылку кока-колы. Позже всех испытуемых попросили купить лотерейные билеты. В среднем, люди, получившие напиток, купили в два раза больше лотерейных билетов, чем те, кто не получали непрошеных напитков.

7. Коалиционная тактика означает, что группа людей работает вместе для достижения общей цели, чтобы повлиять на других. Общими примерами коалиций в организациях являются профсоюзы, которые могут угрожать забастовкой, если их требования не будут выполнены. Коалиции также используют преимущества давления со стороны коллег. Человек, оказывающий влияние, пытается осуществлять свои замыслы, привлекая невидимых союзников, чтобы убедить кого-то думать, чувствовать или делать что-то. На этой тактике основан известный психологический эксперимент: экспериментаторы смотрят на верхушку здания посреди оживленной улицы, и буквально за мгновение люди, которые торопливо шли мимо, останавливаются и тоже смотрят на верхушку здания, пытаясь понять, на что смотрят остальные. Когда экспериментаторы уходят, образец поведения сохраняется, и толпы глазеющий могут наблюдаться еще некоторое время, вплоть до нескольких часов. Эта тактика также чрезвычайно популярна среди рекламодателей и предпринимателей, которые используют списки клиентов для продвижения своих товаров и услуг.

8. Давление - это оказание ненадлежащего влияния на человека, чтобы он сделал то, что вы хотите, иначе произойдет что-то нежелательное под. Для давления используются угрозы и частое взаимодействие до тех пор, пока объект не согласится. Исследования показывают, что менеджеры с низкой референтной властью склонны использовать тактику давления чаще, чем менеджеры, у которых референтная власть выше. Тактика давления наиболее эффективна, когда она используется в кризисной ситуации и когда она исходит от того, кто руководствуется интересами другого, например, чтобы сотрудник обратился в программу помощи лицам, злоупотребляющим психоактивными веществами.

9. Тактика легитимации имеет место, когда обращение основано на власти, вытекающей из полномочий должностного лица. Она основана на соблюдении законов, правил, инструкций, предписаний и предназначена не для мотивации людей, а для их сплочения в определенном направлении.

Подчинение власти наполнено для людей как положительными, так и отрицательными образами и впечатлениями. Должность, титул, знания, опыт и поведение придают личности авторитет, значимость и желание ими злоупотреблять. Если кто-то прикрывается своими полномочиями, чтобы самоутвердиться, это может показаться проявлением грубости и безволия. Имидж авторитетной фигуры выстраивается, прежде всего на том, как человек себя ведет, говорит и выглядит.

---

Вследствие вовлечения работников организации в отношения власти и влияния на межличностном уровне в коллективе возникает организационная политика - неформальные, неофициальные, а иногда и закулисные усилия, направленные на распространение идей, оказание влияния на организацию, укрепление власти или достижение других намеченных целей. Эффективная политика - это не победа любой ценой, а поддержание отношений при достижении результатов.

Существует ряд потенциальных индивидуальных и организационных предпосылок политического поведения в организации.

Роли личности в предопределении перспектив ее участия в организационном политическом поведении довольно велика. Благоприятствующими условиями для этого являются умение проводить политику ("гнуть свою линию"), высокий уровень внутреннего локуса контроля, эмоциональные инвестиции в организацию, ожидание успеха.

Умение проводить политику относится к межличностному стилю людей, включая их способность хорошо относиться к другим людям, самоконтроль, изменение своих реакций в зависимости от ситуации, в которой они находятся, и внушение уверенности и доверия. Исследователи обнаружили, что люди, обладающие высоким уровнем политических навыков, более эффективны на своей работе или, по крайней мере, в своей сфере.

Лица с высоким уровнем внутреннего локуса контроля верят, что они могут повлиять на результаты деятельности организации. Они не бросают дела на произвол судьбы. Поэтому следует ожидать, что люди с высоким уровнем внутреннего локуса контроля будут более склонными к проявлению политической активности. Исследования показывают, что такие люди в большей степени воспринимают политику вокруг себя.

Эмоциональные инвестиции в организацию также связаны с политическим поведением. Если человек сильно вкладывается в организацию в финансовом или эмоциональном плане, он с большей вероятностью будет участвовать в ее политике, поскольку ему небезразлична судьба организации.

Наконец, ожидание успеха также имеют значение. Если человек ожидает, что он добьется успеха в достижении какого-либо результата, он с большей вероятностью будет участвовать в политической деятельности. Если вы знаете, что у вас нет шансов повлиять на результат, зачем вам тратить свое драгоценное время и ресурсы на то, чтобы чего-то добиваться? Проще бывает приспособиться к условиям работы или уйти, чем пытаться их изменить.

Организационные предпосылки включают нехватку ресурсов, ролевую неопределенность, существование критериев оценки эффективности работы, систему продвижений и демократические методы принятия решений

Нехватка ресурсов порождает политику. Когда ресурсы, такие как денежные вознаграждения или продвижение по службе, ограничены, люди воспринимают организацию как более политизованную.

Любой тип неопределенности также этому способствует. Например, нечеткость ролевых требований или ожиданий позволяет людям обсуждать и переопределять свои роли, что создает пространство политического маневра. Исследования показывают, что когда люди не чувствуют ясности в отношении своих должностных обязанностей, они воспринимают организацию как поле для политики.

Неоднозначность также существует вокруг оценки результатов работы и продвижения по карьерной лестнице. Такая практика работы с персоналом может привести к борьбе за лидерство, управлению впечатлениями, в организации.

Демократические методы принятия решений также ведут к более активному политическому поведению. Поскольку многие люди имеют право голоса в процессе принятия решений, больше людей могут на них повлиять.

Minnesonta

===============

Коммуникативные средства власти раскрываются через ее «третье лицо», т.е. через формирование желаний, приоритетов и убеждений в процессе общения. Власть, осуществляемая посредством коммуникации, не сводится к поведенческим аспектам взаимодействия властвующих и починенных групп общества. Она служит механизмом стабилизации социального порядка, за счет признания обществом системы ценностей и убеждений правящих групп в качестве универсальных законов разума и справедливости. Власть предотвращает «возможное недовольство людей путем формирования у них таких восприятий, знаний и преференций, которые обеспечили бы принятие людьми своих ролей в существующем порядке … или потому, что считают его естественным и неизменным или же божественно предопределенным и выгодным». Эффективное использование коммуникативных средств власти упреждает противоборство различных социальных групп, превращая конфликт властвующих и подвластных в конфликт подлинных и мнимых интересов подвластных.

Личная автономия или общественное согласие по поводу неприкосновенности частной жизни не являются препятствием для коммуникативных средств воздействия власти на индивида. Власть как коллективная сила показана Стивеном Льюксом в работе «Власть: радикальный взгляд» (1974, 2005). В этой работе под властью понимается не способность или принадлежность индивида, а как сила, конституировавшая обыденные представления о должном и самоочевидном и не отрефлексированная людьми. Льюкс подверг критике концепцию Бэкрэка и Бэрэтца, которые интерпретировали отсутствие конфликта (открытого или скрытого) как консенсус в отношении существующего распределения ценностей, закрывая глаза на саму возможность ложного или манипулированного консенсуса. По замечанию С.В.Сивухи, очевидна связь концепции власти С. Льюкса с теорией гегемонии А. Грамши и представлениями Л. Альтюссера об идеологии.

У Т. Парсонса власть, будучи атрибутом политической системы, выступает в роли символического посредника, задающего нормы и образцы приемлемых для общества действий как в политической, так и в остальных сферах жизни общества. Наилучшим образом коммуникативные средства функционирования власти в обществе раскрыты в творчестве Х. Арендт и Н. Лумана. Так, в теории Х. Арендт власть рассматривается как средство политического творчества, противоположное насилию, действие, а нормативно закрепленный способ его осуществления, средство достижения общественных целей. В теории Н. Лумана власть взаимодействия путем редукции «комплексности» (неограниченного числа возможностей) к ограниченному числу возможных действий, которые ограничивают и исчерпывают пространство выбора у партнера по коммуникации.

«Латентный характер «третьего лица власти» требует особой методологии исследования. Наблюдение, анализ поведения и опросы не способны его обнаружить. Необходим анализ социальных и исторических факторов формирования группового сознания, предпочтений и ожиданий людей. Нечто похожее делали представители британской школы «культурных исследований».

Итак, коммуникативные средства власти – это механизмы навязывания согласия, упреждающие конфликт между социальных субъектов посредством формирования у людей убеждений, соответствующих интересам власти.

===============

Центральность и власть в организации

По мнению Д. Браса и М. Буркахардт, основная проблема анализа социальной сети является выбор референтного уровня. Кроме того анализ усложняют различия в интерпретации различных вершин и связей, для чего разработаны множественные подходы для решения данной проблемы (различные формулы для подсчета меры центральности).

Авторы закладывают гипотезу о том, что чем больше связей у индивида с властными другими, тем большей властью он обладает. Однако авторы предупреждают, что личные контакты с властными другими не всегда имеют позитивные последствия. Это положение действительно только в коммуникативных сетях. При рассмотрении конкурентных сетей выявляется обратная зависимость.

Авторы заявляют, что в статье будут рассмотрены 3 показателя центральности (по степени, по близости и посредничеству) на четырех уровнях референции (рабочей группе, отделе, организации и доминирующей коалиции), для трех различных сетей (рабочей, коммуникативной и дружеской). Затем авторы рассмотрят возможности отрицательных сетей, связывая власть индивида с властью тех, с кем он или она связаны.

Брас и Буркахардт, описывая власть в контексте социальных сетей, указывают на степень зависимости акторов от властного индивида с одной стороны, степень обладания ресурасми и степень независимости властного индивида от других. Меняя структуру социальной сети, можно влиять на распределение власти внутри сети.

Центральность по степени имеет один важный недостаток – она не отражаетсистемных свойств сети, показывая лишь количество связей входящих или исходящих от акторов. Центральность по степени лучше использовать при недостатке исходных данных. Также данная центральность отражает кол-во альтернатив акторов и степень усиления власти посредством прямых связей.

Центральность по близости показывает прямые и непрямые связи, тем самым отображая степень независимости акторов. Актору необязательно иметь множество прямых связей, он может располагаться рядом с другими активными акторами, при этом занимая важное положение в сети.

Центральность по посредничеству показывает степень контроля актора над другими в сети. Нахождение на кратчайших путях между акторами предоставляет широкие возможности для реализации власти актора.

Среди других мер центральности можно выделить индекс Бонасича (определяется как сумма его или ее связей с другими, взвешенная центральностью этих других), индекс Стивенсона и Зелена не основывается на геодезиках и объясняет, что информация движется по самым коротким путям возможно случайно, возможно для того, чтобы не попасть к нежелательным акторам в сети, это важно учитывать.

Анализируя целую организацию, взятую в качестве референтного уровня, авторы говорят, что подсчет ценральности здесь не имеет смысла, так как большой объем приводит к гомогенизации значений, в то время как отдел, состоящий из 50-60 человек, для этих целей подходит отлично.

Анализируя данные таблиц, авторы резюмируют: “В целом, результаты данного исследования показали, что центральность положительно и значимо связана с властью в организации независимо от того, какой показатель и какое подразделение рассматривались. Исключение составляют переменные посредничества внутри сектора и в организации в сетях коммуникации и рабочего процесса. Тем не менее, посредничество на уровне отдела тесно связано с властью. Вместе с показателями посредничества показатели на уровне отдела в целом объясняют наибольшую долю дисперсии власти.”

Исследование показало, что центральность по степени показало себя хорошо или лучше, чем другие показатели центральности, для изучения вопроса власти в организации.

В результате исследования, авторы не смогли причинно-следственную свзять между властью и центральностью. Однако в другом, лонгитюдном исследовании, авторам удалось выяснить, что центральность предшествует власти.

===============

Как отмечал Фуко, а затем Кастельс (2009) эмпирическое подтверэдил, сопротивление власти (термины "контрвласть") мобилизуется через создание горизонтальных связей, или сетей. Горизонтальные (или ризоматические) сети характеризуются своей гибкостью, мобильностью, спонтанными организациями, коалициями и восстаниями, которые они позволяют. Поэтому логично, что для навязывания порядка сопротивлению, мобилизованному через горизонтальные сети контрвласти, механизмы дисциплинарной власти включают фиксацию, разделение и иерархизацию. В иерархических структурах власть распределена по нескольким уровням, где она действует скрытно и формирует анатомию населения. Именно здесь мы можем начать думать о принципе паноптикона.

Идея паноптикона, о которой пишет Фуко, была впервые разработана Джереми Бентамом как идеальная архитектурная модель современной дисциплинарной власти. Паноптикон Бентама изначально задумывался как проект тюрьмы, но для Фуко он актуален потому, что сама конструкция включает в себя дисциплинарную власть через процедуры фиксации, разделения и вертикализации, которые позволяют наблюдать за членами группы. Например, тюрьма построена так, что каждый заключенный невидим для других, поскольку он или она заключены (зафиксированы) и изолированы (или разделены) в своей индивидуальной камере. Кроме того, заключенные всегда под контролем. Они видны из расположенной в центре сторожевой башни. Самое важное, что следует отметить в модели паноптикона, это то, что она чрезвычайно эффективна в двух отношениях. Во-первых, сторожевая башня паноптикона "работает" в отношении заключенных независимо от того, наблюдает ли за ними человек. Во-вторых, механизмы контроля власти, создаваемые этой конструкцией, являются воспроизводимыми: заключенные никогда не знают, наблюдают ли за ними, и поэтому всегда должны предполагать и действовать так, как будто за ними наблюдают. Из-за возможности того, что за ними всегда наблюдают, заключенные вырабатывают самоконтроль. В результате управляемость достигается как физическими ограничениями тюрьмы, так и интернализацией и саморегуляцией самих заключенных.

Хотя Бентам так и не смог построить свою тюрьму, принцип паноптизма проник во все аспекты современного общества и стал инструментом, с помощью которого современные формы дисциплины заменили традиционное господство в качестве фундаментального механизма власти, определяющего властные отношения. Таким образом, паноптикум не только представляет собой ключевую пространственную фигуру в современной системе наблюдения, но и является центральным механизмом конструирования современной субъективности и переделки людей, сообществ, популяций и обществ по образу и подобию современности. Как объясняет Фуко, "тот, кто подвержен полю видимости и знает об этом, берет на себя ответственность за ограничения власти; он заставляет их спонтанно играть на себя; он вписывает в себя отношения власти, в которых он одновременно играет обе роли; он становится принципом собственной субъективации". Другими словами, паноптикон производит в субъектах интернализацию наблюдения, желание смотреть наружу, а также постоянно внутрь, в процессе чего видимость становится ловушкой, которую индиуиды сами помогают строить и поддерживать.

Дебаты о Паноптиконе: Постпаноптицизм и цифровое наблюдение

В своей книге "Жидкое наблюдение", вышедшей в 2013 году, Зигмунт Бауман и Дэвид Лайон характеризуют современный мир как "постпаноптический", подразумевая, что в отличие от стражников в модели Фуко, которые несли определенную ответственность за жизнь заключенных (или за то, чтобы держать их в рамках дисциплины), сегодняшние наблюдатели - это цифровые мониторы, которые могут уйти по своему желанию в недосягаемые пространства. Другими словами, поскольку наблюдение "жидкое", оно не работает через те же паноптические механизмы " установления" и " содержания" объектов. Согласно Бауману и Лиону, "архитектура" цифрового пространства не включает стен или перегородок и, таким образом, "не имеет очевидной связи с тюремным заключением". "Текучий характер" институтов современной жизни - это уже не связанные структуры, а структуры, " распадающиеся на глазах". В культурной логике " текучей современности", о которой заявляют авторы, проблема наблюдения, а тем более паноптицизма, устарела, если не полностью изжита. Позиция, которую Бауман и Лайон занимают по отношению к паноптизму в книге "Жидкое наблюдение", является показательной по отношению к позиции, которую занимает значительная часть современных исследований систем наблюдения по отношению к паноптизму, которая имеет тенденцию быть либо оппозиционной ("переосмысление Фуко"), либо отсутствовать.

Отсутствие или отказ от паноптицизма в последних исследованиях наблюдения не лишен последствий, но в некотором смысле вполне обоснован. Это разумно, потому что паноптизм Фуко не очень хорошо концептуально подходит к вопросам и явлениям, вокруг которых в последнее время ведутся дебаты о наблюдении. За последние годы дебаты о наблюдении в значительной степени определялись проблемами и событиями, начавшимися (и последовавшими) после терактов во Всемирном торговом центре 11 сентября, и были сосредоточены в основном на обсуждении вопросов государственной и правительственной тактики наблюдения (борьба с терроризмом, деятельность АНБ, компьютерный паноптикон дронов и т.д.), а также на определении места наблюдения в цифровом ландшафте и вокруг него. Цифровое наблюдение обсуждается в связи с деятельностью журналистов, в том числе и в рамках цифрового ландшафта (доносительство, утечки, дебаты Сноудена), протоколами конфиденциальности в Интернете (сбор данных, cookies, сетевой нейтралитет и т.д.), новыми технологиями (веб-камеры) и платформами социальных сетей (Facebook, Google, Twitter).

Разговор о наблюдении, происходящем в указанных областях, конечно, чрезвычайно важен. Это очевидно. Но что все еще требует разъяснения, почему концепция паноптикона Фуко не вписывается в эти разговоры и каковы, если таковые имеются, последствия выбрасывания паноптицизма за борт?

Паноптикон Фуко - не лучшая теоретическая конструкция для осмысления дискурса наблюдения в цифровую эпоху или для понимания того, как механизмы наблюдения работают в цифровом пространстве. Почему? Во-первых, важно помнить, что когда Фуко писал о паноптиконе как механизме наблюдения и контроля, он не имел в виду Интернет. Напротив, паноптикум как таковой - это концепция, применимая, в первую очередь, к структурам и институтам с архитектурным дизайном, способствующим фиксации и разделению индивидов, которые затем контролируются и удерживаются в рамках этих структур. Поскольку пространство мест конституируется физическим разделением пространственных измерений так, как не конституируется пространство вне мест, из этого следует, что паноптизм как теория наблюдения посредством удержания субъектов в физическом пространстве не подходит для теоретизирования наблюдения в цифровой сфере. Хотя отход от паноптицизма в исследованиях наблюдения имеет смысл для концептуализации цифрового наблюдения, практически полный отказ от этой концепции породил своего рода туннельное зрение в исследованиях наблюдения, в результате чего дебаты игнорируют другое важное измерение наблюдения в обществе - материальность наблюдения.

Паноптицизм на местах: Проблема тюрем 8 февраля 1971 года Мишель Фуко и группа активистов выступили с заявлением об условиях содержания во французских тюрьмах на пресс-конференции, организованной Groupe d'Information sur les Prisons (Информационная группа по тюрьмам или GIP). В своем заявлении 1971 года Фуко прокомментировал бесчеловечные условия во французских тюрьмах, которые становились все более переполненными. Он связал проблему переполненности тюрем с проблемой слежки во французском обществе:

Никто из нас не уверен, что может избежать тюрьмы... Полицейский контроль над повседневной жизнью ужесточается... за нами ведется "пристальное наблюдение". Нам говорят, что система правосудия перегружена. Мы это видим. Но что, если это полиция ее перегрузила? Нам говорят, что тюрьмы переполнены. Но что, если это население переполнено тюрьмами?

Рассуждая о последствиях механизмов наблюдения в обществе, не следует ограничиться цифровыми и виртуальными технологиями. Следует учитывать материальность наблюдения. Доминирующие институты, которые осуществляют контроль и наблюдение за членами общества, по-прежнему материальны. Именно в своем материальном воплощении они присутствуют в зданиях школ, больниц и тюрем. Эти институты являются паноптическими в самом своем материальном дизайне, а также в механизмах наблюдения, как внутри, так и снаружи.

Melina Sherman

===============

Окончание - см. Сивуха С.В. Организационная коммуникация. 2010. - С. 52-55.

2 52