Докембрий

-Глянь , что я принес!

Саня аккуратно, почти осторожно, - один за одним - выложил передо мною на стол несколько камней. Темно-серые, некоторые - почти черные, немного словно припудренные пылью, размеры - от грецкого ореха до половины кулака, и все с шероховатой, почти зернистой поверхностью.

- Что это? Бегло осмотрев камни, спросил я его.

- Докембрий!

 - Ну и что с того?

- Ну ты балбес – горняк! Тебе бы только экскаваторы по карьеру гонять! Породы докембрия – это очень древние горные породы. Очень!

- Самые древние?

- Возможно и самые! Ты же геологию учил, вспоминай – докембрий, архей, катархей…

- А , помню что-то смутно! Что-то по геологии вроде бы на первом курсе проходили. Это что-то типа пород, которые сформировались, когда и сама-то Земля еще толком не сформировалась? Что-то такое Мальцева рассказывала ...

На первом и втором курсе геологию нам преподавала Зоя Дмитриевна Мальцева, которая просто млела от своего предмета и буквально ненавидела нас за то, что мы -горняки- не влюблены в эти камешки, разрезы, синклинали и антиклинали, и во всё это - геологическое так же, как она. Про эту почти ненависть знал весь факультет, знал весь институт и знали многие поколения выпускников, а потому и почти вся отрасль. Даже на другом конце СССР, когда узнавали, что я из Рудненского института, интересовали - а как там Мальцева поживает? С издевкой интересовались! Но откуда в провинции взять хорошего преподавателя геологии? Хоть такой был - и то хорошо.

- Ну да, примерно так, – ухмыльнулся Саня, - еще почти не сформировалась.

- И зачем ты их мне принес? Мартеновское железо в них нашел? – поддел я его.

- Ты, блин, только о железе и думаешь! – буркнул Саня – главный геолог рудника.

С Саней – Александром Александровичем Есаулковым, мы работали вместе уже года три. Он старше меня лет на 10. Основательный, домовитый, в отличие от меня - вечного "перекати-поле" и, кроме того, – дотошный и правильный, аж до безобразия. И просто до блеска в глазах влюблен во все эти камешки,  побежалости, текстуры, структуры, запахи после того, как немного подпалишь зажигалкой, пентагон-додэкаэдры и другие сингонии, цвет черты на фарфоре и во всё то, любовь к чему нам так старательно отбивали в ВУЗе. Но самое главное – Саня чуть не до дрожи в коленках мечтал сделать цифровую модель месторождения. Это был 1992 год, и тогда хорошая цифровая модель месторождения, а особенно такого, по которому мы с Саней работали, была бы фактически прорывом.

Дело в том, что месторождение было очень сложное. Такие в нашей среде иногда называют «свинорой». Сразу сделаю оговорку – «свинороем», как правило, называют и карьер, если его форма есть следствие … "манагеризма" и "прорабщины", но про это - как-нибудь в другой раз. В общем – «свинорой» - он и есть – «свинорой». А это значит, что там внутри такое … рваное-перерваное на мелкие лоскутки, сдвинутое, иногда перевернутое и перемешанное непонятно что с непонятно чем! Но делать нечего - работаешь с тем, что есть, поэтому планируешь выработки, закладываешь буровзрывные блоки, будучи уверенным, что по прогнозу тут руда, да еще какая руда – мартеновская! То есть ее сразу без обогащения и без домны можно в мартен отправлять. Дорогущая, аж ну, но "Магнитка" (Магнитогорский металлургический...) берет - только давай! Уже мечтаешь о том, на что премию потратишь за выполнение и перевыполнение плана по железу в руде, загоняешь на блок буровые станки, они бурят  и …

... и оказывается, что, на самом деле, там этой жирной руды которая ну вот обязательно должна там быть, если и есть, то – кот наплакал! И, соответственно, плакала вместе с этим котом твоя премия, а вместе с нею и ты, и все коллеги вокруг, и руководство … в общем - все "рыдают"! ...А точнее - кроют матом геологов, нас - планировщиков, бога, дьявола и всё, что могло быть хоть как-то причастным к тому, что ... руды нет!

Поэтому цифровая модель месторождения, которая была бы точнее, чем «рукопашная» - это была мечта не только моя и Сани, но и много кого еще в руководстве. Да, практически, - всех! Поэтому я ваял математику и софт, а Саня стоял у меня над душой, как эксперт – носитель предметных знаний, и, кроме того, своими руками загонял в компьютер основу модели – скважины, пробы, анализы, контуры и т.д. Так и работали.

В силу, возможно, Саниного характера и нашей разницы в возрасте, мы с ним хоть и спорили иногда, но споры никогда не доходили до «драки», которые на горном предприятии не такая уж и редкость. В общем, работали вполне себе дружно, и модель получалась весьма неплохой. Медали вешать было, конечно, не за что, но и стыдно за работу не было ни капельки.

Иногда, во время обсуждения каких-то аспектов модели, Саня пенял мне, что я слишком сухо-математично отношусь к тому, что делаю. А потому  - не чувствую объект! Из-за этого - не полностью включаюсь в задачу. И поэтому - некоторые очень важные вещи до меня очень тяжело доходят! Для меня это было несколько странно, поскольку, будучи по образованию не геологом, а горным инженером -технологом, я «сызмальства» был воспитан в парадигме математизации всего и вся. Любой технологический комплекс для меня – это не больше, чем система массового обслуживания, пусть и пространственно динамичная. А любая оптимизация – это просто адаптация одного из популярных (на тот момент) подходов к решению задачи нелинейной оптимизации. Ну и еще к этому "в довесок" -  несколько весьма специфических – «горняцких» подходов, которые, если мозги в порядке, - вполне легко осваиваются. То есть, в голове - устойчивый стереотип : есть объект, есть задача по нему, есть математика, а теперь еще есть и персональный компьютер, поэтому – складываешь всё это вместе и решаешь задачу - получаешь результат! И, по большому счету, всё всегда так и происходило! Но только не с геологией!

Что касается геологии по тому месторождению, где нам пришлось работать, - там был настоящий «свинорой свинороев!». И да, через 5 лет я попал еще на более сложное месторождение, а еще через 5 я узнал про разработки в области имитационного моделирования тектонической динамики и процессов метаморфизма, которые на нее накладываются, а потом на них опять накладывается тектоника … но даже, если бы я тогда -  на первом своём "свинорое", на котором работал с Саней, всё это знал, то толку от этого всё равно бы не было, поскольку слишком слабые тогда были у нас для этого компьютеры. А у нас с Саней была одна персоналка 386 на двоих. Твори, и как говорится, ни в чем себе не отказывай!

Саня пытался и так и эдак вызвать у меня чувство объекта, но моё квадратно-гнездовое нутро обматематиченного горного инженера-технолога постоянно этому противилось.

И вот теперь я смотрю на эту небольшую кучку камней. То на них, то на Саню…

- Ну так что ты хотел мне показать, если не мартен в докембрии? – съязвил я, не столько желая поддеть коллегу, сколько порисоваться своей «изящной риторикой».

- А тебе не всё равно, что вот, например, этому камешку – Саня ткнул пальцем в самый черный из кучки,- может быть столько лет, сколько нашей планете ?

- Да как-то …пофиг. Сколько в нём руды? –попытался я гротескной иронией превратить в безобидный стёб свою предыдущую подколку. Сане, похоже, было всё равно.

 - Ну вот смотри, ты в руках можешь держать то, что … -Саня немного запнулся - перед чем ты просто ничто!  - с каким-то вопросительным пафосом закончил он мысль, настойчиво глядя мне в глаза. Манера у него такая - иногда взглядом давил.

- Сань, - попытался я отделаться от Саниного взгляда -  а ты часто голову вверх поднимаешь ночью? Звезды часто видишь? Вот в сравнении с чем мы - ничто!

Дело в том, что всё это происходило в северном Казахстане. Кто был в северном Казахстане летом  и кто видел в ясную летнюю ночь (а там они почти все такие) звездное небо … Прошло больше двадцати лет после того, как я его видел там последний раз, но даже воспоминания об этом сейчас вызывают восторг …

- Да то же звезды! Это далеко! Для нас - не более, чем умозрительная конструкция! Математика и маленькие лампочки - не более! А это живое! На, пощупай! – немного завелся Санька.

Живое ... я взял один из каменей - тот, что потемнее …

Когда работаешь в карьере, тогда вокруг тебя просто куча этих камней. Сплошные унылые серые камни! Или черные после дождя. Карьер – это вообще-то … чем-то на Луну похож! – Ни травинки, ни былинки (внизу – на дне). И кругом только камни – камни -камни … Когда кто-то говорит о создании поселения на Луне или Марсе, я сразу думаю – а поживите-ка годик- другой в глубоком карьере, чтобы только камни вокруг … может быть тогда как-то иначе станете мечтать?

Сплошные камни. Но камни в карьере … они всегда на каком-то расстоянии. То они под ногами, а ты, естественно, в сапогах и ощущаешь их лишь как неровности под ногами; то они в забое - они и есть забой, а к нему - близко не подходи - обвалится что-нибудь и пришибет; то они летают по карьеру во время взрыва - вообще держись подальше! Они везде, но ты их практически никогда не трогаешь руками! Не прикасаешься к ним. Более того, когда ты в карьере, ты в специальных сапогах, каске и рукавицах или перчатках – смотря что делаешь - ибо техника безопасности. Сейчас с этим вообще строго, но и тогда это тоже так или иначе было. В общем, камней ты не касаешься, а если иногда и касаешься, то воспринимаешь их всего лишь как серые объемные тела неправильной формы, обладающие нехилым весом, которым, если по ноге или не дай бог, по голове … то - уж совсем не дай бог! А еще они крепкие и надо знать сколько на них надо взрывчатки, какой надо экскаватор, и как потом гавкаться с дробильной фабрикой, если не выполняешь требования по крупности …

Камень для горняка – не более чем помеха в извлечении из недр …прибыли!

И вот держу я этот камень. Тяжелый, темный, теплый, шершавый … и вдруг какое-то странное ощущение – словно откуда-то из далека-далека что-то ко мне хочется пробиться … словно мостик какой-то между мной – «кожаным мешком с водой и костями» и чем-то очень далеким, твердым, блестящим – даже сияющим почему-то, и не то чтобы древним каким-то – нет - тут другое … каким-то взрослым что ли ? И вот это ощущение – я есть и почти сразу меня нет - "мелькнул", а этот ... – может быть именно он сформировался тогда, когда и вся вселенная формировалась и помрет он вместе с нею, когда всё опять станет ничем. Он в каком-то смысле - он и есть вселенная! И вот он – теплый (лето на улице!), шероховатый, черный …

Тут хорошо подошел бы банальный литературный шаблон про то, что "камень со мной заговорил", но ясно же, что это просто я сам с собой говорил посредством этого камня. Я - одновременно тот, который, здесь и сейчас, и я - тот который мог бы быть где-то когда-то и другого масштаба. Преисполнился, что называется, в гранях...

Я очень хорошо помню свои ощущения после этого - немного антигравитация !

На автобусе с рудника после работы, как обычно я это делал, я домой не поехал, а пошел пешком. Дорога была через степь и очень захотелось прогулки, пусть и примерно час по палящему казахстанскому солнцу с сухим обжигающим ветром, но одному. Шел, думал о всякой фигне – ни о чем серьезном. Но, как сейчас (через 30 лет) понимаю – внутри подспудно росло новое какое-то понимание … даже не так – новое вникновение.

Жизнь нас Саней разбросала. Я из горных дел на какое-то время подался в другие сферы, а Саня уехал их Казахстана и осел на Стойленском ГОКе (сейчас уже вроде-бы на пенсии), но модель мы тогда с ним сделали! И она прекрасно работала... и, даже, какое-то время без нас. И вот имено за то, что она работала без нас, я себе виртуальную медальку на грудь повешал!

А когда мне через 10 лет довелось опять работать в горнодобывающей промышленности, но уже на другом месторождении, и уже далеко от «звездного» Казахстана - за полярным кругом -иногда не менее "звездном", и даже иногда более, чем этого хотелось бы, я уже всегда специально щупал камни и совсем иначе воспринимал математику, связанную с моделями месторождений.

А тот черный камешек до сих пор помню ... осязательно.

Ах, да, чуть не забыл! Лет через 10, или и того больше, после того случая, о котором я пишу, когда я уже сделал не одну геологическую модель и поработал уже с кучей геологов, и чему-то у них научился, до меня дошло - на том месторождении, где мы с Саней работали, просто не могло быть докембрия! До него еще примерно 500 метров было копать в глубину. Никак породы докембрия не могли быть рядом с мартеновскими рудами. Выходит, Саня меня просто провёл ? Может и провёл, а может и нет.  Геологи, они такие - везде мотаются, поэтому вполне мог и притащить с другого карьера, где этот докембрий точно был.