Со второй половины XX века сосуществуют две стратегии выживания национальных государств в глобальной экономике. Старая, ветхая стратегия – торговля ресурсами страны. И новая – нацеленная на их капитализацию.
Выясняется: по большому счету неважно, чем торговать – нефтью, ураном или услугами офшорного программирования. Факт, что никому на этом пути особо процвести не удается. Чуть ли не единственным исключением на первый взгляд представляется Саудовская Аравия с эмиратами. Но это и впрямь исключение – на сравнительно небольшой территории сочетаются крупнейшие в мире запасы углеводородов с ничтожной численностью населения. К тому же международники знают, на какой зыбкой политической почве держатся эти оазисы процветания.
Страны, торгующие своими ресурсами – готовые жертвы системы нового колониализма.
Транснациональные цепочки добавленной стоимости сконструированы так, что центры ее осаждения расположены вне сферы контроля продавцов. Того, что им достается, едва хватает на простое воспроизводство. В ядре глобальной экономики, играющем роль совокупной метрополии, сконцентрированы новые компетенции и финансовые технологии управления колониальной собственностью.
Ну а Китай? Он же вроде бы торгует продукцией собственного производства, и притом растет быстрее дрожжей.
Но тут совсем иная песня. Китайское руководство, среди прочего, виртуозно реализует стратегию капитализации главного ресурса страны – полумиллиардного массива дешевой рабочей силы.
Капитализация – это не столько цифры биржевой стоимости компании (которые, как известно, могут оказаться дутыми, да и пляшут туда-сюда под влиянием массовых иллюзий и фобий рынка). Капитализация страны – по созвучию с индустриализацией – это систематическая деятельность по превращению всех без исключения ее ресурсов, фондов и активов в работающий капитал. То есть в социальную машину, регулярно приносящую добавленную стоимость.
В чем главный, стратегический ресурс, например, России? Не в газе, не в нефти самих по себе. А в 1/9 земной суши, удельная капитализация совокупных ресурсов которой в несколько раз ниже, чем в среднем по земному шару!
Только не надо бездумно повторять благоглупости о тундре, холодах и т. п. В Норвегии, покрытой мерзлыми скалами, чья южная оконечность расположена на широте петербургских болот, где земель, пригодных для сельского хозяйства меньше трех процентов территории – удельная капитализация национальных ресурсов в семь раз выше российской. При том что статистика бесстрастно свидетельствует: на охлаждение человечество расходует больше энергии, чем на обогрев, жара страшнее холодов.
Гектар пахотной земли в Пензенской губернии стоит в пять раз дешевле, чем такой же – в польской Силезии и в двадцать пять – чем в Нидерландах. Это означает, что, будучи в своем природном качестве практически неотличим от польского и голландского, в качестве капитала он приносит российскому собственнику впятеро меньше, чем поляку. Это означает также, что в качестве залоговой стоимости он позволяет польскому собственнику взять на развитие хозяйства впятеро больший кредит, чем россиянину. 500% форы на старте для восточноевропейских предпринимателей! О голландских уж умолчим…
Секрет (если вообще уместно о нем говорить) – в дезориентирующем штампе «производительность труда».
Все говорят, будто она в Восточной Европе вчетверо ниже, чем в США. А отсюда, стало быть, и соответствующий разрыв в зарплате. Быстрее махать лопатой надо, граждане! Но многие наши соотечественники, кому довелось потрудиться на технологически современных производствах дома, а потом податься на Запад в отхожие промыслы, довольно быстро выходят на тамошний уровень личных доходов, не превращаясь при этом в стахановцев. Дело в ином.
Решающий разрыв в капитализации коренится вовсе не на уровне труда-производства. Он генерируется издержками институтов распределения (у нас разрушенных и заброшенных) и институтов обмена (например, их качество в РФ отвечает состоянию американских накануне Первой мировой войны). Не «производительность труда», а капитализация квалифицированной рабочей силы, капитализация инженерной и научной компетенции – вот что у нас вчетверо хуже, чем на Западе. Архаичность орудий и условий труда в глубинке только усугубляет, но не создает цивилизационный разрыв. Мобильность трудовых ресурсов, о которой грезят наши инвалиды от идеологии, лишь ведет к мобильному отъезду в те края, где общество озаботилось отстроить институты, позволяющие эти ресурсы капитализировать.
(Например, Россия сегодня – главный земной заповедник некапитализированных ресурсов, глобальная неподнятая целина, вторая Антарктида, где лежат под спудом свыше 12% мировых ресурсов всех типов (в том числе остаточный ресурс склонности тающего населения к науке и новаторству)).
Новые сетевые технологии, придавая рынку B2B прозрачность на стратегическую глубину, открывают новую перспективу для предпринимательства в смысле Шумпетера, для постановки на поток создания новых бизнесов. Молодые инноваторы, конструкторы цепочек добавленной стоимости, знают, что при реализации бизнес-проектов компетенции нужнее инвестиций. Они на практике реализуют классическое предвидение Эггертсона: «В контексте чисто неоклассической модели использование денег является практикой, которая дорого обходится и лишена какого-либо экономического смысла… ибо агенты могут уладить свои расчеты посредством многостороннего клиринга». Сделай бизнес без денег! - девиз корпоративного предпринимательства завтрашнего дня.
Маргинальный, скромный по масштабам сектор сетевых развлечений, IT-игрушек для взрослых, у которых избыток времени и денег, непомерно раздут в общественном сознании.
Считается, что кратчайший путь молодёжи к успеху – выдумать с друзьями электронную погремушку для бездельников, а потом отплясывать с ней конкурсную чечётку на подиумах перед бизнес-ангелами и венчурными фондами. Однако зона прорыва к будущему пролегает совсем не там.
Идеологи последних десятилетий по инерции изображают государство заскорузлой конторой, враждебной духу предпринимательства и модернизации. Но государство во всём мире сегодня является не только коррупционером, но и революционером: главным потребителем на рынке информационно-коммуникационных технологий, инициатором и заказчиком новых IT-систем для освоения новых пространств деятельности. Таких, как G2B (Государство – Бизнес), G2C (Государство – Граждане), G2G (Государство – Государство), E-tendering (электронные торговые площадки). Конкретная картина развития в каждой из этих сфер раскрывает простор для участия компетентных инвесторов и самореализации молодых инноваторов.
Речь о парадоксальной «невидимости» новых технологий с позиций академического и экспертного здравого смысла.
Невидимки среди социальных объектов – не редкость, скорее правило, чем исключение. В экономической теории и практике бытует понятие «невидимых активов». Но если вдуматься – невидим любой актив, зрима лишь его материальная оболочка (когда она есть).
Тем более это справедливо в отношении новых технологий: они невидимы вдвойне.
В данном разделе использованы тексты С.Б. Чернышева