86 Алексей Пригарин: Против “вульгарного сталинизма”

  Чем вызвана эта популярность? В первую очередь, масштабом личности Сталина. Колоссальный интеллект, широчайшая неформальная образованность, абсолютная концентрация всех жизненных интересов и усилий на делах государства, прославленная «стальная» воля в сочетании с готовностью использовать любые средства для достижения поставленных целей - выдвинули его не просто в ряд мировых лидеров ХХ века, а в число тех немногих, кто навсегда оставил свой след в истории человечества.  Конечно, культ Сталина, созданный при его жизни, содержал преувеличения и мифы. Любые успехи приписывались его мудрости. Народ должен был благодарить вождя за все: за то, что вытекало из самой природы социализма – «Спасибо великому Сталину за наше счастливое детство!»; за то, что было совершено самим народом¬ – «Сталин выиграл Великую Отечественную войну!» и т.д. Славословия типа «гениальный вождь всех времен и народов», «лучший друг детей, рыбаков, физкультурников…» - были нормой. И хотя сегодня они вызывают понятную иронию у большинства, в них по прежнему твердо верят многие, особенно пожилые люди. Тем не менее, именно Сталин руководил страной в те великие, радостные и трагические годы. И их величие навсегда связано с его именем.  Особенно виден масштаб Сталина на фоне последующих руководителей страны. Впрочем, это похоже на всеобщую закономерность. После великой плеяды: Сталина, Мао, Рузвельта, Черчилля, Де Голля, вторая половина ХХ века не дала миру выдающихся государственных деятелей. Похоже, человечество решило немного отдохнуть от титанов.  Но каким бы великим ни оставался Сталин в сознании миллионов, его имя не стало бы снова таким актуальным, если бы не сама сегодняшняя ситуация в стране.

  Победа буржуазной контрреволюции, разрушение великого Советского Союза его собственными, причем именно партийными руководителями, стали первым актом трагедии советского народа. За этим последовали разграбление народной собственности, беспредельное социальное расслоение, разруха в экономике, науке, культуре, здравоохранении, образовании, демографическая катастрофа, потеря экономической независимости страны. Жажда социального реванша, возвращения попранной гордости за свою страну, восстановления порядка, - вот, что заставило тысячи людей вспомнить о Сталине и его эпохе.

  И все же, очевидна разница между стихийной ностальгией по сталинскому времени массы людей, особенно из наиболее обездоленных слоев народа, и сталинизмом, как идейном течении в коммунистическом движении. Что такое сталинизм сегодняшний?

  Это течение, которое:

  - считает непогрешимыми все теоретические положения и практические действия Сталина, вплоть до известных постановлений по генетике и кибернетике, «ленинградского» дела и тому подобных;

  - пропагандирует целесообразность возвращения к сталинской системе управления в современных условиях;

  - рассматривает любую критику Сталина и его эпохи как антикоммунизм.

  Эти принципиальные установки предопределяют крайний догматизм и сектантство современного сталинизма, придают ему вульгарный, примитивный характер. Нынешние «идеологи» сталинизма попросту пытаются эксплуатировать возникшие настроения, грубо говоря, паразитируют на них. Между тем, критический анализ сталинской эпохи с марксистских позиций крайне необходим не только для того, чтобы понять истоки нашего поражения, но и для выработки верной стратегии и тактики как на ближайшее, так и на более отдаленное будущее, выдвижения таких перспективных лозунгов, которые смогут увлечь народ.

  Реально существовавший сталинизм - это чрезвычайное управление страной в чрезвычайных условиях. Или иначе - теория и практика строительства социализма в отдельной стране, в чрезвычайных условиях вызванных: необходимостью коренных социальных и экономических преобразований, отсталостью страны, враждебным окружением, краткостью времени, имевшегося для преодоления отсталости.

  Чрезвычайное управление в этих условиях с неизбежностью означало:

  - огосударствление всех сторон общественной и даже частной жизни, тотальный контроль не только за действиями, но и за словами граждан;

  - сверхцентрализацию власти, строго иерархическое построение властной вертикали, с максимальными правами и ответственностью на каждом уровне;

  - полную политическую (а в реальной жизни и физическую) ликвидацию любой, в том числе внутрипартийной оппозиции;

  - жестко репрессивный характер власти, придававший ей устойчивость;

  - культ вождя, как вершины властной пирамиды.

  Подобная конструкция и технология власти обеспечивали возможность концентрации колоссальных ресурсов на главных направлениях, в нужном месте и в нужное время, максимальную быстроту принятия решений и доведения их до исполнителей, высочайшую дисциплину исполнения, стопроцентное агитационно-пропагандистское обеспечение всех действий партии и государства.

  Строго говоря, не Сталин создал эту систему, а система сама рождалась из гущи жизни, из миллионов частных проблем и единственно возможных способов их решений, которые приходилось вырабатывать на всех уровнях власти. Образно говоря, она сложилась из повседневной практики управления и выдвинула Сталина как руководителя, наиболее способного ее развить, укрепить и использовать. В итоге, «сталинская» система, опираясь на принципиальные преимущества социалистического строя, позволила мобилизовать усилия всего народа и вывести Советский Союз на передовые рубежи, победить фашизм, в невиданно короткие сроки восстановить страну. Такова историческая правда, и ее не могут опровергнуть никакие вульгарные антисталинисты.

  Но у этой правды есть и другая сторона. Сверхцентрализация власти, сосредоточение ее в руках небольшой группы «вождей» и тем более одного человека, их не подконтрольность партии и народу неизбежно приводили к крупным просчетам, насаждению догматизма, злоупотреблениям властью, преступлениям против достоинства и самой жизни людей.

  Нам, да и последующим поколениям остается только предполагать, была ли возможна столь эффективная централизованная система без явлений, снижавших ее эффективность. Возможен ли был «сталинизм», как объективная необходимость, без «сталинщины» - ошибок и извращений субъективного характера. Без «сплошной» коллективизации за полтора года - вместо последовательной, как намечалось первым пятилетним планом, 30%-ной, с завершением ее в течение двух следующих пятилеток (и, значит, без крутого падения производства продовольствия, голода на Украине и в некоторых других регионах). Без массовых репрессий 1937 года и немассовых - последующих лет. Без ошибочных послевоенных постановлений, задержавших развитие ряда направлений науки и искусства.

  Но и взятая в чистом виде, без сопутствовавших ей искажений, сталинская модель несла в себе зародыши будущей катастрофы. Главное противоречие любой централизованной системы - то, что власть в ней не контролируется снизу. Даже в тех исторических условиях, как это и было в нашей стране, когда такая система оправдана, власть, не контролируемая народом (а только сверху!), неизбежно от него отрывается, начинает жить собственными интересами, «ржавеет», по выражению Ленина. И сам Сталин, говоря о необходимости связи партии с народом, сравнивал ее с титаном Антеем, который был непобедим, пока соприкасался с землей.

  Власть отрывается от народа. Но если подавляющее большинство не оказывает никакого влияния на выработку политического курса страны, а его участие в политической жизни носит чисто ритуальный характер, то и народ отрывается от власти. Он может к ней относиться лучше или хуже, но это уже не его власть. В 30-е и 40-е годы это практически не сказывалось – люди ощущали себя защитниками осажденной крепости и воспринимали чрезвычайные условия, как естественные. Однако после завершения восстановительного периода, с переходом к «нормальной» жизни противоречия централизованной системы стали проявляться все в большей степени.

  По мере увеличения масштабов народного хозяйства, усложнения производственных связей, внедрения новой техники, повышения роли науки возрастала необходимость в более гибкой системе управления экономикой, расширении прав трудовых коллективов и работников. Изменились люди. Среди активной части населения 90% получили среднее образование. К началу 90-х годов 36 миллионов человек имели высшее и среднее специальное образование. Ясно, что и культурный, и политический кругозор народа стал совершенно иным, чем в 30-е годы. Иным стало общественное самосознание. Люди перестали чувствовать себя «винтиками» (точнее, только «винтиками») государственной машины.

  Однако, «сталинская» система управления, меняясь в своих внешних проявлениях, от жесткости переходя к мягкости, по сути оставалась неизменной - и при Хрущеве, и при Брежневе. Сохранялась сверхцентрализация власти, любое сомнение в правильности ее действий рассматривалось как антисоветизм. Не только политическая оппозиция, но и просто открытое обсуждение политических проблем, особенно в средствах массовой информации, было по-прежнему невозможно. Руководители партии и государства имели почти те же неограниченные полномочия, что и Сталин.

  Таким образом, все после сталинские десятилетия власть (на всех уровнях) оставалась неподконтрольной народу, хотя объективные условия были уже другими. И то, что система работала с очень слабыми обратными связями, неизбежно вело ее к перерождению, превращая последовательно в номенклатурно-бюрократическую. Жизнь партии выхолащивалась, принимая все более ритуальный характер. В итоге, произошло полное отчуждение власти и от рабочего класса, и от интеллигенции. И, наоборот, рабочего класса и интеллигенции - от власти.

  Система, единственно возможная в 30-40-е годы, допустимая в 50-е и 60-е, стала тормозить развитие страны в 70-е. И созданная под руководством Сталина, но омертвевшая с годами, пришла к саморазрушению в 80-е.

  Однако, последствия «сталинской» модели не исчерпаны до сих пор. Всевластие президента, чинопочитание государственных служащих, подобострастие «творческой» интеллигенции, даже отсутствие навыков марксистского диалектического анализа у лидеров коммунистической оппозиции - все это оттуда, из того прошлого. И самое главное - то, что сегодня помогает режиму удержаться – привычка к послушанию, организационная и психологическая неподготовленность людей труда к коллективному сопротивлению власти.

  Вернемся к современному вульгарному сталинизму. Проповедники сталинизма искажают историю ХХ века. Трагедии либо замалчиваются, например голод на Украине в начале 30-х годов, либо оправдываются. Зато история СССР после 1953 года рассматривается только как процесс последовательного разложения социализма, все достижения этого периода сбрасываются со счета.

  Идеологи сталинизма всерьез убеждают, что при Сталине существовала диктатура не чья-нибудь, а именно пролетариата. Они «забывают», что по Марксу и Ленину пролетарская диктатура означала не только подавление врагов, но, прежде всего, широчайшую демократию для самого пролетариата. Трудящимся она должна предоставлять максимальные политические права уже не только юридически (как это делает буржуазная демократия), но и фактически. Именно так понимал пролетарскую демократию Ленин, отождествляя её с диктатурой пролетариата. Именно к этому он стремился. Объективные (и не только) условия не позволили развиться пролетарской демократии в тот период. Но сегодня, когда диктатура пролетариата снова становится необходимой для перехода к социализму, утверждать, что она возможна единственно в сталинском варианте - значит отказываться от ленинизма.

  Догматизм, а сегодня он рядится в «сталинскую форму» – это запрет на действительно марксистский анализ действительности, ее сложностей и противоречий, то есть именно на то, чем блестяще владел Сталин. Это подмена такого анализа упрощенными ответами, либо общими лозунгами, правильными на все времена и, поэтому, выглядящими от бесконечного повторения как заклинания. До сих пор нет серьезного анализа: почему на сторону буржуазного режима перешло 70% партийного аппарата, почему из 19 миллионов членов КПСС в строю осталось меньше одного миллиона, почему рабочий класс до сих пор, уже пережив все «прелести» контрреволюционного строя, с недоверием относится к коммунистам, почему три четверти сегодняшних коммунистов – люди пенсионного возраста? Довольно глупо все это сваливать на происки Запада или на бедного Хрущева.

  В итоге, современные «талмудисты и начетчики от марксизма» (выражение Сталина) начали приносить коммунистическому движению вред не меньший, если не больший, чем соглашатели и ревизионисты. Если правый уклон за последние годы себя полностью проявил, то догматики и сектанты как всегда «большие роялисты, чем сам король», и большие марксисты, чем Маркс и Ленин. Поэтому любая критика их позиции рассматривается как ревизионизм. Догматизм буквально душит коммунистическое движение, отталкивает от него широкие массы, особенно молодежь.

  Сектантство, в практическом отношении, еще вреднее. Это доведенный до крайности догматизм, который в любой точке зрения, не совпадающей с его «личной» позицией, видит руку «врагов народа», чем вносит полный разлад в коммунистическое движение. Дело зачастую приобретает просто комический (если бы не вело к тяжелым последствиям) характер.

  В недалеком будущем настанет время новых социалистических преобразований. Ясно, что они не станут копией ни Октябрьской революции, ни последующих событий. Но так же очевидно, что общие закономерности перехода к социализму остаются в силе.

  Спрашивается, что из сталинской системы управления может повториться? Степень применения насилия против буржуазии будет зависеть от способов сопротивления эксплуататоров воле народа. Формы и методы деятельности новой власти определят совершенно конкретные обстоятельства, но в любом случае, по своему классовому содержанию, это будет диктатура нового пролетариата, сложившегося как антипод новой буржуазии.

  Это будет диктатура, которая даст трудящимся на порядок больше политических прав и свобод, чем они располагали на первых этапах социализма, и чем они имеют сейчас, при буржуазной «управляемой демократии». Во-первых, будет обеспечена максимально полная информированность народа о состоянии дел и событиях во всех областях общественной жизни. «Массы должны знать все», - говорил Ленин. Во-вторых, трудящимся и их общественным организациям будет предоставлена полная возможность открыто и свободно высказывать свое мнение обо всем происходящем в стране и о разных вариантах решения проблем, которые возникают перед страной или ее регионами. В-третьих, и самое главное, дана возможность каждому человеку влиять на жизнь своего трудового коллектива, региона и общества в целом. В этом отношении новая диктатура не будет иметь со сталинской системой ничего общего.

  Организованная преступность и коррупция будут беспощадно подавлены, лица виновные в развале страны, в экономических преступлениях привлечены к ответственности, но принадлежность к буржуазным слоям не станет, сама по себе, основанием для репрессий.

  Экономика страны отброшена на десятилетия назад. Для форсированного восстановления хозяйства необходимо использовать мобилизационную модель управления. А это означает максимальную концентрацию в руках государства материальных и финансовых ресурсов, привлечение к производительному труду массы людей, выброшенных сегодня из производственной сферы, планомерное использование этих ресурсов на решающих направлениях. Здесь неизбежна аналогия и с периодом индустриализации, и с послевоенным восстановлением, следовательно, и со сталинской системой. Аналогия, но не более того.

  Ни тотальный контроль за гражданами, ни подавление оппозиции, ни бесконтрольность власти, ни культ вождей – все то, что составляет «отрицательную специфику» сталинской системы управления, не повторятся никогда.

  Вот почему вульгарный сталинизм ведет коммунистическое движение в тупик, обрекая его на постепенное вырождение. Широко известно высказывание Маркса: «История повторяется дважды: первый раз как трагедия и второй раз в виде фарса». Именно так и выглядит соотношение исторического сталинизма и его нынешних подражателей.

  Алексей Пригарин

  http://leftfront.ru/48E54398C28CD/4B2ED183AAECD.html